— Папа, познакомься, это Мамору Джиба, мой парень, — Усаги стояла красная, как мак, перед родителями. — Мамору, это мой папа, Кенджи Цукино.

— Добрый вечер, господин Цукино, — парень вежливо поклонился.

— Добрый вечер, — отец смотрел на довольную дочь, всё ещё сжимавшую руку парня. — Банни, мы тут посовещались с мамой и решили, что вы можете встречаться. Только предупреждай о ночёвках, пожалуйста. Хорошо?

— Да, папа, — Усаги густо покраснела.

— Идите в твою комнату, чай попейте. Я потом как-нибудь поговорю с господином Джиба.

Пара радостно пошла наверх. Усаги тут же кинулась к музыкальному центру и поставила какой-то диск. Мамору запер дверь от любопытного Шинго.

— А сейчас я тебя научу танцевать, — Усаги вдруг распустила свои хвосты и собрала волосы в небрежный пучок. — Снимай свой знаменитый пиджак, он тебе только мешать будет.

Усаги продолжала меняться на глазах. Вот она расстегнула и перевязала рубашку под грудью. Осанка стала более королевской, по другому выглядела посадка головы на тонкой шее. Девушка расстегнула три пуговицы сверху.

Мамору в оцепенении снимал с себя пиджак и закатывал рукава рубашки. Ему было очень жарко.

— В танго мы либо ходим по квадрату, либо по кресту, — Усаги положила одну его руку себе на талию, другую держала на уровне своего плеча. — Шаги начну я, ты подхватываешь. Поддержки, может, позже покажу. Я двигаюсь на тебя, ты от меня. Мамо-тян, не стой как статуя. Двигайся. Потом наоборот.

Под плачущие звуки скрипки Усаги начала двигаться. Мамору не мог поверить, что сейчас здесь не Оданго, а женщина, которая знает, чего хочет.

Шаг, шаг, поворот, ещё шаг. Она к нему прижимается, заставляет её крутить. Она крутит его. Снова шаги, повороты. Он прижимает её к себе. Она лишь улыбается. Он чувствует своими пальцами её тёплую и нежную кожу. Она радостно проводит рукой по его щеке. В какой-то момент танго забыто, и они яростно целуются, стараясь не привлекать внимания родителей Усаги.

— Бака, теперь передохни, и поддержки! — Банни села на кровать и похлопала рядом с собой. — Поддержки будут самые простые. Мамо-тян, ты молчишь, с тобой всё хорошо?

— Да, Усако, всё хорошо, — прохрипел Мамору, стараясь справиться с нахлынувшими чувствами.

— Ладно, — Уса с сомнением глянула на Мамору. — Сейчас надо будет убыстрять темп и ловить меня. Потом я тебя.

— Усаги, я же раздавлю тебя, — Джиба испуганно взглянул на хрупкую блондинку.

— Нет, не раздавишь, — она смотрела на любимого и думала, что ему надо будет отдохнуть немного. — Давай продолжим. Поддержки следующие: за бедро, щека к щеке и на одной ноге, подхватить на руки, я опираюсь на твоё бедро, перекидывание ног.

— Мамору, а ты умеешь садиться на шпагат? — девушка почесала затылок, внимательно разглядывая порядком растрёпанного брюнета. — Там есть одна позиция, мне она нравится, но надо на шпагат садиться.

— Эм, Усако, давай я лучше домой пойду, — Мамору неловко принялся вставать, стараясь, чтобы девушка не заметила некоторых изменений. — Думаю, я прогуляюсь до дома, машина пусть у вас постоит, хорошо?

— Бака, но мы ведь не закончили!

— Усако, завтра приду с твоим шитьём и закончим покрывало. Прошу, на сегодня хватит уроков, — Мамору старался прикрыть переднюю половину тела своим зелёным пиджаком. — Пожалуйста, я устал немного. Давай ты меня проводишь, и я завтра приду. Часов в десять устроит?

— Мамо-тян, я ещё спать буду, — девушка обиженно приводила себя в порядок.

— Оданго, придётся встать.

— Бака ты. Тогда давай, до завтра. Мамору, возьми, — Усаги протянула небольшую записку. — Это мой номер телефона, напиши, как будешь дома, хорошо? А если вдруг демона увидишь, то предупреди, что задержишься, ладно?

— Конечно. До завтра, Оданго.

На крыльце они целовались. Нужно было расставаться, но им не хотелось.

— Мамору, Усаги пора спать, — Икуко неслышной тенью возникла за их спиной.

— Да, конечно, госпожа Цукино, — Джиба медленно отпустил пальцы Усаги и сел в машину.

Девушка с грустью наблюдала, как Мамору направился в сторону дома.

— Мамору, рецепт чего ты просишь? — голос Фурухаты в телефонной трубке был полон искреннего удивления.

— Рецепт твоего шоколадного печенья, — Мамору стоял в супермаркете и от всей души наслаждался удивлением друга.

— Джиба, ты ведь не ешь сладкое.

— Нет, но ест Оданго. Орехи я взял, шоколадные капли тоже.

— Ты спятил. Ладно, я сейчас сброшу тебе сообщение.

— Жду.

Джиба набирал продукты по списку, присланному Мотоки, и думал, что к урокам танго с Банни надо добавить самое главное — ледяной душ. Много, очень много ледяной воды. Иначе ему будет трудно себя сдерживать.

Дома Мамору раскладывал продукты и думал о том, что действительно сошёл с ума. Сейчас ему было легко и хорошо. В сердце больше не было той тоски и черноты, что заполняла его весь год. Не было больше кошмаров, не было одиночества. Впервые он был счастлив.

Напевая какую-то мелодию с диска Оданго, Мамору замешивал тесто и думал, что надо будет помочь дошить любимой покрывало. И ещё потратить завтра время на что-то более нужное, чем шитьё и танцы.

Поставив печенье в духовку, парень принялся разворачивать сегодняшнее рукоделие и сверяться с записями Усаги. Самая важная гласила, что шить всё надо с самыми светлыми и добрыми мыслями. Иначе от оберега толку не будет. Вытаскивая периодически печенье в форме сердечек и кроликов, Мамору не забывал сшивать квадраты и полоски по схеме.

Когда была закончена основа для оберега, выпечено всё печенье и убраны все следы бурной деятельности, парень подошёл к своему компьютеру и набрал в поисковой строке «Забавные кролики с сердечками».

В эту ночь Мамору не хотелось спать. Ему хотелось печь печенье и шить кролика для кролика. И желательно, чтобы этот кролик был рядом.