The best Christmas

Вот и наступила та самая пора, когда все бегают впопыхах, чтобы закупиться подарками для своих друзей, родителей или второй половинки, а также различными декорациями в дом. И одним из таких людей был Хёнджин, который бродил уже второй час по торговому центру в поисках подходящего подарка для своего лучшего друга на Рождество. Этот друг был единственным человеком, из-за которого Хван так сильно парился. А всё потому, что Ли Минхо нравится ему уже два года, и именно сегодня вечером Хёнджин собирается признаться ему в этом. Друзья договорились собраться у младшего дома с целью отпраздновать столь прекрасный праздник за парой бокалов шампанского, да и просто повидаться спустя долгое время.

И вот Хван заходит в очередной магазин, уже не надеясь найти «то самое», однако, взгляд натыкается на вещь, которая, как показалось парню, идеально подойдёт для подарка, так ещё и для признания в чувствах.

Закупившись всем нужным, а именно: тем, что будет дарить Минхо, продуктами на вечер и некоторыми декорациями, чтобы хоть немного привести свой дом в более или менее праздничный вид, – Хёнджин поехал домой. Дорога заняла всего-ничего, поэтому, как только Хван оказался за порогом квартиры, быстро разделся и принялся за подготовку. Хёнджин старался сделать всё в лучшем виде, что у него и вышло. В спальне, единственной комнате, которую он вообще решил украсить, так и чувствовалась вся эта атмосфера Рождества. Именно этого пытался добиться Хёнджин. Он был так рад своей работой, что чуть не показал её Минхо, сняв на видеосообщение, но мигом одумался. «Это тоже часть сюрприза, он не должен ничего видеть до своего прихода,» — подумал Хёнджин и убрал телефон в карман, занявшись готовкой одного особенного блюда, а именно – тыквенного пирога. Это уже была словно традиция, которую было грехом нарушить. Каждый год, начиная с первого класса старшей школы, они с Минхо собирались вместе в Рождественскую ночь и наедались тыквенным пирогом, так и таявшим во рту. Его готовила мама старшего, у которого мальчики, в основном, и сидели, поэтому Хёнджин не мог не попросить рецепт, чтобы готовить такое замечательное блюдо в будущем. Парни росли, перевелись в выпускной класс, и именно тогда Хван всё осознал. Он испытывал нечто далеко не дружеское. К другу постоянно тянуло, а во время каждой встречи сердце билось, то и дело намереваясь выпрыгнуть из груди. Сначала Хёнджин не принимал это и не собирался, но по итогу всё равно смирился со своими чувствами и ориентацией – было понятно, что ни то, ни другое не поменять по щелчку пальцев и само не пройдёт.

Так и пролетели два часа, за которые пирог успел запечься, а Минхо позвонить несколько раз (если быть точнее, тринадцать) и остаться проигнорированным; правда, он всё равно смог зайти в подъезд благодаря соседке Хёнджина. Стук в дверь отвлёк Хвана и напугал его настолько, что тот подпрыгнул, пока мыл посуду, и ударился головой о ящик, который висит над раковиной. Выругавшись на нежданного гостя, парень поспешил к двери, чтобы открыть её. Увидев, кем был этот «незваный» гость, Хван отругал себя, но мысленно, потому что вслух это было бы, как минимум, странно. В руках у Ли было два пакета: один с алкоголем и прочими снэками, второй – подарочный. Внимательно оглядев красивую упаковку, Хёнджин громко сглотнул слюну и отошёл назад, чтобы дать Минхо пройти.

— И тебе привет, Джини, — слова с ноткой язвительности в сторону Хвана, на что тот лишь закатил глаза и поздоровался в ответ, — спасибо, что хоть входную дверь удосужился открыть, а то в подъезд я зашёл с «божьей» помощью, — принюхавшись, Минхо услышал сладкий запах и, прикрыв глаза от приятных ощущений, спросил, — м-м, а чем у тебя так вкусненько пахнет?

— Ага. Так и хотелось тебя оставить в подъезде, на самом деле, — Минхо сильно пихнул в плечо, за что сразу же получил, — придурок. А пахнет пирогом. Тыквенным.

