новая жизнь

Было чрезмерно шумно, хотелось сбежать из этой вакханалии куда подальше, но разве можно было ожидать что-то иное от распаленных алкоголем людей? Конечно, всё не было так плохо, но гам, создаваемый множеством различных голосов одновременно в смеси с достаточно громкой музыкой, очень неприятно давил на мозг и заставлял каждые пару секунд сожалеть, что он сюда пришёл. Своеобразное наслаждение и веселье было, но энтузиазм как-то слишком быстро погас, из-за чего юноша понимал, что находится не в том месте и не в то время, а в его крови нет никакого желания продолжать притворяться заинтересованным. Стоило первоначально задуматься о таком положении дел, как-никак Лололошка знал, куда и на что шёл, переступая порог Ордена в этот день — никто его ни к чему не принуждал, ему сказали только то, что было бы очень славно его увидеть на праздновании. Хотя обычно такие слова наоборот заставляют людей задуматься и прийти к тому, что выбора у них как-такового нет, ведь огорчать кого-либо своей неявкой было бы очень печально.

Именно по этой причине Ло и стоял среди своих пьяных знакомых, что весело обсуждали планы на грядущий год, медленно отпивая свой безалкогольный напиток и рассуждая, в какой момент вечера можно будет сбежать и так, чтоб этого никто не заметил.

В отличие от них всех, он рассматривал и учитывал реальность непростой жизни: если он прямо сейчас напьётся, как последняя сволочь, то он не сможет добраться до дома и будет спать на неудобном и холодном полу, или же использует другого человека как живую подушку. Ему не хотелось ни первого, ни второго варианта. Заснуть в своей уютной и теплой кровати было более приятным и заманчивым предложением, перевешивающим всё остальное. Да и быть в стельку пьяным, не осознавая даже банальные передвижения и иметь провалы в памяти на всю ночь ему тоже не хотелось, так что от алкоголя он бы и по этой причине отказался бы.

Шатен не был уверен, сколько времени — комната, в которой расположились абсолютно все (или бо́льшая часть из присутствующих, так как некоторые перемещались и в другие залы, пытаясь отвлечься или поговорить по душам с кем-либо), находилась в полумраке с подсветкой в виде всяких гирлянд и лент, а окна были плотно закрыты шторами. Выглядело очень завораживающе, он был готов часами наблюдать за переливами цвета, как один мягко перетекает в другой и наоборот; именно это хоть немного даровало ему ощущение спокойствия, из-за чего наглые попытки сбежать уходили на второстепенный план. Некоторые огоньки сливались воедино, создавая новые цвета, которые не были в них заложены — это было ещё более удивительно, ведь никогда не знаешь, что загорится дальше и какой контраст будет в следующую минуту. Парень был готов наблюдать за этим вечность, не обращая внимания на пьяные восклицания остальных.

В целом, если бы он пришёл сюда в любой другой день, когда не будет столько шума и народа, он бы только восхищался царящей красотой и озирался по сторонам, пытаясь найти ещё какие-то мелкие детали. Он любил детали, хорошо? Благодаря этим самым маленьким деталям, которые изначально даже не бросались в глаза и не были заметны для беглого осмотра, создавалась полная картина и атмосфера. В общем, люди и существа, которые так украсили Орден, были просто превосходны — он бы прямо сейчас пожал им руки, говоря, что они проделали хорошую работу и выглядит это более, чем сносно и красиво.

Пару раз в него пытались влить хотя бы шампанское или вино, но замечая, как тот попросту передаёт стакан не подозревающему Люку, смирились и перестали предпринимать таких попыток. Как-никак, это его жизнь — если он не хочет пить, то и не стоит настаивать и действовать насильно.

К тому же, им просто стало жаль бедного паучка: тот на ногах уже с горем пополам стоял, оперевшись на ближайшую стену и таким образом находя хотя бы какой-то баланс.

Пик всего веселья и пьянки настал именно в тот момент, когда началась небольшая потасовка — это нельзя было назвать полноценной дракой или чем-то подобным, но и без какого-либо внимания отпустить ситуацию тоже не было правильным. Лололошка не был уверен, в чём конкретно крылась причина состоявшегося случая, но он был не особо удивлён происходящему, когда заметил в толпе Воланда, который и являлся главным зачинщиком. Тот был чрезмерно вспыльчивым и в обычном состоянии, из-за чего он старался не выводить того на эмоции лишний раз, а тут ещё и наличие алкоголя в крови… Он сделал мысленную пометку о том, что тот явно не умеет пить и скорее идёт к отметке пьяного в хлам, чем просто наслаждается вкусом недешевого напитка. Хотя, наверное, если бы абсолютно все придерживались такой тактики, то не было буйных сборищ людей под градусом, что разносили всё на своём пути и не думали о последствиях.

