Ло Бинхэ чувствует себя каким-то извращенцем, но идти против себя выше его сил.
Он уже около месяца наблюдает за учителем через окно, ловя того в моменты полного уединения и воровато наслаждаясь чужой красотой.
Шэнь Цинцю наедине с собой теряет в своей неприступности и обретает более человеческие черты. Он разбирает свою сложную причёску, отдаёт предпочтение более удобным одеждам с куда меньшим количеством слоев и совершенно не скрывает своих эмоций.
Ло Бинхэ до сих пор помнит, как пекло уши, когда он впервые услышал, как выражается учитель. Именно в момент сорвавшейся с чужих, таких красивых, губ грязной уличной брани образ возвышенного Небожителя осыпался осколками в сознании подростка.
В основном Шэнь Цинцю занимался либо проверкой их работ, либо чтением. Этот человек поистине поразителен в своей тяге к знаниям. Бинхэ с замиранием сердца наблюдал, как тот увлечённо изучает все новые и новые трактаты, делает пометки и записи, и в этот момент обычно столь холодные, полные презрения глаза горят жадным исследовательским огнём. Так красиво.
Бинхэ мечтает, чтобы однажды этот жаждущий огонь в чужих глазах был вызван им самим и направлен лишь на него одного.
Но Бинхэ и представить не мог, что застанет учителя посреди дня за чем-то подобным.
Всё началось с ненавязчивого, возможно, слишком долгого прикосновения к шее. Длинные музыкальные пальцы скользнули по молочной коже в ласкающем жесте, затем оттягивая вниз и без того свободный ворот, обнажая тонкие ключицы, к которым так и хотелось припасть ртом.
Бинхэ сглатывает резко скопившуюся слюну.
Движение такое лёгкое, кажется таким повседневным, что он не сразу понимает, что чужие пальцы скользнули ниже, обнажая нетронутую солнцем грудь и несколько впалый, с сухим очертанием мышц живот.
Мозг Бинхэ не может обработать так много. Он никогда не видел даже обнажённого запястья учителя, а тут сразу столько.
Шэнь Цинцю оказался жилистым и стройным, почти граничащим с худобой. Ещё немного, и это имело все шансы начать выглядеть болезненным. Но он выглядит таким изящным, таким... Желанным.
Тонкая ткань скользит с идеальных, словно вылепленных талантливым скульптором плеч, оседая на локтях, и Бинхэ ощущает, как начинает ныть собственный член, натягивая ткань ученических штанов.
Шэнь Цинцю будто статуя из самого дорогого нефрита. Чернильные волосы обрамляют расслабленное лицо, выгодно оттеняя бледную кожу, остроту черт и влажные губы. Его длинные ресницы трепещут, бросая тени на гладкие щеки, пока тонкие пальцы невесомо ласкают обнажённую кожу, словно он дразнит себя, оттягивая момент.
Это так томительно и сладко. Бинхэ ощущает неуместное нетерпение и сжимает себя ладонью, чтобы хоть немного облегчить состояние.
И тут же задыхается, потому что изящное запястье минует пояс, оставляя мнимую приличность, и скользит меж бёдер, так мучительно медленно. Учитель запрокидывает голову, приоткрыв губы в шумном вздохе, и, обнажая беззащитное, чистое горло, ласкает нетронутую кожу пальцами, пока второй рукой скользит под тонкую ткань штанов.
Бинхэ сжимает себя до слез в уголках глаз. Он видит так много, но так недостаточно. Ему мало очертаний и полунамеков, он хочет больше. Он и представить не мог, что может оказаться настолько жадным, но теперь он испытывает это всепоглощающее чувство в полной мере, желая увидеть, получить, коснуться.
Шэнь Цинцю касается пальцами губ, давит на них, оттягивая, а затем вбирает в рот и медленно двигает трахающим движением, не сдерживая сдавленного стона и ускоряя движение ладони в своих тонких хлопковых штанах.
Ло Бинхэ кусает губу до крови, сдерживая скулёж желания. Ему так сильно х о ч е т с я. Хочется коснуться, хочется ощутить гладкость чужой кожи под губами, языком, пальцами, собственным телом, хочется содрать чужие мешающиеся одежды и рассмотреть каждый цунь кожи, покрывая собственными следами, чтобы не осталось свободного места. Хочется ощутить жар и тесноту чужого тела вокруг собственного члена или поделиться своим. Хочется эти тонкие губы на своём члене или растянуть свои вокруг чужого. Желания так много, что Бинхэ кажется, что его разорвёт.
Шэнь Цинцю раздвигает бедра и опирается ладонью позади себя для устойчивости, плавно двигая тазом и толкаясь в собственную ладонь, проходясь языком по раскрасневшимся губам.
Он красиво кончает с громким, протяжным стоном и сладко содрогается в приступе оргазма.
Бинхэ не выдерживает и кончает следом, прямо в штаны, так позорно, толком не прикоснувшись к себе. Оргазм настолько яркий, что у него на пару мгновений белеет перед глазами, а когда зрение проясняется, он сталкивается взглядом с чужим.
Шэнь Цинцю смотрит прямо на него, облизывая собственные пальцы словно собирая языком сладость, с такой откровенной насмешкой в глазах, что Бинхэ понимает, что о нем знали. И знали давно. И все это представление было исключительно для него.
Лицо и шею заливает душный румянец, опаляя кожу, и Бинхэ позорно сбегает, преследуемый насмешливым взглядом учителя.