Когда бессилен здравый смысл

Юна подходила к нему так медленно и нехотя, будто её кто-то заставил. Она спотыкалась, оглядывалась и тискала в побелевших от напряжения пальцах какой-то кулёк, который, как логично предположил М-21, хотела кому-то отдать. Подарить, вручить, презентовать, просто выкинуть — вариантов было море, поэтому он не сильно думал об этом.

— Аджосси. — Юна, остановившись, робко посмотрела на М-21 и тут же отвела взгляд, пряча смущение от его внимательных глаз. — Доброе утро.

— Доброе утро, — степенно ответил он, деликатно не обратив внимания на то, как вспыхнули её щёки.

Двор постепенно заполнялся школьниками, которые с лёгким недоумением поглядывали на замершую у ворот парочку, однако и они тоже не прерывали повисшую между ними особенную тишину. Наверное, было что-то такое в воздухе — витало очень близко, прилипало к коже, из-за чего М-21 хотелось нервно передёрнуть плечами.

— Аджосси! — пылко воскликнула Юна, поняв, видимо, что пауза слишком затянулась.

М-21 в ответ участливо промолчал. Он очень надеялся, что проведённое рядом с Рэйзелом время хоть чуточку научило его использовать витающую вокруг атмосферу для выражения эмоций, ведь нужных слов как назло не находилось. Юна была ему в некотором роде симпатична, хотя увесистого комплекса вины, заработанного им многим раньше, когда они с М-24 похитили её, это не убирало. Даже наоборот — ещё сильнее утяжеляло. Поэтому М-21 старался ненавязчиво быть чуточку внимательнее к ней. Выходило, правда, хреново… совсем никак, если быть совсем уж честным, но на других он и того меньше внимания обращал. Однако сказать ей обо всём, что вертелось на языке, М-21 не мог — боялся не найти правильных слов. Он виртуозно владел только сарказмом, а язвить на тему того, о чём следовало бы обстоятельно поговорить, вряд ли было правильной затеей. Жизнь, проведённая большей частью в обществе мужчин, никак не способствовала развитию навыков общения с девушками.

Мэри была не в счёт. Мэри — Сатана.

Поэтому М-21 молчал. И ждал. Чего-то.

— Аджосси, — уже тише повторила Юна, сжав пальцами захрустевший кулёк, — сегодня исполняется полгода, как вы работаете в нашей школе.

М-21 снова промолчал, хотя мысленно очень удивился. Серьёзно? Ну, наверное, это было круто, раз Юна заострила внимание.

— Поэтому, — продолжила она, глядя на предмет в руках так внимательно, что стало как-то не по себе, — я хотела бы вас… вернее, хотела бы подарить вам кое-что.

М-21 уставился на протянутый ему кулёк и пару мгновений лихорадочно размышлял — что делать с этим. Величественно отстранить? А смысл? Подарки следовало принимать, особенно если они были от кого-то настолько приятного.

М-21 перевёл взгляд на краснеющее лицо Юны, затем неуверенно протянул руку и взял презент, который по весу оказался куда легче, чем он ожидал. Тонкий, прямоугольный, лёгкий, словно…

— Книга, — опережая его мысли, произнесла Юна. — Я хотела бы подарить вам книгу.

М-21 кивнул и, спохватившись, поблагодарил. Весьма сухо и безо всякой признательности, но в тот момент он сильно — действительно очень сильно — удивился, потому что ему никогда не дарили книги… Ему вообще никогда ничего не дарили. Поэтому столь трепетно преподнесённый презент показался вдруг невероятно тяжёлым, почти неподъёмным. Даже, наверное, непринимаемым. Однако вернуть подарок означало обидеть Юну, ведь он для неё, судя по всему, значил куда больше, чем для М-21.

— Это моя любимая, — почти прошептала Юна, опустив взгляд. — Надеюсь, вам понравится…

М-21 не любил читать и предполагал, что Юна, в силу возраста и наивности, едва ли предпочитала серьёзную литературу, однако ответить ей он всё равно не успел, потому что в следующее мгновение во двор ворвался рыжий ураган по имени Хан Шинву, который утащил опешившую Юну в школу, проорав напоследок что-то, вроде: «доброе утро аджосси юна мы страшно опаздываем давай быстрее ик-хан перестань бить меня сумкой по ногам а то споткнусь и расшибу нос до встречи аджосси!». Он успел увидеть только, как обескураженно округлились глаза Юны, а затем их и след простыл. Остался только М-21, ворота и хрустящий пакет в руках.

Пакет с подарком.

Вечером, когда галдящая толпа школьников исчезла из поля зрения, М-21 достал из внутреннего кармана пиджака пакет и осторожно, словно боясь повредить, развернул его. На свет показался корешок книги тёмно-синего цвета, затем в лучах заходящего солнца глянцево сверкнула обложка. Приподняв бровь и заранее приготовившись к разочарованию, М-21 посмотрел на название и сразу же нахмурился: как он и предполагал, любимой книгой Юны оказался роман.

— Януш Леон Вишневский, — прочитал он вслух, — «Одиночество в Сети».

М-21 хотел уже тоскливо застонать, потому что подобное чтиво было для него сродни сахарной вате — неудобоваримой жвачкой, вызывающей заворот кишок, но тут на плечо с размаху опустилась ладонь, а затем в ухе зазвенело от громкого голоса Тао:

— Что это у тебя?

Быстро спрятав книгу обратно в пакет, М-21 развернулся и сердито нахмурился, подумав, что следовало бы устроить ему взбучку. В воспитательных целях, разумеется. Однако желания повышать голос не возникало. Потрясение от поведения Юны, неожиданного подарка и вспыхнувших внутри эмоций сделало М-21 усталым и вялым. Поэтому он, пожав плечами, убрал кулёк во внутренний карман пиджака и молча двинулся к выходу. Рабочий день подошёл к концу, пора было возвращаться домой.

— Что это с ним? — услышал он за спиной голос Такео.

— Не знаю. Может, устал? — лаконично предположил Тао.

М-21 криво усмехнулся. Да, устал. Точнее не скажешь.

Уже в своей комнате, когда гомон гостей и сочные препирательства Тао и Ик-Хана по поводу очередной виртуальной хренотени остались позади, М-21 плюхнулся на свою кровать и вздрогнул, услышав шорох пакета. Моментально вспомнив о подарке, он вновь достал книгу и некоторое время старательно вчитывался в аннотацию, временами хмурясь и скептично поджимая губы. Целая куча размышлений о комплексах и одиночестве, приправленных такими зубодробительными драмами, что впору было застрелиться. Самое то для человека, у которого настроение и так вечно плескалось в районе плинтуса.

