Люди всегда спрашивали Екатерину: почему из всех работ на свете она выбрала именно эту?
Она была умной, красивой, у нее совершенно точно была голова на плечах. У нее не было никакой необходимости устраиваться на работу в очень подозрительный, вроде-как-не-принадлежащий-фатуям-но-все-всё-понимают банк, находящийся за тридевять земель от её родного дома. Она с легкостью бы устроилась на работу в Снежной, ну, или на крайняк, вышла бы замуж за какого-нибудь симпатичного молодого человека и подарила внуков своим старикам-родителям, страдающим от их отсутствия. «Ты не молодеешь!» – так, кажется, выражалась ее мать в письмах, которые присылала, и каждое новое её письмо было еще более угрожающим, чем предыдущее.
Но на самом деле всё было очень просто: Екатерине просто нравилось работать в очень подозрительном, определенно-принадлежащем-фатуям-но-поверьте-это-не-так банке. Зарплата была хорошей, пособия получше многих в Снежной, а подозрительные капли крови, время от времени появляющиеся на одежде – не то, от чего нельзя избавиться, приложив немного усилий.
А то, что ее работа требовала от нее оставаться в Ли Юэ, далеко от ее родного дома и далеко от ее матери, составившей каталог всех подходящих холостяков Тейвата от Мондштадта до Снежной, так это только лучше для нее.
Она не собирается ни подтверждать, ни опровергать тот факт, что стоило ей взглянуть на несколько первых страниц каталога, как она тут же собрала чемоданы и даже ни разу не оглянулась по пути.
Поэтому никаких неудобств она, будучи в чужой стране, не испытывала. Безусловно, местные жители кидали на нее недоверчивые взгляды (и ее маска совсем не помогала в этом вопросе), но гавань Ли Юэ была мирна и с распахнутыми объятиями встречала фатуевскую мору; если бы не сами Фатуи, их теневой бизнес и периодические сделки, выходящие за рамки закона, Екатерина могла бы счастливо проводить дни в сердце гавани без каких-либо жалоб.
Но тут прибыли Предвестники.
А точнее Предвестник, в единственном, а не множественном числе, а если быть еще конкретнее в цифрах – Одиннадцатый. И после этого ее жизнь никогда не была прежней.
Разумеется, все знали (хоть и делали вид, что не), что Северным Банком управляют Фатуи. И все знали, что на верхушке Фатуи – чуть ниже, разумеется, самой Царицы – находились Предвестники. Но дело было не в том, что Тарталья – или, как он сам просил его называть, Чайльд – был плохим начальником. Отнюдь нет; конечно, тот был немного невежественен, когда речь заходила о тонком искусстве экономики, но ради этого здесь и была Екатерина. Чайльд отлично справлялся со своей работой: держаться в стороне и выглядеть угрожающе, а когда – время от времени такое случалось – люди по глупости считали, что могут просто сбежать, не выплатив свои долги… ну, что можно сказать: эти люди больше никогда не смогут смотреть на воду так же, как раньше.
Но в один самый обычный день всё изменилось.
Она должна была понять, что что-то пошло не так. Тогда её начальник, как и обычно, ушел на обед, вот только он не вернулся ни после обеденного перерыва, ни спустя несколько часов; конечно, такое было странно и совсем не свойственно для него, но волноваться Екатерина не стала – хотя, возможно, стоило бы – все-таки тот был Предвестником, да и что бы она смогла сделать?
Возможно, это была его судьба. Возможно – злосчастная участь. Возможно – путь, на который его наставили сами адепты. Или, может, это просто была какая-то уловка от Цисин, созданная с целью дестабилизации власти Фатуи над гаванью путем исключения с игрового поля одной из главных фигур.
Что бы то ни было, её начальник вернулся лишь спустя много часов после окончания обеденного перерыва, без сил рухнув прямо перед столом. Екатерина хотела спросить его о том, что случилось, но прежде, чем она смогла сказать хоть слово, он посмотрел на нее с самым ошеломленным и удивленным видом и произнес с благоговейным трепетом, затаив дыхание:
— Думаю, я влюбился.
