Тот самый день! Наконец-то.

Вот он, его... нет, их первый триумф! Уже так близко, что можно поймать в кулак с замирающим дыханием: всё получится. Будет как надо.

"Что, волнуешься, Тецу?" 

Раскосые глаза с подводкой выглядывают исподтишка из-за края книги, которую навязали читать сегодня в принудительно-добровольном порядке. 

"Ещё как", - еле слышно шепчет в ответ, думая о чём-то глубоко личном. 

Напряжён. Спина прямая, несмотря на комфортное кресло, взгляд бесцельно блуждает между строчек, в которых повествуется о молодых годах Катагавы старшего: на удивление голодных, полных неудач и постоянного сопротивления судьбе, которая, казалось, попросту насмехалась над идеей создания новой корпорации по производству оружия. Но зная то, как Тецуо в принципе относится к своему родителю - странно было бы ждать от него искреннего интереса к таким подробностям из далёкого теперь уже прошлого. 

Мемуары... бестолковая трата бумаги, типографских чернил и человекочасов на донесение банальнейших мыслей, сводящихся все как одна к простому "трудись усердно и, может быть, при наличии удачи всё получится как надо". 

"Ну и что это за... конструкции. Отец, а ты не мог бы ещё более витиевато катаканой писать?!" 

И, значит, Нанако того же мнения, судя по её скучающему виду: лучше бы занимались сейчас чем-то более полезным для себя, чем напрягали мозг там, где не надо; уж тем более под надзором камер и в одной комнате с другими двумя "счастливчиками", не давая даже поговорить сегодня друг с другом слишком откровенно. 

Юноша уже всерьёз начинает думать, что кое-кому просто доставляет удовольствие издеваться таким образом - отчасти изысканным. Напоминая о том, как же они всё ещё зависимы от него более чем полностью и должны знать своё место, несмотря на эмоциональное сопротивление. 

"Если бы Риз написал мемуары, то что там было? Он не кажется тем, кто охотно делится чем-то настолько личным, - перекидывается нога на ногу в тщетной попытке расслабиться. - Особенно после той истории с утёкшими в ЭХО-сеть фото... не понимаю до сих пор, как он только выжил тогда". 

Уродливая беспомощность. Злоба. Агония. Вот что было на тех хоть и отчасти смазанных из-за спешки, но всё же обличающих тогда ещё будущего главу "Атласа" снимках, сделанных в самый разгар переворота: грязный, измождённый, только что лишившийся руки и с глубокими ранами на теле, из-за чего не мог толком встать или позвать на помощь. Позже последовали суды и штрафы, исчисляющиеся множеством нулей, а виновник утечки якобы был даже пойман и расстрелян карательным отрядом - всё по воле Мейера, который изъявил яркое недовольство сложившейся ситуацией.

Что же до Тецуо... а понравилось ли ему видеть своего кумира настолько жалким? Вряд ли. Но вот болезненное, разрывающее изнутри на части восхищение всё же ощутил сполна, как заворожённый пересматривая все увечья - и в результате два или три дня подряд видел кошмары на эту тему, наполненные яркими, гротескными разводами среди чужих хрипов. 

Риз смог. Всё-таки победил назло всему миру, невзирая на здравый смысл и логику - и теперь нет-нет да пытаются сбросить его обратно в неизвестность. 

Это не может не злить.

"Тц. Им всем ведь попросту завидно, что уже столького достичь успел и не выглядит при этом как уставший старый осёл". 

Окна, выходящие на военный полигон, начинают едва заметно вибрировать - и вот мимо них во всей красе пролетает со свистом очередное транспорт-кольцо, сверкая зелёными огнями. 

- Мегуми-ин, и долго нам тут так штаны протирать? Мне ещё трек сводить надо, - тянет Такаюки, накрывая себя со вздохом снятой кепкой. - Я должен успеть альбом к сроку выпустить, а не читать про то, как он ящики таскал усердно в порту Акватора, понимаешь? 

- Как будто я в восторге от такого прерывания моего рабочего процесса. Сказал, что это нам полезно знать и есть о чём подумать на досуге.