Фыркнув, М-21 положил подарок на тумбочку и отвернулся к стене. Его не интересовали чужие терзания — собственных хватало с головой. Поэтому подарок Юны останется сувениром, с которого время от времени будет требоваться стирать пыль. А если Юна спросит…

Хотя нет, она не спросит — постесняется. Во всяком случае, М-21 очень на это надеялся, ведь найти правильные слова для столь пренебрежительного отношения к важному для неё подарку не представлялось возможным. Он просто не любил романы. И драмы — тоже.

***

Следующий месяц превратился в непрекращающуюся вереницу скучных серых дней: заданий не было, мир пришёл в относительную гармонию, Союз молчал, Лукидония — тоже. Не нужно было бежать, спасать, спасаться, драться, выживать или умирать. Нужно было просто жить. И стараться не скончаться от скуки.

М-21 с тоской понимал, что разучился отдыхать. Или, может, он никогда этого не умел. Он привык нестись за поездом, стараясь ухватиться за ручку последнего вагона. Каждый раз — словно последний. И это будоражило.

Однако сейчас пришла пора передышки. И М-21 уже не знал, куда себя девать от этого.

Он слонялся по школьному двору, потом — по улицам, следом — по своей комнате. Работа была, общение и досуг — тоже. И всё равно что-то мешало ему сесть и расслабиться. Всё тело напоминало сжатую до предела пружину. Хотелось встряски — такой, чтобы кости хрустели.

Тао и Такео не жаловались, получая от временного затишья удовольствие. Рейзел и Франкенштейн тоже не расстраивались отсутствию переживаний. А уж про мелкого засранца и главу клана Роярд и вовсе говорить не приходилось — они по-прежнему находились на своей волне. М-21 даже поделиться своими непонятными тоскливыми настроениями было не с кем. Вряд ли кто-то понял бы его, а выслушивать недоумение и панибратское «наслаждайся отдыхом, пока новые проблемы не нагрянули» что-то совершенно не хотелось. Поэтому М-21 маялся в одиночестве. И тихо впадал в самое мрачное отчаяние.

От скуки он стал ловить себя на том, что постоянно высматривает в школьном дворе Юну. Она почти всегда приходила в одно и то же время, вежливо здоровалась с охранниками и шла дальше. В течение дня она выходила в школьный двор вместе с Суйи, Шинву и Ик-Ханом и стояла немного в стороне, пока ребята общались с Тао и Такео. Вечером она так же вежливо прощалась и уходила, частенько задерживая взгляд на М-21 чуть дольше положенного.

Изредка Юна опаздывала или же приходила куда раньше, иногда задерживалась после занятий или оставалась дежурить — за месяц наблюдений М-21 практически выучил все её привычки наизусть. Он мог по стуку каблуков определить её появление и заранее сторонился, чтобы не смущать её своим навязчивым вниманием, потому что Юна удивительным образом чувствовала на себе его взгляд. Она начинала смущаться и старалась как можно скорее спрятаться, затеряться среди школьников. Это М-21 тоже немного удивляло, потому что подобное поведение как-то не вязалось с тем, что она сделала ему подарок.

К слову, про книгу М-21 думать забыл буквально на следующий же день, поэтому крайне удивился, когда одним прекрасным вечером забрёл в свою спальню и наткнулся на задумчивого Тао, который размеренно листал её с таким видом, словно ему в глотку засыпали жгучего перца. Подняв слезящиеся глаза, он шумно шмыгнул носом и отложил книгу на подушку. От неожиданности М-21 даже забыл, что секундой ранее хотел рявкнуть, чтобы Тао больше не смел без спросу соваться в его спальню. Вид друга, который усиленно тёр покрасневший нос рукавом и что-то причитал по поводу правильных тем про правильные вещи, обескуражил его настолько, что он замер, озадачившись мыслью о том, чтобы позорно ретироваться со своей же территории.

Однако не успел он даже шага сделать, как Тао вдруг поднялся с кровати и быстро подошёл. Положив ладонь на плечо М-21, он проникновенно произнёс:

— Я сомневался в тебе, Четвёртый, а ты, оказывается, такие хорошие книги читаешь!

— Ч-чего? — опешил М-21.

— За живое задело, — прикрыв глаза, выдохнул Тао. — А я-то думал, что у тебя перец в венах вместо крови. М-21, ты меня поразил в самое сердце!

— Ты что несёшь? — рассердился тот, стряхнув его руку. — Это не моё!

— А чьё? — разом утратив лиричное настроение, выпучился Тао.

— Это… подарок. Подарок Юны, — нехотя признался М-21.

— О-о! Тогда это очень многое проясняется, — протянул Тао, состряпав при этом такую физиономию, что М-21 едва не откусил себе язык за излишнюю откровенность. — Ты её уже читал?

— Нет, — буркнул он. — Времени не было.

— Времени. Не было. Ага. — Тао вздохнул. — Тогда понятно, почему ты до сих пор не в курсе.

— Не в курсе? — переспросил М-21, но тот уже шагнул за порог. — Эй! Не в курсе чего?

— Книга хорошая, — донеслось из коридора, — обязательно почитай. Она очень… жизненная.

Рассердившись, М-21 захлопнул дверь и повернул замок, решив, что на сегодня с него гостей хватит. Сев на кровать, он раздражённо поворчал, сетуя на любопытных идиотов, а потом покосился на лежащую рядом с его рукой книгу. Поджав губы, он взял её и перечитал аннотацию, пытаясь понять, что же Тао нашёл в ней настолько хорошего. Ведь типичный же опус о любви и отношениях. М-21 никогда подобным не интересовался. Он не разбирался в девушках и не понимал их чувства. Быть может, раньше, в далёком прошлом он кого-то и любил. Быть может, даже взаимно. Однако потом случились Союз, эксперименты и бесконечная борьба за жизнь, где М-21 некогда было учиться тому, чего, возможно, в его жизни и не было.

А тут — на тебе — книга о любви, подаренная школьницей, которая сейчас находилась в том возрасте, чтобы влюбляться и переживать. Ох, беда…

М-21, вновь отложив книгу, со стоном растянулся на кровати. Голова и так побаливала, а теперь и вовсе стала раскалываться после мыслей о совершенно лишних вещах. Надо было, наверное, поспать…

Потянувшись к настольной лампе, М-21 нечаянно задел выступающий корешок книги, и та с грохотом упал на пол. Чертыхнувшись, он опустил руку, чтобы поддеть обложку, но поднять книгу, так и не смог, потому что при падении та раскрылась. Чертыхнувшись снова, М-21 свесился с кровати и замер, наткнувшись взглядом на выделенную ярким голубым маркером строчку.