С этого. Именно с этого начались все её проблемы.
****
Стоит отметить – Екатерина никогда ничего у него не спрашивала. У нее не было никакого желания совать свой нос в любовную жизнь своего начальника, и будь её воля, она бы с огромным удовольствием жила без знания о том, насколько у того мужчины глубок янтарный свет в глазах или насколько шелковисты его волосы. Нет. Ей было вполне достаточно видеть изменения в финансовом счете Чайльда – судя по нему, он скупил половину товаров всей гавани.
Но Предвестнику было всё равно, чего она хотела. Однажды он просто окинул взглядом её страдальческий вид и решил, что она идеальная кандидатура на роль слушателя о том, как проходят его первые шаги в расцветающем романе.
Про себя Екатерина думала, что его просто облапошили. Неизвестный мужчина, красивый и сияющий будто солнце, определенно просто использовал бедного юнца для оплаты своих покупок, и какое-то время это действительно выглядело именно так. Каждый раз, когда Чайльд возвращался с глупой улыбкой и пустым мешочком моры, вскоре за ним непременно приходил счет за очередной антиквариат или вроде как ценный камень.
Но это продолжалось несколько дней, и ей не верилось, что кто-то может быть так глуп, что будет каждый день использовать Чайльда как ходячий кошелек и не догадается о том, кем тот является на самом деле. А настолько тупые, чтобы после осознания не броситься бежать на самую вершину драконьего хребта, вряд ли существуют вовсе.
И все же тот человек никуда не убегал.
И глуп не был тоже – по крайней мере, по словам Чайльда, без устали рассказывающего о том, насколько осведомлен обо всём в мире, насколько умён, насколько мудр тот неизвестный мужчина.
И всё же недостаточно умён для того, чтобы помнить о том, что с собой нужно носить мору, думала про себя Екатерина. Но никогда не озвучивала свои мысли вслух: в Снежной, конечно, говорят, что мужчина может быть влюблённым дураком… но клинки Предвестника всегда будут быстрыми и беспощадными.
Однако это всё еще было крайне подозрительно.
Хотя она была бы рада держаться подальше от этого. Чайльд был достаточно взрослым и достаточно сильным, чтобы позаботиться о себе. Если что-то пойдет не так или это окажется тщательно продуманной аферой – как она до сих пор и считает – Чайльд это переживет. Она не уверена, что обойдется без кровопролития, но уверена, что Чайльд справится с этим, да и не похоже, чтобы сотрудники банка имели какие-то проблемы с тем, чтобы в случае чего отмыть пятна крови с труднодоступных мест.
Но однажды он отводит её в сторону, выглядя при этом очень юным – каким, скорее всего, и был на самом деле – и смотрит с таким отчаянием, что Екатерина ничего не может с собой поделать, несмотря на всё свое нежелание хоть как-то с этим связываться.
— Я не знаю, как мне ему понравиться, — шепчет он с неуверенностью молодого человека, который всю свою жизнь жил счастливо, просто избивая всех тех, кому он не нравился, и не особо беспокоился на этот счёт.
— Вы не можете заставить кого-либо полюбить вас, господин, — отвечает она так ласково, как только может. — Просто будьте самим собой и надейтесь, что людям понравится то, что они увидят.
— Быть самим собой? — неуверенно спрашивает Чайльд. Он чуть переминается на месте и материализует лук, который выглядит крайне угрожающе. Немного крутит его в своих руках, а потом с надеждой смотрит на Екатерину широко распахнутыми глазами, безмолвно спрашивая разрешения.
— Не берите в голову, — быстро отвечает она, борясь с желанием выдернуть оружие из его рук и чувствуя, как в затылке начинает формироваться будущая головная боль.
Тот неизвестный мужчина, скорее всего, обманывает её начальника, а сама она уже устала бесконечно слушать о нём, но это не значит, что она хочет его смерти.
— Оу, — произносит её начальник и его оружие, к счастью, исчезает. — И что же мне тогда делать?
