***
Рождество и его дерганая, мечущаяся и вечно кем-то наводимая суета стояли для Робби где-то между Неугомонным Спортопрыгом и Неугомонными Детьми. Между - это, скорее, в качестве связующего звена, потому что каждый проклятый раз эти три Всадника Недосыпа приходили сразу, портя даже мечты о тихом и спокойном вечере.
Когда Рождество считалось не просто вечером, а полноценным праздником, Робби уже не помнил. Наверное, еще до отъезда дражайшего старшего брата, который вопреки матушкиным требованиям и ворчанию устраивал что-то волшебное. Фей, тогда всего ста лет отроду, вполне себе бегал за огоньками лиловой магии Гланни, а то и взлетал и парил под потолком, сшибая светильники. Зачем, кстати, они были, учитывая общее волшебное поле и возможность чудеснуть освещение по всей семейной поляне?..
Или, возможно, Рождество потеряло все свои изначальные свойства, когда ушел отец. Не то чтобы феи были очень привязаны к человеческим понятиям семьи, но матушка, до этого хотя бы терпевшая выходки Гланни, перестала даже вспоминать про праздники, оставшись без мужа и старшего сына. Робби, собственно, тогда и пообещал, что вырастет и будет каждый день есть праздничную еду и отдыхать.
В любом случае, что-то пошло не так. Вместо каждодневных праздников потянулись будни, и их обыденность только подчеркивалась, когда появление Спортоэльфа рушило привычный уклад вещей.
И вот на календаре снова числился конец декабря, и в бункер долетали орущие из динамиков песни. А у Робби дико болела спина, не хотелось выходить даже ради блестящего плана. Совсем немного сил - и Рождество было бы прервано. Хоть и ненадолго, потому что пресловутый эльф вернул бы источники шума и приторную радость Очень Особенной Даты еще до полуночи.
- У тебя болит голова? - Робби чуть к потолку не взлетел. В прямом смысле.
- Спорта... Спорта-чтоб-тебя, - еле продышавшись, Робби прищурился от злости. - Еще раз так подкрадешься, и ночевать будешь у себя наверху!
Очевидно, злости было предостаточно. Эльф сник, прижал острые уши и захлопал ресницами так, что с них посыпалась золотистая пыльца. Робби вытер лицо рукой. Для вполне себе героического героя Спортакус был ну слишком пугливым.
- Извини, - почти совсем не слышно выдавило синее недоразумение, и Робби почти - почти - почувствовал себя виноватым.
- Забей, - отмахнулся фей и снова вытер лицо. Руки внезапно стало некуда деть. Еще немного, и крылья вылезут из волшебного внепространства, опять посшибают вещи и тогда уже успокоиться ну никак не выйдет.
Робби походил туда-сюда, присел в кресло и помассировал виски. Спортакус все это время стоял. Где-то на пятнадцатой секунде неподвижности это начало напрягать.
- Нет, я серьезно, - Робби приподнял голову и постарался выглядеть не Злобным, - просто перепугался. Не бери в голову.
Спортакус расслабился. Ушки снова очаровательно приподнялись, и атмосфера потихоньку сбавляла напряжение.
- Ты чего хотел-то? - Робби откинулся в кресле, потянувшись за пультом от телевизора так выразительно, чтобы все просьбы выбраться на детский праздник вместе Спортакус даже не озвучил.
Эльф неловко переступил с ноги на ногу. Что ж, видимо, именно эту просьбу он и хотел озвучить.
- У детей сегодня праздник, - Спортакус напрягся весь, вплоть до усов, - и Стеффани хотела, чтобы я пришел.
Робби приподнял бровь.
- Но? - спросил он, сопротивляясь желанию просто встряхнуть за плечи своего дорогого друга и вытянуть информацию побыстрее.
- Но ты явно чувствуешь себя плохо! - в глазах Спортакуса заплясали синие искры. Такое обычно случалось, когда он буквально разрывался между местами и чуть не выходил в волшебное внепространство всем существом. - И я хочу остаться с тобой и провести этот праздник вместе! Но тебе трудно с детьми, и я не хочу заставлять тебя...
В комнате стало холоднее. В плане, даже холоднее, чем обычно бывало под землей. Это не означало ничего хорошего.
Робби встал, схватил Спортакуса за плечи и ощутиво встряхнул. Частички пурпурной магии осели на пол. Скорее всего, в паре домов поблизости вырубило электричество. Но главное - синий свет в глазах эльфа погас.
- Иди, - потребовал Робби, надеясь, что выплеск силы никак не повлиял на голос. - Дети устроят еще больший шум, если ты не появишься. Постарайся собрать их в Ратуше, она достаточно далеко от нашего дома.