Всё закончилось также быстро и спонтанно, как и началось. Никто ничего не понял, а сам демон в сопровождении Эмриса был уведен в соседнюю комнату. Ей-богу, мироходец даже успел переспросить некоторых стоящих рядом с ним в этот момент, есть ли какой-то определенный повод, спровоцировавший это, но… Всё было безрезультатно и, похоже, глупо. Даже Бастиан, что был одним из основных ответственных за безопасность и устройство данного сборища, был не в курсе

Единственное, что не могло не радовать, — отсутствие каких-либо серьёзных травм, ран или же повреждений. Разбитую бутылку, которую Воланд в порыве неконтролируемого гнева бросил на пол со всей дури, почти сразу же убрали, будто ничего и не было, и о неё, благо, никто не порезался.

Интерес и детское любопытство, что медленно скапливались где-то внутри организма, всё также присутствовал и давал про себя знать: что именно могло спровоцировать такую бурную реакцию, такие яркие негативные эмоции? Впрочем, это не было чем-то важным прямо сейчас, ведь ответа он всё равно не смог бы найти.

Демон вряд ли вспомнит что-то на следующий день, как-никак он выпил огромное количество спиртного, и запомнить большинство собственных действий на утро будет благословением самого Бога. Да и не факт, что в этом крылось что-то серьёзное. Как это обычно бывает, а? Пьяному человеку могли произнести слова, что не связывались с его мировоззрением, и ему не пришло ничего лучшего в голову, как начать доказывать силой, угрозами и запугиванием.

Ло надеялся лишь на то, что Воланд и Эмрис не убьют друг друга в попытке что-либо доказать или опровергнуть. У них в принципе были натянутые отношения..

.

.

.

Вскоре большинство из находящихся на праздновании мягко стали перемещаться кучками в другие помещения, некоторые и вовсе уходили на улицу, продолжая свой наступающий праздник уже там. Вот теперь всё становилось намного лучше и спокойнее, шума и криков было значительно меньше — не нужно затыкать уши, пытаясь вернуть себе самообладание и маленькое ощущение того, что он находится дома… в тишине.. Он не был против такого вечера, определённо нет! Но если бы у него был нормальный собеседник, который не сваливался с ног и мог хорошо поддерживать диалог, было бы очень хорошо. А сейчас мироходец был больше похож на какого-то сбившегося с пути или просто потерянного котёнка, который перемещался между людьми и пытался найти себя, только бы не чувствовать всепоглощающее одиночество. Вроде находился и находится между огромным количеством людей и существ, а вроде и полностью один, никто не услышит и не поймёт его. Точно не сейчас.

Ему нужно на воздух, ему нужно наконец-то почувствовать свежий запах этой самой зимы, этого самого праздника, а не какого-то жуткого перегара.

Если он не сможет отвлечься, то это будет досадно. В плане… кто вообще задумывается о проблемах именно тогда, когда ты, вроде как, должен начать жизнь с нового листа, найти себе какие-то дополнительные цели и задания на грядущий год, и чем он определённо должен будет заняться? Новый год — новые возможности, новые события, новый и он сам.

Проблемы и какие-то неприятные мысли должны остаться гнить в прошлом году, будто их и никогда и не существовало.

И, видимо, такого же мнения придерживался и беловласый мальчишка, что бо́льшую часть всей вечеринки чуть ли не хныкался бедной Цесанне, рассказывая некоторые аспекты его старой жизни. Люциус сразу же приглянулся Лололошке, буквально с первого появления его же в зале — того было трудно не заметить. Или, возможно, он просто так сильно хотел его увидеть сегодня, что он буквально выискивал его во всей чёртовой толпе…

Девушка, к слову, выглядела безучастной и крайне скучающей: та лишь изредка кидала жалостливый взгляд на юношу, кивала на какие-то определённые фразы, делая вид, что она и вправду вполуха слушает все эти пьяные бредни. Но для бывшего правителя Преисподней и этого было достаточно, хоть маленькое внимание к его персоне; да даже если бы его никто и не слушал бы, он бы всё равно продолжал свой монолог, хоть стене. Под влиянием спиртного он сам на себя не был похож, но так обычно и бывает.

