Эта треклятая станция уже давно действовала на нервы. То, что к ней прикрепили именно Лукаса — крикливого придурка, который ничего не умеет, кроме как управлять неповоротливым кораблëм, раздражало ещё больше. Даже Ай знал больше о том, что творится на заброшенной станции.
Любопытство ему не чуждо — иногда он пролетал мимо и заглядывался на то, во что превратили станцию неблагодарные пришельцы по воле забывчивых хозяев. И увиденное совсем его не устраивало, но его мнения, конечно, никто из начальства и не спрашивал. А когда пытался заговорить об этом, то тут же затыкали клюв. Быть может, они и сами забыли о том, что такая станция вообще существовала, и вспомнили только сейчас.
Корабля Лукаса всë нет и нет. И только тогда начальство шевелится, шепчет под клюв, что дело это «нехорошее» и выслушивает очередной отчëт, уже второй за неделю, вновь добавляя, что Великому Фениксу такое ох как не по нраву. Ай с этим согласен.
Всë из-за глупых приматов.
— Я разберусь, — только и кивает Ай почти смиренно. — Но хочу предупредить сразу: хорошие новости вряд ли будут.
— Это почему же? — с неподдельным интересом спрашивает босс-глухарь в слишком дорогом пиджаке. — Лукас, конечно, малой непростой по характеру, но уж с почти заброшенной станцией наверняка справится…
Ай не говорит, что Лукас не справился бы даже с этим. Достаточно того, что из-за него и получился этот переполох.
— Может быть, — сдерживается Ай. — Но оставьте это дело мне. Я со всем разберусь.
— Хорошо. Но как выяснишь, в чëм дело, то сообщи, понял?
— Разумеется.
<center>*</center>
Путь уже давно знаком. Те же Луны, одна из которых разрушена, та же станция, которая может показаться самой настоящей планетой. Но вторая Луна изменилась. Ай смог заприметить, что раньше на ней была какая-то станция, но теперь от неë осталось лишь пятно, будто бы от взрыва. Нужно быть осторожнее. Скорее всего, он случился совсем недавно (быть может, в тот самый злополучный день, когда Лукас отправился на эту проклятую станцию), и камни всë ещё не улетели.
Но помимо развалин корабля на станции, радар показывает кое-что необычное. Совсем необычное.
Концентрат Айвори. В космосе. Не так уж и далеко от Луны с пятном.
Картина складывается интересная. Идиот Лукас умудрился напороться на один из астероидов, устроил утечку Айвори и, должно быть, изо всех сил поспешив хоть куда-нибудь приземлиться, свалился прямо на станцию. Достойная кончина, ничего не скажешь. Нужно показать это начальству. Эта масса Айвори вряд ли куда теперь сгодится, но семья Лукаса будет рада даже ей.
Но стоит подлететь ближе, и масса приобретает вполне узнаваемый вид «примата».
Подобное Ай однажды уже видел. Может быть, это еë птенец? Чистой, белой, будто бы святой. Она собирала вокруг себя немало народу. Но тогда Ай не понимал, почему. И… Лучше бы не понимал и дальше.
Великий Феникс не одобрил бы такое осквернение величайшего творения своего. Главный пункт заповеди его: живым надобно оставаться на земле, уж никак не находиться в космосе. Лишь когда душа освободится от оков, только тогда сможет присоединиться к сиянию его звëзд. Исключение допускалось лишь для тех, кто бороздит космос под защитой.
Но, быть может, всë не так плохо? Быть может, это всë же труп? Но надо подлететь ещё ближе. И когда до него остаётся совсем чуть-чуть, радар выносит неутешительный приговор.
Живой он. И сердце его бьëтся. Чудом, очень медленно, но бьëтся, перегоняя по белому телу чистое Айвори.
Никто не смеет нарушать заповеди Феникса. Никто не должен летать так высоко. Никто не должен носить в себе топливо. Это уже не заповедь, банальный здравый смысл. Пусть даже Айвори имеет какую-то степень совместимости с органикой. Но приматам не писаны ни те законы, ни другие.
И теперь этому существу ничем уже не помочь. Если выкачать из него Айвори, то оно умрëт — крови-то в нëм уже не осталось. А оставлять его здесь, в космосе — преступление. Сам Феникс поддержит его в благом деле.
