— Мне было бы проще, если бы ты не дёргался, — раздражения в спокойном голосе мужчины почти не слышалось, чего нельзя было сказать о неприкрытой нетерпимости. — Чимин~и, давай мы с тобой поможем друг другу и сэкономим время, идёт? — улыбка, тронувшая его рот, была настолько дружелюбной, что в любой другой ситуации обязательно бы расположила к себе. Но парень на полу, который пытался взглядом, судорожно бегающим по сторонам, зацепиться за что-нибудь, что помогло бы ему выбраться из комнаты, хотел бы и вовсе не видеть не только эту притворно радушную улыбку, но и мужчину, приближение которого заставляло сжиматься всё нутро.
— Не делай этого, Тэхён… прошу… — парень старается подняться, но сразу же хватается за левую лодыжку и падает обратно, и мыча от боли, продолжает отползать спиной назад. Он старается не упускать ни одного движения мужчины, не может себе позволить потерять бдительность. Однако слёзы накатившего отчаяния значительно препятствуют, размывают силуэт Тэхёна, совсем по-хищному надвигающегося вперёд. — Не надо, пожалуйста… — лицо Чимина кривится в подступающей истерике, а заложивший уши адреналин разгоняет сердце всё сильнее, грозясь остановить его в любую секунду. Не так всё должно было быть. Как от первого свидания несколько месяцев назад он оказался в этом кошмаре? — Не надо… — севшим голосом просит толи у того, кто напротив, толи у Бога. Первый никак не реагирует, лишь медленно шагает, не спуская взгляда с парня, который кровь в венах бурлить заставляет: такой беззащитный, старающийся неизбежное предотвратить пустыми мольбами. Бог же глаза прячет, не может изменить чужую судьбу, которую собственной рукой прописал. Сейчас же отдаёт свою роль на время Тэхёну, позволяя ему вкусить пьянящий вкус всевластия, даёт распробовать. Оно, словно наркотик, в голову бьёт, зависимость с первых мгновений вызывает.
Тэхён же на сочащийся страх из паренька цокает, смакует на языке его вкус, сладостью оседающегося где-то в районе глотки.
— Чего это тебя так... —издевательски тянет мужчина и обводит в воздухе контур силуэта парня на полу пистолетом в руке. — …трясёт? Боишься? Испугался куска метала? — мужчина вертит в руке оружие и, кажется, искренне удивляется озвученному факту. — Ладно, —он поднимает руки в примирительном жесте, после чего медленно заводит руки за спину и прячет пистолет в задней части пояса брюк, с улыбкой вновь поднимает руки доказывая, что угрозы больше нет. Однако в этом жесте парень не находит успокоения, а хищные горящие глаза сверху только доказывают, что причиной страха не было оружие, дело было во взгляде Тэхёна. Ещё недавно он смотрел так по-родному, одними глазами давал обещание защищать, беречь его, словно драгоценность. Так как же мог дьявольский огонь так долго скрывался под маской, не спалив её многим раньше. Парень цепенеет лишь от одной мысли, что помощи он не дождётся, вряд ли кто-то найдёт в себе силы решиться на подобное самоубийство, даже если бы и был поблизости. Нависший сверху мужчина с демоном сравним: любого, посмевшего преградить ему дорогу к цели, он в огне спалит, обещая вечные муки непокорной душе.
— Смотри, малыш, теперь тебе нечего бояться. Как думаешь? — брови мужчины надламываются, делая его лицо по-детски виноватым, почти невинным.
Мужчина сокращает расстояние между собой и парнем и приседает возле Чимина, застывшего в ужасе, жадно рассматривая перекошенное страхом и отчаяньем лицо: разбитая ранее губа ещё сочилась кровью, а взгляд хаотично метался по комнате и весь вид паренька выдавал его готовность молить о пощаде. Он загнан в угол, точно дикий зверёк, дышит так часто, насколько это позволяют лёгкие. Ещё немного и, кажется, Чимин начнёт задыхаться от сжавшего горло кома. Он дергается в сторону от Тэхёна, – близость к нему вопит об опасности, от неё несет кровью. Собственной кровью Чимина. Парня начинает мутить, что позволяет ему немного отвлечься, сосредоточиться на контроле собственного сознания, чтобы то не отключилось в самый неподходящий момент, отдавая его всего в руки обезумевшего зверя.
— Вот как мы сделаем сейчас, — на выдохе низко басит мужчина. Он порядком устал, хочется завершить всё как можно быстрее. — Ты, — длинный палец упирается в грудь напротив, — своими прекрасными ножками сейчас доползёшь вон к тому, — а затем указывает на что-то за правым плечом Чимина, — менее прекрасному, но очень удобному стулу. А я дам тебе на это пятнадцать секунд. Время пошло, — он посмотрел на бегущую стрелку наручных часов и мысленно прикинул где она должна остановиться по истечении времени. Выжигающий взгляд мужчины не позволял сказать что-то в ответ, лишь сильнее разгонял адреналин по венам, заставляя отползать в нужном направлении. Чимину выбора не предоставили, ему ничего не остаётся, как принять условие игры и подчиниться. Была бы у него возможность выбрать, он вернулся бы в день их первого свидания, отговорил бы себя ступать на тропу, ведущей в самый настоящий кошмар...
***
— Что скажешь? — волнению Чимина не было конца, которое с лёгкостью читалось со стороны. Он прикладывает рубашку из голубого атласа к телу, пытаясь по лицу друга понять, как она смотрится на нём. — Джин-хён? — ноет парень, когда чужое молчание затягивается, а взгляд Сокджина мечется от него самого к экрану телефона.
— Скажу, что мне не нравится этот тип, — он вновь разглядывает фото нового ухажёра друга, пока тот, фыркнув в его сторону, одевается в, так и не одобренную другом, одежду. — Есть в нём, что-то такое… — он задумывается, подбирая подходящее выражение, пытаясь найти ответ на застывшем лице Тэхёна. Его взгляд пугает, по коже мурашками проходится.
— А, не начинай. Ладно? — Чимин застёгивает последние пуговицы на рубашке и забирает телефон у Сокджина, любуется какое-то время фотографией на экране, совсем по-глупому улыбаясь. — Если бы это была девушка, ты бы такого не говорил, — пытается пошутить Чимин, возвращая телефон. Джин нервно дёргает ногой на кровати, мысленно соглашаясь с чужими словами. Девушки не умеют смотреть так, словно внутри них кровожадный зверь живёт. А если и умеют, то найти такую будет сложно, если вообще возможно.
— Да всё будет хорошо, обещаю. Мы много времени общались, думаешь я бы не понял, что он больной ублюдок, если бы тому были предпосылки? — успокаивающе тараторит Чимин, поправляя волосы. И Джин выдыхает. Быть может он себе надумал лишнего, пытаясь защитить друга от очередного болезненного опыта? Но он знает друга и его наивность. Чимин бы не то, что предпосылок не заметил, так ещё бы и нашёл оправдание странному поведению. Джин уже проходил через его разбитое сердце, и он сомневается, что сможет собрать ему его ещё раз.
— Если что-то произойдёт, сразу звони мне, — Сокджин разворачивает друга к себе лицом, вцепляясь в его плечи руками и со всей серьёзностью смотрит в глаза напротив. — Ты меня понял?
