Примечание
ПБ открыта специально для вас.
Меня зовут Фрэнк, и я живу с Джерардом уже несколько месяцев. Нет, мы не незнакомцы и не «просто соседи». Я дружу с Джерардом с детства, и ни один из нас никогда не сомневался в друг друге. Мы доверяем друг другу. И я доверяю Джерарду.
Достигнув совершеннолетия и получив наказания от довольных собой родителей наших семей, я и Джерард тогда мигом собрали чемоданы, следом отправляясь в собственную квартиру. Мы были парой и были счастливы первые месяцы самостоятельной взрослой, совместной жизни. Все было прекрасно, и каждый довольствовался тем, что у него есть. Джерард рисовал и подрабатывал в местной кофейне, а я последовал цели учиться на тату-мастера. Мы были похожи на образцовую семью.
Но мы никогда не были семьей.
И я больше не доверяю Джерарду.
Однажды ночью, страдая от бессонницы, я перевернулся на правый бок и открыв неприятно болящие глаза, заметил Джерарда, сидящего у окна, и мне не предвиделось, он уже долго смотрел на меня.
— Джи, тебе тоже не спится? — я обратился к нему, похлопав на так и не нагретом месте рядом с собой, — Ложись давай, завтра снова рано вставать. Джерард?
— Не беспокойся ни о чем, — тогда тихо, почти не издавая звука, ответил он, а я, не в силах больше совладать с собой, погрузился в тяжелый сон.
Я не помнил, ложился ли тогда спать Уэй, но знаю точно, мне снились кошмары.
Через несколько дней это повторилось — Джерард снова неотрывно смотрел на меня, в то время, как я засыпал, а после просыпался не в первый раз за ночь. Я всеми силами старался это игнорировать, ссылаясь на творческую натуру Джи. Ведь все художники — безумцы, правда?
Долго я не продержался, в один из вечеров волна беспокойства накрыла меня, когда я, стоя у духового шкафа, с усердием готовил праздничный пирог. Сегодня у Джерарда день рождения, и он как раз должен был уже отправляться домой после очередного рабочего дня — праздник праздником, а работу никто не отменял.
Тем вечером мы пили чай с моим пирогом, который, к слову, вышел отлично, я подарил Джерарду подарок — мольберт с небольшой прикрепленной к нему стойкой для его кистей и карандашей. Все было замечательно, и я не видел странностей и того, как на меня в тот день смотрел Джерард. Я говорил, что больше ему не доверяю?
Ночью я впервые за последний месяц крепко спал. Наверное, Джерард так сильно вымотал меня, что я отрубился сразу после жаркого секса на нашей кровати. Я могу упомянуть, что Джи тогда был очень горяч?
Не знаю, чем руководствуется Судьба, когда выбирает себе жертв, но выспаться мне не удалось — в третьем часу ночи меня разбудил Джерард.
— Что, что такое? — я заворочался, потирая глаза и через несколько секунд моральной борьбы с собой, открыл их.
Надо мной сидел Джерард, крепко удерживая меня на кровати, вцепившись тонкими, холодными пальцами в мои плечи и не позволяя мне двигаться.
— Джи? Ты почему не спишь? Три часа ночи только, — я взглядом за спиной Джерарда заприметил электронные часы.
— Милый, Фрэнки, ты знаешь, что нехорошо подглядывать за людьми, когда они спят? — в области живота образовывался неприятный, будто инородное тело, не сумевшее прижиться, ком. Ладони тут же начинали потеть, а воздух в нашей спальне становился гуще, и мне казалось, что я начинаю задыхаться. Но тогда мне только казалось, и лучше бы я задохнулся.
Попытавшись подняться на локтях, я непонимающе уставился на Джерарда:
— О чем ты? Джерард? Что происходит? — легче не становилось и я до последнего верил, что Джерард просто прикалывается надо мной, как делал раньше, до своей бессонницы. Я ошибался.
— Фрэнки? Фрэнки-Фрэнки, Мой милый Фрэнки… Фрэнки! — я вздрогнул, — Перестань следить за тем, как я сплю. Ты знаешь, что это некрасиво? Я так мало уделяю тебе любви, и ты решил возмещать это, таращась на меня по ночам?
Он провел указательным пальцем аккуратную линию на моей груди, едва касаясь ее, а я почувствовал, как кожа в том месте начинает гореть. В самом что ни на есть прямом смысле. Не останавливаясь, Джерард вел пальцем дальше, принимая в действие остальные, сильнее надавливая на мой живот. Ужасный ком в нем связался еще более тугим узлом.
Кожа горела и краснела, и я начинал чувствовать запах гари или мне так показалось, но перед глазами появился дымок, затуманивая взгляд и разум, не давая дышать. Джерард смотрел на меня дикими глазами, а в глубине его зрачка я случайно заметил маленького бьющегося на волю Джи — моего родного.
Он не выберется.
Через секунду мое тело пронзила дикая боль, а за ней словно порвалась спасительная нить, удерживающая меня на краю. Такая уязвимая и тонкая, она укрывала меня в безопасности до этого момента.
Я видел на своем теле прожженные дыры, видел дико кричащего, вырывающегося себя и явно наблюдающего со стороны. Я ничего не смогу сделать, я уже в опасности. Снова проваливаюсь в бездну и задыхаюсь. Джерард истязает, уродует мое тело, я сотрясаюсь в нестерпимых, зверских судорогах и неожиданно ни для кого падаю. Моя голова пустая, выпотрошенная, а тело я и вовсе больше не чувствую, словно его и нет совсем. Больше я ничего не понимаю, перед глазами бушуют мутные цветные пятна, мешая свободно видеть и я снова замечаю лицо Джерарда.
Оно спокойное и безмятежное, как и несколько недель назад, в первую ночь его бессонницы. Тогда оно не было таким пугающим, и я наконец начинаю соображать.
Сейчас я знаю, что не смогу бороться вечно, а через мгновение уже сдаюсь.
Я уверен, больше мне ничто не помешает выспаться.
Я знаю, что Джерард меня больше не тронет.
И я знаю еще кое-что.
Мой Джи никогда не спал.