Даже приматам он подобной участи не пожелал бы. Они всего лишь глупцы. Вредные, мерзкие, но глупцы. Птичьему народу не нужно марать о них лапы. Феникс воздаст им по заслугам.
Это ведь их творение? Так пусть оно вернëтся к ним. Пусть у них будет ещё один, самый страшный грех, от которого никогда уже не отмыться. И когда Феникс явится по их грязные души, то покарает всех. Одного этого несчастного существа достаточно, чтобы принести их в жертву чëрной дыре. Но к этому птенцу Феникс будет милосерден.
Аю не жаль пожертвовать спасательной капсулой, корабль-то его собственный. Это существо смогло выжить в космосе, наверняка ему будет всë равно, куда его отправят. Но лучше, наверное, куда-нибудь подальше. А то приматы не постесняются закинуть птенца в космос ещё раз.
И когда капсула с существом исчезает с радаров, Ай спешит к тому, что когда-то было кораблëм Лукаса.
Пилот оказался относительно неподалёку от деревни. Нужно ненадолго обработать местных лучом разума, чтоб не лезли — так же, как когда-то давно сделали его предки с этой расой, внушив им веру в то, что корабли конкретно этой модели обладают божественной силой. До утра этот эффект пройдëт, и если он не хочет видеться с приматами, то нужно ускориться.
…и когда Ай говорил, что хороших новостей ждать не стоит, ему и в голову не приходило, что они могут быть настолько плохими. Теперь ясно, что корабль можно даже не пытаться реанимировать. Металл, которому ещё более далëкие предки что Ая, что Лукаса, старательно придавали форму деревьев и кустов, скрывается за органикой, которую он никогда не видел.
Самого Лукаса получается найти быстро — его тело оказалось там же, где и останки огромного корабля.
Голова несчастного раздавлена в жижу лапой корабля. Что заставило Лукаса вылезти из-под защиты? Почему корабль вообще разрушился? Неужели это всë дело приматов? Но как они смогли одолеть его примитивными технологии?
Ай не уверен, что хочет знать ответы. Феникс был немилосерден к нему, и наверняка не пощадит и тех, кто ступит сюда следующим. Но Лукаса нужно вернуть домой. Он не заслужил умирать на чужой — теперь уже окончательно чужой — земле. Теперь это даже не назовëшь станцией. Тем более умереть… Вот так. Но его жертва принесëт пользу. Она послужит назиданием.
Подобного стоило ожидать, конечно. Но чем больше Ай смотрит на тело, тем сильнее тошнит. Хорошо хоть, есть ещё одна капсула. Слава Фениксу, что он не даровал потомкам способность чуять запахи. Ай смотрит на тело слишком, слишком долго.
Нужно отправить первичный отчëт и подготовить вторую капсулу.
Он потом успеет его помянуть.
<center>*</center>
— Ситуация складывается интересная, — начинает Ай, не отрывая взгляда от бумажки. — Я даже не знаю, с чего начать… Наверное, с того, что Айвори, который перевозил на корабле Лукас, отныне для наших целей не пригоден.
— Почему же?
— Он уже застарел. Выдохся. Он всë ещё способствует развитию органики и наверняка сможет поддерживать технологии древности, но в качестве современного топлива не годится.
Босс молчит.
— И… Как я уже писал в прошлый раз, Лукаса с нами больше нет. И корабля тоже.
— Да упокоит Феникс его душу… — опускает босс глаза в пол. — Неужели никак нельзя наказать мерзавцев, которые его сломали? Прилететь, уничтожить, сделать с ними хоть что-нибудь…
— На мой взгляд, лучше будет оставить эту станцию в покое, — тут же отвечает Ай, и во взгляде босса затухает огонь. — Она нам уже никогда не понадобится. Ни к чему тратить ресурсы на то, от чего не будет пользы ни сейчас, ни потом. А семье Лукаса мы выплатим такую компенсацию, чтобы у них и мысли не возникло на нас пожаловаться.
Босс хочет открыть клюв, но Ай тут же затыкает его убийственным аргументом:
— То был знак от Феникса. Он хотел нам показать, что нам туда не надо.
А для пущей уверенности Ай добавляет, но уже про себя: «Мы к делам приматов отношения не имеем».