— Я что, по-твоему, постоять за себя не смогу? — ухмыляется Чимин, словно и не замечая обеспокоенного чужого вида. Он молод, занимается спортом, да и сил у него достаточно, чтобы в крайнем случае дать отпор. Переживать на этот счёт Чимнину не приходится, он уверен в своих силах.
— Просто обещай мне, — Чимина слегка встряхивают, требуя дать слово, на что он легко кивает, тронутый заботой в свою сторону.
— Конечно, я позвоню, — и притягивает к себе Сокджина, благодаря за беспокойство объятиями.
***
Сейчас же больше всего хочется увидеть Сокджина, прижаться к нему в поисках защиты и сказать, как же он был прав. Он не стал бы упрекать, Чимин знает наверняка.
«Позвони мне».
В голове голос друга звучит так реально, властно, парень уверен: услышь он его в реальности, это помогло бы ему проснуться от кошмара, стал бы той соломинкой, за которую он так хочет сейчас ухватиться.
Пока Чимин пытался добраться до стоящего в нескольких метрах стула, Тэхён всё так же сидя на корточках громко считал. С каждым последующим счётом предвкушение в глазах мужчины разгоралось сильнее, он был похож на хищника, выжидающего подходящего момента для броска на свою жертву.
— Восемь, — на этом счёте Тэхён встал и, не отрывая глаз от ползущего, двинулся в его сторону. Попытки Чимина двигаться быстрее забавляли его, сравнение с только что лишившимся задних ног какого-нибудь мелкого животного мужчине приходит в голову само собой. Слабый и такой беззащитный перед более сильным.
Однако парень был не только ослабшим, но и напуганным не меньше чем добыча хищных зверей в момент загона: сердце вот-вот пробьёт грудную клетку, обещая не дать расправится с хозяином другому, а сил дать отпор больше не осталось, все ушли на первых порах сопротивления. Как долго он уже в этом кошмаре? Полчаса, час, два? Сколько? Время словно не шло, было ощущение вновь и вновь повторяющихся сцен, то и дело мелькающих друг за другом.
Вот они на первом свидании, такие неловкие, не знающие друг друга толком, но желающие прочесть друг друга до самого конца, а в следующую секунду Тэхён больно бьёт по лицу в одной из комнат своего дома; второй раз они случайно столкнулись в кофейне, Чимин был рад незапланированному обеду в его компании; затем сцена ещё одного удара по голове, после которого в глазах темнеет, а пол под ногами совершенно не чувствуется; после встречи в кофейне они пару раз ужинали, и много говорили. Тэхён казался таким родным, точно потерянная частичка души Чимина, нашедшаяся так внезапно, но бесспорно, в самый подходящий момент. Он всегда был мил и обходителен, и смотрел так по-особенному тепло, словно хотел из объятий не выпускать оберегая; а вот о его взгляд порезаться можно, в нём и намёка нет на того, кто был способен лишь посмотрев согреть.
На последнем счёте парень добирается до стула, но валится вместе с ним после попытки опереться о спинку. Стон отчаяния и боли от ушибленным рук нарушает тишину в комнате. Смотреть вверх страшно, совершенно не хочется встречаться с, как оказалось, совершенно незнакомым, опасным человеком, всем своим видом показывающего желание воплотить задуманное в реальность. Чего он хочет? Насколько далеко может позволить себе зайти? Чимина свои предположения пугают, заставляют губы дрожать от паники. Воображение крутится вокруг сюжетов фильмов о серийных убийцах, и от этого только сильнее кровь холодеет. Не о такой главной роли он мечтал. Осознание своего положения так и остаётся понятым не до конца. Чимин не может отпустить надежду выбраться отсюда и проснуться завтра в своей постели, приняв всё происходящее сейчас за страшный сон.
Тем не менее парень поднимает голову после того, как у него получается сохранить равновесие при очередной попытке совладать со стулом. Лицо мужчины, остановившегося в паре шагов от сидящего возле стола Чимина, как и пару минут назад украшает добродушная улыбка, словно готовится рассказать забавную историю или успокоить, заверить, что это вышедшая из-под контроля шутка.
— Вот видишь, всё было намного проще, да? — он не требует ответа на вопрос, лишь подпирает стоящий рядом стол ягодицами, упираясь в него ладонями за спиной. — Нравится? — мужчина прикуривает сигарету и после нескольких затяжек зажимает её меж пальцев, возвращая руку обратно на край стола. Парень только сжимается, обнимая себя руками и в недоумении пытается понять, что именно мужчина имел в виду. Он должен что-то ответить, боится сделать что-то нет так, вызвать гнев зверя снова. Обводит взглядом комнату, которая больше похожа на хирургический кабинет: у дальней стены большой стол с круглой лампой у изголовья и с раковиной в правом углу, рядом столик на колёсиках, но с того ракурса, где находился парень сложно было разглядеть что именно на нём лежит. Отсутствие окон компенсировалось неоновой подсветкой по периметру потолка и несколькими точечными светильниками на нём же, а в стену противоположной от металлического стола был встроен шкаф. Обстановка не предвещала чаепития за рассказами душевных историй совершенно, чего нельзя сказать о сгущающемся вокруг шеи парня ужасе, петлёй затягивающегося и перекрывающего доступ кислороду. Чимин пытается в глазах мужчины найти хоть какой-то шанс на то, что всего этого можно избежать, что это розыгрыш и завтра он вновь сможет проснуться в своей постели, позвонить родителям или просто дышать. Но ничего похожего на желаемое не находит, сталкиваясь с выжигающим нутро огнём предвкушения чужих мук в глазах Тэхёна. Чимин бросает взгляд на дверь, понимая, что ушибленная по неосторожности лодыжка не позволит ему сбежать. Слёзы ненависти к своей беспомощности обжигают глаза. Он загнано поднимает взгляд на Тэхёна. Как же некогда любимое лицо в одночасье может стать настолько чужим, пугающим? Почему его чувства сделали его слепым, раз он не смог рассмотреть истинного обличия Дьявола?
***
— Твоя кожа превосходна, — мужская ладонь скользит по чужой влажной спине. Касания невесомые, точно распробовать все нюансы гладкой кожи хотят, кончики пальцев оглаживают очертания рёбер, вызывая мурашки под собой. Чимин смущённо улыбается на груди Тэхёна, приоткрывая глаза и в согласии мычит, смакуя комплимент. — Ты такой замечательный для меня, — серьёзно говорит Тэхён, приподнимая голову Чимина за подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. Улыбка парня только сильнее растягивается по лицу. Он всей душой любит подобные моменты близости, когда Тэхён становится так щедр на нежные слова.
Чимин тянется за поцелуем. Ему мало простого касания чужих губ к своим, жадничает, требует большего, настойчиво притягивая Тэхёна за затылок ближе, чтобы у того и шанса не было отстраниться.
— Хочу ещё, — куда-то в шею тихо, точно шëпотом хнычет парень, чувствуя нетерпеливую хватку на талии и недовольный вздох – Тэхён явно не хотел прерываться на диалог. Мужчина согласно мычит, виснет сверху над Чимином, выцеловывает его шею, подбородок.
Он всегда осторожен, никогда не оставляет отметин, говоря, что не хочет портить подобной грязью кожу Чимина, называя это вандализмом и кощунством в чистом виде. Тэхён всегда аккуратен, не позволяет себе лишних действий, способных навредить. Он часто говорит, что кожа Пака подобна чистому холсту, на котором позволено писать лишь чистой любовью, а вместо кистей – его собственные пальцы, всегда осторожные, бережно касающиеся. Чимин тает от чувств, которые дарит ему Тэхён своим отношением. Находит себя совершенно счастливым рядом с ним, любимым, защищëнным...