- О чём же именно? Как именно рыба воняет, когда протухнет по халатности на солнце? Или как тяжко спать на протёртой циновке среди таких же работничков? - хлопает пузырём жвачки Нанако. 

Каштановая, тяжёлая коса, украшенная лентами, сдвигается в сторону после этих слов - и её обладательница пожимает плечами на фоне полных абстракции стен:

- Может быть. Сама знаешь, что если ему что-то в голову пришло - значит так надо и это потом не обсуждается. 

- Да уж, - бормочет Тецуо, втягиваясь неохотно в разговор: всё лучше, чем тратить время зря на графоманию. - И что, не попыталась даже сама ускользнуть на сегодня от такой чуши? К тебе-то явно относятся получше чем ко мне. 

- Как-то не хочу напрашиваться на неприятности. Видишь? - поддевается пластырь на щеке подушечкой пальца. - Вчера поинтересовалась, почему мать так быстро кремировали вместо того, чтобы провести сначала полноценное вскрытие. Ему это не понравилось.

"От трости так досталось, что ли? Хм... жаль даже, что в глаз не попал". 

Мегуми всегда виделась ему как "старшая из младших", которая, несмотря на свою замкнутость и пропадание целыми днями в мастерской, нет-нет да метит на руководящие должности в компании. Может, мечтает таким образом продвигать активней свои скульптуры, которые кроме как абстракциями и не назовёшь? Хотя... 

Недавно, когда позвала посмотреть на свой новый шедевр, среди необтёсанных пока еще древесных вершин нашлись очертания птичьих крыльев да завитки хвоста, зачерпнувшего воду. И, видимо, его удивление слишком хорошо читалось со стороны, раз получил с высоты стремянки ёмкое: "Особый заказ для большого человека. Впечатлён?" 

- Всё ещё веришь слухам? Да ладно тебе. Она давно жаловалась на сердце... - возражает брат вполне резонно, не давая погрязнуть в цинизме. 

Неоновые разводы на футболке сменяют друг дружку в неторопливом, размеренном темпе; сливаются воедино и идут рваными волнами там, где поймали освещения из окна меньше нужного. Тринадцатый косится при упоминании матери - и случайно вязнет в них, чувствуя скрытую насмешку в свой адрес. 

"А что, если нас раскроют? Тогда точно можно не надеяться, что смогу заявить о себе..! Проклятье. Не хочу даже думать об этом, но всё равно продолжаю как ребёнок, который боится провалить экзамен". 

- Наивный. Недоброжелателей на деле и внутри хватает сполна - просто маркировка учит их излишнему молчанию. И... о, Хиро. У тебя же в этом году инициация? 

Всё внутри сразу холодеет: о боги, совсем же вылетело из головы! Этот фарс... ему тоже придётся пройти через подобное. 

Откровенно кривится, будучи застигнутым вот так врасплох - словно проглотил только что целиком лимон:

- Ах, точно. Те самые легендарные, неповторимые двадцать лет, важная дата...

- Не бойся, на деле всё проходит гладко. Тем более что руководит процессом первоклассный хирург - тот самый, что отцу зрение корректировал недавно.

- Да. У меня разве что спина потом зудела какое-то время, пока проходила регенерацию клеток, - кивает Мегуми в такт словам Такаюки. - Мазь ещё дали на основе молекул серебра и ДНК той ящерицы, как же... 

- Эублефар Рейнольдса. 

- Удивительно, что ты запомнил название. Но. Верно. 

- А я не настолько дурак, знаешь ли! Хоть музыка и моё всё - взял бы пару таких милашек к себе в новую студию, когда там ремонт закончат. 

- Если так нравится, что они регулярно теряют глазные яблоки и зубы, то почему бы и нет? 

"Ну нет уж, кошки всё ещё лучше любых скользких земноводных", - протискивается брезгливое на фоне всплывшего так некстати дня рождения: ещё бы сначала дожить до него. Может, до этого времени что-нибудь да случится такое, что идиотская процедура попросту... 

