Никто не видел Эмму с тех пор, как она отправилась в Подземный мир, чтобы вернуть Киллиана Джонса. С того самого момента, как она, запретив остальным следовать за собой, погрузилась в злосчастную лодку. Ещё и собственной магией воспользовалась, чтобы удостовериться, что все они останутся в относительно безопасном Сторибруке.
Реджина не махала ей на прощание. Она кричала вслед оскорбления, все, какие только приходили на ум. И потом, когда лодка вместе с Эммой исчезла, осталась стоять на причале, как вкопанная. Даже после окончания действия заклинания, когда Чарминги снова попытались призвать лодку, но не преуспели. Даже после того, как все разошлись, бывшая королева ещё долго стояла у самой воды. Со слезами на глазах и колющей болью в сердце, происхождение которой в полной мере сможет понять только много месяцев спустя.
С тех пор прошло пять лет.
Боль после исчезновения Эммы не уменьшилась, они просто научились жить с ней. Научились предоставлять друг другу пространство, когда кто-то плохо себя чувствовал, а ещё со временем появилось негласное соглашение не произносить её имя вслух. Даже Генри перестал талдычить о ней, особенно, когда Реджина подолгу смотрела на свою яблоню и массировала грудь в области сердца, стремясь унять нестихающую боль.
Робин принял решение жениться на Зелине, но Реджине было ровным счётом всё равно. Она ничего не чувствовала. Ни грусти из-за того, что Робин бросил её, ни злости из-за того, что Зелина увела родственную душу. Она больше ничего не испытывала к Робину. Все её сожаления, ностальгические и меланхоличные «что если бы», преследовавшие по ночам, напрямую связаны с Эммой.
Хуже всего приходится на праздники, потому что в это время вся семья по умолчанию собирается вместе. Они празднуют в особняке Реджины, ведь в их воспоминаниях с этим местом Эмма связана меньше, чем с лофтом Чармингов.
Позади очередной Сочельник, и Реджина снова загружает грязные тарелки в посудомоечную машину. Снежка предлагала помочь, но бывшая королева отправила её вместе с Чармингом домой. Им нужно укладывать спать двух малышей, да и Реджине нравится возиться с посудой. Она использовала это время, чтобы подумать, в основном об Эмме.
При воспоминании о Спасительнице по щекам катятся слёзы. Ей тошно от праздников. Тошно, что Эмма вообще ринулась на поиски Киллиана и оставила её. Годы ушли на то, чтобы всё осознать, но теперь Реджина понимает, что любила Свон.
Стук в дверь возвращает Реджину в реальность. Наверняка это Дэвид вернулся за какой-нибудь забытой женой вещью. Королева вытирает слёзы, потому что никто не должен видеть её такой, пусть даже все они плачут, оставшись наедине с собой.
Но ничто не могло подготовить её к встрече с человеком, оказавшимся на крыльце и терпеливо ожидающим, пока она откроет дверь.
Реджина, встретившись взглядом с нежданным визитёром, чувствует, как из неё выбивает весь воздух.
Эмма выглядит повзрослевшей — не старше — мудрее. «Измученная» не то слово, чтобы описать внешний вид. Она выглядит так, будто на хрупких плечах лежит вся тяжесть этого мира. Но стоит ей увидеть Реджину, и потрескавшиеся губы растягиваются в улыбке.
— Эмма… — шепчет Реджина в страхе, что это всего лишь сон, навеянный духом Рождества и просмотренными вместе с Генри фильмами, что любой шорох может разбудить её. — Как…
Спасительница подходит ближе, проводит ладонью по щеке.
— Я нашла Киллиана, — говорит она, не убирая руки, и Реджине приходится задействовать всё самообладание, чтобы не выставить её пинками. — Аид сказал поцеловать его и подумать о доме. Если бы Джонс был моей единственной истинной любовью, открыв глаза, мы бы с ним оказались в Сторибруке.
Эмма говорит сумбурно, впрочем, как обычно. И Реджина понятия не имеет, как реагировать, по крайней мере, пока не станет ясно, что случилось с Киллианом, и действительно ли Эмма чувствует то же самое, что и она.
Бывшая королева хочет рассердиться, хочет ударить — снова, снова и снова — но не может.
Потому что Эмма здесь. Эмма жива.
— Но когда я поцеловала его, — продолжает Спасительница: — я могла думать только о тебе, а когда представила дом, все мои мысли были лишь о твоих объятиях. Именно в этот момент я поняла, что он — не мой единственный. Это ты. Это всегда была и будешь ты. И тогда Аид сказал, что, если Киллиан не моя истинная любовь, короткий путь домой мне заказан. Что придётся пройти все круги. И я шла. И не остановилась, пока не вернулась сюда. К тебе.
В уголках глаз снова собираются слёзы, но впервые в жизни — от счастья.
— Эмма… — произносит Реджина, но та не позволяет закончить.
— Я знаю… Знаю. Прошло пять лет, и я, наверное, стала для тебя незнакомкой… Ты можешь быть замужем за Робином, — невооружённым глазом видно, что каждое слово даётся Спасительнице с трудом и причиняет боль. — Но мне нужно было поговорить с тобой. Ты должна знать… Единственные, кто заставлял меня продолжать идти — мой сын и его упрямая, жестокая, прекрасная мать.
— Эмма Свон, просто замолчи и поцелуй меня.
И вот, спустя долгие годы, сирота наконец-то обрела настоящий дом.