***
— А сейчас мы будем играть с тобой в доктора и пациента, — фраза в данном контексте прозвучала жутко, которую только усугубило полное серьёзности лицо Тэхёна. Чимин цепенеет, окружающее его всё больше походит на галлюцинации. В какой момент его разум решил, что реальность скучна и что в неё необходимо привнести новые краски? Как он мог не заметить, что сошёл с ума? Чимин всегда боялся стать одним из тех, кто уверен в своём божественном начале или, кто утверждает, что является известным полководцем. Вот только почему сейчас так хочется оказаться в их числе?
«Чимин, ты должен позвонить».
Голос Сокджина встревоженный, отчаянный, точно ещё немного и последует всхлип. Он больно бьётся о стенки черепа, вытесняя набившийся ком мыслей наружу. Чимин украдкой осматривает комнату в поисках телефона, выброшенного Тэхёном куда-то в сторону при первой попытке набрать номер друга. Он уговаривает себя успокоиться, дышит глубоко, растирая слёзы по щекам. Сейчас важно привести себя в чувство и постараться вытащить себя отсюда. Он сможет. Должен, если не себе, то другу, который наверняка будет убит горем, если ему позвонят из полиции и сообщат о найденном трупе Чимина. Если его, конечно найдут. Последняя мысль только сильнее подстëгивает собраться. Он не намерен числиться в бесконечном списке без вести пропавших. Это не может быть в книге его жизни.
Мобильный так и не попадается на глаза, что вызывает новый прилив отчаяния, грозящийся похоронить под своей толщей Чимина. Мысль о том, что ему следовало бы попробовать сбежать не кажется такой нереальной. Ему бы только ударить чем-то Тэхёна, чтобы по крайней мере сбить с ног, а в лучшем случае заставить его отключиться. Стул. Чимин сжимает под собой сидушку, осматривая тело Тэхёна для наилучшего удара. У него должно получиться. Взгляд цепляется за карманы брюк мужчины и только что выстроенный план рушится к ногам, куда и опускается сердце от увиденного. Телефон Тэхёна может спасти его жизнь.
Потушив сигарету, Тэхён отрывается от стола и подходит к одной из дверец шкафа. На полочках среди множества упаковок различных медикаментов виднеются баночки разной формы и размеров. Захватив одну из них небольшого размера и шприц из коробки рядом, мужчина возвращается к рабочему столу, совершенно не обращая внимания на сжавшегося парня на стуле. Он знает, что Чимин не сможет сбежать, у него нет никаких шансов, – дом заперт давно, – а сил противостоять Тэхёну ещё меньше чем надежды выбраться отсюда. Не говоря ни слова, он распаковывает необходимое и еле успевает не уронить почти набранный прозрачной жидкостью шприц, когда его левую лодыжку обхватывают трясущееся руки сразу же после грохота повалившегося набок стула. Чимин может только догадываться о том, что за жидкость в колбе и проверять её действие на себе не хочется вовсе, но куда важнее попытаться вытащить мобильный и, по возможности, пистолет, спрятанный за поясом брюк.
— Не делай этого со мной, — вопит парень сидя на полу утыкаясь лбом в ногу стоящего. Отвлечь внимание столь унизительным способом – единственно возможный вариан, одноко Чимин не уверен, что делает это только из необходимости вытащить телефон из чужого кармана. Быть может, не такая уж это и игра одного актёра? — Ты не можешь так со мной поступить, — от переживаний голос сел, хрипом раздаваясь где-то у пола. Мужчина же в это время, закончив набирать жидкость из колбы, снисходительно смотрит сверху вниз на уже бьющегося в истерике парня, в отчаянии цепляющегося за штанину брюк и выкрикивая протесты на происходящее. Тэхён, отложив наполненный шприц на стол, тянет руку к лицу парня.
— Тебе нечего бояться, — мужчина тянет его за подбородок, заставляя поднять взгляд на себя. Смотрит, как и раньше нежно, ложно грея затуманенное ужасом сознание, словно обещает что-то негласно, просит довериться. — Я не причиню тебе больше боли, обещаю, — уголки рта слегка приподнимаются в подтверждении сказанного, а большой палец поглаживает разбитую губу в успокаивающем жесте. Плохо соображая, Чимин притихает и старается осознать слова говорящего и, кажется, пару мгновений верив в них. Если не сделает больно, значит и бояться нечего? Никакие сцены, подобные тем, которые показывают в фильмах ужасов, ему не грозят? Стараясь удержать последние крупицы трезвости ума, Чимин смаргивает дымку ложных уверений и, не дав себе времени на раздумья, резко тянется к поясу чужих штанов. Он не может так просто поверить паре фраз, находясь в ситуации, где каждая деталь кричит об опасности, даже железный стол, явно находящийся тут не для обеденных трапез, навевает мотивы скотобойни. Для полноты картины не хватает окровавленных стен и пола, но что-то Чимину подсказывало, что если он не поторопится выполнить задуманное, то эту деталь быстро исправят.
Мужчина, не ожидавший подобных действий от ослабшего паренька, не успевает перехватить тянущую из его пояса пистолет руку, который на сколько это было возможно, отталкивался пострадавшими ногами назад, держа оружие перед собой. Парень впервые за время, проведённое сегодня в этом доме, облегчённо выдыхает, чувствую себя в относительной безопасности и старается глубже дышать, чтобы успокоить колотящееся о рёбра сердце. Получилось? Он теперь сможет выбраться, осталось всё сделать правильно и Чимин в худшем случае попадёт в клинику для реабилитации, но будет жив.
— Я тебе верю, — усмешка выглядит вымученно, парень старается собраться, чтобы его голос не звучал разбито. — Теперь мне нечего бояться, — он на грани срыва, но старается держать себя руках, растягивает губы в нервной улыбке и пытается прицелиться. — Стой! — кричит Чимин на попытку мужчины подойти к нему. Тот замирает и облокачивается о стол. Оружие в руке трясётся, как и телефон, выуженный ранее у Тэхёна, пока тот был отвлечëн своим делом и истерикой Чимина.
— И что дальше? — вздыхает мужчина, скрещивая на груди руки. Вдруг проснувшаяся смелость паренька не только отнимает лишнее время, но и раздражением щекочет нервы, от подобных действий которые грозятся порваться и вылиться гневом, жаждущим чужой окровавленной плоти, и корчащегося в муках красивого лица парня, так жадно цепляющимся сейчас за свою жизнь. — Чимин, — парень дёргается на собственное имя, крепче сжимая в руке оружие, а другой старается разблокировать телефон. — Ты не выстрелишь, не сможешь убить человека, — с полной уверенностью в своих словах сверлит взглядом мужчина бегающие глаза сидящего на полу. Он не боится, лишь ждёт момента, когда жертва потеряет бдительность, чтобы сомкнуть пасть на её шее.
— Если ты можешь, то и я тоже, — пистолет подрагивает в унисон дрожащим рукам, голосу, всему напряжённому телу. Призрачная безопасность стремительно развеивается, а её дымка, спавшая с глаз, открывает картину на сомнительные шансы Чимина выполнить сказанное.