Глаза Минхо сразу засверкали тысячью и одним огоньками, а обладатель этих сверкающих глаз превратился в самого, что ни на есть, кота. Парень уже собирался побежать на кухню за вкусностью, но его остановили и сказали для начала, хотя бы, помыть руки. Разочаровано вздохнув, Минхо поплёлся в ванную, а Хёнджин взял звенящий из-за бутылок пакет и пошёл на кухню смотреть, что купил его друг. Алкоголя было много, и даже слишком, для Хёнджина, который пьёт как раз только по праздникам, и то не всегда. Хван поджал губы и, словно совсем забыл о присутствии Минхо в квартире, тихо проговорил:

— Н-да, признание выйдет очень ярким…

— Какое признание? Ты собрался что-то сказать мне? — из-за спины резко выскочил Минхо, схватив младшего за плечи, тем самым напугав его.

Хёнджин выпрямился и схватился за грудь, потому что сердце заколотилось так быстро, от чего казалось, что оно прямо сейчас остановится, а душа покинет тело.

— Ты… Придурок! Зачем так пугать? — Хван щёлкнул Ли по носу в качестве наказания, а тот лишь потёр его и хихикнул.

— Пошли пирог лучше есть.

Как и всегда, блюдо получилось отменным – всё-таки, по рецепту мамы Минхо, а она всегда готовила прекрасно. Он вышел довольно сладким, но это наоборот добавляло плюс к вкусу, делая пирог ещё более замечательным, а шампанское, которое текло в желудок по пищеводу вместе с едой, только сводило с ума.

Помимо нечастых встреч, парни так же редко общались и в интернете по не особо удивительной и распространённой среди студентов причине – учёба, медленно переходящая в сессию. Ежедневное заучивание материала, за которым приходилось сидеть порой с утра до вечера без перерыва. Это довольно изнуряло как разум, так и организм, поэтому сил на что-либо, кроме как поужинать и лечь спать, ни у Хёнджина, ни у Минхо не оставалось; единственное время, когда они могли хоть немного поболтать – ночь с субботы на воскресенье, которая пролетала максимально быстро за разговорами буквально обо всём на свете. Друзья успевали обсудить всё, начиная котами Минхо, заканчивая каким-то там Чхве Чанхи с первого курса, которого недавно отругал сам ректор посреди коридора в главном корпусе за то, что тот обсуждал не самые хорошие слухи о преподавателе, который являлся хорошим другом ректора. Так было и сейчас – они просто сидели и нескончаемо болтали, иногда отвлекаясь на десерт и алкоголь.

— Да уж, славно было тог… — Хёнджин взглянул на чужие губы и заметил на уголке их крошку от пирога, — стой, не двигайся.

Почему Хёнджин просто не сказал Минхо об этой крошке, а решил убрать сам? Так ведь было бы менее стрессово. Но какое наслаждение вызывает у Хёнджина тот факт, что ему наконец удастся дотронуться до чужих губ, о которых жаждал всё это время, хоть и подушечкой пальца. Осталось коснуться их только своими, и тогда одна из жизненных целей будет выполнена. И, вот, шероховатая подушечка мажет по влажным от алкоголя и остатков бальзама губам и стряхивает несчастную крошку куда-то в сторону. Всё это время Минхо сидел с каменным лицом, словно для него это обычное дело, когда у Хёнджина сердце и без того частые удары пропускало. Громко вздохнув, парень убрал дрожащую руку от чужого лица.

— Всё.

— У меня крошка на лице была? — Ли прошёлся пальцем по месту, которого пару секунд ранее касался хёнджинов.

— А, да… Я мог тебе просто сказать об этом, извини, — Хёнджин опустил голову и сверлил взглядом тарелку, лишь бы не смотреть на Минхо. Да, ему было очень неловко и в какой-то мере даже стыдно, ведь неизвестно, как к этому отнёсся сам Минхо.

— Ты чего? Джини, всё нормально, — Минхо взялся за хёнджинову щёку и поднял его голову, из-за чего младший смутился ещё больше.

Ли часто трогал щёки Хёнджина, что последнему очень нравилось. Он хотел, чтобы так было каждый день, чтобы его гладили по щеке, словно самого настоящего котёнка, который мурлычет от прикосновений любимого хозяина. Улыбнувшись друг другу, парни продолжили болтать, доедая остатки пирога и допивая шампанское из бокалов.