— Представляешь? Он просто оставил меня тогда, а через пару дней вернулся! Мне было пять! Я не представляю, почему вообще Боги заводят детей, если им абсолютно плевать на них, — доносится достаточно громкий голос существа, что заполонил мысли мироходца, тем самым возвращая его к реальности. Здесь уже находиться не было смысла, всё-таки большинство и так собиралось и уходило, сейчас на него не свалится какое-то обвинение. Хоть и картина, что располагалась буквально перед его глазами, была забавной и хотелось бы понаблюдать ещё. Не каждый день встретишь такого открытого беловласого мальчишку, что начнёт выкладывать всё, что было за его душой и что неимоверно сильно тяготило его за всё время его существования, а не пытаться доказать своё величие и заставить остальных идти у него на поводу. Конечно, сейчас он медленно начинает исправляться, но и такие черты характера оставались в его повседневности.

Цесанна делает особенно большой глоток своего пунша, чуть ли не давясь, и добродушно кивает на сказанные Люциусом слова. Ло усмехается, делая пару шагов к этой парочке — та точно не поняла ничего, что было сказано бывшим полубогом, она даже и не старалась влиться в это.

В тот момент, когда девушка пытается передать второй бокал с алкоголем беловласому, подходит Лололошка и приветливо улыбается, без какой-либо злобы или чего-либо подобного, выкрадывая вышеупомянутый предмет.

— Эй, отдай! Вообще-то он мой, — бывший правитель Преисподней стушевался, сбиваясь с какой-либо мысли, которая была поднята минутами ранее, и полностью теряется в происходящем. Недовольные нотки при этом достаточно сильно острят, даже больше, чем при сбивчивом рассказе. Он не ожидал, что увидит прямо сейчас перед собой шатена, а уж тем более то, что он сворует у него напиток. Его внешний облик кажется слишком растрепанным и одомашненным, из-за чего его только и хочется, что погладить по голове или обнять. Последнюю мысль, которая пронеслась в разуме, юноша тщательно старался игнорировать и откладывать на второстепенный план.

— Спасибо за то, что приглянула за Люцем, Цесанна, — он кивает вышеупомянутой в своеобразном благодарственном жесте, на что она отвечает взаимностью и откланивается, пока мальчишка пытается выхватить чёртов стакан. На самом деле, это выглядит очень даже мило и забавно, хоть и он пытается отогнать такие слова, ибо они звучат как-то неправильно – конечно, мироходец не слишком сильно выше, но выигрывает в этой ситуации всё же он. Пить он не собирался, желания так и не появилось и не появится, но для другого организма явно ещё пару таких стаканов будут лишними. Ло отстраняется на пару шагов к близстоящему столу, оставляет бокал там, и возвращается, рассматривая нечитабельное выражение лица Люца. Он понимает, что действует бестактно, всё-таки это не его жизнь и не ему решать, но ему не хочется тащить этого бедного чертёнка до замка, ладно? Ещё к тому же последствия и побочки, похмелье и всё остальное подобного рода, будут определённо лишними, — А тебя я, пожалуй, украду с собой. Выбора у тебя нет.

— Чего? — на ушках беловласого проступает заметный румянец, лицо всё равно отдаёт красноватым по причине выпитого спиртного, из-за чего тот пытается прикрыть себя руками. Мироходец мельком гладит говорящего по волосам (тот буквально затаивает дыхание, пытаясь не поддаваться вперёд и не выпрашивать тактильности), а после хватает за запястье и тянет на себя, заставляя того идти за ним, — Я не давал согласие на это! И эй, мне больно, отпусти.

Лололошка ослабляет хватку, виновато потупив собственный взор, и на этот раз мягко перемещает свою ладонь на чужую, с такой же нежностью переплетая их пальцы. Если бы Люциус мог, он бы давно провалился сквозь землю от стыда и эйфории, что расцветала внутри него — это казалось таким личным, таким приятным и удивительным, что он попросту боялся, что это плод его фантазии и спустя мгновения он останется ни с чем. Юноша крепко сжимает бледную ладонь с множеством шрамов, позволяя тому вывести его из Ордена куда угодно.

Это как фейерверк: громкий и шумный, заставляющий зажать уши, но при этом яркий и дарящий столько положительных эмоций, что от него не хотелось отказываться. Хотелось раз за разом наблюдать и наблюдать, рассматривая новые краски, новые фигуры, которые появлялись и исчезали… Они разрывали его изнутри от переизбытка чувств к этому чертовому мироходцу, ему хотелось испытывать весь этот спектр эмоций, хотелось проживать это каждую секунду.