При слове "нашего" у Спортакуса порозовели и вытянулись уши. А у Робби случился инфаркт или что-то наподобие.
- А ты? - весь эффект от признания вымылся беспокойством, и Спортакус едва не засуетился снова. - Твоя голова...
Стоило придумать более адекватное оправдание прошлой ночью, но Робби же не знал, что это прыгучее чудо природы будет трястись над каждым своим шагом, лишь бы не вызвать новую мигрень.
- Не болит. Иди. И если хочешь помочь - как я и сказал, собери детей в Ратуше.
***
Робби проснулся с чувством чистейшего блаженства. Насколько он помнил, сон не прерывался ни единым лишним звуком. Мерно жужжали моторы механизмов, рычал холодильник. На мгновение даже мелькнула мысль: а не уехали ли дети на рождественскую елку ровно на половину суток?
Синее пятно возле кровати шевельнулось. Робби, не позволивший себе накануне ни бокала, повернулся и без лишнего тумана различил своего эльфа, сидящего в кресле неподвижно (!) с книгой (!), вроде как написанной на языке фей (!).
- Я думал, ты с детьми, - проговорил Робби и насладился местью: Спортакус вздрогнул, чуть не выронил книгу и замотал головой. Как и ожидалось, язык другой природной магии был достаточно сложен, чтобы он впал в транс. Впрочем, эльф быстро пришел в себя, сфокусировал взгляд на источнике голоса на кровати и тепло улыбнулся всей своей синей сущностью.
- Они уже спят, - Спортакус отложил фолиант и, потянувшись, сел ровнее, - максимум, что может быть - это рождественчкий компьютерный квест Пикселя.
- И как давно ты всех разослал по кроватям?
Спортакус взглянул на часы у кровати и усмехнулся:
- Не больше трех часов назад. Следовательно, ты спал полдня.
- Идеально, - подытожил Робби под хруст собственного позвоночника, в кои-то веки оказавшегося на ровном матрасе, - просто идеально. Лучшее Рождество за последние лет... очень много.
Что-то в глазах Спортакуса заставило его призадуматься над своими словами и, горестно вздохнув, добавить:
- Не считая того дня, когда ты связал мне носки. Заметь, я их все еще ношу.
В доказательство из-под одеяла вылезла нога, обернутая в один из тех самых носков. Справедливости ради, от мороза в подземном логове и вечно недогреваемого пола это была более чем нужная мера. Спортакус, казалось, примирился с этим уточнением и поник уже не так очевидно. И все же острые ушки не вставали торчком, как двенадцатью часами ранее, и синие глаза не сияли благодатным звездным огоньком.
Вздохнув, Робби решил применить свой коронный прием. Откинув одеяло и отодвинувшись с центра кровати к краю, он кивнул на подушку. Приподнятая бровь могла означать что угодно, и Спортакус понял правильно, скинул обувь и довольно скоро оказался обвит длинным крепким объятием из рук и ауры крыльев.
- Тебя же успокаивает язык фей? - пробормотал Робби, зарываясь носом в светленькую макушку. Его самого усыплял очень конкретный соломенно-фруктово-зеленый запах.
- Уж прости, но для меня это скорее идеальный способ заснуть, чем познавательная литература, - засмеялся Спортакус, хотя вышло и вполовину не так ярко, как обычно. Робби подвинул с шеи щекочущий ус, прокашлялся и затянул какую-то полу-песню.
На каждой семейной полянке была своя рождественская песенка. Сперва песню семьи Глупур пел отец, потом Гланни. Теперь настала очередь Робби.
Тонким музыкальным слухом он понимал, что не попадает в ноты, рушит гармонию и вообще не показался бы с таким выступлением ни в одном приличном обществе фей. Но Спортакус склубочился, обвил руками и ногами своего бормочущего фея и затих. Робби решил отложить на потом ироничные замечания, как легко было бы усмирить ненавистную шумную активность.
В логово просачивался запах снега и елей. В главном зале-лаборатории мерцали огни гирлянд. Пахло предстоящей партией имбирного печенья, да и в целом нечто пряное облетало все комнаты, заползая под одеяло и шепча на ухо праздничные планы.
Робби водил ногтями по золотым кудрям и вслух вспоминал историю фей, философию, теорию магии и природы. Под боком храпел эльф, не понимающий большую часть слов, но чувствующий и поддающийся их гипнотической природе.
Завтра, думал Робби. Завтра надо что-то запоздало рождественское организовать. Роскошный план или изящная тонкая шалость - уже на вкус и цвет, но лишь бы и Спортакус, и дети не забывали, что у них на праздники есть еще один участник.
Чувство предвкушение совсем немного, смутно-смутно напоминало дни, когда рядом был Гланни, а елка росла, вся в лиловых огнях, прямо из-под земли посреди зала.