Он смотрит на неё большими, полными надежды глазами, словно ожидающий лакомства щенок. О, архонты, Екатерина всегда любила собак. Так что она просто вздыхает, отбрасывает все свои опасения и бронирует им столик в Павильоне.
Она поможет своему начальнику завоевать того мужчину, Царица ей в помощь.
Но сначала…
— Никаких драк, — строго говорит она ему.
Это не то, что следовало бы проговаривать вслух в принципе, но учитывая, с кем именно идет разговор, она чувствует в этом определенную необходимость.
И судя по тому, как Чайльд тут же приходит в разочарованный вид, это было не зря:
— Даже если я обещаю сдерживаться?
— Никаких, — повторяет она, будто отругивая непослушного щеночка.
Её так называемое начальство хоть и дуется в ответ, но больше не стоит на своём. Она считает это победой.
Итак, планы на ужин были составлены, неприличное количество подарков закуплено, а оставшуюся часть дня она провела, с непередаваемым сомнением слушая речи продавца, расхваливающего свои товары: «Однажды до этой чаши дотронулись губы Рекса Ляписа! Ни один уважающий себя житель Ли Юэ не сможет отказать такому красивому молодому человеку, особенно если тот преподнесет эту чашу в знак своей симпатии». Всё сказанное, по мнению Екатерины, было полнейшей чушью, но её начальство беззаботно купилось на это. Еще они купили красивый кусок переоцененного камня, который был вроде как не так хорош, как другой кусок, но переоценен еще больше, и от продавца она вышла не только с вопросом «почему Ли Юэ помешано на всех этих камнях», но и с наполненным ими мешком.
— Он смог бы объяснить разницу между ними, — говорит Чайльд, держа в руке более дорогой кусок кор ляписа и выглядя слишком счастливым для того, кого только что облапошили на несколько миллионов моры. — Он разбирается во всём на свете!
Она верит ему на слово, потому что знать больше об этом не хочет.
Но когда Чайльд с широкой улыбкой вприпрыжку уходит на своё свидание, Екатерина ощущает себя так, будто провожает в путь надоедливого младшего брата, которого у неё не было и которого она определенно бы не хотела, но при этом всё равно чувствует за него странную радость.
В конце концов, хоть они и находятся в Ли Юэ по сомнительным причинам, но кто сказал, что они не могут найти здесь свою любовь?
По крайней мере, именно так бы подбадривала Екатерина.
****
— Сработало! — с улыбкой оповестил Чайльд на следующий день, подпрыгивая от радости будто ребенок, получивший подарок. — Он сказал, что хотел бы увидеться со мной снова! Подраться с ним было бы здорово, жаль, что ты говорила, что не стоит этого делать.
Она совершенно искренне за него порадовалась. Тем более, если это значит, что ей больше никогда не придется вмешиваться в свидания своего начальства.
— Я сделаю ему предложение!
Или придется.
— Нет, — она развернулась и ударила ладонями по столу, смотря на Чайльда так, будто пыталась ему привить концепт адекватного человеческого поведения силой одного только взгляда.
Во что именно она влезла? И насколько поздно пытаться выпутаться из этого?
В конце концов, ценой огромных усилий ей удалось убедить его что нет, это плохая идея – выходить замуж тогда, когда у вас еще не было даже трех свиданий. А вот выйти замуж после четвертого… что ж, это уже проблема для самой Екатерины в будущем.
****
Однажды ей удается встретить того самого «его», о ком её начальник прожужжал ей все уши. Гавань Ли Юэ на самом деле была меньше, чем казалась на первый взгляд, и тот человек – что было предсказуемо – работал всего в паре зданий от них.
— Это судьба, — вздыхал ужасающий Одиннадцатый Предвестник, мечтательно глядя в сторону похоронного бюро Ваншэн.
Несмотря на то, что Екатерина достаточно слышала о многочисленных достоинствах того господина и что они, как оказалось, работали так близко, до этого момента ей ни разу не выпала сомнительная честь познакомиться с ним лично.
У нее тоже был выходной.
