Вигго знал, что грядет что-то страшное, когда до него дошли новости о могущественном и жестоком безумце с севера, с зачатками драконьей армии за спиной и порабощенными им народами, но он не предполагал, что всё может быть настолько плохо. Слухи заставили насторожиться и усиленно укреплять собственные границы, пока ему не сказали об уничтожении самого Всадника ночной фурии и острова Олуха.
Племя охотников ликовало от этой новости вместе с его старшим братом, пока Вигго не мог понять отчего ему так больно на сердце.
Плыть на кораблях было долго и он бы просто сошел с ума от нервного ожидания. Также для корабля нужна была команда, то есть люди, то есть те, кто увидят беспокойство в глазах их лидера и нервозность в движениях, которые сейчас проявлялись в полной мере, несмотря на его попытки взять обратно под контроль своё тело. А потому остался лишь один единственный вариант: оседлать дракона. Сделать то, что казалось невозможным для всего архипелага. Сделать то, что сделал хрупкий подросток много лет назад.
Вигго видел много раз, как уверенно и красиво Иккинг держался в седле, рассекая небо, и давно уже понял, что между человеком и драконом может быть связь. Без доверия с двух сторон такой грации и гармонии в движениях не добиться. Молодой всадник был живым доказательством одной истины, скрытой от Вигго большую часть его жизни: драконов можно приручать. И их доверие можно завоевать и с ними можно дружить, как это делал Иккинг, и дружба с драконом сильнее чем слепое и жестокое подчинение этих прекрасных созданий. Ни один налетчик на пеплохвосте не будет летать так уверенно и гладко, как это делал Всадник ночной фурии.
Никто и никогда не сравнится с ним.
Он был один такой: молодой, пылкий, свободолюбивый, наполненный бесстрашием и готовый посмотреть в пасть Красной смерти и сразить её.
Бесстрашный и свободный, парящий над рыжими закатными облаками, как на собственных крыльях. Вигго видел, как этот безумный мальчишка прыгал со своей фурии и раскрывал искусственные крылья, рассекая пелену облаков высоко в небе. В такие моменты охотнику казалось, что он смотрит на дракона в человеческом теле, ибо по-другому он не мог объяснить эту пылкую страсть к полетам и абсолютное отсутствие страха в движениях. Казалось, что Иккинг был создан, чтобы летать.
Две ночные фурии, летящие в небе под алой краской заката.
Быть может, если бы они встретились при других обстоятельствах, то стали бы хорошими друзьями. Быть может, если бы Вигго знал о том, что на свет родится мальчишка, способный подружиться с драконами, то у их племён был бы шанс на союз и приручение драконов вместо их убийств.
Реальность окатила холодом морозного ветра и искрами молний в пепельном небе. Вигго посмотрел на железный кинжал в своей руке и шумно вздохнул высматривая скрилла среди облаков.
Иногда ему хочется поиграть в игру «Что могло бы быть».
* * *
Когда тёмно-фиолетовый дракон плавно взмахнул острыми крыльями и поднялся в облака, стремительно набирая высоту и скорость, Вигго понял, почему Иккинг больше летал нежели ходил.
Ощутивший небо под драконьими крыльями ходить по земле больше не сможет.
Чувство полной свободы и восторженный трепет заставили сердце взволнованно биться о рёбра, а губы дёрнуться в улыбке. Полотна облаков стелились под ним, загораживая большую часть нижнего мира, искрились и сияли от солнечного света. Небо начало пропитываться кровью заката, окрашивая реальность в розовые оттенки и слепя глаза сгорающим солнцем.
Всё могло бы быть по-другому и это не дает охотнику покоя.
* * *
Когда он подлетает к деревне, его встречает густой пепел и черные развалины некогда жилых домов. Вигго аккуратно слезает со скрилла и идёт вперёд так тихо, как только может. Мёртвая тишина гуляет по улицам вместе с ним, оседает на плечах тяжестью и заполняет уши давящей массой. Живых людей не было, как и живых драконов. Вигго видит их растерзанные тела, видит как лежит окровавленное и без того красно-рыжее тело ужасного чудовища, закрывшее крылом своего всадника, будто бы дракон пытался защитить его от чего-то очень страшного. Чего-то пришедшего с севера на огненных крыльях войны и человеческого безумия. Всматриваясь в лицо всадника, он понимает, что это тот самый из команды Иккинга. Ему становится очень страшно от того, что скоро он увидит и самого лидера драконьих наездников.