Сами того не заметив, Хёнджин с Минхо выпили две бутылки шампанского и запили их бутылкой соджу, а после «переползли» в спальню со второй бутылкой алкоголя, где включили телевизор и начали смотреть какую-то романтическую дораму якобы по-приколу, как сказали они друг другу. Ли не оставил незамеченным всё, что сделал младший в комнате – он сказал, что спальня украшена шикарнейшим образом, и атмосфера чем-то походит даже на романтично-рождественскую. Хёнджин посмеялся, хотя сам думал о том, что, в принципе, на это он и рассчитывал – создать такую обстановку.

Про подарки, конечно, все забыли, однако, дорама была связана так же с Рождеством, поэтому где-то на половине третьей серии (Хёнджин не понял, как время так быстро пролетело), когда показывали, как главные герои сидят дома и дарят друг другу подарки, Хван резко всё вспомнил.

— О, Хо, мы про подарки же забыли… — видимо, было сказано слишком тихо, потому что Минхо сморщился и, попросив повторить, приблизился к лицу Хёнджина настолько, что тот мог губами немного касаться чужого уха. Это очень смущало, но, так или иначе, парень повторил, пока щёки его наливались краской, — про подарки забыли, говорю.

Стеклянный взгляд метнули на младшего, а за ней на лице появилась ухмылка. Ничего не сказав, Минхо просто поставил на паузу дораму, встал и ушёл из комнаты, заинтриговав Хёнджина. Ему было интересно, что старший мог приготовить ему, но при этом нервозность окутывала его всего, потому что совсем скоро Хвану предстоит признаться в чувствах. Он собирался это сделать сразу после того, как отдаст свой подарок, который, отчасти, символизирует чувства к старшему, поэтому тот может сразу всё понять. Нервно сглотнув, Хёнджин уже собирался встать с кровати, чтобы пойти за своим пакетом, который оставил в коридоре, однако его опередил зашедший Минхо с двумя пакетами.

— Можешь не вставать, я и твой прихватил, — Ли подал пакет, который сразу же выхватили и прижали к себе, тем самым вызвав смех, — ты такой забавный. Я не смотрел, что там, можешь не переживать.

«Ты такой забавный.»

В этих словах не было ничего такого, их можно сказать абсолютно каждому, но то, как их произнесли. Минхо был пьян, это не стоило отрицать, но Хёнджину всё равно казалось, что это было сказано как-то с чувством умиления или с чем-то похожим, что заставляло верить во взаимность, хоть и было это немного глупо и наивно.

Сглотнув, Хван сначала посмотрел внутрь пакета, а только после на Минхо. Нервы начинали понемногу сдавать.

— С-слушай… бля, — заткнув рот кулаком, Хёнджин прокашлялся и после продолжил, — слушай, может, откроем, пока смотреть будем?

— Почему? У тебя подарок, который подходит под атмосферу дорамы? — безобидная шутка для Минхо, но не для Хёнджина. Всё потому, что так и было.

— Ага, конечно. Врубай уже.

На фоне вновь заиграла тихая музыка, которая сопровождала смех и разговоры актёров. Взглядами обменялись, а после и пакетами. Подарок от Минхо в разы превышал вес и габариты того, что сделал Хёнджин. Но это не значило, что его имеет ценность гораздо меньше, чем тот, что ему только что передали. Они заранее обсудили, что Хёнджин первым посмотрит содержимое пакета, дабы оставить «десерт» напоследок. Нервно вздохнув, младший раскрыл пакет и заметил в нём коробку чуть менее, но всё равно довольно большую. Он уже собирался встряхнуть её, но его остановили, схватив за запястье и помахав головой в отрицании. Коробку положили на кровать и начали развязывать красивейший бант, который было жаль портить, на самом-то деле. С каждым движением руки сердце билось всё сильнее от предвкушения, что там может лежать. Перед тем, как снять крышку, Хёнджин взглянул на старшего исподлобья, а тот смотрел с предвкушением, прикусив губу. Прикусив губу. Как же Хёнджин хотел тоже взять и укусить Минхо во время поцелуя, чуть оттягивая губу и доставляя этим удовольствие старшему. Встряхнув головой, чтобы отогнать лишние мысли, парень всё-таки открыл коробку, и глаза его засияли от восхищения.