— Тогда давай, стреляй, — склоняет голову к плечу мужчина, всё так же испытывающе смотря на Чимина. — У тебя будет одна попытка, поэтому постарайся прицелиться получше, — он щурит глаза, ожидая действий от сомневающегося парня и облокачиваясь руками о стол, наклоняет корпус слегка вперёд.
Чимин напрягается от чужой непоколебимой уверенности и дергается, сравнивая мужчину со зверем, приготовившимся к атаке. Парень одним выстрелом может решить проблему, перестать бояться, но чувствует под прицелом самого себя. Он не может подвести себя, не может позволить другому отнять его же жизнь. Тяжело дыша, Чимин, пытаясь унять дрожь вскидывает руку выше, целясь в голову. Расстояние небольшое, шанс промахнуться мал, но парень одёргивает руку, слегка опуская к грудной клетке. Тэхён был прав – он не готов убить человека, он не сможет, но ранить просто обязан, ему необходимо выиграть время. На подобное нервозное сомнение Чимина мужчина лишь ухмыляется, подавая левую ногу слегка назад.
—Одна попытка, Чимин~и, будь внимателен, — предостерегает мужчина, в глазах которого неприкрытое стремление собственными руками разодрать нежную кожу горла, упиться предсмертной агонией. Мальчишка его только раздразнил своими выходками, подталкивая желать излишнего насилия. Чимин пугается того, что по ту сторону зрачков видит в глазах Тэхёна. Там чужие руки в его собственной крови купаются, греют свою кожу в остывающей жидкости тела. В его глазах пощада безвозвратно вытеснена жаждой и зверь не найдёт покоя, пока не поглотит всю жизнь до конца. Вот, значит, что видит антилопа во взгляде льва, прежде чем в безнадёжной попытке ринуться прочь, заведомо зная, что эту гонку ей не выиграть. Оказавшись втянутым в игру, правил которой не знает, Чимин понимает, что победитель тут может быть только один, нужно только быть немного быстрее той антилопы, чтобы спасти свою жизнь. Он постарается. Он должен это сделать.
Страх за собственную жизнь толкает его на решение, которое он мгновением ранее отверг. Уже нет разницы, за кем сегодня придёт Смерть и в её объятия Чимин бросаться не готов совершенно. Ему страшно, кажется, он всё ещё любит. Нет, не этого человека, обещающего стать персональным жнецом, а те множество наполненных нежностью и трепетом воспоминаний, подаренные им. Сознание противится истинному образу Тэхёна, не хочет принимать действительность. Он ведь не мог всё это время притворяться, лгать о своих чувствах так искусно и не выдать не малейшего намёка на то, что указывало бы на его намерения. Всё вокруг кажется театром, из стен которого Чимин не сможет выбраться, не доиграв свою роль.
Держа на прицеле Тэхёна, он всё же смахивает блокировку вверх и, насколько позволяют не слушающиеся пальцы, набирает нужные цифры номера друга. Зелёная кнопка для Чимина, как маяк для корабля во время шторма – помогает обрести ориентир и не потерять надежду. Сознание не сразу успевает понять, почему набранный им номер высвечивается в чужом телефоне знакомым именем. Ким Сокджин. Мозг не хочет тратить время на подозрения, успокаивает себя чем-то родным среди окружающего безумства.
Тэхён дёргается. Телефон в руках Чимина вовсе не к месту. Он может перечеркнуть все планы, отказываться от которых в эти самые планы не входило.
Первый гудок оглушает, его звук словно вытягивает Чимина из ямы, попавшего туда по чужой воле. Сокджин ответит, он всегда отвечает на его звонки. Это их правило: никогда не пропускать звонки. И пусть он звонит с другого номера, друг должен почувствовать его. Он обязательно вытащит его отсюда. Он первый протянет руку помощи, как делал это всегда.
***
Музыка играет громко, настолько, что кажется, ещё немного и её мощный поток сможет пробить барабанные перепонки, проникая внутрь хаотичным напором. Чимин пьян настолько, что ему абсолютно всё равно на громкость звука колонок. Биты пульсируют по всему телу, подталкивают влиться в поток танцующих людей, разделить с ними накопленную у бара энергию. Чимин заторможено оглядывается по сторонам: слева сидит девушка, потягивая ранее заказанный коктейль, её экстремально короткое платье говорит о целях хозяйки на этот вечер за неё. Брови Чимина тянуться вверх в явном удивлëнном неодобрении. Справа же какой-то незнакомец в серой, неприглядной рубашке, позволяющей перетянуть внимание подвеске в форме ромба на себя. На пару мгновений Чимин задерживает на ней взгляд, увлечённо рассматривая поблёскивающую россыпь мелких камней внутри. Мерцания кристаллов для опьянëнного разума Чимина, как магнит для метала – тянет к себе против воли. Кажется, он теряется в своих мыслях, пока не вспоминает о Джине и ещё нескольких друзьях, пришедших вместе с ним. Куда они все разом пропали, оставив его, плохо соображающего одного в обезумевшей толпы, дёргающейся под музыку, точно в препадке? Среди них тесно и душно, а ещё немного тревожно. Чимин не любит оставаться один в подобных местах. Ему нужен свежий воздух, иначе рвотные позывы окажутся не только позывами.
Пробираясь сквозь толпу, Чимин не замечает, как его кто-то хватает за запястье и тащит в противоположную от выхода сторону. Наверное, Джин его увидел в толпе или кто-то из их компании и теперь ему не нужно их искать. Тошнота как-то сразу отступает, сменяясь надеждой на возвращение домой. Если бы Джин не оставил его какое-то время назад одного, Чимин не влил бы в себя лишние несколько порций крепкого алкоголя. Он уже и не помнит, какой был тому повод. Праздник? Очередное расставание? Или обычная встреча с друзьями? Это уже и не важно, главное выбраться из ежесекундно мигающего разноцветными цветами ада, которые слепят глаза невероятно.
В кабинке клубного туалета он оказывается неожиданного для самого себя. Свет синими полосами над потолком приглушён, в помещении едва видно что-то дальше метра от глаз. Кто его затолкал сюда, да ещё так грубо, что он умудрился влететь в противоположную стену плечом? Джин? Хосок?
— Джин~а, я обещаю больше так не пить… — стонет парень, едва ворочая языком. Говорить сложно, слова никак не хотят складываться во внятную речь. Чимин уже ожидает тираду о знании своей нормы алкоголя, которую он благополучно игнорирует, если его вовремя не остановить и впервые поднимает взгляд к чужому лицу, виновато улыбаясь.
В глазах всё плывёт, моментами двоится, однако это не мешает понять, что перед ним не Сокджин и не один из его друзей. Незнакомый ему парень, явно не трезвее него самого, противно скалится, руки тянет к Чимину, который запоздало пытается скинуть их со своей талии.
— Ты ещё кто такой? — в кабинке тесно, а незнакомец прижимается близко, удерживая Чимина на месте, не давая слабым попыткам выбраться из замкнутого пространства логически завершиться. Впервые ему кажется, что зря не слушал Джина и так набрался, что ударить по лицу, нагло облапывающего его парня кажется невозможным: руки словно потеряли всю силу, превратившись в вату. Или это всего лишь шок, а не действие алкоголя? Осознать, для чего его сюда притащили, удаётся достаточно быстро, когда он замечает расстёгнутую ширинку чужих джинс и приспущенные трусы.