«А возможно, ей хочется, наконец, рассказать кому-то о себе и быть уверенной, что этот кто-то хочет выслушать её и у него есть на это время?»

В груди что-то сорвалось, а в горле стало очень горячо. Несколько раз моргнув, М-21 провёл пальцем вдоль черты маркера, пытаясь понять, что бы это значило. Почему Юна выделила именно эту фразу? Вернее, почему Юна выделила её в книге, которую подарила ему? Какой в этом смысл?

«Тогда понятно, почему ты до сих пор не в курсе» — вспыхнули в голове слова Тао.

М-21 зажмурился и, вздохнув, быстро пролистал книгу, выискивая другие выделенные места. Через несколько страниц взгляд снова наткнулся на ярко-голубую линию.

«Кроме его ухаживаний и интереса к ней, а также того, что у нее закружилась голова, ничто их не связывало. Но он вполне мог не знать о том, что у нее закружилась голова…»

Стало трудно дышать. Внутри перевернулся большой обжигающий ком, а язык показался пергаментно сухим. Пытаясь провести им по пересохшим губам, М-21 только поморщился. Это ведь были ничего не значащие строчки, написанные кем-то посторонним — кем-то, кого М-21 не знал и знать не хотел. Однако что-то зацепило его так, что стало щипать в горле.

Ещё раз пролистав книгу, М-21 вновь наткнулся на маркер и, прочитав строчку, резко схлопнул обложку. Отложив роман на тумбочку, он почти со злостью выключил свет и поспешно отвернулся к стене. Однако желание выяснить, что же именно хотела сказать ему Юна, никуда не исчезало. В его голове роился миллион разных мыслей, и яснее всего среди них выделялась последняя прочитанная фраза, из-за которой М-21 и решил прервать поиски глубинного смысла:

«Она была провоцирующе непосредственна».

И, что самое странное, он был согласен. Юна всегда казалась ему скрытым провокатором, который наверняка и сам не догадывался, как сильно привлекал внимание своим нежеланием выделяться из толпы. Она была скромна, незаметна, мила. Она улыбалась и мало разговаривала. Она нравилась Шинву и изящно держала его в рамках, чтобы не давать лишней надежды и не отталкивать от себя. Поэтому в один не самый прекрасный момент она стала идеальной жертвой для негодяев, которыми являлись М-21 и М-24. Юна спровоцировала их, и М-21 готов был признать, что до сих пор смотрит в её сторону не только из-за величайшего комплекса вины, но и из-за того, что она привлекает его своей простотой и искренностью.

М-21 поворочался и вновь уставился на корешок книги, которая теперь занимала все его мысли. Если этот девчачий роман с кучей любовных перипетий мог дать ответы на некоторые вопросы, почему бы его не прочитать?..

Ругнувшись сквозь зубы, он включил лампу и взял книгу.

Когда утром Тао со смешком спросил, почему у него такие синяки под глазами, М-21 захотелось дать ему в зубы. От души, чтобы Франкенштейн потом заколебался их обратно вставлять. Но вместо этого он только одарил Тао хмурым взглядом и сел на соседний стул, чтобы затолкать в себя завтрак. Голода он не чувствовал, но чтобы не возникло ненужных вопросов, приходилось создавать видимость обычного утра.

М-21 не знал, что с ним происходит. Внутри было пусто, словно прочитанная этой ночью книга высосала все внутренности, все чувства и эмоции. Она оставила только похожий на клеймо горячий след, и М-21 пока не мог понять — хорошо это или плохо.

Этот рабочий день пролетел так быстро, словно и не начинался вовсе. М-21 пришёл в себя, только когда мерно гудящая толпа школьников вывалилась за пределы школьного двора, оставив тройку охранников в одиночестве.

Пригладив ладонью волосы, чтобы справиться с сонливостью, М-21 повернулся к друзьям и тут же замер, увидев Сейру, Юну и Суйи, которые как раз спускались по лесенке. Спохватившись, он с запоздалым удивлением понял, что весь день старательно примерял образ описанной в книге героини на Юну — это помогало ненадолго избавиться от лунатичного ощущения нереальности происходящего.

«Надо будет обязательно перечитать, — твёрдо решил М-21. — Вдруг я что-то упустил».

Девушки, поравнявшись с охранниками, задержались, чтобы попрощаться, и М-21 несколько секунд неотрывно и совершенно безнаказанно смотрел на Юну. Он стыдился своего алчного взгляда, и Юна, будто почувствовав это, напряглась, едва заметно повернула голову и посмотрела прямо в его глаза.

«А возможно, ей хочется, наконец, рассказать кому-то о себе и быть уверенной, что этот кто-то хочет выслушать её и у него есть на это время?»

М-21 встрепенулся и едва сумел подавить желание отвернуться. Он мучительно долго соображал, что можно было бы сказать, как бы подтолкнуть маленький камешек с вершины горы, чтобы он превратился в лавину, но в голову, как назло, ничего путного не приходило. Поэтому Юна, так и не дождавшись реакции с его стороны, смущённо улыбнулась и отвела взгляд.

Когда девушки покинули территорию школы, а все обычные дела подошли к концу, М-21 едва ли не первым рванул домой, где намеревался запереться в своей комнате и снова прочитать книгу. На недоумение Тао и Такео он не обратил ни малейшего внимания. Лишь когда щёлкнула «собачка» замка, пальцы стиснули чуть прохладную обложку, а в нос ударил ни с чем не сравнимый аромат печатных страниц, М-21 немного расслабился.

Открыв книгу на первом же попавшемся месте, он выхватил из текста выделенную цитату и затаил дыхание, вчитываясь в неё медленно, со всей тщательностью.

«Я хотела знать о женщинах из твоего прошлого совсем немножко. Самую малость. Всего лишь что они существовали, что у них были такие-то глаза, такие-то волосы, такие-то биографии и что они все в прошлом. Главным образом я хотела знать, что они окончательно и бесповоротно в прошлом».

Закрыв глаза, М-21 некоторое время переваривал прочитанное, однако раздавшийся из-за двери резкий голос Тао заставил его подскочить на месте, выгнав из головы все образы.

— Эй, Четвёртый! А ну открывай, принцесса в башне, разговор есть!

Распахнув глаза, М-21 уставился в потолок, стараясь вынырнуть из фантазий, а затем рассерженно рыкнул, отложил книгу и, чеканя шаг, направился к двери. Распахнув её так резко, что прилипший с другой стороны Тао едва не упал в его объятия, он демонстративно шагнул назад и воззрился на гостя с такой неприязнью, что тот должен был минимум смутиться. Максимум — сгореть на месте.

