Цветы вишни — прелестное зрелище — собраны из маленьких лепестков, тщательно высеченных, сплетённых вместе руками матери-природы. С золотистыми пыльниками и белоснежными нитями, приглушённо-розовыми, едва заметными, как мокрый снег, приковывающими всё вместе к одному маленькому цветку, удерживаемому хрупкими ветвями.
Весна приходит с божественным бризом, в отличие от ледяных февральских морозов.
Его румянец напоминает Скарамучче цветение сакуры, он напоминает ему весну, тёплую, как его объятия. Как долго он ждал этого момента.
Он потратил месяцы на то, чтобы просто обрести способность говорить с ним. Каждый совместный урок изо дня в день превращался в недели. Как и большинство вещей в его жизни, это требовало призрачного мужества — чтобы они просто разделили бутылочку шочу.
Всё казалось таким простым, когда он начал исповедоваться, потому что так оно и было. Всё, что с ним было. Каждый спор и каждый момент совместного смеха. Кадзуха согласился поговорить с ним только для того, чтобы тоже признаться. Каждый выбор, который он делал, который казался простым, был тем шагом, который вёл его к этому. Это то, что было предопределено.
Снуют атласные кимоно, мерцают синие гобеленовые пруды, танцуют лебеди. Скарамучча крадётся по-лисьи, одетый в шёлк и золотую парчу. Кадзуха спокоен, но почти не дышит. Мягкие скорпионьи глаза удерживают его аорту, как в гильотине.
Он резвился среди духов лисиц, запертых в скалах, вырезанных, чтобы выглядеть похожими на них, и состаренных блеском мха. Спокойствие источают стены бамбуковых лесных опушек, и их шероховатые шаги. Сонный маленький коттедж, расположен глубоко в роще, где паук йоро сидит и ждёт в корзинке, которую он сплёл. Они поднимаются среди красивых грунтовых дорожек, корней деревьев, бамбук и мягкую листву высотой по щиколотку, украшенную росой.
Кадзуха красиво поёт на ветру. Скарамучча слушает, а потом тысячекратно вспоминает его песнь, чтобы неровный изгиб его собственного языка хотя бы попытался изысканно сформулировать его диалект. Нот достаточно, их тон и тембр, рапсодия, божественная священная книга, завораживающая история, которая быстро бежит по его мозгу, как осенний дождь сквозь ручей — это захватывает его, вырывает волокна его существа, очищает саму его душу и изливает его с болью, которую он никогда не знал.