Антон сидит на разложенном диване в зале, поджав ноги к груди, и, положив правую скулу на левую коленку, смотрит в окно тоскливым взглядом — закат уже отцвёл, и небо с каждой минутой всё сильнее чернеет, что заставляет Шаста слишком грустить и чувствовать себя подавлено.
Осень (и зима тоже, но там другая тема, там ещё хуже) — шастуновское самое нелюбимое время года, в течение которого желание жить эту жизнь у него отшибает напрочь; эти серые из-за постоянного серого купола облаков над головой будни, бесконечные дожди и каша из опадающих листьев под ногами просто превосходно вгоняют в уныние.
Шастуну такое вот не втыкает от слов «на хую я эту угандошенную осень, блять, вертел».
Ему нравится, когда на улице солнышко, когда травка зеленеет и птички поют свои чудесные песенки (если они это делают, конечно, не в пять утра под окнами — Антон такое осуждает), когда тут и там стрекочут кузнечики и когда можно ходить по улице, не кутаясь в куртку и не держа руки в карманах, чтобы те не замерзали каждые пять минут.
В этом году ещё и такой ужасно (и бесчеловечно) резкий переход из солнечного жаркого лета, которое Шастун всей душой любит (с некоторыми исключениями в виде слишком сильной жары, от которой хочется вздёрнуться, и надоедливых мошек с комарами, но в остальном конец весны и лето однозначно его любимое время в году), в эту промозглую дождливую серость, что он совсем не успел насладиться уходящим теплом — и ведь даже бабьего лета не было!
Некрасивое, Антону не нравится.
Хочется простого человеческого впасть в спячку на эти восемь месяцев блядского холода до самого мая (но три раза из этой спячки нужно будет обязательно вынырнуть, потому что празднование его любимого Нового года, поздравление с днём рождения его любимого Арсения и отмечание дня рождения любимого себя никто не отменял), но мироздание не подарило ему такой возможности, так что придётся как-нибудь выживать в столь нелюбимый им период, что тянется, по ощущениям, ёбаную вечность, когда как лето пролетает за один миг, которого слишком недостаточно для полноценного отдыха.
Он тяжко вздыхает, прикрывая глаза, потому что всё это знатно удручает и вгоняет в апатию; не хочется делать абсолютно ничего, и именно поэтому они с Арсением, оба взявшие отпуска, сегодня практически целый день не вылезают из кровати (только для приёмов пищи или для похода в туалет) — ну как из кровати, это разложенный диван, на который они перебрались из своей комнаты, потому что здесь есть телевизор, на котором можно смотреть фильмы целыми днями и бесполезно, но приятно проводить время в обнимку с любимым человеком.
Сейчас Попов, накинув на себя свой шёлковый халат, отошёл на кухню за ведёрком мороженого из Баскин Роббинса для Антона и за кофе — для себя и совсем скоро должен вернуться.
Антон переводит тоскливый взгляд на двери зала, где через минуту наконец появляется Арсений с чашкой ароматного напитка в одной руке и розовым ведёрком ещё не начатого мороженого, в ровную поверхность которого воткнута чайная ложка, в другой, неторопливо вплывает в пространство комнаты и, передавая лакомство и кофе Шасту, чтобы тот просто подержал пару секунд, пока они не улягутся, замечает его большие грустные глаза; и, как любящий партнёр, беспокоящийся о состоянии своего мужчины, он не может не задать вопрос:
— Антош? Всё в порядке? — хмурится едва заметно и забирается на матрац, что прогибается под его весом.
Шастун кивает, поджимая губы, потому что грустит он из-за, по сути, неотвратимой ерунды, наступающей ежегодно.
— Ещё только шесть часов, а на улице уже отвратительно темно, — поясняет он и, зачерпывая пол-ложки любимого мороженого, отправляет порцию в рот.
Арсений приподнимает уголки губ в приободряющей улыбке и целует его в лоб, прежде чем улечься, вытянув ноги и облокотившись спиной на подушку у спинки дивана. Перенимает из рук Антона кофе и делает глоток, а после вытягивает руку и зарывается пальцами в кудрявые волосы на затылке Шастуна, который продолжает сидеть всё так же и смотреть грустно-задумчивым взглядом перед собой; проводит рукой вдоль выпирающего позвоночника, не скрытого никакой футболкой, и вновь поднимается выше, почёсывая его тёплую спину короткими ногтями.
Антон сидит ещё несколько мгновений неподвижно, а потом всё же ложится на бок, сразу же придвигаясь к Арсу вплотную и утыкаясь носом в его шею, вдыхает успокаивающий любимый запах и прикрывает глаза — мороженое отставляет в сторону до лучших времён; Попов обнимает его одной рукой (дурацкий кофе, как же ты не вовремя!), притягивая к себе ближе, и вновь прижимается губами к его лбу.
— Ну чего ты? — полушёпотом.
— Осень, — устало выдыхает ему в шею Шаст и целует туда же, потому что силы для такого простого действия у него найдутся всегда.
— Не так уж она и плоха, — беззлобно усмехается Арс, а Антон вздыхает глубоко, но совсем без раздражения и закатывания глаз: он вовсе не злится. Шастун сейчас даже не сможет правильно описать то, что чувствует, потому что ему кажется, будто все чувства разом отключились. Если не акцентировать на этом внимание, то ему, в принципе, вполне себе сносно живётся, но иногда случаются вот такие нападки грусти.
— Ты видишь что-то прекрасное во всём, — Антон проводит кончиком носа по линии Арсовой челюсти и чмокает его ближе к уху.