— Ну, как? Нравится? — Ли нервничал, и это было видно по его потряхивающимся рукам и слышно по тому, что тот начал тараторить.

Конечно, нравится! Ведь там лежал свитшот — очень дорогой, между прочим, — о котором Хёнджин мечтал целый год, но не мог позволить себе его покупку, поэтому просто ныл в переписке, по телефону, да и во время встреч о том, как хочет его. По лицу расплылась довольная улыбка, а сам Хёнджин неосознанно нырнул в чужие объятия, благодаря таким образом. Он даже не заметил, как чужие руки легли на поясницу и начали немного давить на неё, чтобы сократить расстояние между двумя телами и прижать к себе сильнее. От таких действий Хван чуть ли не мурлыкал на ухо Минхо, а когда тот положил руку на затылок и начал поглаживать отросшие волосы. Алкоголь в крови полностью взял над парнем верх. Правда он так же быстро и растворился, когда Хёнджин уже приблизился к чужому лицу для поцелуя. Именно в этот момент он понял, что переходит все границы дозволенного. Отстранившись, Хёнджин сел на край кровати и прикрыл лицо руками. Было очень стыдно.

— Прости, я… Я не думал, что дел… — Хёнджина перебили.

Перебили поцелуем. Он был таким коротким, но нежным, от чего расплылись оба парня. Им хотелось продолжить поцелуй, сделать его более долгим и горячим, однако каждый понимал, что сейчас далеко не подходящий момент. Чуть пухлую щёку погладили, заставив почувствовать приход очередной волны из приятных спазмов в груди и низу живота.

— Теперь моя очередь смотреть подарок, да? — в ответ кивок. На лице Ли появилась милая улыбка, которую сразу захотелось расцеловать – впрочем, как и всегда.

Губу прикусили от волнения, когда Минхо потянул пакет к себе, глядя на Хёнджина – поэтому он и заметил, как младший нервничает. Ли сразу дотронулся до пухлой губы, тем самым смутив Хёнджина в очередной раз.

— Не переживай сильно, ладно? Я люблю абсолютно каждый твой подарок, — прямо как тебя. Но это решили не озвучивать.

Из крафтового пакета достали совсем небольшую коробку, сделанную из того же материала, что пакет, однако она была разрисована различными цветами и котами, которых дополняли цитаты из любимого аниме Минхо. Это было так умилительно, что губы сами растянулись в очередной улыбке.

— Ну, что ж, открываю… — сердца затрепетали у обоих, когда бантик развязали, а за ним подняли крышку, что прятала долгожданный сюрприз. Сказать, что Минхо был в шоке – ничего не сказать. Медленно подняв голову, он посмотрел на младшего, — серьёзно..?

Это были парные браслетики, и у каждого по половине сердца. Во время покупки они казались чем-то милым, а сейчас – стрёмным, из-за чего стало очень стыдно. Но за себя больше. Реакция Минхо показалась Хёнджину странной, словно тот не понимает, не смешная это шутка или нет, и вовсе он не рад подарку. Стыдливо подняв взгляд, Хван заметил, как старший внимательно рассматривает каждый из браслетов, а после вновь смотрит на Хёнджина и говорит:

— Ты решил мне признаться в своих чувствах? — кажется, сердце вовсе перестало биться. Было страшно и некомфортно.

— Прости, я пойму, если это окажется не взаимно… — и вновь перебили поцелуем, но более долгим и эмоциональным. Хёнджин не понимал, что чувствует и как вообще реагировать, поэтому просто отпрянул и шокировано взглянул на друга.

— Я тебя поцеловал второй раз. Как думаешь, это может быть не взаимно? — лицо младшего начали покрывать кроткими и влажными поцелуями, всё больше доказывая свою любовь. Но тот отстранился вновь, — сейчас что не так?

— Ты пьян. Когда ты выпьешь, то часто бываешь таким, — Хёнджин специально выделил последнее слово, дабы дать понять, о чём именно идёт речь. Накрадкой начали появляться мысли о том, что эти поцелуи могли быть ни чем большим, чем просто последствием повышенного градуса в крови, и это чертовски расстраивало.