На самом деле она была здесь лишь чтобы забрать свою почту, обычно состоящую из новой главы эпопеи матери – по факту просто очередного письма, наполненного драматичным плачем и страданиями по перспективе скоропостижной смерти без наличия внуков. С недавних пор в ее почтовом отсеке также стали появляться подарки и всякие безделушки от старшей сестры Предвестника, а также письма от нее, в которых та благодарила её за заботу о младшем брате, потому что «Аякс глуп, но у него доброе сердце. Пожалуйста, продолжайте приглядывать за ним». С одной стороны, её трогало то, что Предвестник посчитал её достаточно важной, чтобы упоминать в своих многочисленных письмах семье. С другой – было неловко от того, что эта семья стала присылать ей подарки в знак благодарности тому, что она заботится об их проблемном среднем ребенке.
Её мать такую заботу, разумеется, восприняла неправильно.
В прошлый раз она успела прочитать новое письмо наполовину, прежде чем мозг Екатерины ухватил все ненавязчивые намеки на её связь с избранником Царицы и «это определенно не тот человек, которого любой родитель бы хотел для своего ребенка, но он, по крайней мере, богат?» и она сожгла все сотни страниц в конверте, закопав пепел под статуей Гео Архонта в лучах полной луны. Просто чтобы убедиться, что это никогда больше не увидит дневного света.
Ну и, если говорить прямо, она просто не хотела бы встречаться с Чайльдом в свой выходной. Ничего личного к нему, но она всё равно чуть вздрагивает от ужаса, когда видит его после прочтения еще одного травмирующего письма от своей матери. К тому же никто не хочет видеть своё начальство в выходные: он ей достаточно надоедает в рабочие дни.
Однако Предвестник совсем не разделяет её чувств и, увидев её, радостно машет ей рукой через улицу и идет к ней, волоча за собой высокого, хорошо одетого джентльмена.
Этот джентльмен был объективно хорош собой, хоть и не похож на тот тип, который мог бы предпочитать Предвестник. Он был опрятен, с безупречной осанкой и манерами, и – хорошо, она признаёт это – совсем не похож на человека, который бы обманывал юнцов ради моры.
— Вы, должно быть, Екатерина, — он улыбается, и если бы она была более слабым человеком и, что ещё важнее, не выросла в Снежной, где первое, чему учат детей – это не злить Предвестников, то её сердце бы даже пропустило удар. — Я очень много слышал о вас. Моё имя Чжун Ли, и, полагаю, именно вам я должен выразить благодарность за несколько экскурсий, организованных для нас с Чайльдом.
В нём что-то есть. Ей не нравится признавать это, но да – в нём есть что-то такое, от чего хочется произвести на него впечатление. Может быть, дело в тембре голоса или добром взгляде, но он выглядел невероятно притягательным. Увидев его лично, она больше не может винить свое начальство за то, что то так быстро и безнадежно упало к его ногам.
— Это она мне помогла выбрать ту чашу, — говорит Чайльд, — Ну, ту самую, которая тебе так понравилась.
Екатерина в ответ просто недоуменно смотрит на них обоих. Нет, конечно, она не забыла ту чашу – трудно забыть что-то, что эквивалентно вашей годовой зарплате и премии. Для Предвестника эти траты были незначительны, но разве такой подарок действительно мог понравиться Чжун Ли? Такая ерунда?
— О, та чаша, — понимающе кивает Чжун Ли, и его губы искажаются в довольной улыбке. — Да, она была важной деталью в одном из томов Рекс Инкогнито. Говорят, что однажды, во время одного из своих посещений мира смертных, Рекс Ляпис почувствовал жажду и…
Его понесло.
Екатерина не сомневается в том, что слушать всё это очень интересно – если судить по Чайльду, который выглядит полностью поглощенным его рассказом, но ей крайне трудно принять мысль о том, что в тех бредовых речах продавца чаши и правда была хоть частичка смысла. А еще то, что её нынешний владелец знает об божественной истории этой чаши.
Она не уверена, что ее беспокоит больше: то, что тот продавец оказался прав, или то, что гавань Ли Юэ была настолько одержима своим архонтом, что они фактически посвятили целый том чего-то (судя по всему – полноценной серии книг) тому, как Рекс Ляпис бродил среди них и однажды захотел попить.