— О! — воскликнул Тао, нимало не смутившись. — Привет!

— Чего тебе? — процедил М-21, желая поскорее вытолкать этого прохвоста взашей.

— Ничего. Соскучился просто. — Увидев вспыхнувшую в его глазах жажду крови, Тао поднял руки и скороговоркой выпалил: — Ну, блин, ты второй день игнорируешь наше присутствие! Я уже молчу, что последние пару недель ты вообще сам не свой! Я тут, чтобы сообщить, что мы волнуемся, в конце концов! И ещё напомнить, что мы твои друзья, если ты забыл!

Когда Тао замолчал и зажмурился, ожидая справедливого пинка, вся злость на него испарилась. М-21 устало потёр ноющую шею и вернулся к своей кровати. Сев на покрывало, он с тоской глянул на отложенную книгу и вновь посмотрел на застывшего в дверях Тао.

— Всё в порядке, — произнёс М-21. — Я просто хотел почитать в тишине.

— Вот как, — отмер тот и, осторожно приблизившись, с любопытством взглянул на обложку. Его вмиг глаза округлились, а губы растянулись в понимающей улыбке. — Понравилось?

М-21 с шумом выдохнул, убрав книгу под подушку.

— Она… интересная. Местами, — сдержанно отозвался он, понимая, что, в принципе, ничего большего сказать о ней не может. Ему по-прежнему не нравились романы, и эта книга не являлась исключением. Просто в ней было что-то такое, что заставляло воскрешать в памяти некоторые детали и смаковать их, примеривая скрытый в каждой фразе смысл на ту или иную ситуацию.

— Местами, значит? Ну, понятно. — Тао пожал плечами. — Ты, это… спускайся ужинать, что ли, а то босс тоже волнуется. Ты же знаешь, что бывает, если босс волнуется?

— Знаю, — криво усмехнулся М-21. — Я спущусь. Через полчаса. Нет, минут через десять.

— Ага, — разом повеселел Тао и, наклонившись, заговорщически прошептал: — «Попробуй. И ты почувствуешь привкус греха». — Распрямившись, он махнул рукой и испарился, бросив напоследок: — Мы тебя ждём!

Глупо моргая, М-21 уставился на распахнутую дверь, а затем, ворча, поднялся. Тао был прав — следовало уже избавляться от странного состояния, а то если даже Франкенштейн забеспокоился… В общем, последствия могли быть печальными.

***

Следующие недели превратились в вереницу необычных дней и наполненных чтением вечеров. М-21 растягивал удовольствие, временами прерываясь и убирая подарок Юны подальше, чтобы не было соблазна проглотить книгу за ночь, как он уже делал не раз и не два. Это действовало, как разрядка.

Через неделю М-21 свободно ориентировался в книге, словно написал её сам. Через две — мог наизусть процитировать самые приглянувшиеся части. Через три — был убеждён, что писали именно про него, используя разные ипостаси.

«Он уже давно, то есть много лет, был убежден, что никто по нему не скучает. Это был его собственный выбор».

Временами М-21 начинало казаться, что он даже общаться стал с помощью фраз персонажей. Он уже едва мог понять, где кончалась книга и начиналась жизнь — настолько тесно переплелись созданный кем-то мир и его собственный.

«Я ненавидел утра. Они напоминали мне, что у ночи бывает конец и что нужно вновь как-то справляться со своими мыслями».

Каждый раз выныривая из омута чужих переживаний, М-21 ощупывал грудь, боясь обнаружить там дыру, потому что сердце во время прочтения стучало так неистово, что болели рёбра. Ещё он выучил наизусть каждую выделенную голубым маркером фразу. Проштудировал все их вдоль и поперёк, но так до конца и не понял, что же хотела сказать ему Юна. Общий смысл ускользал, как бы М-21 ни пытался вцепиться в него. Всё это было слишком не то: одно казалось преувеличенно надуманным, другое превращалось в глупую комедию, третье и вовсе граничило с научной фантастикой. Единственно верный вариант ускользал, просачиваясь сквозь пальцы, но М-21 упорно не оставлял попыток добраться до верного корня.

«Ты подарил мне нечто, чему трудно даже подобрать название. Расшевелил во мне что-то, о существовании чего я даже не подозревала. Ты — часть моей жизни. И всегда будешь ею. Всегда».

Юна вела себя как обычно. Она по-прежнему застенчиво улыбалась издалека, но не делала ни шага ближе, оставаясь на почтительном расстоянии. Приходила и уходила в привычное время, обедала на большой перемене, шепталась с Суйи и Сейрой, бросала короткие взгляды в сторону школьных ворот, а затем снова отворачивалась. Она, казалось, не испытывала никакого дискомфорта. А М-21 готов был поклясться, что ещё немного — и он сам вприпрыжку кинется к ней, упадёт на колени и станет умолять объяснить ему всё. Пока что удавалось держать себя в руках.

«Я тосковала по тебе и не могла дождаться понедельника».

Не видя её всего по нескольку разделяющих утро и вечер часов, М-21 ощущал себя потерянным щенком, которого оставил на тротуаре хозяин. Это обескураживало и злило, поэтому пару раз М-21 порывался рассказать всё Франкенштейну, чтобы спросить совета, однако его словно что-то останавливало. Нет, он был уверен, что босс со всей серьёзностью отнесётся к его состоянию, но всё равно не мог пересилить себя. Он думал, что должен разобраться в себе сам.

«Ему хотелось, чтобы она думала только о нём — когда испытывает радость, принимает решение, бывает растрогана или взволнована. Чтобы думала только о нём, когда слушает музыку, которая её восхитила, весело смеётся над анекдотом или плачет от избытка чувств в кино. Хотелось, чтобы она думала о нём, когда выбирает бельё, духи или краску для волос. Чтобы только о нём думала на улице, когда деликатно отводит взгляд от целующейся пары. Чтобы единственная мысль утром, когда она просыпается, и вечером, когда засыпает, была о нём».

Утром, когда М-21 снова встречал Юну, ночные переживания уступали место спокойствию: кулаки разжимались, дыхание возвращалось в норму. Тело становилось похожим на выпущенную из плотной обивки вату — мягкое, податливое, разваливающееся по кускам.

«Духи уже давно оказывали на него особое воздействие. Они как сообщение, которое некто хочет передать. И тут никакой язык не нужен. Можно быть глухонемым, можно принадлежать к другой цивилизации, но сообщение ты всё равно поймёшь. В духах есть некий иррациональный, таинственный элемент».