...не случится. Спокойно!

Не надо представлять ни злорадство главы семейства при этом, ни... иглы. Или лазер.... как вообще это всё делается там, вставляется? Глубоко или так, поверхностно?

- Окей, братишка, расслабься, а то бледный совсем стал что-то. Выдохни. Помнишь я рассказывала тебе про определённые сканеры в отделе слияний и поглощений? Так вот, они бесятся с этих чипов так, что клинит то и дело насмерть, - скрип кресла; шорох шагов по постеленной шкуре. - Штрафы за порчу оборудования стоят определённо того, чтобы хотя бы раз за ценить эффект самому, вживую. 

Хлоп! Уже тут как тут, опуская ладони на его плечи - и вызывает тем самым вялые усмешки у окружающих. Это такой вид дополнительной поддержки от самой Нанако, что ли?

Совсем не весело же...

"Ещё одно клеймо, прямо как на скотину какую-то. Мерзость".

***

- ...может, вам принести кофе, пока ожидаете приёма? 

Девушка на ресепшене вежливо улыбается, глядя на то, как он раскладывает свои ноги: высокий рост сам по себе хорош, но явно не в сочетании с низкими диванами.

- Нет, не стоит. Есть чем пока заняться и без этого, - маскируется всё небрежным тоном, прежде чем можно замереть в более-менее удобной позе. Не хочет быть обязанным этой женщине, чьё имя и так не помнит - зачем? Скоро всё равно появится другой человек, который точно также будет удивляться его появлениям примерно на две-три секунды, прежде чем опять уткнуться в свою работу. 

"Обновление в колонке по тегам "бизнес"," Маливан"," Прометея", - всплывает уведомление на часах. - Общая продолжительность чтения - десять минут".

Из ниоткуда взявшийся лепесток падает прямо в руку Тецуо, только собравшегося было открыть интерфейс - и тут же тает как снег на открытом солнце, расслаиваясь на голографические частицы; мерещится даже при этом лёгкое тепло, щекочущее кончики пальцев. 

- Хм, и что же это, господин гендиректор решил расщедриться на технологичные украшения здесь, в приёмном покое? Нечто из разряда фантастики. 

- "Цветение иомы стебельчатой" включено в честь прибытия гостей, юный господин. 

Пауза. Попавшее не туда касание заносит в "понравившееся" статью, описывающую прорыв в экспериментах над ползучими скифидами. 

- Стой-стой, каких ещё таких гостей?  Расскажи мне о них.

- Простите, но это не в моей компетенции.

В его серых, бесцветных практически радужках расцветает ирония, когда устремляет опять взор на секретаршу:

- Как же не в твоей-то сразу, если встречу и помогала по графику согласовывать? Я не про фамилии, а, знаешь ли, основной род деятельности. Уж это-то проблемой не должно быть.

Ладно бы тот факт, что здесь не был уже два месяца, если не больше: ничем ведь ровным счётом не полезен и не знает до сих пор тонкостей всей "кухни" высшего руководства. Так, только догадываться может, насколько всё тут сложно. Но вот подобные визиты, прямо за несколько часов до отлёта... 

... 

Если только, конечно, это не какой-то затевающийся новый сюрприз - весьма дрянной и тягомотный; на уровне мемуаров или ещё чего похлеще. 

- Что, настолько всё серьёзно? - повисает риторический вопрос, эхом отразившись обратно от резной стойки. - Хм. Ладно, чёрт с тобой. Спрошу сам тогда у него сегодня. 

Как именно при этом будет подбирать слова - конечно же пока не придумал... да ещё и попробуй угадай, в каком именно настроении встретят. Раздражённом, полном недовольства? Или тянущем на абстрактные нравоучения на фоне великого списка множества достижений?  

Заодно и его секретаршу, судя по выражению лица, всё же подобный тон отчасти задел: мелочь, а приятно между делом. 