— Прости-прости, надеюсь, что так будет лучше. У меня не было в планах сделать тебе больно, клянусь, — юноша лучезарно улыбается, тем самым полностью добивая своего собеседника.

Им приходится расцепить руки на тщетные мгновения, дабы надеть уличную одежду — ни у первого, ни у второго не было в планах слечь с простудой после праздника.

Улица встречает их холодом и изредка падающими снежинками, что кружились и кружились в свободном танце, а сугробы так и норовят забрать их в свои прохладные лапищи. Кое-где около Древа ещё горят фонари, ну а дальше всё казалось беспросветной мглой, хотя время и так близилось к кульминации того же самого празднования. Заблудших было немного, лучше сказать даже то, что их было минимальное количество, и для такого времени было очень даже хорошо. Здесь можно было увидеть Цесанну, которая на этот раз выглядела намного более живо и радостно, в отличие от образа внутри самого Ордена, разговаривающую с Бастианом о чем-то своём, а рядом расположились Катрина с Аргусом. Они, конечно, не участвовали в диалоге так активно, но изредка всё же вставляли свои слова в диалог и даже смеялись, если был повод. Всё казалось таким… Правильным и уютным? К тому же, бывший полубог, который стоял рядом с ним, был очень желанной и хорошей компанией для него. Сейчас не было пьяных возгласов и попыток повторить какую-то песню, что играла на фоне, не было каких-то стычек и уж тем более голосов, что накладывались друг на друга, создавая неприятные ощущения. Юноша свободной рукой махнул своим знакомым, тем самым преподнося это как прощание, и они вместе с Люциусом отправились по домам. Точнее.. было одно дельце, которое нужно было закончить.

Наличие заклинания со светом очень сильно облегчало их путь по всей этой темени; те хотя бы не упадут в какую-нибудь канаву по дороге, или не свернут с назначенного направления в какую-то другую сторону, а то было бы печально справлять новый год в каком-нибудь лесу. Но на самом деле Ло был бы не против любого исхода, раз под его боком находится Люц. Он не был слащавым романтиком, ладно? Ему просто нравилось находиться с этим чертёнком, что приносил и вправду много хлопот.

— Так… Куда мы идём? Или ты заведешь нас в какой-то лес и грохнешь, чтоб избавиться от меня? — даже с учётом того, что тон голоса бывшего правителя Преисподней казался достаточно расслабленным и беззаботным, в нём всё равно сквозили небольшое замешательство и напуганность. Он не был уверен, что его обычная шутка является лишь шуткой, а не наводкой к действительности. Беловласый всецело доверял шатену, правда. Количеству доверия, что было направлено на этого мироходца, чуть ли не было какого-либо предела — он столько всего сделал, что в нём было невозможно как-то усомниться.

— А, точно, я ведь не сказал, — Лололошка поправляет свободной рукой тёплые наушники на ушах; большим пальцем он мягко потирает кожицу на тыльной стороне чужой руки, из-за чего другой слегка дрогает от нежности. Ходить без перчаток вечером и уж тем более в такое время года было опрометчиво, но лучше они согреют друг друга, чем будут идти, держать слоем ткани. Юноша только сейчас стал выглядеть неуверенным и потерянным, стыдясь всех своих действий. Он ведь даже не спрашивал согласие на то, чтоб держаться за руки, — Ты не против, что мы сейчас дойдём до моего дома? Мне нужно кое-что захватить и я смогу тебя проводить, если ты этого захочешь. Хотя… Я в любом случае тебя провожу, ибо ты не выглядишь как тот, кто в двенадцать часов ночи сможет разглядеть дорогу. А то ещё грохнешься в какой-нибудь пруд.

Люциус мельком кивнул, предпочитая сейчас не нарушать такую превосходную атмосферу: ветер легонько завывал, придумывая свои чудные песни и позволял ими наслаждаться, так ещё и успевал перебирать его белые патлы.