Ему что-то отвечают, но Чимин не может расслышать, концентрируясь на чужих действиях, понимая по интонации, что сказано было что-то похабное и мерзкое. Чимина толкают в грудь, он бы упал, не окажись позади унитаз. Прямо перед его лицом полувставший член и в желудке вяжется узел, предвещая о скорой рвоте. Противное глазу зрелище и влитый раннее алкоголь вместе вот-вот выльются содержимым желудка на кафель туалета. Подскакивая на ноги, Чимин, что есть сил бьёт в лицо, явно находящегося не в себе, парня, отчего тот влетает в дверь, заставляя ту открыться.
— Твою мать, — адресует то ли незнакомцу, то ли ушибленным костяшкам руки. Чимин потирает кулак и, пошатываясь, приближается к пытающемуся встать с пола парню, пачкающего туалетный кафель кровью из разбитого носа. — Ты, — он хватает незнакомца за волосы, слегка пошатываясь, нагибается над ним, — какого хрена творишь? — взгляд всё ещё нормально не фокусируется, но адреналин придал сил.
— Ты же сам хотел! Я видел, как ты смотрел на меня, — вопит парень, хватаясь за руку в своих волосах.
— Что ты несёшь?! — Чимина прилив злости накрывает. Он точно помнит, что не пытался кого-то привлечь сегодня.
— Там, у бара! У бара! — резко сжавшаяся ладонь тянет его вверх причиняя дикую боль.
Чимин осматривает незнакомца. Взгляд привлекает знакомая подвеска-ромб. Тот парень, что сидел с ним рядом, прежде чем Чимин решил выйти на улицу, наверняка подумал, что ему таким образом дали намёк пойти следом. Потерявшийся в раздумьях Чимин совсем теряет бдительность, а в следующую секунду находит себя прижатым к кафелю с ноющей болью в паху. Ублюдок воспользовался моментом и сильно ударил коленом между ног. Без лишних разговоров незнакомец, сжимая руки парня над его головой в одной ладони, наспех пытается стянуть с него штаны, пока Чимин полностью сосредоточен на пульсирующей боли от ушибленного места.
Как оказывается в объятиях Джина Чимин не понимает, помнит только, что тяжесть с тела резко исчезает, а после следуют стоны боли и какое-то копошение позади.
— Эй, ты как? Где болит? — спохватывается Сокджин, поспешно выпуская шатающегося друга из кольца рук.
— Он только что хотел меня... — бесцветно констатирует парень, но фразу до конца не проговаривает, а лишь вымучено улыбается промелькнувшей мысли в голове. Чимин почти осознанный взгляд на обеспокоенного друга поднимает, всё ещё удерживающего его за плечи.
— А Джиëн говорил, что на меня никто не посмотрит, кроме него, — улыбка выходит уставшей, насмешливой, слегка безумной. — А этот вон, — он кивает на скулящего, свернувшегося в комок незнакомца, который тут же у Джина вызывает желание добить его, — даже трахнуть захотел.
Сокджин оптимизма Чимина не разделяет, но рад, что друг может шутить в этой ситуации.
— Придурок, — Джин притягивает парня к себе, благодаря в мыслях свой организм за необходимость в естественной нужде, который помог ему предотвратить непоправимое.
***
Второй гудок. У Тэхёна взгляд темнее, он подаётся телом вперёд, готовясь наброситься в любую секунду, как только бдительность жертвы покачнётся. Его руки за спиной крепко сжимают край стола от напряжения. Тэхён знает кому звонит Чимин и позволить ему дозвониться означает крах его планов. Он не привык проигрывать. От напряжения в глазах у Тэхёна капилляры лопаются, делая его взгляд поистине демоническим и смотреть в них Чимин попросту не может, боится, что у него они высосут последние крупицы мужества, помогающие ему сейчас не поддаться истерике.
Мощная порция адреналина в крови ощущается сильным наркотиком, перед глазами плывёт и Чимин, зажмурив глаза и задержав дыхание, стреляет. Пока ещё уверенный в совершённом убийстве и скорой свободе, он не сразу понимает то, что происходит за несколько секунд после того, как он нажал на курок. Мужчина не истекает кровью, от боли его не скручивает, а вот уверенный рывок вперёд говорит сам за себя – он не ранен. Переводя шокированный взгляд на пистолет, Чимин понимает, как облажался, забыв снять пистолет с предохранителя. Топящая в себе паника не даёт среагировать вовремя и ограничитель щёлкает лишь когда мужчина оказывается рядом и пытается забрать оружие. Выстрел звоном застревает в ушах Чимина. Он выстрелил, он смог. Парень пытается понять куда попал, пока из его рук забирают пистолет, а затем наотмашь бьют ладонью по лицу, после чего хватают за воротник и рывком поднимают с пола.
— Ты не справился, — рычит мужчина в лицо брыкающегося парня. Выроненный телефон даёт о себе знать несколькими громкими гудками, прежде чем на экране появляется счётчик времени. Трубку подняли, Чимин это увидел и готовый уже кричать Джину просьбы о помощи, чувствует ещё один обжигающий удар, заставивший потерять равновесие и на какое-то время даже понимание кто он есть. В ухе нещадно звенит как и в голове, кровь заполняет рот и стекает по подбородку вниз, не найдя другого выхода.
— Ты проиграл, — словно вердикт выносит Тэхён, зная, что Джин наверняка его слышит. Но ответить ему возможности не даёт, завершая выстрелом звонок. Всё происходит за несколько секунд, в которых Чимин увидел, как его последняя надежда на спасение осколками разлетелась по комнате, подобно экрану телефона, получившего пулю.
Чимин волокут к железному столу, пока он вопит в протесте и пытается отбиться от крепкой хватки, нанося удары куда только может достать. Большая их часть приходится на лицо и руки противника, но тот и бровью не повёл ни разу.
— Отпусти! П-пож… — в дополнение к страху за свою жизнь парень давится рыданиями и наполнившей рот кровью. — Пожалуйста! Я никому не скажу, никому, — жалобно скулит Чимин, оседая на пол обессилев. Очередной мощный рывок не даёт ему упасть, ставя на ушибленные ноги. Прихватив с рабочего стола шприц, мужчина подтаскивает уже слабо сопротивляющегося парня к железному и бьёт по лицу так, что Чимин оседает от боли и уходящего сознания вновь, но на этот раз падение предотвращает стол, на который парень заваливается набок, совершенно теряя суть происходящего, расфокусированным взглядом скользит по стене, столу, кафельному белому полу. Добиваясь подобного эффекта, мужчина колет в вену с внутренней стороны локтя подготовленный ранее шприц, после аккуратно раскладывая податливого парня на холодной поверхности.
Всё ещё не до конца придя в сознание, Чимин слабо улыбается и тянется рукой к ноге мужчины:
— Кро-вь, я по-пал, — еле слышно хрипит парень, давясь собственной кровью из сильнее разбитой губы.
Проследив за его взглядом, мужчина опускает взгляд вниз. На левом бедре тёмная ткань штанов прилипла к коже, оповещая о ранении окровавленным пятном, расплывшимся по ткани вниз по штанине. Подняв глаза к парню, он сводит брови к переносице, мысленно пытаясь прикинуть сколько уже времени с ним потерял впустую. Всё предполагалось быть законченным более получаса назад, однако для мужчины стал незапланированным побег парня после потери сознания от удара, а также поиски его в доме. Ранение его самого не предполагалось ни в каком стечении обстоятельств, сильно выходя за рамки понимания о прошлых расчётах возможных ситуаций. Мужчина делает пометку для себя на будущее быть внимательнее к таким деталям, однако для какой бы то ни было злости места не находит в себе, что могло бы занять ещё какое-то время на приведения себя в адекватное состояние во избежание ошибок с Чимином.