Скрилл стоит позади него и почти бесшумно, слегка нервно вдыхает воздух. Ему тоже страшно, но не так страшно как его всаднику.
Вигго чувствует, как в плечо толкается чешуйчатый длинный нос, и прикрывает глаза, отвечая на попытку дракона успокоить его поглаживанием по морде.
Люди совсем ничего не знали о драконах. Сам Вигго ничего о них не знал.
Только Иккинг догадался и раскрыл их настоящую натуру — вот эту преданную и искреннюю, когда тебя закрывают крылом, чтобы защитить, когда ныряют за тобой в чёрный океан и не всплывают без тебя, (Вигго видел происходящее, когда Иккинг чуть не утонул в закрытой подводной камере, сорвавшейся на дно моря и Беззубика, что полетел вниз вместе со своим всадником), или когда вот так просто бодают в плечо, чтобы успокоить.
Он знал Скрилла всего-то пару дней, а рептилия уже беспокоилась о нём.
Мелкие хлопья снега посыпались с неба и на мгновение Вигго показалось, что это пепел, хотя это было физически невозможно: битва прошла давно и весь пепел, что застыл в небе, уже успел осыпаться вниз.
Шаги по пепелищу зашуршали дальше, двигаясь к центральным улицам. По пути Вигго встретил тела близнецов с их драконом, наездника громмеля и всадницу голубого змеевика. Её тело было изранено, хотя Вигго сомневался, что вся кровь на её теле принадлежала ей — её топор пропитался алым цветом и вокруг лежала как минимум пара десятков воинов с расколотыми черепами и сине-жёлтыми шипами, торчащими из груди. Она и её дракон дорого отдали свои жизни и это не могло не вызывать уважения.
Всадники сражались долго, всадники сражались храбро и всадники пали.
С дрожащим сердцем Вигго повернул голову в сторону и ухватил взглядом красный искусственный элерон ночной фурии, выглядывающий из-за угла дома.
Боль в груди стала практически невыносимой, а горло пережало спазмом. Как же хорошо, что он не взял с собой никого из охотников, иначе ему пришлось бы сдерживать слёзы. А сейчас они могли спокойно потечь по щекам, ведь его скрилл был единственным свидетелем душевной слабости своего всадника.
Драконы верные, они никому не расскажут.
Вигго сделал тихий шаг в сторону красного хвоста, затем ещё и ещё, с застывшим ужасом заходя за дом и готовясь увидеть всадника.
Его любимый Иккинг лежал набоку. Кровь чёрными струями растеклась по снегу в форме рванных крыльев, сочащихся из его спины. Он лежал неподвижно, тихо, как мраморное изваяние, хотя Вигго всё равно почувствовал в воспаленном разуме больные отголоски надежды, что всадник захрипит и пошевелится. Даст знак, что он просто ранен и ему нужна помощь. Покрасневшие карие глаза сверлили спину всадника, но он оставался лежать вместе с застывшей реальностью вокруг. Его изящная ладонь с тонкими пальцами стискивала собственное горло, зажимая рану, улыбнувшуюся на бледной коже красным полумесяцем. В другой руке сверкал потухший Инферно: его лезвие было высунуто наружу в боевой готовности, но вот рыжие языки пламени уже погасли, слизанные холодом и ледяным воздухом. Сталь сияла на солнце, окрашенная кровью врагов.
Иккинг продолжал сражаться, зажимая смертельную рану.
Он продолжал сражаться, окруженный врагами.
Вигго подошел ближе и заметил перьевые хвосты наглых стрел, торчащих из бедра и груди всадника.
Снег в паре шагах от него был окроплен кровью, смят и повторял часть силуэта юноши. Видимо, Иккинг упал от боли от полученной раны, но потом встал и продолжил сражаться.
Упрямый до самого конца.