— Как и ты, — так просто произносит Попов и отстраняется, чтобы Антон видел его улыбку.
— Но я ненавижу осень, а тебе все времена года нравятся, — продолжает упираться тот и смотрит на Арса снизу вверх совершенно влюблёнными глазами, а Арсений только по-доброму закатывает глаза и прижимается на несколько секунд к Шастовым губам в мягком поцелуе. — Врубай давай уже, — фыркает Антон, а после выпутывается из арсеньевских объятий и просто ложится рядом, прижимаясь к нему плечом и бедром; ставит себе на живот ведёрко с мороженым, но, так как то оказывается вполне предсказуемо слишком холодным, через некоторое количество мгновений он подтягивает одеяло, что накрывает его чуть выше пояса, и опускает лакомство уже на него.
Арсений ненадолго приподнимается, чтобы стянуть с себя свой шёлковый зелёный халатик с яркими рыжими лисами, и опускается, вновь ныряя под одеяло к Шастуну — оба голые, потому что до того, как Антону после пересмотра «Реальных упырей» захотелось мороженое, а Арсу — кофе, у них был чувственный нежный секс, восполняющий нехватку прикосновений в последние дни. Подтягивает к себе свой телефон и открывает поиск.
— Что у нас там дальше по списку? — спрашивает он, повернув голову к облизывающему ложку Шасту.
Список этот они вместе составляли в течение всей недели, специально к отпуску — в этом списке находятся самые разные фильмы и мультфильмы, которые оба смотрели охуеть как давно и просто хотят пересмотреть.
— «Маска», — решительно заявляет Антон с котячьей улыбкой — настроение медленно, но верно ползёт вверх, и всё благодаря его потрясающему любимому мужчине рядом, что улыбается ему так же ярко и вбивает в поиске название фильма.
Этот фильм оба смотрели ещё до того, как вступили в отношения, а потому сейчас, при совместном просмотре спустя много-много лет, Антон чувствует разливающееся тепло внутри, которое в слова облечь не способен.
Арсений просит у Шастуна мороженое, что с радостью с ним делится, потому что ему для своего хорошего ничего не жалко, и теперь они едят по очереди: одну ложку Антон, а другую — Арс, и так по новой; брезгливости у них нет совсем — ну точно не после того, как Шастов язык буквально двадцать минут назад побывал в жопе Арсения и восемнадцать — уже во рту.
Антон давно себя так хорошо не чувствовал: он очень давно хотел этот фильм пересмотреть и искренне сейчас радуется тому, что у него раньше всё никак не доходили руки, потому что рядом с Арсением всё приобретает какой-то особый смысл и значение; они улыбаются и иногда смеются с некоторых моментов, перешучиваясь друг с другом, оба пускают слюни на Стэнли в исполнении бесподобного Джима Керри, пока тот пускает слюни на Тину, и думают о том, чтобы завести себе уже наконец собаку — они задумываются об этом примерно каждый раз, когда смотрят фильмы с данными четвероногими друзьями человека.
Во время сцены первого выступления Тины в клубе, на которое и пришёл Маска, Арс говорит, что Антон на него похож, а Шастун шутит, что это потому, что у него так же челюсть отвисла в их первую встречу с Поповым, на что тот хихикает и спрашивает, как же он догадался; а потом Антон говорит, что раз уж он Стэнли, то Арсений, должно быть, Тина, и тот с широчайшей улыбкой соглашается.
Уже ближе к концу фильма Попов, уже давно допивший свой кофе (Антон, съев четверть мороженого и наевшись этим, прямо посреди фильма идёт, накинув тоненький арсеньевский халатик, чтоб не засветить своё причинное место каким-нибудь случайным соседям, так не вовремя вышедшим на свои балконы или выглянувшим в окно, на балкон, в эту блядскую холодину, чтобы убрать розовое ведёрко в морозильник, потому что иначе мороженое превратится в какую-то кашу), начинает клевать носом и вскоре засыпает на Антоновом плече, прижавшись к своему мужчине, а потому счастливого конца он не застаёт, но Арс знает, чем всё кончится, так что, в принципе, не страшно.
Давно они так рано спать не ложились, но Шастун против такого расклада возражать совсем не будет.
Антон с сожалением выпутывается из кокона Арсовых рук и ног — тот просыпается на несколько мгновений, и Шаст целует его в заранее прикрытое веко и обещает, что совсем скоро придёт, — чтобы выключить телевизор и колонку и заботливо поставить телефон своей любви на зарядку, а после наконец забирается к Попову под одеяло.
Шастун просовывает руку под его головой, а другую располагает на правом боку своего хорошего, пока тот придвигается ближе и так же обнимает, жмётся к Антону доверчиво и причмокивает губами, вновь проваливаясь в сон.
Антон, обнимая Арса крепче — потом станет жарко, да и спать всю ночь, как слипшиеся макаронины, не то чтобы удобно, но сейчас им охуенно и нужно этим наслаждаться, — целует его в линию роста волос, потому что его лоб находится на достаточно близком расстоянии от Шастовых губ и прямо-таки напрашивается на поцелуи, и кто он такой, чтобы эту просьбу не удовлетворить.
Да и как по-другому — если не поцеловать Арсения на ночь, то… Нельзя так, короче. Не по правилам этого дома.
Антон улыбается тепло самому себе и, утыкаясь носом в пахнущие чем-то родным чёрные волосы, наконец прикрывает глаза.
Рядом с Арсением всё приобретает особое значение, и даже осень может быть не такой поганой, если рядом с Шастуном будет этот человек, которого он любит больше всего на этом свете.