Однажды М-21 понял, что научился угадывать её по запаху: аромат её невесомой туалетной воды долетал до носа куда быстрее, чем уши улавливали звук. Юна пахла ромашковыми духами с примесью неизвестных цветов, булочками с сахарной пудрой и мятным шампунем. И М-21 стало достаточно просто повести носом, чтобы понять, где именно в данный отрезок времени она находилась.

Он часто ловил себя на том, что принюхивается ко всем, пытаясь разбавить странную приязнь к её аромату, однако присущую ей смесь невинности, юности и свежести не смог перебить ни один запах. Присутствие Шинву и остальных детей М-21 различал по гомону. Их запахи почему-то не пробивались сквозь Юну — и это тоже таило в себе некий сакральный смысл, до которого М-21 пока не докопался. Теперь он был уверен, что не спутает Юну ни с кем. Да и, честно говоря, не хотел он путать…

«Иногда ему казалось, будто он слышит, как она закрывает глаза».

Желание постичь скрытое значение сначала превратилось в наваждение, но следом практически полностью испарилось, оставив после себя удушающее спокойствие. М-21 перестал нервничать, перестал царапать ногтями отвесную стену, надеясь рано или поздно вскарабкаться по ней. Он просто проснулся однажды утром и понял, что устал постоянно думать о том, чего, возможно, не было и быть не могло. Ведь Юна же не изменила своего отношения к нему. Ни на йоту. А М-21 заметил бы даже то, на что никто другой не обратил бы внимания: движение ресниц, вздрогнувшие крылья носа или взволнованное дыхание.

Если бы это всё, конечно, случилось.

Однако Юна была спокойна. Всё вокруг было спокойно. И М-21 стало казаться, что он просто придумал себе все эти треволнения. И, как ни странно, это открытие показалось ему печальным.

Лёжа в кровати и глядя в потолок, М-21 протянул руку и на ощупь нашёл лежащую на тумбочке книгу. Он распахнул её на первой попавшейся странице и упёрся взглядом в выделенную строчку.

«Он наивно думал, что я не замечала его уходов. А я даже наносекунды, проведенные без него, замечала».

Задумчиво прикусив губу, он провёл языком по шраму и прижал книгу к груди. Быть может, отчаиваться не стоило? Может, там всё-таки что-то было?..

Спустя ещё месяц, М-21 снова чувствовал себя более-менее эмоционально стабильным. Перед глазами больше не мелькали строчки, под веками не всплывали цитаты, а голова не была забита мыслями о посторонних судьбах. М-21 снова был меланхолично-саркастичен, немного вспыльчив и по-солдатски собран на случай чего.

Тао и Такео тоже радовались этим переменам, ведь у него, по сути, всё пошло наперекосяк, даже общение с товарищами. А ведь, по сути, ничего такого же не случилось. Всего лишь книга. Всего лишь подарок. Всего лишь от девушки.

«Юны», — поправил себя М-21 и обернулся в сторону школьных ворот, откуда до него долетел уже знакомый запах.

Юна остановилась у ворот, учтиво поздоровавшись, и двинулась дальше. Просто прошла мимо, улыбнувшись и слегка нервно заправив прядь волос за ухо. Этот жест кольнул куда-то под лопатку, но М-21 отмахнулся от вспыхнувшего предчувствия, цепляясь за обретённый покой всеми конечностями. Он не хотел новых эмоциональных встрясок — последних двух месяцев хватило с головой. Поэтому М-21 отвернулся, не обратив внимания на странную нервозность Юны. Он устал.

«Каждая, кто проходит мимо тебя, хотя бы могла остановиться, совершает ошибку. И даже не представляет какую».

Однажды вечером, когда ученики уже покинули двор, а Тао и Такео потерялись где-то в закоулках школьного сада, вылавливая курящую молодёжь, М-21 замер, почувствовав въевшийся в ноздри аромат совсем близко. Едва не отпрыгнув от места, на котором стоял, М-21 повернулся и обескураженно заморгал, увидев рядом Юну.

— Добрый вечер, аджосси, — произнесла она и улыбнулась, но совсем не так, как он привык. Теперь в её улыбке чувствовалась обречённая печаль.

— Добрый вечер, — ответил М-21.

Юна немного нервничала — это чувствовалось даже по запаху.

— Я давно хотела спросить, — она быстро моргнула и отступила на шаг, вновь заправив прядь волос за ухо, — как вам книга?

Сердце захолонуло, ком застрял в горле, волнительная дрожь поднялась по спине от поясницы до самого затылка. М-21 с трудом сглотнул и тут же испугался, поняв, что совершенно не знает, что ей ответить.

«Мне не нравятся романы».

«Она довольно интересная. Местами».

«Что ты хотела сказать этими выделенными цитатами?»

— Понравилась, — выдавил он и отвёл взгляд, злясь на себя за дурацкое поведение. Моментально спохватившись, он ещё более невнятно пробурчал: — Спасибо за подарок.

— Вот как. — Юна, казалось, ещё больше расстроилась. — Не за что, аджосси. Я рада… До свидания.

М-21 готов был провалиться сквозь землю. Нет, он страстно желал очутиться сейчас где-нибудь за пределами миров: в Лукидонии, в замке Рейзела, укрытом даже от взора ноблесс — где угодно, лишь бы подальше от залитого жёлто-оранжевым светом школьного двора, где стояли растерянный он и слегка обескураженная она. М-21 хотел не быть, исчезнуть, чтобы не расстраивать Юну своим свинским отношением к её искреннему желанию завязать разговор.

Однако…

«А возможно, ей хочется, наконец, рассказать кому-то о себе и быть уверенной, что этот кто-то хочет выслушать её и у него есть на это время?»

— Юна. — Её имя сорвалось с губ так неожиданно, что М-21 едва не прикусил язык. Он сам не знал, зачем позвал её, но остановиться сейчас означало прохлопать, возможно, единственный шанс разобраться. В себе и в ней. В них. — Мне правда понравилось. Книга очень… жизненная.

Озарившая её улыбка лицо стала похожей на яркий солнечный свет. Краска прилила к щекам Юны, а в глазах сверкнуло что-то такое, от чего стало по-настоящему хорошо. Возможно, подумал он, это был правильный поступок. Правильные слова.

«Уже с первого дня разговоры с ним были подобны переживаниям, которые не забываются. И с каждым словом, с каждой фразой он делался ей всё ближе. Она никак не могла вспомнить, чем заполняла время в этом кабинете, прежде чем отыскала его».

Они не стали ближе с того дня, однако пропало ощущение разделяющей их пропасти. М-21 всё так же стоял на воротах, встречая и провожая школьников. Юна всё так же проходила мимо, учтиво здороваясь и прощаясь. Изредка она задерживалась, чтобы задать пару вопросов — большей частью про книгу и содержание, — но потом спешно уходила, словно смущаясь.