"Как же тут всё-таки неуютно. Простора масса, но я словно опять взаперти, без Нанако на этот раз", - мысль, полная неудовольствия. И опять смутная тревога там, в глубине подсознания, так что в попытке отвлечься от неё фокус смещается на обстановку вокруг под негромкое, ритмичное постукивание каблуком о лакированный пол. 

Прохладно. Довольно официозно, с мозаикой из рельефных ячеек на стенах в лучших традициях корпораций: почему-то все как одна любят использовать этот узор регулярно при оформлении продукции или разного рода дресс-коде. Узнаваемый силуэт механического дракона, кусающего жадно солнце - и тут же зелёное свечение светодиодов, перебиваемое то и дело рыжиной стилизованных скал; блеск бронированного стекла под самые потолки, за которым как на ладони оказывается сразу весь город...вот она, неоспоримая прелесть нахождения на семидесятых этажах "Кьётэн", также именуемого многими вокруг не иначе как "Маливан-тауэр". 

Здание, пережившее два терракта и полную реновацию систем защиты. Средоточие бизнеса, подарившее здесь множеству людей работу, а также доступ к высокотехнологичному оружию - и в связи с этим, что иронично, подскочил тут же уровень криминала в окрестностях, уже не говоря о продолжившемся расслоении социального неравенства, которое Тецуо на себе чувствует примерно... никак. Оно и очевидно: все самые большие сливки снимаются по-прежнему победителями с особыми привилегиями, а не случайными простолюдинами с трущоб. 

-...миледи, я настоятельно рекомендую применить кислородную маску во избежание возможного обморока. Вы и так позволили себе риски, отказавшись от препарата для подобных случаев.

- Нет, не стоит. Я в полном порядке и уже вполне привыкаю к местной атмосфере, - чей-то шелестящий выдох, подобный всплеску птичьих крыльев. - Просто не по себе от этих бесконечных пролётов и настроя людей, добровольно запертых в зеркальных кабинетах. Кажется, что их мысли поглощены навсегда одной лишь манией зарабатывания денег...

- Увы, но это неизбежно в местах сродни этому. Тем более что "Маливан", подобно многим своим конкурентам здесь, сосредоточен не на созерцании и преумножении естественного, а уничтожении того искусными путями. 

До того было спокойное место захватывает разговор неких персон, выходящих из бокового прохода; что-то такое особенное, неуловимое проскальзывает в их манере общения, заставляя шею вытянуть вопреки всякому имиджу: вот он, снова виден в младшем Катагаве неуёмный упрямец, находящийся на непростом стыке между отрочеством и полноценным юношеством.

Всего лишь простое, незамысловатое такое желание у того составить первое впечатление о тех, кто критикует корпорацию прямо под носом её руководителя. 

- Но ведь мы тоже не можем назвать себя теми, кто предлагает доброе и вечное. Разве это не относится тоже тогда к примеру явного двуличия? 

- У вас пока нет полного понимания происходящего в мире в силу обстоятельств, но всё ещё поправимо. Не забывайте также, что нужно следить за частотой дыхания, если собираетесь и дальше придерживаться утренней медитации - так лучше усваиваются азы первичного Кодекса. 

- Это... не тот ответ, который я ждала от тебя, Окулус. От слова совсем. 

Отсюда в поле зрения видна лёгкая вуаль с орнаментом, покрывающая оголённые плечи. Русые волосы, собранные в косу вокруг головы, венчает диадема с зелёными листьями: тонкая работа из платины во всех аспектах. И как контраст на фоне незнакомки, чей наряд вобрал в себя элементы космоса и растительности - громоздкий, летающий робот-яйцо с клешнями, которыми разве что впору мусор подбирать с пола в забегаловках. 

- Не расстраивайтесь, миледи. В мою программу заложена в первую очередь забота о становлении вас как мудрой, сильной личности, способной отличить искуснейшую ложь от великой правды, - нравоучительно басит это недоразумение, делая какие-то мудрёные пассы в воздухе. - Поэтому, как только вернётесь обратно в капсулу, то...ох! Нет, нет, только не сейчас! 