Наспех перетянув ногу бинтом и пообещав себе вернуться к этой проблеме чуть позже, он возвращается к уже более-менее пришедшему в себя после удара парня. При помощи ножниц из передвижного столика избавляется от одежды на чужом теле, скидывая остатки той на пол.
Какое-то время восхищённым взглядом рассматривает гладкую кожу напротив и не отказывает желанию прикоснуться. Горящим взглядом, следующим за рукой, мужчина ведёт вверх по бедру, останавливаясь на тазовых косточках, отмечая про себя насколько в этих местах тонкая кожа, слегка поглаживая кончиками пальцев и двигается вверх к животу, сквозь кожу которого просматриваются нечёткие мышцы пресса, пройдясь по всему животу скользит по центру грудной клетки, чувствуя под пальцами мягкость кожи и облизывает губы в наслаждении. Ему всегда нравилась бархатная мягкость Чимина — по истине лучший холст для художника. Такой чистый, совсем ещё не тронутый годами, идеальный для него. Только для Тэхёна.
От шеи он ведёт к правой щеке, которая успела налиться красной ссадиной, обещающей после стать ярче. Поглаживая ладонью кожу на лице, мужчина с блеском в глазах всматривается в безразличный взгляд Чимина.
— Ещё немного, — больше себе говорит он, стараясь не сорваться к поспешным действиям и дать анестетику лучше подействовать. — Ты ничего не почувствуешь, но будешь в сознании, — склоняясь к Чимин шепчет мужчина, слегка приподнимает изголовье для лучшего обзора парню. От нетерпеливого предвкушения уголки его рта то и дело нервно дëргаются. — Всё увидишь, — и отходит к столику на колёсах.
Слыша всё как из-под толщи воды и не до конца понимая суть происходящего, Чимин пытается удержать взгляд на своей руке, поднять которую его тело отказывается. Ситуация кажется ему забавной: руки не подчиняются, словно отделились, выбрали автономное существование, ровным счётом, как и ноги, неподвижно лежащие где-то вдали от остального тела. Сознание парня, затуманенное неизвестным препаратом, воспринимало действительность в искажённом виде, подкидывая на глаза картинки из прошлого сплетая воедино с действительностью.
Он уже не понимал происходящего, как и того, почему человек, так похожий на его брата, стоит сейчас над ним со скальпелем в руке. Он ведь учился не на врача, да и в принципе никогда не интересовался медициной, не то что пытаться оперировать. Чимин решает, что что-то перепутал, раз отчётливо видит брата над собой. Они долгое время не встречались и, кажется брат решил сделать ему сюрприз, раз не сообщил о своём приезде. Чимин пытается ему улыбнуться, что-то сказать, но ни одно ни другое сделать не получается из-за окаменевших под кожей мышц. Это становится не таким важным, когда брат вновь что-то говорит и растягивает губы в улыбке: он тоже скучал, понимает Чимин и, вероятно, его забавляет недоумевающий взгляд младшего брата. Чимин хочет что-то спросить, но язык похож на кусок прилипшей плоти к полости рта. Да что это такое с ним происходит? Почему в такой важный день его собственное тело ополчилось против него, отказываясь взаимодействовать с давно не приезжавшим к нему родным человеком. Может брат знает причину и сейчас пытается помочь, делая разрез вдоль рёбер? Наверняка он старается вернуть Чимину контроль над телом, он же всегда говорил, что будет решать все проблемы своего любимого младшего брата, причин усомниться в себе не давал ни разу. Постоянно помогал с деньгами, когда Чимин только переехал в этот город, старался дать брату возможность жить лучшей жизнью. Помогал во время учёбы с уроками, в школе защищал от обидчиков, сам при этом получая синяки и ссадины. В выборе профессии был единственным, кто поддержал, уверяя Чимина в том, что главное в этом мире не потерять свою искру, которую будет подпитывать любимое дело.
Сейчас он тоже решит и эту проблему. Второй надрез брат Чимина делает на другой стороне рёбер и соединяет их между собой над пупком третьим. Парень уверен, что у него внутри какой-то механизм, который встал и требует перезапуска или починки. Брат неплохо разбирается в электронике, он часто возился со старой машиной отца в подростковом возрасте, подолгу стоял у открытого капота изучая строение механизма мотора. Вероятно, Чимин тоже нужно поднять капот, раз он видит начавшую приподниматься кожу вверх от тела. Брат знает, что делать, раз так уверенно водит под кожей скальпелем. Пытается понять кем же всё-таки работает его брат. Хирургом-механиком? Странная профессия даже для современности, но государство лучше знает какие кадры ему нужны в стране.
Чимин внезапно чувствует себя вышедшим из строя роботом. Интересно, почему именно он сломался? Это свидетельствует о недобросовестной сборке на фабрике, причиной которой стали неквалифицированные сотрудники, – делает для себя заключение парень и старается разглядеть мастера, который его чинит. Образ брата растворился так же внезапно, как и появился, оставляя после себя лишь отголоски воспоминаний о его нахождении здесь, плотно впутываясь в липкий ком мыслей в голове Чимина.
Окровавленная кожа закрывала обзор, возвышаясь над животом на уровне макушки головы Чимина. Цвет крови тревожным сигналом стучится в спутанное мыслями сознание, кричит о чём-то опасном, о том, что может принести боль. Парень пытается проморгаться, чтобы лучше сфокусироваться на ускользающей тревожащей мысли, но моргание даётся с трудом, отнимая силы и внимание от манипуляций над его телом.
Крови не так уж и много, переживать особо не стоит. Папа Чимина часто ему говорил, что шрамов и крови бояться не стоит, это естественно для мужчины и неизбежно. Он всегда был прав в таких вопросах и Чимин, вспоминая слова отца упускает из внимания мысли о чём-то неправильном. Сейчас он получит пару шрамов, а потом обязательно расскажет родителям, что это его только красит, он же мужчина, ему природой положено подвергаться подобного рода испытаниям. Сейчас хочется, чтобы мама видела, что он не от случайного падения получил увечья, хочется, чтобы она была рядом и понимала, что с сыном случилось что-то серьёзное, что-то, что можно было бы назвать героическим, иначе почему он видит торс и грудь лишёнными кожи, которую сейчас кто-то рассматривает стоя к нему спиной. Наверняка было что-то страшное, что могло лишить его такого большого участка кожи. Её же сейчас будут пришивать обратно? Ему нельзя ходить так, наверняка люди будут коситься и осуждать.
Стало прохладно и заметно темно в помещении. Чимину кажется, что наступает ночь и мама будет звать его домой со двора, где они с друзьями ещё не успели доиграть в игру. Во что они играют Чимин не помнит, знает только, что очень любит эту игру.
— Во что… мы… иг-раем? — разобрать что именно он говорил было сложно, но мужчина, успевший отложить кожу в заранее подготовленную ёмкость со специальным раствором, слышим последнее слово более-менее отчётливо, улыбается и тщательно моет и сушит полотенцем руки.