М-21 готов был поклясться, что и сам испытывал что-то вроде смущения, но не был до конца уверен, поэтому просто реагировал так, как привык — с понимающим молчанием. И с интересом. Ему действительно было интересно, что произойдёт следом. М-21 не думал об этом постоянно, как раньше, но всякий раз, завидев Юну или провожая её спину долгим взглядом, он ощущал трепет. Предчувствие, ожидание — даже мышцы временами начинали болеть от напряжения. Он ждал, что скоро всё так или иначе поменяется.

«Медленно распространяющееся изнутри — из окрестностей, а может, и из самого сердца — тепло. А потом легкая грусть, чуть стискивающая горло. И сразу же радость. Радость до того дикая, что даже хочется плакать. И следом какое-то сверхъестественное вдохновение. А затем ласковое все длящееся и длящееся волнение. И над всем доминирует желание прикоснуться. Всего на миг, и лучше всего губами. Да! Это именно то. Это нежность».

В то самое утро, которое хотелось приблизить и отдалить одновременно, прозрение наступило настолько неожиданно, что пришлось ухватиться рукой за кованную ограду, чтобы не свалиться от оглушающего стука сердца. Просто в один миг словно кто-то взял кувалду и с размаху ударил его по груди.

М-21 остановился, как вкопанный, и уставился невидящим взглядом на стоящую перед ним Юну, силясь понять, что именно его так ошеломило.

— Аджосси, — пролепетала она, явно испугавшись такой реакции, — я ошиблась. Я не ту… не ту книгу вам подарила. — Она замолчала, подбирая нужные слова, а затем удивлённо моргнула и беспомощно огляделась. — Я купила для вас другой экземпляр, чистый, а тот упаковала по ошибке… Понимаете? — Она с надеждой заглянула в его глаза.

— Понимаю, — сдержанно отозвался М-21 и усилием воли задавил внутреннюю дрожь. Отцепив руку от прутьев ворот, он поправил галстук и нарочито спокойно произнёс, надеясь, что она не уловит в его тоне треснувшую нотку: — Я верну завтра книгу. Утром отдам.

— Простите, — прошептала Юна, опустив голову, и М-21 на мгновение показалось, что она была разочарована ничуть не меньше, чем он. Только по совершенно другой причине.

Однако он тут же отогнал эти мысли, сосредоточившись на том, чтобы не дать эмоциям просочиться наружу. М-21 кивнул и отошёл, разрывая разговор, контакт и окутавшую их удушливую атмосферу. Юне оставалось только с тоской смотреть ему вслед.

«Только бы он был, только бы захотел быть, только бы не исчез».

Вечером того же дня в дверь его комнаты скромно поскреблись.

— Привет, Четвёртый! — Тао впорхнул в спальню, не дожидаясь приглашения. — Чем занимаешься? Читаешь? Не надоело? Я бы уже наизусть книгу выучил на твоём месте. Неужели настолько понравилась? Хотя неважно. Как дела? — Он сел на стул и преувеличенно внимательно уставился на ошеломлённо моргающего М-21.

— Тебе чего? — опомнившись, буркнул тот. — Если про дела узнать, я тебя сейчас ударю стулом.

— Ну конечно же не про дела! — замахал руками Тао, нервно усмехнувшись, и добавил, участливо придвинувшись: — Как настроение?

— Хорошо, — покладисто кивнул М-21, — я ударю тебя не стулом, а настольной лампой. Полегчало?

— Я так и подумал, — протянул Тао и откинулся на спинку стула. — Юна сказала тебе что-то, я прав? Что-то, что совсем тебе не понравилось?

М-21 раздражённо рыкнул на него и, проигнорировав вопрос, вернулся к кровати. Растянувшись на покрывале, он привычным жестом потянулся рукой к лежащей на тумбочке книге и сморщился, вспомнив сегодняшний разговор. Скользнув пальцами по обложке, М-21 повернулся к гостю спиной и демонстративно замолчал, не имея ни малейшего желания разговаривать.

Однако Тао был бы не Тао, если бы позволил ему так легко ускользнуть.

— Так, Четвёртый, а ну не распускать нюни! — громогласно заявил он и плюхнулся на кровать. — Ты же наполовину оборотень, так что должен как минимум почувствовать охотничий запал. Ну, включи свою звериную сущность! Давай, не стесняйся! — Он стал тыкать под рёбра М-21, не понимая, видимо, насколько он был сейчас близок к насильственной смерти.

— Свали. С моей. Кровати, — прошипел тот, пытаясь отцепить от себя острые пальцы.

— Чего? Говори громче! Хотя нет, лучше слушай. Значит, так, мой мохнатый дружище, давай думать вместе, что делать с тем, что тебя отшили…

— Да никто меня не отшивал! — рассердился М-21 и, резко повернувшись, сразу осознал свою ошибку. Тао именно это и нужно было.

— Значит, — он вцепился в его плечи и пригвоздил к кровати, бешено таращась в расширившиеся от удивления глаза, — она к тебе что-то испытывает, да? Ведь не могли же все эти цитаты быть посланы в воздух, я прав? Да конечно прав, блин! Тогда о чём же вы разговаривали? Неужели ты сам её отшил? Хотя нет, не должен был, ведь ты последние пару месяцев только о том и думал, правильно? Ну скажи же, что я прав! Давай!

— Не было никаких посланий, ясно?! — взревел М-21 и отпихнул его от себя. — Это была ошибка! Юна подарила мне не ту книгу, поэтому эти послания… не послания вовсе. А теперь выметайся из моей комнаты, пока я тебя не прибил!

Слетев с кровати, Тао замер посреди спальни. М-21 сейчас чувствовал себя в той стадии разрушительного гнева, когда даже достаточно близкий товарищ мог попасть под горячую руку, причём вовсе не факт, что он после этого выжил бы.

— Знаешь, Четвёртый, — пожевав нижнюю губу, изрёк Тао, — что-то тут концы с концами не сходятся.

— О чём?.. — М-21 закатил глаза и взмолился: — Уйди уже, просто уйди, а?

Ему не хотелось снова погружаться в это. Он слишком вымотался. Месяц поисков, месяц реабилитации, пара недель смутного ощущения подкрадывающейся встряски — он был истощён. Морально избит и уничтожен. Так что теперь, чёрт бы его побрал, Тао хотел услышать? Подтверждения умственной деградации? Унылого вранья на тему «мы никогда не сдаёмся»? Чего?!

— Уйди, — глухо повторил М-21. — Я хочу спать.