Хотя с другой стороны… Было холодно. Он не был приспособлен к холодным зимам Даливарики, да и в принципе к зимам где бы то ни было. Он — исчадие Ада, где не существовало понятие холода и уж тем более снега, он даже не особо был уверен в том, что они когда-то праздновали новый год. Часто всё это забывалось, улетучивалось, ведь жизнь полубогов и богов неимоверно сильно отличалась от обычной смертной, и подобные праздники были без надобности. Хотя, находясь прямо сейчас в окружении этих самых существ, ему очень даже понравилось, и тот факт, что они никогда и ничего не отмечали подобным образом, честно и без всяких попыток показать богатства, очень сильно огорчал. Были балы, на которых все присутствующие казались приукрашенными и лицемерными, были и празднования совершеннолетия, но чаще всего сам бывший правитель Преисподней обходил их стороной. Ей-богу, ему хотелось выблевать содержимое собственного желудка, когда он находился на подобных мероприятиях — лжецы и обманщики, что были не способны на искренние чувства.

События его прошлого сильно травмировали и оставили след на его жизни, и на будущей тоже, и он не был полностью уверенным в том, что когда-либо сможет спокойно вдохнуть полной грудью.

Его всегда будет преследовать этот кошмар воплоти.

Он мог бы бегать сколько угодно от чёртовой реальности, но так или иначе он боялся. Боялся, что в конечном итоге всё будет тщетно, что он вернётся к тому, с чего всё начиналось, но без всех этих людей. Без людей, к которым он начал привязываться и, возможно, считать их своими друзьями или хотя бы знакомыми. Это было трудно, и признаваться самому себе стоило невероятных усилий, но отрицать это было бесполезно.

Без Лололошки, который… Стал для него всем.

Беловласый мальчишка сильнее сжимает чужую ладонь, таким образом пытаясь насладиться моментами действительности, буквально навсегда оставить их в своём сознании. Ло рядом с ним, он не оставит его и не убежит, и обязательно со всем поможет, ведь так? Он добровольно выбрал его, он добровольно ведёт его до собственного дома, а потом проводит до замка. Может быть они даже дополнительно погуляют вдвоём, если у Люца получится незаметно намекнуть на это. Конечно, время позднее и Люц чертовски замёрз, но он был бы не против провести с ним больше времени. Сейчас всё было хорошо, и ему просто нужно сосредоточиться на этом, а не на каких-нибудь грядущих если, он же сам должен решать свою судьбу… Он справится.

Его бесит только то, что из-за алкоголя он стал более… Открытым? И слащавым, потому что он бы не позволил себе задумываться и задерживать своё внимание на каких-то аспектах, связанных шатенов в таком ключе. Он просто не должен.

— Ты в порядке? В плане… Ты выглядишь слишком напряжённым, может быть ты хочешь поговорить об этом. Я не буду тебя осуждать и всё в таком духе, блаблабла, просто ты выглядишь очень задумчивым и понурым, — только в этот момент бывший полубог понимает, что они стоят около дома мироходца и взгляд чёрных глаз направлен на него – догадаться несложно, даже с наличием этих глупых солнцезащитных очков (сейчас даже солнца нет!), раз они стоят друг напротив друга. Так мягко, так мягко… Он просто хочет расплавиться прямо сейчас, утопиться в этих сложных чувствах и эмоциях с головой, все ощущения слишком чёткие и сладостные, и он не может отрицать очевидное, от чего он бегает уже пару месяцев. Ему нравится чёртов Лололошка. Даже в этот момент он пытался остановить поток этих надоедливых мыслей, но получилось скудно. Он не хотел задерживаться на этом, потому что обычно… Когда рассуждаешь и задумываешься о ком-либо больше обычного, ты просто начинаешь влюбляться в него ещё сильнее.

Шатен отодвигает белые волосы на лбу в сторону и совсем невесомо целует, в следующую секунду, похоже, опомнившись, отстраняется, неловко переминаясь на ногах. Этот жест кажется нежным и таким родным, что Люциусу хочется только больше. Ему хочется, чтоб его поцеловали в губы, а не в голову; но эти мысли также и пугают, отталкивают, он не привык к такому активному проявлению его собственных чувств, это кажется чем-то новым и неизведанным. Ло добавляет мгновениями позже, пытаясь оправдать самого себя и свои безрассудные действия:

— Лоб у тебя, вроде, нормальной температуры, значит ты не простудился… Но в любом случае, я сейчас должен отлучиться на пару минут, я не буду возиться слишком долго. Не думаю, что будет смысл заходить в дом, — тот ретируется, открывая дверь в свой дом и исчезая уже во мраке здания.

Бывший полубог не успевает задуматься о всех событиях этого вечера, как перед ним вновь предстаёт человек, только в его руках располагался какой-то непонятный для него самого предмет. Он был обмотан красной ленточкой, что очень изящно переливалась под светом фонаря, который находился в паре шагов от их расположения.