Усевшись в позу лотоса, Минхо стал пилить взглядом своего друга, который всё упирался, хотя надежда на то, чтобы все слова Ли оказались правдой – огромная. Так они и просидели минут пять под дораму, которая всё это время проигрывалась. Минхо ждал хотя бы одно слово от Хвана, а тот просто пытался понять, в чём подвох, поэтому сидел и смотрел, прищурившись, но взгляд опустили через минуту – было ужасно неловко.

Да, они были оба пьяны, но алкоголя было не настолько много, чтобы нажраться и творить что-то, что обычно могут делать далеко не трезвые люди. Особенно для Минхо. Он был не из тех людей, кого могло «разнести» с пары бутылок вина, запитых соджу; физически он был пьян – но голова всё равно продолжала работать, а Ли мыслить. Теперь это нужно было донести как-то до Хёнджина.

Минхо подсел чуть ближе и обхватил чужую руку.

— Хёнджин, — взгляд подняли. Он был полон недоверия и разочарования, — ты серьёзно не веришь?

— Да.

— Боже… — чужую ладонь сжали сильнее, — давай я тебе объясню кое-что. Ты вообще не обращал внимание, как я веду с тобой, а как с остальными? — в ответ махнули головой в отрицании, — ясно… Со всеми своими друзьями и знакомыми я более груб, редко тактильничаю с ними, ты мог это прекрасно заметить, но, видимо, внимания просто не обращал. А с тобой всё наоборот, — в кошачьих глазах одна искренность, — я зачастую забочусь о тебе, мне хочется всегда обнимать тебя, держать за руки, целовать, дарить тепло и комфорт, Мне просто хочется быть с тобой, Хёнджин.

Последние слова пронеслись эхом в голове и разливающимся теплом в груди. Большие глаза Минхо всё ещё блестели от гирлянды за спиной Хёнджина, а также от всей правды, что он только что произнёс. За небольшое мгновение в виде тех пятнадцати минут, что они сидели молча, в голове младшего промелькнуло множество противоречий и мыслей, а именно – уверенность, что чувства взаимны, и страх, что всё это – шутка, ставящая на кон дружбу парней, но помогающая Минхо самоутвердиться. И, всё-таки, Хёнджин решил окончательно – ему ответили взаимностью, и в этом нет никакой лжи. Спустя столько месяцев скрытой любви и игры в друзей всё раскрылось, теперь не нужно было держать в себе все те чувства и эмоции, что они испытывали друг к другу, но не могли показать из-за страха быть отвергнутыми. Теперь они могли смело целовать, обнимать друг друга и многое другое, что обычно делают влюблённые люди, сколько им хотелось.

Минхо так и сделал.

Он действительно начал целовать хёнджиново лицо так быстро и неловко, чем заставил парня сначала растеряться, а после захихикать от умиления и щекотки, однако, это осталось без внимания, ведь сейчас было далеко не до «духоты» и угроз накормить салфетками за смех. Время шло, а парни не заметили, как Ли нависал над младшим и целовал его пухлые губы так, что в комнате становилось жарко, а внизу живота приятно тянуло, заставляя углубиться в поцелуй всё больше. Блаженство, витающее в атмосфере, было несравнимо ни с чем – а всё потому, что этим одновременно жарким, влажным, но нежным и чувственным поцелуем как Хёнджин, так и Минхо доказывали друг другу те чувства, которые между ними были, а также ставили точку над «i» в их отношениях, что значило, что теперь они могут считать себя самой, что ни на есть, настоящей парой, в которой будут взаимопонимание и помощь, любовь и доверие, радость и благополучие. Они сделают всё, чтобы их отношения были крепкими и прекрасными.

Спустя некоторое время, которое пролетело настолько быстро – на часах уже было 23:59, что значило, что совсем скоро наступит двадцать пятое декабря, а вместе с ним Рождество, – Хёнджин, теперь уже сидящий напротив Минхо, оторвался от него, посмотрел затуманенным, но счастливым взглядом и тихо произнёс с улыбкой на лице:

– Это лучшее Рождество в моей жизни. Спасибо тебе, Минхо. Я люблю тебя, – с этими словами стрелки на часах пробили полночь, а за окном послышались взрывы фейерверков.

Этот вечер был желанием парней в прошлое Рождество, и оно исполнилось, наполнив сердца Хёнджина и Минхо счастьем и любовью.

Их счастью и любовью.