— Мы ещё немного поиграем, — разглядывая большой открытый участок тела, где просматривалось чёткое очертания мышц под небольшой прослойкой остатков жировой ткани, мужчина задумчиво трёт большим и указательным пальцами подбородок, совершенно не обращая внимание на чужую кровь на своём лице. Парень явно потерял достаточное количество крови, чтобы выглядеть настолько бледным, чему только свидетельствуют расплывшиеся по столу красные пятна, постепенно стекающие за его пределы на пол, образовывая лужицы. — Но думаю, ты уже начал проигрывать.
— Почему? — одними губами спрашивает Чимин. В какой-то момент кажется, что он приходит в себя и даже понимает происходящее, спрашивая вовсе не о своём проигрыше. Мужчина вглядывается в черты лица гаснущего сознанием парня, не искривлённые гримасой ужаса и боли, и чувствует нарастающий рокот внутреннего демона, предвкушающего приход излюбленного гостя, в чьих руках душа парнишки пересечёт черту жизни.
— Ты не спросил о правилах, — мужчина внимательно следит за угасающим взглядом парня и чувствует в этот момент как демон уже скребёт его изнутри, хочет почувствовать вкус чужой пока ещё тёплой крови. Он неосознанно облизывает пересохшие губы и старается приглушить желание вкусом подкуренной сигареты. — Разве мог ты не умея плавать не утонуть? — выдыхая дым, произносит мужчина, левой рукой упираясь в край стола возле головы Чимин и нависая сверху. Даже если плавать умел бы, привязанный к ногам якорь не позволил бы всплыть. Таково его основное и единственное правило: выбора нет ни у кого, кроме него.
— Твоим спасательным кругом мог стать Джин, — немного просиявший взгляд достаточно дал понять Тэхёну, что парень ещё в состоянии что-то понимать. — Но он предпочёл быть якорем, — мужчина довольно улыбается легко пожимая плечами, выпуская из лёгких дым. Наблюдать за теряющими свою живость глазами было особенным наслаждением для Тэхёна. Знание, что он – последнее, что они увидят перед кончиной, лучше любых наркотиков.
— Знаешь, у него был выбор, принять мои условия игры или попытаться избавиться от меня, — рука Тэхёна находит своё место на щеке Чимина, наслаждаясь пока ещё теплой и мягкой кожей. — Он выбрал, — мужчина заботливо убирает чужие пряди со лба, любуется чертами лица, не перекошенными теперь страхом и отчаянием.
— Чимин~а, он врëт, — голос Джина, подобно свежему глотку воздуха в жару, такой же необходимый и приносящий в конце концов покой. — Как я мог с тобой так поступить? Ты же знаешь меня... — словно трелью разносится по комнате, — Мой малыш, мой маленький донсен... Не сделал бы, не поступил бы так с тобой. Только не с тобой, — в отчаянии шепчет Джин, руки тянет к Чимину, словно вложи он свои в его ладони всё будет по старому. Они смогут собираться в те свободные, редкие дни своей компанией за просмотром фильмов с кучей вредной еды. Или смогут выбраться в поход в горы. Чимин так давно упрашивать Сокджина поехать с ним, разделить с ним тот момент счастья исполнившейся мечты, который кроме него ни с кем делить не хотелось больше. Но руки отказываются слушаться, не могут дотянуться до чужих.
— Он с самого начала знал, что тебя ждёт, но почему-то верил, что я дам тебе возможность позвонить, — Тэхён втягивает воздух у лица Чимина, ловя последние из его уже изрядно ослабевших вздохов. — Возможно, если бы ты успел что-то ему сказать, я бы отпустил тебя.
Сокджин ведь совсем не такой, он не согласился бы играть в подобные игры, зная, что кто-то может пострадать. Чимин в этом уверен, как и в присутствии друга рядом с собой сейчас. Он смотрит преданно, просит не верить столь ранящим словам Тэхёна. Он всё ещё его хëн, который при первой встрече обещал о нём заботиться. Не в его правилах нарушать свои обещания.
Чимин верит, конечно же верит. Кому, как не Джину? Человеку, который неоднократно помогал справиться с депрессией, всегда был рядом, когда было плохо. Который всегда знал ответы почти на все вопросы, даже если серьëзности в них было совсем немного – ходячая юмористическая энциклопедия. Человеку, встающему раньше Чимина, чтобы успеть передать ему завтрак, потому что не сделай он этого, «безответная мелочь» будет ходить половину дня голодная, пока не наесться какой-нибудь вредной уличной еды, после которой обязательно будет расстройство желудка или изжога.
Джин спасал ему если не жизнь, то здоровье множество раз, больше других заботился, а теперь слова Тэхёна из под вакуума просачиваются в сознание, чтобы в ослабевшем мозгу вызвать полное несогласие и протест. Это не его Джин. Правда такой быть не может.
— Его выбор был сложный, знаешь? Либо твоя жизнь, либо нескольких других, — Тэхён руку по оголëнным мышцам парня ведёт, пробираясь к середине груди, смакует ощущение приятной, тëплой липкости. Сердце Чимина едва-едва бьëтся, не справляется с недостатком крови. — Но не переживай, он сделал выбор не в пользу качества друзей, а их количества, поэтому можешь считать, что благодаря тебе останутся живы по меньшей мере трое.
Трое. В мыслях парня сотни раз по кругу проносится это число. Он знает этих троих, даже помнит имя одного. Хосок. Однако черты лица словно стëрлись из сознания, оставив лишь белый лист. Этот человек был важен Чимину, вот только кем он был для него? Почему в голове так стремительно темнеет, словно кто-то на гирлянде бьёт по одной лампочке? Надо ли вспоминать, пытаться сквозь тьму пробраться к задворкам памяти, чтобы откопать ускользающий знакомый образ?
Чимин помнит Джина, знает, что он хороший человек. Джин любит шутить, странно так как-то. Была у него шутка про коров и мультики, не смешная совершенно, но вызывающая каждый раз истерику у самого рассказчика.
— Что смотрят коровы по вечерам? — Джин совсем близко стоит, почти шëпотом начинает свою шутку, а в глазах только сожаление и грусть, но он улыбается как и всегда: легко и заразительно. —Му-у-ультики, — тянет он и Чимин впервые хочет рассмеяться с её глупости. Когда Сокджин уже прекратит вставлять свои каламбуры везде и всюду?
Слова Тэхёна теперь беззвучно пролетают мимо Чимина, которому отчего-то спать захотелось. Он завтра обязательно Тэхёну на завтрак сделает что-то вкусное и постарается не испортить кухню. Он так хочет ради него научиться готовить. Был какой-то рецепт особенный, а Чимин никак вспомнить не может что там было. Тэхён простит, если будет не вкусно, он любит его и не захочет расстраивать замечаниями.
Всё так и должно быть, так правильно.
А в голове неспокойно о череп бьëтся:
«Твое, трое, трое...»
Рукой с сигаретой мужчина проводит по бледному, местами в кровоподтёках, лицу Чимина, приподнимая уголок своих губ. Пьянящий запах сладкого металла врезался в нос, побуждая вдыхать себя глубже, обещая стать заменой кислороду. Кожа холодная, но всё такая же мягкая и гладкая. Чимин не был в силах что-либо ответить, стекленеющие глаза старался задержать на лице мужчины, отпечатать его образ у себя под веками напоследок.
— Прекрасен, — словно зачарованный, он обводит парня взглядом. Чимин, сделав судорожный вдох, выдохнуть сам не успевает и его набранные кислородом лёгкие выпускают его обратно, придавленные тяжестью расслабившихся мышц. — В следующей жизни не попадайся мне в руки, — беззлобно предостерегает Тэхён, любуясь своим творением. Мужчина делает несколько шагов назад, чтобы увидеть всю картину в целом. Подпирая руку с сигаретой на груди другой, тянется к фильтру сделать очередную затяжку, но замирает так на какое-то время в желании запомнить каждую деталь.