Но, наверное, ей не стоит так удивляться глубокой преданности жителей Ли Юэ своему покровителю. Это было ожидаемо, если обратить внимание на множество полуобнаженных статуй архонта, разбросанных по всей гавани: был же человек, который с такой любовью лепил пресс на статуях Гео Архонта. Если посмотреть с этой точки зрения, то серия книг о Рексе Ляписе, пьющем чай, не так уж и удивительна. Пожалуй, ей просто стоит быть благодарной за то, что у этих книг рейтинг не 18+.
Лекция господина Чжун Ли подходит к концу, и Чайльд напоминает ему об обеде, который ждет их в ресторане. Екатерина тоже в курсе – в конце концов, это она заказала им столик.
И прежде, чем она успевает извиниться и уйти, тот спрашивает, не хочет ли она присоединиться к ним.
Предвестник даже не выглядит так, будто предложил это чисто из вежливости. Нет; он выглядит так, будто был бы искренне рад, если бы она присоединилась к ним, хоть и помешала их свиданию. Чжун Ли тоже не выглядит расстроенным из-за возможной неожиданной компании: он смотрит на нее своим таинственным взглядом, который она не может прочесть, но все же не чувствует себя неловко или не к месту.
Но все же она качает головой и отклоняет приглашение.
Судя по выражению их лиц, отказ их расстроил, но они все же продолжили свой путь. И когда она оглядывается назад, то мельком видит, как Чжун Ли нежно и снисходительно улыбается Чайльду, пока тот на него не смотрит.
И думает, что эти двое не такая уж и плохая пара. Несмотря на общую странность Предвестника и подозрительность Чжун Ли, они хорошо смотрятся вместе: как два абсолютно разных предмета, о совместимости которых вы и не подумаете, пока не положите их рядом с друг другом.
Она рада за них.
****
— Екатерина, — через несколько недель Чайльд сидит перед ней с тем самым взглядом, который никогда не сулил ей ничего хорошего.
По какой-то причине этот его вид вызывает у неё дурное предчувствие.
— А как ты занимаешься сексом с мужчиной?
Екатерина могла бы с гордостью похвастаться тем, что была одной из немногих, кому удалось нанести пощечину самому Предвестнику. Чайльд носит алое пятно на своем лице до конца дня, и оно абсолютно заслуженно.
И, к счастью, ей удается ничего не узнать о том, смог он заняться сексом или нет.
Но только потому, что пригрозила уволиться, если он когда-нибудь скажет еще хоть слово о своей сексуальной жизни в её присутствии.
****
Но что бы там они делали или не делали у себя в постели, это не отменяет того, что их небольшая любовная интрижка всё набирает обороты и в один момент Екатерина обнаруживает себя бронирующей самые разные и самые живописные места в гавани: от модных ресторанов и маленьких закусочных до экстравагантных круизов.
Ей бы стоило гораздо больше раздражаться от того, что на неё повесили то, что не входит в её должностные обязанности, но все же, вопреки самой себе, она вовлеклась в их отношения.
И как бы она не хотела это признавать… это было действительно мило.
Чем больше она бронировала разные места, пробовала местную кухню и сочувствовала местным жителям по поводу абсурдных цен на кор ляпис, тем меньше Ли Юэ становилась похожа на ту страну, с которой их связывали лишь опасные (или не очень) планы, и всё больше на то место, которое она однажды бы смогла назвать домом.
Безусловно, заговор Царицы может помешать цветущему роману, но она уверена: если всё пройдет по плану, то и они, и гавань, и приторно-сладкая первая любовь, свидетельницей которой она оказалась, смогут пережить это без особых потерь.
По крайней мере, она надеется на это.
