В воздухе отчётливо витал тошнотворный запах палёного мяса. Если бы в желудке остался утренний перекус, он бы непременно попросился наружу. Хотя, казалось бы, давно уже нужно было привыкнуть. Которая уже деревня на их пути сожжена дотла? На улице валялись обугленные трупы, уже не первой свежести, соседствуя с мёртвыми вражескими шиноби. Джирайя не был уверен, что среди нет кого-нибудь из их соплеменников.
Отступая в поисках своего отряда, они напоролись на шиноби Камня. Их было всего несколько человек. Двое джонинов и молодая куноичи, слишком юная, чтобы быть здесь. Вероятно она только недавно стала чунином.
Цунаде взяла на себя высокого шиноби, который неплохо владел огненными техниками. Но против силы Цунаде этого было мало.
Орочимару играючи распотрошил свою первую жертву и принялся за следующего противника, оставив предыдущего умирать в луже собственной крови и жалких попытках вернуть кишки обратно в брюхо.
Джирайя никогда не находил ничего приятного в играх с врагом. Зачем оставлять минимальный шанс на спасение, если можно сразу убить и не мучить побеждённого? В отряде мог легко попасться медик, который мог бы помочь бедняге протянуть до более квалифицированной помощи, а это значило, что вражеский шиноби вновь вернётся в бой.
Его же противником стала юная куноичи. На вид ей можно было дать не больше четырнадцати, и все её движения были неуверенными. Её большие карие глаза были мокрыми от слез и полны страха, но она не спешила сдаваться. Вероятно, в Камне не учили своих шиноби отступать. Джирайе было её искренне жаль. Таким детям было не место на поле боя. Но деревни это никогда не волновало. Сколько детей подобных ей он видел мёртвыми? Мир шиноби был слишком жесток.
— Нам не зачем сражаться. Каким бы не было ваше задание, оно провалено Сдавайся и останешься в живых, — наверное, ему не стоило этого делать. Они были далеко от Конохи и даже если они дотащат девчонку в деревню, вряд ли она расскажет что-то полезное. Не похоже, что ей могли доверить какую-то важную информацию. А вот её умирающие товарищи могли знать больше.
— Правда? Вы, правда, пощадите меня? — она взяла за остриё свой кунай и протянула рукоятку ему. Её большие карие глаза смотрели на него с таким доверием, что он забыл, что перед ним отнюдь не ребёнок, но куноичи. — Тогда позаботьтесь обо мне, хорошо?
Он определённо был идиотом. Только идиот мог повестись на такой очевидный приём. Девчонка дала ему подойти ближе и активировала взрывные печати, которыми она была обклеена.
«Интересно, может ли Цунаде пришивать конечности?» — отстранённо подумал Джирайя, когда пришёл в себя. Левая рука горела огнём, да и дышать было больно.
— Джирайя, ты идиот! — голос Цунаде приятно резанул слух. — Когда-нибудь твоя пустоголовость тебя погубит! Если бы не Орочимару, ты был бы уже трупом!
Джирайя, наконец, смог открыть глаза, чтобы увидеть Цунаде. Её глаза были полны слёз, а тошнотворный запах в воздухе только усилился. Она не позволила ему сесть, положив руку на грудь. Орочимару бродил где-то неподалёку.
— Но в твоей глупости были свои плюсы. Наш отряд уже скоро будет здесь, а это значит, что мы сможем вернуться домой, — прошипел Орочимару.
— Я подлатала тебя, как могла, но это не значит, что раны не откроются вновь. Только попробуй умереть, не дождавшись их помощи, дурак, — прикрикнула на него Цунаде, вытирая грязь и слёзы с лица.
— Ни за что. Пока не схожу с тобой на свидание, я не умру!
— Тогда тебе придётся жить вечно, — фыркнула в ответ она.
— В этом есть свои плюсы! — широко улыбнулся Джирайя.
— Вы оба просто непроходимые идиоты, — закатил глаза Орочимару.
Джирайя закрыл глаза, стараясь не думать о кареглазой девочке и всём том, что он увидел за этот день. Он слишком устал от этой войны. Наступит ли такой день, когда мир шиноби больше не будет разрываемым войнами и им не придётся больше сражаться? Джирайе хотелось верить, что однажды всё изменится к лучшему.