Фейерверк

В летнюю ночь Инадзума горит самыми разными цветами. Улицы освещает не только луна, но и сияние фейерверков. Недосягаемый жар, свет неба завораживает, а прохладный ветер обдувает лицо. От одной вспышки тело замирает. Аяка кланяется, приговаривая извинения. В каждом движении она элегантна, легка. Будто так и надо, будто уважаемая госпожа и правда в чём-то провинилась. Ни в одном её жесте нет наигранности, вымученной вежливости. Всё настолько удивительно искренне, что у Йоимии перехватывает дыхание. Как в самый первый раз.

От второй вспышки глаза не смеют закрыться, не смеют терять даже секунду. Тогда они рискуют пропустить всё самое интересное, всё самое невероятное. Приятный морозец — это глаза Аяки. Стоит Йоимии его почувствовать, подумать, что вот-вот даст себе замёрзнуть, как он ускользает. Кончики ушей Аяки розовеют, когда тепло и мороз глаз встречаются. С нежно-голубым пучком, обрамлённом цветками сакуры, это очень заметно.

После третьей вспышки люди забывают дышать. Йоимия тоже, но тело помнит. Помнит как улыбаться, помнит как разговаривать, помнит как девушка хочет схватить любимую и побежать с ней наверх острова Амаканэ. Холодные пальцы Аяки в её тёплой руке и Йоимия вздрагивает. Морозец проходит по коже, оказывается в её теплоте, пронизывает душу. Бодрит.

Летний, ночной ветер — это их ветер. Воздух прохладной сдержанности и тёплой открытости. И он их подталкивает вперёд, наверх. Девушки, под собственный смех, не торопятся. У них, как у организаторок, не было времени на разговоры по душам, но сейчас они не важные лица, отвечающие за праздник. Они — Аяка и Йоимия, возлюбленные. Морозец прижимается к теплу, обеспокоенно обхватывив его руку. Аяка преувеличивает, у них ещё есть время. Королева фейерверков точно знает.

Чем они ближе к цели, тем тяжелее даётся каждый шаг. Вот-вот начнётся фейерверк, вот-вот начнётся то, что собрало их здесь, а как оно начнётся, так и кончится. Аяка так не хочет. Прощаться с ней после каждой встречи — невыносимо. Огоньку хочется укрыть морозец от всех страхов и сомнений, поэтому Йоимия идёт дальше.

Стоило им оказаться на вершине, как Аяка тихо спросила:

— Скоро? — морозец глаз сияет, смотря в звёздное небо.

— Да, — кивнув, она продолжила, — тебе понравится.

Пальцы сжимают расслабленную руку Йоимии сильнее. Боится, что она вот-вот убежит, ускользнёт как эта драгоценная встреча, драгоценные мгновения. Йоимия на это целует любимую в нос и тепло улыбается. Плечи Аяки тут же опускаются, а губы не могут устоять и отвечают улыбкой на улыбку.

Одинокий огонёк летит в небо. Звёзды и полумесяц рады гостю, а существа земные рады взрыву, рады узору. Равноцветные вспышки заполнили улицы Инадзумы. Йоимия не видит ничего кроме фейерверка, но чувствует только Аяку. Чувствует как она замерла, чувствует как не дышит, чувствует этот заворожённый взгляд. Она смотрит, восхищается, любит её увлечение и от одной этой мысли перехватывает дыхание.

От одного взгляда на Аяку, тепло глаз не хочет отрываться, тело не хочет двигаться. Существует только она и взрывы фейерверков, вторящие ударам сердца Йоимии. В летнюю ночь для Инадзумы существует только праздник. В летнюю ночь для людей существуют только фейерверки Королевы Лета. В летнюю ночь для Йоимии существует только Камисато Аяка — её любимый фейерверк.