****
Но потом случился полный провал с Осиалом: всё прошло по плану, вот только этот план сильно отличался от того, который знала она и даже сам Предвестник. Она понимала, что ей не следует принимать чью-либо сторону: как жительницу Снежной, её должно волновать лишь служение своей Царице, а Синьора просто исполняла её волю. Она понимала всё это, как и то, что – пожалуй, с этого и следовало начинать – у неё даже не было сторон, между которыми следовало бы разрываться. Они все работали ради достижения одной цели. Но если бы эти стороны и существовали, то Екатерина без промедления встала бы на сторону своего начальства, нет, Чайльда.
Она не может с чистой совестью ненавидеть Синьору – в конце концов, та также работала лишь на благо их Архонта.
Но это не значит, что её радует произошедшее. И, к счастью, она вольна со спокойной душой ненавидеть Гео Архонта – или бывшего Гео Архонта – и не чувствовать, как её разрывает противоречием. Ненавидеть так сильно, как искренне хочется – особенно когда она натыкается на сгорбившуюся фигуру Предвестника, её Предвестника, после окончания того спектакля.
— Господин? — неуверенно спрашивает она. Его лицо скрыто тенями, и она не может разглядеть выражение его лица.
— Чжун Ли был Рексом Ляписом, — отвечает он странным голосом. — Всё это время он был Рексом Ляписом.
Эти слова вызывают в ней новую волну злости. Был тот Архонтом или нет, но Чайльд был искренен в своих чувствах к нему и не заслуживал, чтобы его так использовали. Тем более, когда она своими собственными глазами видела, как безнадежно он был влюблен, какими глубокими были его чувства.
И она ему помогла. Она помогла ему в беготне за этим предателем, подставив его под ещё больший удар.
Может быть, Екатерина и была всего лишь секретарём в крошечном отделении сомнительного банка, маленьким пятнышком на взоре Архонтов, но это не значит, что она не попытается выцарапать глаза одному из них, если у того когда-нибудь хватит наглости показаться перед ней.
— Господин, — начинает она, пытаясь сдержать гнев. — Я понимаю, что вы, наверное, в шоке, и не могу представить, что вы сейчас чувствуете, но…
— Когда я сейчас думаю об этом… мне становится так жарко, я будто весь горю, — перебивает её Чайльд, и когда поднимает на неё свой взгляд, то она чувствует, как он взял её тревогу и вышвырнул в окно: вместо боли и предательства, которые она ожидала увидеть в его глазах, те горят плохо скрываемым возбуждением. — Как думаешь, он согласится на спарринг со мной, если я его попрошу? Ты вообще можешь в это поверить? Всё это время я мог бы сражаться с самим Рексом Ляписом! Это было бы потрясающе! Теперь же нет ничего такого в том, чтобы драться с ним, раз он Рекс Ляпис, да?
Проехали.
Невозможно применить нормальную человеческую логику к Предвестнику. А уж такое… впрочем, ей стоило подобного ожидать. В конце концов, что может быть круче для человека, который влюблён в боевую мощь, чем узнать, что тот, на кого он так пускал слюни, на самом деле оказался богом войны.
Её делает дурой уже сам факт того, что она вообще побеспокоилась о нём.
И её искренне удивляет то, что он до сих пор сидит тут, а не убежал с ним миловаться сразу же, как только узнал.
Сам Рекс Ляпис. Люди Ли Юэ будут плакать кровавыми слезами, если когда-нибудь узнают.
О Архонты, она не хочет больше думать об этом. Или слышать.
К счастью, у неё было достаточно практики по игнорированию своего начальства чтобы пережить это, прежде чем тот наконец убегает трахаться или драться. Что именно – она не знает и выяснять не желает, тем более сейчас, когда она не уверена, что для него вообще есть разница между этими двумя занятиями.
И мысленно пытается придумать весомую причину, чтобы уйти в долгосрочный отпуск.
Прямо сейчас.
В ее голове достаточно свежи воспоминания о том, как проходил их незадачливый роман раньше, чтобы понимать, чем новый его виток для неё обернется. Ей и раньше хватало глубинных знаний о любовной жизни Предвестника, но сейчас, узнав о том, что его партнер – самый настоящий Архонт, она проводит черту.
Потому что она любит свою работу, но это определенно не входит в её обязанности.