У Сахар есть всё. Воздух, в котором дым почти не чувствуется, пластиковая твердыня, на которой так удобно сидеть, железные игрушки на пальцах, с которыми так хорошо играть. Самое главное, что всё разместилось в маленькой комнатке, в маленьком кусочке пространства между уткой в море и ней самой.
Жаль только, что Захари тут нет.
А выйти она не может. Всё, что там — не её. И никогда не будет. Да и Захари не её. Он ведь живой. Сам себе принадлежит. А то, что он порой захаживает к ней, Сахар ценить надо. Она и ценит. Улыбается, жмётся всем телом, рассказывает сказки про уточек. И он отвечает тем же, пусть даже улыбки его не видно, кожа его холодна, а руки его заняты новым подарком для неё.
И тогда Сахар кажется, что он её. Пока он не уходит снова — за вдохновением для её сказок. Сахар же любуется новой игрушкой (которая теперь её точно-точно), и ждёт Захари снова.
Вновь рождаются миры фантазий в её сердце, а игрушки и всё прочее обретают новые роли. Но одна — главного героя — в них всегда занята. Сахар молчит о том, что это Захари. Он ведь умный. Он и так всё знает.
Как знает и о том, что Сахар — его. Поэтому её нет в этих историях. Ведь к чему повторять в фантазиях то, что и так сбывается в реальности?