Бинхэ сидит на коленях и даже не пытается сдержать голос.

Шэнь Цзю сидит сзади обнимая своими бёдрами его собственные, одной рукой тянет за волосы так, что голова запрокидывается и слезы наворачиваются на глаза, а пальцами другой кольцом давит на основание члена. И на ухо шипит оскорбления, от чего член предательски дёргается. Бинхэ только больше скулит. Он бы уже давно кончил просто от одного прикосновения, но чужие пальцы крепко сжимают и не дают желанного освобождения. Оно точно было бы в сто крат слаще, чем все те ночи, что он бился в собственный кулак.

Он не соображает, в какой момент они оказались в таком положении, но, честно, ему все равно пока учитель, пусть и так, прикасается к нему.

Хватка на волосах и члене только усиливается, а Бинхэ крепче сжимает пальцы на спущенных на бедра штанах и жмурится, кусая нижнюю губу.

Что угодно, лишь бы это не было разовым. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Судя по тому, как его резко отпустили, он сказал это вслух.

Он не видит, как Цзю окидывает его спину оценивающим взглядом, очевидно взвешивая в своей голове все за и против подобного расклада, пока сам Бинхэ глотает слезы и не смеет шевельнуться лишний раз без разрешения.

А затем Бинхэ чувствует, как тонкие руки обнимают его за плечи, а в уши сладкой патокой вливаются слова:

– Какой послушный щенок. Кончай.

И он кончает.