Нечто с размаху падает, катится по полу с таким звуком, что даже секретарша с колье на шее отрывается на мгновение-другое от своего "увлекательного" занятия. И что самое необъяснимое - вместо того, чтобы удариться о край ресепшена, этот предмет меняет резко траекторию и оказывается прямо у подножья занятого дивана. Розыгрыш? Нелепая случайность, если верить причитаниям механического компаньона? 

Тецуо пожимает плечами, намереваясь оттолкнуть шарик в сторону, но... 

... не сможет увильнуть от неизбежного. Не сейчас.

Откуда-то это знание озаряет разум, наполненный до краёв будничной шелухой; давит ненавязчиво, но при этом вполне себе целеустремлённо, складываясь из пустого шума в слова, которые не принадлежали никогда именно ему. 

"В о з ь м и  м е н я". 

Безликое, бестелесное... требование. Короткий испуг замирает в груди, сливаясь с отрицанием: ну и мерещится же всякий бред на фоне последних дней, полных эмоциональных взлётов и падений! Наверное, стоило всё же согласиться и пройтись вчера по тем местам, отдохнуть, отвлечься и посмеяться над тем, как некоторые выживают на двадцать долларов в сутки, сидя то и дело на грязных коробках из-под овощей; попрошайничая или смотря с непередаваемыми лицами на их благополучие, пока...

- Да что же... чёрт, чёрт!

Шарик слишком близко к мыску обуви - даже когда, наоборот, делает попытку отодвинуть ногу; всё притягивается, липнет как назойливый лист по осени, поблёскивая призывно всем естеством.

Оно живое. Дышит едва заметно, перекатывает рельефные грани согласно темпу, который не сможет соблюсти ни один способный музыкант в Пограничье - даже, видимо, популярный сверх меры Дигби Вермут. 

"П о с м о т р и  в н у т р ь, ч е л о в е к".

"Б о й с я  л и ш ь  с в о е г о  з в е р я".

- Всего лишь безделушка с радио... хм. Меня так... не проведёшь, - щурится , не в силах почему-то выдраться из накатывающего волнами забвения. Кто он такой, зачем он здесь и для чего именно - разве это уже важно? 

Ничтожно крошечный. Жалкий. 

Молодость, которая всё равно приведёт однажды к смерти... и забвению. 

- Да нет же, я... 

Момент отступления уже упущен, когда тёмное стекло импульсивно, почти что алчно подхватывается рукой: его. Его... цель?

"...посмотри на меня, ну же! Похвали за старания, дружище! Как же много сделал всего... ради тебя... "

В  завихрениях, всплывающих к самой кромке, можно разглядеть сотни, тысячи мельчайших созвездий: знакомых и не очень; тех, которые видит каждый день из окна своей комнаты или же совсем уж далёких, о которых помнит что-то разве что из интерактивных учебников. Все они наравне с планетами, их спутниками продолжают быть свидетелями того, насколько же далеко может зайти человечество в поисках ключа к бесконечному процветанию. 

Яростно, столь искренне любя и ненавидя друг друга за смесь едких противоречий. Погрязая в дружбе и предательстве настолько глубоко, что это же однажды и сыграет против них, выжигая дотла остатки так называемой "души". 

"...теперь твой черёд ползать на коленях. И мне это так нравится... нравится видеть, как ты цепляешься отчаянно за свою никчёмную, сытую жизнь... "

Свой собственный голос растворяется без остатка среди чёрных дыр и метеоритных колец, полный неизвестных пока нюансов: это другой Тецуо. Доведённый до какой-то новой крайности, с колким, истеричным смехом, отчего пробирает дрожь не на шутку. 

"...да...да, это лучший вариант. Никого, кроме меня и тебя...всё это скоро будет нашим, слышишь? Ещё немного..."

Шепчет в исступлении, утопая в вязкой, тёмной влаге. Она обволакивает всё тело, просочилась глубоко в кости, даря взамен болезненное торжество; проливается прямо на сухую почву, усеянную щебнем и вкраплениями голубых, бордовых стеблей, которые тянутся всё куда-то, ломают попутно ветки высохших столетия назад деревьев... 