— Время же детское, — беззаботно фыркнул Тао и вздохнул, поняв, видимо, что его оптимистичное настроение явно не к месту. — Слушай, М-21, я сейчас скажу одну вещь, а ты решай сам, что с ней делать. Только не выгоняй меня, ладно? — М-21 промолчал. — Для начала вспомним, что Юна сама — собственными руками, повинуясь собственным побуждениям — подарила тебе книгу. Никто её не принуждал, никто не толкал в спину. Прибавим к этому, что ни мне, ни Такео она не оказывала подобных знаков внимания. А теперь вспоминаем, как ты первый раз открыл книгу и увидел там целый ворох отмеченных цитат, сложив которые можно было получить презанятнейшую картинку.

— Ну сколько тебе можно повторять?.. — устало отозвался М-21.

— Что это была ошибка? Хорошо, — улыбнулся Тао, скрестив руки на груди. — Давай плясать от этой версии. Вот ты кому-то что-то отдаёшь. Причём что-то, что очень тебе дорого, что-то, что ты предпочитаешь держать подальше от чужих глаз. Ты отдаёшь это не специально, случайно, по ошибке. Как скоро ты опомнишься и потребуешь свою ненаглядную цацку обратно?

— Не знаю, — проворчал М-21. — Чем быстрее — тем лучше. Как только обнаружу, что облажался, в общем.

— Правильно. Допустим, ты не так сильно дорожишь вещью, чтобы каждый день проверять её наличие, потому можешь спохватиться спустя довольно продолжительное время. Но если эта вещь является тем, что ты едва ли не каждый день берёшь в руки, ты быстро обнаружишь пропажу?

— Почти сразу, — пожал плечами М-21.

— Верно. — Тао коснулся лежащей на тумбочке книги. — Судя по состоянию обложки — причём я обнаружил это сразу же, — Юна брала её в руки минимум раз в несколько дней. — М-21 открыл рот, чтобы возразить, но не смог. — Вот теперь до тебя доходит?

— Может, у неё из-за учёбы не было времени, — дёрнул плечом М-21. — Причин тоже куча.

— Не причин, М-21, а оправданий. Но я всё равно не делаю из своих умозаключений истину, — вновь улыбнулся Тао. — Я даю тебе пищу для размышлений. — Он подошёл к двери и замер. — Если Юна так сильно не хотела, чтобы кто-то «услышал» через книгу её мысли, она не стала бы дарить её тебе. Даже чистую.

Когда Тао вышел, М-21 повернулся к лежащему на тумбочке ошибочному подарку и почти нехотя протянул к нему руку. Обложка на ощупь была даже холоднее, чем обычно, из-за чего захотелось прижать её к груди, чтобы согреть. Ему на мгновение показалось, что так получится передать хоть капельку своих эмоций, своих невысказанных правильных слов и искреннего сожаления по поводу всего произошедшего и стёртого из памяти. Ему хотелось, чтобы Юна поняла, насколько этот подарок перевернул всё внутри него.

М-21 раскрыл книгу и вздохнул, старательно не обращая внимания на выделенную голубым цветом строчку. Он задумчиво поскрёб подбородок и нахмурился. Все домыслы, что были ранее, казались теперь бесцветным пятном.

Мотнув головой, М-21 беспомощно огляделся и, наткнувшись взглядом на стол, решительно поднялся. Выдвинув ящик под столешницей, он сбивчивыми движениями разгрёб творящийся там хлам и ругнулся сквозь зубы. Когда пальцы, наконец, наткнулись на плотный округлый предмет, М-21 облегчённо выдохнул и выудил на свет светло-зелёный маркер, который валялся без дела в ящике его стола уже чёрт знает сколько времени. Обрадовавшись, что не выкинул его ещё полгода назад, М-21 вернулся к кровати и стал быстро листать книгу, ища нужную фразу. Он потратил на это, наверное, более получаса, сетуя, что при всей въедливости толком не запомнил, где именно находилась эта фраза. Просто раньше М-21 считал её всего лишь дополнением к остальному. Однако сейчас, после сегодняшнего, она так ярко вспыхнула в голове, что глаза заболели. Захотелось ответить именно так, именно ей. И если озвученная Тао мысль не была основанной на пустом месте, Юна поймёт.

На следующий день М-21 вернул Юне книгу — протянул руку и отдал без лишних слов, а в ответ получил свой самый экземпляр и почти несчастную улыбку. Затем он вернулся на свой пост и принялся ждать. Чего-то. Нет, он не питал иллюзий и надежд. Он просто ждал, когда случится хоть что-то.

Первый день прошёл очень напряжённо. Второй отзывался глухим разочарованным раздражением. Третий превратил кипящий внутри вулкан в ледник. На четвёртый М-21 твёрдо решил всё-таки разбить о голову Тао табуретку, ведь если бы не он… если бы Тао не лез к нему со своими умозаключениями, М-21 уже давно перестал бы вообще вспоминать обо всём этом.

Пятый день и вовсе оказался выходным, поэтому М-21 позволил себе расслабиться. Он проснулся так рано, что сам удивился. Позавтракал в одиночестве, потому что большая часть дома до сих пор почивала, а сидящий на диване в гостиной Рейзел, который степенно читал какую-то книгу, вежливо покачал головой на предложение выпить кофе с бутербродами.

К моменту, когда половина дома всё-таки оклемалась и решила почтить своим появлением столовую, он как раз мрачно намывал свою кружку. Оглянувшись через плечо и увидев заспанную физиономию Региса и нарочито дружелюбного Франкенштейна, который с подозрением покосился на столь рано поднявшегося подопечного, М-21 решил, что не стоит портить остальным настроение. Поэтому он решил сходить в магазин.

Спустившись с крыльца, М-21 надвинул на глаза капюшон толстовки и размеренно-быстрым шагом отправился к воротам. Едва перешагнув порог, он успел только облегчённо выдохнуть и тут же замер, почувствовав знакомый запах. Беспомощно оглянувшись, он поднял руку, чтобы скинуть с головы капюшон, но не смог пошевелиться, услышав сдавленное «Аджосии?».

М-21 с трудом сглотнул и удивлённо округлил глаза, наткнувшись взглядом на красную от смущения Юну. На ней не было привычной школьной формы, поэтому М-21 первые пару мгновений не осознавал, кто перед ним. Лишь когда её губы разомкнулись и с них сорвалась та самая цитата, что он отметил светло-зелёным маркером, он отмер.

— «Когда будешь проходить мимо, сбавь чуть-чуть скорость. Я буду стоять там и ждать тебя». — Юна смущённо улыбнулась.