***
Сокджин в полиции буквально поселился с момента пропажи Чимина.
Он обвинил Тэхёна в убийстве и выглядел совсем обезумевшим, когда вечером того же дня полиция вместе с Джином провела обыск дома Тэхёна, который не дал никаких результатов, не было ничего, что указывало бы на то, что Чимин не только проживал в этом месте большую часть времени, но и что вообще хоть когда-нибудь там бывал. Джина несколько раз оттаскивали от Тэхёна, расправа над которым принесла бы хоть на какое-то время успокоение, но после очередной попытки увезли домой.
Все допросы Тэхёна тоже не дали никаких результатов. Он утверждал, что они с «другом» давно разъехались, а как сложилась дальнейшая жизнь Чимина он не знал. Алиби подтвердил, а его мотивы к убийству Чимина были расплывчаты, поэтому ничто не указывало на него, словно и не он вовсе стал причиной исчезновения Чимина. Обвинения Сокджина , как посчитала полиция, были безосновательны.
Возвращаясь в очередной раз из участка, он всё прокручивать в голове разговор с начальником следствия, с напускным сожалением сообщившим, что поиски наверняка успешно не пройдут и что его друг скорее всего решил куда-то уехать отдохнуть, просто никому ничего не сказав.
— Мы проверили все версии, господин Ким и не одна не была подтверждена. Я сказал родителям пропавшего и вам скажу: парень просто мог улететь на какой-нибудь курорт или ещё куда. Мало ли что может взбрести в голову людям в вашем возрасте, — буднично сообщает следователь, глотая куски пончика толком не прожевав. Давится больше не от еды, а от полного ненависти взгляда Сокджина, тут же выпрямлять в кресле.
— Собственно, я сообщу вам, в случае каких-либо изменений по делу, — следователь спешит выпроводить надоевшего за неделю человека и хочет спокойно закончить свой обед.
Джин прекрасно понимал, что расследование не продвинется, но и доказательств не мог предоставить за их неимением. За прошедшие семь суток он практически не спал, плохо ел и тух с каждым днём от чувства вины за жизнь друга. Ему следовало сразу обратиться в полицию, рассказать всё Чимину, ему стоило поступить иначе, а не надеяться на то, что Тэхён не сможет воплотить свои угрозы в жизнь. Ему стоило воспринять ситуацию всерьëз.
Он до сих пор не понимал, почему Ким в какой-то момент выбрал именно его той разменной пешкой, которая начинает игру, но от которой исход мало зависит. Может ли он чувствовать себя непричастным к смерти друга? Может ли не винить себя, что кровь Чимина в основном на его руках?
Он убеждал себя, что Чимин сможет позвонить в случае опасности, что рано или поздно сам заметит неладное.
Чимин мог спасти себя лишь при одном условии: если он позвонит Сокджину и попросит забрать его или спасти, то сможет беспрепятственно уйти.
Не успел. Винил себя за то, что не поднял трубку сразу же, как увидел звонок. Это могло бы спасти Чимина. Могло ли? Съедаемый самим собой, Джин не замечает, как доходит до своего подъезда. Лифт привычно быстро довозит до нужного этажа, а соседка, ехавшая с Сокджином, желает ему крепиться и хорошего дня. Улыбка только слегка трогает его рот в благодарности.
Когда теперь будет хороший день? Будет ли?
Возле двери Джин находит небольшую, плоскую посылку в бумажной обëртке. Какое-то непонятное волнение пробирается от ног к шее, смыкая на горле свои тиски. Вдохи выходят рваными и он начинает искать обратный адрес, которого так и не находит. Спешно бросает сумку на пол, торопясь разорвать бумагу. Что там может быть? Свидетели решили подкинуть улики? Условия выкупа Чимина, который ещё жив?
По какой-то причине мысли крутились только вокруг друга и тонкой надежды на то, что он где-то рядом и ему ничего не угрожает.
Под несколькими слоями упаковки оказывается картина. На её холсте обнажëнный, мужской силуэт в ворохе подушек и одеяла. Фигура на картине кажется знакомой, а Джин не понимает что это значит.
На обратной стороне полотна он находит записку, от слов в которой тошнить начинает. Картина летит в сторону, а парень, прикрыв рот рукой, отшатывается от неё, точно от огня. Его рвёт прямо на пол в коридоре, колени к земле клонит – тело больше не в силах справляться со стрессом. На четвереньках, с полными глазами ужаса его рвёт ещё сильнее. Перед глазами калейдоскопом крутятся яркие пятна.
— Боже... — глотку раздирает от желудочного сока, Джину хочется все внутренности достать, чтобы боль прекратить заполонившую тело.
Смотреть в сторону картины теперь страшно. Так не бывает. С людьми так не поступают. Сознание подкидывает кадры скотобойни. Чимин~и, его маленький донсен, пережил ад. Ему было страшно, больно. Он был совсем один, ждал, что ему придут на помощь, а он, его хён, не забрал его из этого ада. Как же так получилось, что он не успел? Он выехал сразу же, как услышал голос Тэхёна в трубке, но всё равно не смог преодолеть это разделяющее их расстояние, чтобы спасти Чимина. А чёртова полиция только растянула необходимое время с формальностями по заявлению.
В голове столько вариаций решений, которые могли предотвратить непоправимое и Джину хочется хотя бы одним воспользоваться сейчас. Ему нужен шанс. Только один шанс, чтобы всё исправить и он бы не думал сейчас, что всё не так серьёзно, как было на самом деле. Он бы всё исправил. Чимин бы был сейчас рядом, вопил не переключать его сопливую дораму и пачкал бы своими чипсами ковёр Джина. Он был бы жив.
Сокджин пару раз бьëтся головой о пол, скулит от отчаяния, пока обессилев не валится на бок. Заходится в рыданиях, понимая, что Чимина он больше не увидит, не сможет его вытаскивать с детских качелей на площадке, просто потому что – «не позорься, мелочь», не будет забирать в баре лишние для него коктейли. Не услышит больше его смеха. Ничего больше не будет.
На шум соседка выходит из квартиры. Она никак не ожидала увидеть то, что было в коридоре.
— Господин Ким! —она бросается к Джину, лежащему на полу, содрогающегося в рыданиях. Он не реагирует на её вопросы, на просьбы встать. Какой теперь уж во всём смысл, если до конца жизни вина о смерти Чимина будет на нём? И лучше бы эта жизнь закончилась прямо сейчас. Так было бы не столь мучительно.
А поплывший взгляд Сокджина в кусок бумаги упирается, буквы на которой не разглядеть из-за потока слёз. Он каждое слово против своей воли запомнил, а сейчас, словно в наказание, как наяву слышит строчки из записки.
«Ты проиграл, а мне так не хотелось оставить тебя без утешительного приза.
Эта картина лучшая из когда-либо мной написанных. Чимин на ней именно такой, каким я его видел и хотел запечатлеть: идеально сотканный, восхитительный, нежный. Но моя картина не вышла бы столь превосходной, если бы именно Чимин не послужил ей основой.
У него такая восхитительная кожа, думаю ты оценишь её по достоинству. Кто, как не ты, правда?»