- Не понимаю. Зачем это... что.... 

Так странно - как будто бы уже бывал здесь когда-то. Так давно, что Земля ещё не утонула в грязном смоге, а континенты кишели рептилиями разного толка...тогда баланс ещё не был нарушен.

Всё только лишь начинало своё движение.

- ..! 

Вот льющееся с неба золото уже рассекло яркими нитями каменный трон, в котором обмякло чьё-то тело, а за ним - и грани вращающегося неспешно куба. Белоснежным песком занесло остатки других строений в округе, спрятав и имена тех, кто их возвёл, и причины, по которым навсегда опустели, тем самым превратившись в город-призрак, заманивающий регулярно в свои сети слишком любознательных путников...

... 

Неужели... 

"Уходи! Здесь слишком опасно".

 Настойчивое прикосновение к граням гротескного, карикатурного лица, которое кажется сейчас белее снега. Его обладатель никак не реагирует на вторжение в личное пространство, вперившись взглядом в одну точку - а широкая грудь едва-едва вздымается, показывая, что здесь ещё теплится жизнь...пока что. 

Пока хватает сил бороться за выживание в иллюзиях.  

"Кем бы ты ни был - забудь про это место. Не повторяй ошибок тех, кто считает себя героями Пограничья, - отталкивает назад некая сила, не давая подняться дальше по ступеням. - Даже я не знаю, чем ему помочь теперь... и стоит ли".

Страж? Защитник? Всего лишь хрупкая с виду девушка, чьи крылья способны затмить само солнце? Или, может... просто один из ангелов, в существование которых тоже никогда не верил. 

- Объясни... 

Слова замерли в горле. "Ангел", чьи голубые глаза, кажется, видят всего насквозь; все мечты, все пороки и желания - даже самые страшные, неосознанные из них, пока ещё не давшие крепкую поросль в сознании. Но почему же тогда в её тоне слышна бесконечная, столь щемящая тоска? Что за ней... 

-...вы ведь... тоже Масахиро, верно? Отдайте обратно. Пожалуйста. 

-... зачем? - тупо, с абсолютно потерянным видом откликается Тецуо, не осознавая, что в реальном мире его поведение уже вызвало у окружающих как минимум беспокойство. И как максимум - желание помочь выйти из этого состояния, пока всё не зашло слишком уж далеко. 

Одно наслаивается на другое так явственно, что отдаёт тяжестью в затылок: ну вот же, этот треклятый трон! И песок, и эти двое, сам свет, что, кажется, сейчас выжжет напрочь глаза - настолько ярким становится с каждой секундой...а ещё летающее... что-то. И впрямь как куб с письменами, которые физически невозможно прочитать. 

Он уже с ума сошёл и всё это лишь одна сплошная издёвка? А откуда же на нём тогда.... 

... вода. 

.... 

- ЧТО!! 

Вот теперь-то точно мокрый наяву! Не целиком, правда, но это всё равно оскорбительно, раз вскакивает как ошпаренный; в попытке отряхнуться почти что разбивает злополучный предмет - и трясущиеся руки оказываются тем ещё "приятным" бонусом, нисколько не помогающим приведению себя в порядок. 

- Очень жаль, что пришлось пойти на такие меры. Вы в порядке?

Стакан - теперь уже пустой - ставится обратно на ресепшен. "Спасибо хоть, что не какой-то сладкий напиток", - освещает голову тринадцатого крайне мрачная мысль, пока суета вокруг него начинает сходить понемногу на нет. 

- Поймал! Хвала богам, сосуд не успел повредиться, - бережно подносится искомое ко шлему на корпусе. - И мальчик в порядке, функционирует должным образом как и прежде, несмотря на случившийся контакт. 

Хозяйка робота, впрочем, качает головой, рассматривая что-то на самом юноше - причём настолько внимательно, что тому становится не по себе. Её поведение уже разительно отличается от того, какое привык видеть даже от той же части сокурсниц: без восторгов, лебезения или иных попыток усиленно понравиться, чтобы был повод сходить вместе на свидание. 