М-21 испуганно оглянулся на дом, но не сдвинулся с места. Он старался наступить на горло паническому инстинкту бежать и лихорадочно соображал, что нужно сделать в такой ситуации.

Заговорить — о чём?

Пригласить — куда?

Промолчать — ты дурак?!

Судорожно вздохнув, М-21 провёл ладонью по голове, чтобы стащить капюшон, и вымученно улыбнулся, видя, как Юна меняет окрас с ярко-красного на полотняно-белый.

— Я… не вовремя, да? — пробормотала она, отступив на шаг.

— Нет! — спохватился М-21.

Он неловко потоптался на месте, силясь произнести что-то ещё, но слова, как назло, не шли. Лишь цитаты из книги, где ярче всех выступала именно та, которую озвучил ему Тао месяцем ранее: «Попробуй. И ты почувствуешь привкус греха». М-21, конечно, сомневался, что эта фраза подразумевала тот крамольный смысл, который интонацией вложил туда этот оболтус, но она всё равно заставила покрыться мурашками с ног до головы.

— Я, наверное… В школе увидимся, да? — нервно улыбнулась Юна, не выдержав напряжённой паузы.

— Я в магазин! — выпалил вдруг М-21 и замер, круглыми глазами глядя на неё. — Составишь мне компанию?

Юна ещё более нервно улыбнулась.

— Нет, — махнула рукой она и тут же осеклась. — То есть я бы с удовольствием, но у вас сейчас нет времени, чтобы… так что… Аджосси?

М-21 вспотел, пытаясь понять, какой именно ответ сейчас будет единственно верным. Малейшее отклонение означало потерю возможности объясниться, наконец. И теперь точно безвозвратно.

Но что же ответить? Согласиться, что сейчас не самое подходящее время? Глупо, потому что более удачного времени не подобрать. Настаивать, чтобы она пошла с ним? Ещё более глупо, потому что Юна может испугаться такого напора, ведь она всего лишь школьница, в конце концов, а он — взрослый мужчина. Для её возраста — почти старик, у которого странная тяга к молоденьким девочкам.

«Старый извращенец», — чопорно обозвал себя М-21.

Пришедшее ему в голову решение показалось настолько же гениальным, насколько и идиотским одновременно, поэтому М-21 расслабился и приготовился получить от ворот поворот. В конце конов, потом он сможет сказать себе, что пытался.

Едва заметно улыбнувшись, он сделал шаг к Юне.

— Я провожу тебя, если хочешь. Магазин всё равно по пути.

Юна замерла на пару мгновений, думая, видимо, что ослышалась, но быстро пришла в себя и заметно расслабилась. Она улыбнулась так понимающе, будто сразу поняла и раскусила его неуклюжее враньё.

Перестав комкать в пальцах несчастную сумку, Юна убрала руки за спину и чуть прищурилась.

— Спасибо большое, аджосси, — произнесла она и, прикрыв рот ладонью, спросила: — А откуда вы знаете, в какую мне сторону?

М-21 едва не брякнул: «Да мы как-то выслеживали тебя с М-24, чтобы похитить», но быстро прикусил язык. Он развёл руками, выдавив:

— Интуиция?

Приняв это, видимо, за проявление крайнего смущения, Юна застенчиво отвела взгляд, а М-21 готов был проклясть себя на веки вечные, потому что едва не сболтнул лишнего. Того, что потом пришлось бы исправлять с помощью Франкенштейна. А уж он расстарался бы на славу, чтобы превратить жизнь М-21 в кошмар после повторной вынужденной амнезии.

— А вам зачем нужно в магазин? — Голос Юны заставил М-21 вздрогнуть.

Лишь когда смысл более-менее угнездился в голове, а разум вяло подсказал, что надо бы что-то ответить, он спохватился и скороговоркой пробормотал:

— Да так, кое-какие бытовые мелочи. Шампунь, гель для душа. Мочалку для Франкен… директора Ли.

— О, знаете, возле моего дома замечательны магазин. Там есть отдел, где можно всем закупиться!.. — Юна запнулась и испуганно посмотрела на него. — Ну… то есть…

— Это прекрасная идея, — кивнул тот и ощутил, как напряжение стало постепенно отступать. — Идём?

Кивнув, Юна засеменила рядом.

Несколько минут прошли в напряжённой тишине, а затем Юна попыталась оживить их путешествие отвлечёнными разговорами, вспоминая школу, учителей и прочие повседневные дела. Сперва выходило сбивчиво и неловко, но со временем, когда обстановка немного разрядилась, она стала всё больше увлекаться, рассказывая М-21 о прочитанных книгах, просмотренных фильмах. Юна словно понимала, что в этом одностороннем диалоге вовсе и не нужно участие собеседника, потому что он мог слушать — и этим участвовать во всех поднятых темах.

М-21 молчал, вслушиваясь в спокойное биение своего сердца — впервые без взволнованных срывов и замираний, без испуганного бега и заставляющих задыхаться остановок. М-21 было приятно находиться рядом с Юной, и он очень надеялся, что это взаимно.

«И всё равно ты — старый извращенец, — вновь укорил себя он, открыв перед зардевшейся Юной дверь в магазин. — Зато не безнадёжный».

Пусть этим днём он так и не найдёт нужных слов. Пусть прогулка закончится неловким прощанием. Пусть будет капельку стыдно за свою молчаливость. Зато у них будет понедельник. И вторник. И целая куча новых дней. И когда-нибудь М-21 заговорит и сможет извиниться. Когда-нибудь этот камень с души упадёт. Когда-нибудь он скажет то, что нужно, и нить между ними либо разорвётся, либо станет ещё прочнее.

А пока следовало поспешить, а то Франкенштейн наверняка нагоняй устроит.

***

— «Мне казалось, что невозможно быть еще нежнее. Как будто у него было два сердца вместо двух легких. А может, так оно и было», — пробормотал Тао, глядя в окно на удаляющуюся парочку.

— Чего? — недоумённо протянул Такео, завязывая волосы в высокий хвост.

— Да так, смотрю вот на некоторых и думаю, что прекрасное будущее само не придёт в руки, нужно самому его добывать. — Тао крутанулся на месте и уставился на удивлённо моргающего друга. — Ты читал когда-нибудь «Одиночество в Сети»?

— Чего? — вновь переспросил Такео, выронив изо рта резинку. — Ты не с той ноги, что ли, встал?

Тао только отмахнулся, подумав, что если у товарища так не ладится с Суйи, следует немножечко это дело подтолкнуть. В конце концов, вовремя подкинутая в нужные руки книжка Януша Вишневского полугодом ранее сделала своё дело. Осталось придумать что-то и для этой парочки.