Вигго не был уверен, что в конце концов добило всадника: стрела, вонзившаяся в грудь или разрезанная глотка, кровоточащая фонтаном под рукой, но смерть была медленной. Иккинг сражался до последнего, чувствуя как затихает его тело и сердце, а потом его накрыл холод. Вигго почувствовал новый приступ горечи в горле и слёз на глазах. Ночная фурия лежала так же набоку, что и её всадник, с пробитым сердцем от огромной стальной стрелы. Её зубы были такими же кровавыми, как и когти, оставившие свой рванный след на десятке мужчин вокруг и ещё пара десятков была уничтожена плазменными залпами.
Они сражались храбро.
Вигго положил ладонь на холодную морду ночной фурии и погладил. Это порождение самой смерти и молний было лучшим другом для его Иккинга и заслуживало лучшей участи вместе со своим всадником. Беззубик и вправду был уникальным драконом, прямо как и его человек. Странное имя для такого чудесного создания, было интересно почему Иккинг выбрал именно такое, но спрашивать уже было не у кого.
Когда его взгляд оторвался от стеклянных зелёных глаз дракона и опустился к лицу юноши, Вигго задрожал сильнее. Скрилл стоял сзади тихо и неподвижно, чувствуя боль и горечь, исходившую от человека.
Ему не стоило влюбляться в этого мальчишку. Ему стоило убить его в их первую встречу, когда тот был парализован дыханием крылатого ужаса, но он оставил его. Вигго втянулся в опасную игру и сейчас он чувствовал горечь своего поражения вместе с пеплом на губах, смотря в эти пустые изумрудные глаза.
Теперь всё что у него есть это попытка в сотый раз сыграть в игру "Что могло бы быть" в своей голове и осознание того, что единственный человек, которого он когда-либо любил и полюбит, лежит здесь. Перед ним. С пробитым от стрелы сердцем и кровавыми крыльями, плывущими из-за спины.
Он выбрал своей любовью драконьего всадника и поплатился за это разбитым сердцем.
Вигго взял чужое тело на руки и бережно прижал к груди, оплакивая его, но как бы он не хотел отпускать хрупкие плечи, тело нужно было сжечь, чтобы душа смогла уйти в Вальхаллу.
Мужчина очень надеялся, что там Иккинг сможет занять достойное место и как прежде рассекать небеса, верхом на своей ночной фурии.
* * *
Грудь горела от боли, когда Вигго положил Иккинга в ладью. Скрилл помог положить к нему Беззубика — всадник не мог отправиться без своего дракона в иной мир, мужчина точно это знал. В ладью он положил его инферно, уцелевший блокнот и пару углей, потому что его Иккинг любил рисовать. Перед этим он не смог удержаться, чтобы не пролистать сам блокнот, рассматривая рисунки драконов, всадников, даже его самого (что одновременно согрело и ударило в сердце) вместе с некоторыми пометками и наблюдениями. Сипло вздохнув мужчина закрыл дневник и положил его рядом с юношей. Вигго максимально вытер кровь с лица и тела всадника, на пару долгих минут задерживаясь глазами на белых скулах, а затем наклонился и легонько поцеловал его в холодные губы.
— Ты забрал моё сердце с собой, упрямый мальчишка, — пальцы аккуратно коснулись щеки, — Если бы...Если бы всё могло быть по-другому, любовь моя.
Его хриплый голос быстро растворился в тишине, оставленный без ответа. Вместе с Иккингом Вигго приготовил ладьи и для других всадников и отца Иккинга, потому что знал, что они были очень важны для юноши. Мальчик хотел бы, чтобы они тоже отправились в Вальхаллу вместе с ним и их драконами.
Горящая стрела попала точно в цель в каждой ладье и вскоре те вспыхнули ярко-рыжими огнями, растопившими серое и холодное пространство вокруг. Ладьи уплывали и вместе с ними кончалась великая эра, оставляя Вигго наедине с тишиной и пеплом вокруг. Он бы прыгнул в горящую ладью к Иккингу, но самоубийцам нет места в Вальхалле, а потому он должен остаться здесь и отомстить за свою любовь.
Когда Вигго убьёт Драго Блудвиста и всех его командиров, он сможет встретить своего всадника.