Только лишь спокойствие и сосредоточенность, помогающие обрисовывать нужные моменты:

- Зрачки широкие, дезориентация в пространстве. Тремор... скоро пройдёт, это стресс после видений. Как себя чувствуете? 

- Просто умопомрачительно, - короткое, но такое полное сарказма высказывание, прежде чем отмахнётся раздражённо от предложенного секретаршей платка. - Убери! Хватит, я понял. Придётся идти в таком виде к нему, значит... хах, да чудесно. 

Что это было? Несмотря на то, что до сих пор кружится голова, сложно не заметить очевидного: с каким знанием дела обсуждают его, указывая на то, что именно мог пережить за какие-то минуту или две нахождения непонятно где. 

И всё из-за какого-то шарика, выпавшего прямиком с робота. Бред собачий.

- Постарайтесь сегодня лечь спать пораньше, чтобы влияние сошло совсем на нет, хорошо? И знайте на будущее, что если просят настойчиво впустить - не стоит  поддаваться жалости. Иначе оно... 

И тут в сцену врывается ещё один, совершенно неожиданный персонаж в лице пышной дамы с таким громким голосом, что впору прямо в театре играть древнее божество грома:

- Доминика!! Солнце моё, почему ты всё ещё тут, а не в гостевом зале? Хм... так-так-так, кто тут у нас ещё, неужели сын Масахиро? Тот самый, что поцелован с рождения чёрной звездой? 

От неожиданности все едва не подпрыгивают; а вот сам Тецуо... кажется, он уже попросту мечтать начинает о том, чтобы от него отстали. Причём желательно прямо здесь и сейчас, дабы не тряслись больше никогда перед носом спонтанно бусы, перья и прочий "карнавальный реквизит"; забыть бы и про развёрнутые эпитеты насчёт того, каким славным вырос мальчиком (опять это мерзкое слово!) и нисколько не потерял шарма, присущего себе ещё на детских фотографиях, а ещё... 

- ...в чём дело, почему ты в мокрых пятнах? Посмотри на меня, дорогуша.

Тишина, пускай всего и на несколько секунд - невероятное облегчение для мозга. Даже с учётом того, как пристально оценивают и, похоже, делают определённые выводы, схватив вдруг за подбородок длинными ногтями: разве они не вышли уже давно из моды? 

- О боги, да он же...! Доминика, ты что, ты... что ты творишь?! Неслыханно! -  вспышка священного, неприкрытого ужаса. - Подставлять неподготовленного человека под контакт, да ещё и не абы кого с улицы! 

- Простите, тётя. Да, всё моя вина, не уследила за сосудом из-за неисправности Окулуса, я... 

Тот предусмотрительно прячется за спиной девушки, спасаясь от возможного гнева в свою сторону, а "защитнице" только и остаётся, что выслушать со сложенными на груди руками целую тираду:

- Ты не должна была привозить с собой такую вещь в принципе. Думаешь, что это всё лишь баловство, детские игры? А если бы не дай бог парализовало?! Нам в жизни никаких денежных средств не хватит тогда, чтобы расплатиться с его семьёй!

- Этого больше не повторится, обещаю. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

- Хмф! Смотри у меня, - достаётся племяннице по голове ощутимо зонтиком. -  Меньше всего я желаю, чтобы ты своими глупыми поступками подпортила имидж "Поляриса" в глазах наших коллег. И! Живо пиши рецепт в качестве настоящего извинения - тот самый, что на настое лаванды и цеберианской кислоты. 

- Хорошо, тётя... уважаемая госпожа, можно одолжить у вас карандаш и листок бумаги? Я быстро, не переживайте.

Младший Катагава отворачивается в сторону под шелест бумаг, едва ли уже скрывая кипящую злобу: этот инцидент он запомнит надолго. И неважно, какая фирма или чем именно занимаются люди оттуда, но из себя посмешище делать не позволит.

Каким-то образом он добьётся этого. Неважно пока, как именно или как быстро... 

...главное набраться терпения.