Мальчишка наклонил голову набок, пытаясь понять, что же это такое — он хочет его отравить? Или это какое-то задание, мол, помоги мне открыть, у меня не получается? Он искал во всём происходящем подвох, потому что прямых наводок у него не было, всё казалось слишком странным. Но так или иначе интерес был выше его самого, выше инстинкта самосохранения, так что уже секундами позже предмет находился в его руках, но раскрывать его он не торопился. Первоначально стоит услышать то, что скажет его собеседник на данное чудо, а дальше он будет действовать в соответствии с этими самыми словами.

— Я не знал, что тебе подарить, но я очень сильно хотел это сделать, — начал проговаривать Лололошка, пока его тело показывало всё за него самого — он не был уверен в себе в этот момент. Он чувствовал себя неимоверно неловко, как по причине его шалостями минутами ранее, когда он поцеловал своего друга в лоб и свалил это на проверку температуры, так и из-за самого подарка. Юноша переминает в руках концы его синего шарфа, что заменил излюбленную бандану на время зимы, таким образом выплескивая все накопившиеся эмоции нервозности. Его осведомленность насчёт человеческих чувств была намного лучше, чем у того же Люциуса, но от этого ситуация толком не менялась, — Если что, то ты можешь открывать, не смотри на меня и на подарок таким недоверчивым взглядом. Там нет ничего взрывоопасного, оно тебя не убьёт и всё такое… Только пообещай, что ты не будешь смеяться или считать меня глупым, что я подарил тебе такие вещи. Я просто хотел позаботиться о тебе, но не был уверен, нужны ли они тебе вообще или нет…

Бывший правитель Преисподней постарался не заострять внимание на последнем предложении, просто открывая предмет. Он оставит все размышления на потом, просто… Не стоит. Он наслаждается этим моментом, он наслаждается компанией чертового Лололошки по полной, отдаваясь моменту сполна. На утро, когда весь алкоголь покинет его кровь и он станет мыслить трезво, без какой-либо дымки, он будет дико себя корить, что он ведёт себя так доверчиво и держит своё сердце на рукаве, но действительность он не променяет ни на что.

Перед его взором предстаёт бордовый шарф и такого же оттенка шапка, что не может не казаться милым. Тот стоит в оцепенении, не зная, как конкретно реагировать на всё.

— Я подумал, что этот цвет очень даже подойдёт тебе, ты в нём просто превосходно выглядишь. В любом случае, он хотя бы понравился тебе, ты явно любитель всяких красных вещей, ну и оттенков красного, с этим бы я не прогадал так или иначе.. Я не знаю, как ты вообще переносишь смену температур и зиму в целом, из-за чего мой выбор пал именно на это, — мироходец вдыхает необходимый воздух, которым он так нагло пренебрегал в это мгновение, проговаривая всю эту мысль на одном дыхании. В следующую секунду на шее мальчишки уже красуется шарф, где не обошлось без помощи его знакомого, потому что он вовсе не понял, как эту ткань правильно надевать и завязывать, а на голове расположилась шапка, красиво контрастируя с рожками и белыми волосами. Человек мягко улыбается, радуясь, что его предметы пришли по вкусу; он осторожно двигается вперёд, легко обнимая своего собеседника. Последний кажется потерянным, но от объятий не отказывается, даже наоборот цепляется как за спасательный круг: от Ло веет теплом и уютом, это можно было понять уже давно, а также он пахнет корицей с каким-то похожими пряностями, из-за чего того хотелось укусить.

Объятия продолжаются не так уж и долго (на что беловласому захотелось заскулить, благо, он сдержался), но после них шатен уже начинает тащить своего друга в неизведанном направлении.

— Зачем? — всё же подаёт голос Люциус с нотками разочарования, соединяя их руки вновь: ему слишком нравится проявлять тактильность по отношению к Лололошке, не встречая какого-либо сопротивления и даже наоборот, его начинают поощрять за такие инициативные действия. Это кажется тем, что должно быть всегда. Хвост бывшего правителя Преисподней начинает жить своей жизнью, в нервном жесте перемещаясь из стороны в сторону, пытаясь хотя бы так выплеснуть все новообретенные чувства, иногда цепляясь за собеседника.

— Что именно? — шатен продолжает шагать по заданному им маршруту, подмечая для самого себя о том, что осталось пройти совсем немного и они окажутся на месте. Он несколько раз сбавляет темп, дабы его друг, не дай бог, не упал где-то в снег, всё-таки из его организма не мог выветриться весь спирт. Тропинки тут толком не было, даже в летнее время года, из-за чего приходилось пробираться сквозь толщу снега, — Если ты по поводу того, куда мы сейчас идём… Я просто хочу провести с тобой время, да и это не должно быть далеко от твоего обителя, если я правильно сравнился с картой. Я недавно заметил это место и хотел тебе показать, думаю, что ты оценишь этот вид, — он вздыхает и пару секунд наблюдает за паром, когда он выдыхает горячий воздух, — А если по поводу подарка, то я просто хотел это сделать, нет определенной причины. Вообще, обычно люди всегда так делают на праздники, да и не только на праздники — дарят своим близким и друзьям всякие штуки, которые могли бы их порадовать или могли бы быть полезными. И, если что! Ты ничего не должен мне, я просто хотел это сделать.. Они не идеальные, я не умею делать такие штуки, но я старался.

После того, как юноша закончил несуразно лепетать про сделанный им подарок, бывший полубог остановился, заставляя встать на месте и человека. Последний издаёт смущённое ой и испытывает спектр непонимания происходящего, но не пытается вырваться или потащить их дальше по намеченной дороге.

Люц на мгновения завис, пытаясь осмыслить то, что он планирует сделать, и просто подаётся вперёд, касаясь губами холодной щеки. Это выглядит по-детски и совсем несерьёзно, но это то, что стоило от него ожидать — он не умеет проявлять здоровую заинтересованность и любовь, и ему потребуется много времени, сил и усердия, дабы научиться, но… Сейчас это совсем не важно. Ло понял это действие, он понял, что это должно было означать, и это самое главное. И уж тем более ему нравится, что он пытается проявлять какую-никакую инициативу; это доказывает тот факт, что у беловласого есть чувства к шатену.

— Эмм, спасибо? Я думаю, я именно это должен тебе сказать. За многое, — он не был мастером слова, и уж тем более проявлением каких-либо светлых эмоций так, чтоб его поняли; это было сложно объяснить, как сильно он дорожит стоящим перед ним. Он надеялся, что хотя бы этим жестом и этими маленькими фразами он мог сказать ту самую малую крупицу, что он для него значит. Молчание затягивается, а смущение, которое росло в связи с мимолётным поцелуем в щеку, лишь увеличивается и увеличивается. У мальчишки даже идей нет, о чём мог бы думать его собеседник, из-за чего становится только страшнее и страшнее, — Ладно, пошли дальше. Но ты потом обязан проводить меня до замка, потому что эту местность я вообще не узнаю. Ещё и темно, а так ты хотя бы светильником будешь. В общем, у тебя нет вариантов.

Лололошка рассмеялся от заявлений, в ответ оставив мягкий поцелуй в нос, и попросту повёл Люциуса дальше, не обращая никакого внимания на чужие недовольные бормотания. Это было чертовски правильно — прикосновения, которые уже переходили за грани обычной среднестатистической дружбы, не воспринимались как что-то, что пересекало личные границы обоих. Это не отталкивало, а лишь влекло больше.

Вскоре перед взором бывшего полубога расцветает замёрзшая река с очень крутым спуском, из-за чего оба негласно решили остаться чуть поодаль, наслаждаясь всем с расстояния. Даже отсюда был прекрасный вид, всё-таки любую красоту не испортишь какими-то мелочами. На другой стороне стояла небольшая деревушка, пару домиков и всё, из-за чего было очень много красок — в некоторых домах горели гирлянды и ленты, как это обычно бывает на новогодние праздники, создавая мешанину из цветов уже на льду.

Где-то на закоулке сознания слышится восклицание его собеседника Мы наконец-то дошли до сюда! Я очень сильно хотел показать здешнюю природу, хоть и летом тут будет намного красивее, чем зимой.

Хотя, ладно. Для Люца красота была не совсем в этом, а в находящемся рядом человеке.

Сама мысль была до невозможности слащавой и ему хотелось спрятаться, раз он позволяет им появляться у него в разуме, но это всё равно было правдой. Если бы не мироходец, то всего этого не было бы.

Он просто остался бы совершенно один, если не учитывать Воланда. Ему бы пришлось терпеть чертового отца, который и пальцем не пошевелит ради собственного сына. Ему бы пришлось опять выискивать хоть малейшего внимания своими выходками, хоть чего-нибудь… Это было так жалко, даже мысли об этом — жалкие. Какое нормальное существо заводит ребёнка, при этом не имея никакого желания его воспитывать? Ох, ну да, это же Боги.

Беловласый мальчишка мотнул головой, стараясь отогнать неприятные размышления, что весь вечер так и пытались нагнать на него грусть и печаль — его отец в прошлом, и он искренне надеется, что этот глупый смертный праздник в честь нового года и вправду заставит его поверить, что всякое дерьмо он оставит в прошедшем году. Можно сказать… Новая жизнь с чистого листа? Это звучит и выглядит очень заманчиво, уж тем более тогда, когда понимаешь, что эта самая жизнь начнётся с человеком, к которому ты не равнодушен. Который буквально показывает, что всегда выслушает и поможет с новыми начинаниями, какими бы они ни были. Его правда любят?...

Лололошка без какого-либо предупреждения просто тянет Люциуса на себя, из-за чего оба падают в снег.

Бывший полубог даже пискнуть не успевает, ибо всё происходит до неожиданности быстро, но он и благодарен своему другу, что помогает каждый раз возвращаться из неприятных дум обратно. Он располагается сидящим на шатене, из-за чего тот буквально заливается огромным количеством краски, утопая в этих двояких ощущениях — это толком не заметно, потому что мороз и алкоголь всё также берут своё, но положение и вправду не кажется таким… Дружескими и безобидным. В плане, какие друзья будут валяться в снегу, целоваться почти в губы и сидеть друг на друге, оказывая знаки внимания?

Даже бывший правитель Преисподней, что толком не разбирался в человеческих эмоциях, отношениях и во всём подобном, мог понять, что обычные друзья так себя не ведут и не позволяют так распускать руки. По крайней мере они с Воландом не были такими близкими…

— Люц, — юноша буквально шепчет эти слова, из-за чего возникает ощущение нереальности происходящего – вышеупомянутый не был уверен, что его вправду позвали. Он валяется на земле, и отчётливо видно, как у него за шиворот попало немалое количество снега, а его голова вместе с кудрявыми волосами и то прямо касается снега. Мальчишку даже передёргивает от этого зрелища – холодно же, как-никак, а этот дурак ещё и простудится. Как бы он ни пытался сделать вид того, кому абсолютно плевать на остальных, тут даже пытаться было бессмысленно, ведь он переживал за человека перед ним. И ему определённо придётся находиться с ним несколько дней, как-нибудь ухаживать и помогать, чтоб выходить его из этого отвратительного состояния. Из-за этих мыслей он даже не сразу понимает смысл слов, которые он добавляет далее, — Я могу тебя поцеловать?

— Ты безрассудный придурок, Ло, — бывший полубог наклоняется ближе к лицу шатена насколько это вообще возможно, позволяя сказать всё это прямо в его полуоткрытые губы, пока они не сливаются в поцелуе.

Это кажется раем и взрывом фейерверков одновременно.

Рай был Люциусу не знаком, так что сравнение с фейерверками были хотя бы понятными и знакомыми. Хотя, на самом деле, он не был уверен, что в небе не начали их же и запускать… Сколько вообще было времени?

Прикосновения губ были до невероятия мягкими и нежными, томными и сладостными, что он готов был с каждым разом придумывать новый и новый синоним, но ни один из них в полной мере не мог описать этот поцелуй от начала и до конца. Мальчишка не умел целоваться, это буквально был его первый поцелуй (и он был искренне рад, что этот самый поцелуй состоял ни с кем-то другим, а с Ло), но его партнёр нисколько не давил и не пытался привести к чему-то более интимному и серьёзному.

Это просто поцелуй. В бо́льшей части даже просто соприкосновения губ, легкие и непринужденные. Отчасти детский, но никто не жаловался — наоборот, каждый утопал только сильнее в смешанных ощущениях, в попытке насладиться происходящим. Оба ждали этого момента с такой надеждой, которую нельзя было бы описать и представить. Они смогли таким образом неплохо выразить чувства с обеих сторон: неуверенные шаги к влюблённости от Люциуса, который только начал осознавать всю мешанину в человеческих отношениях, и более осознанные и понятливые от самого Лололошки.

— С новым годом, — легко упоминает мироходец, помещая свои ладони на бока бывшего правителя Преисподней, улыбаясь так лучезарно, как никогда прежде — он правда рад, что они есть друг у друга. У них много вопросов, которые они должны будут прояснить и обдумать, прийти к какому-либо компромиссу, но это будет позже. Сейчас они наслаждаются мгновением их первого поцелуя, их дурачества в снеге, ближайших вспышек в небе, что свидетельствовали о кульминации всего праздника.