Горячая вода и пена, окутывающая тело, приятный лавандовый запах шампуня. Капельки воды с мокрых волос падают на шею. Баня - лучший способ расслабиться, отдохнуть от всего. От ежедневного присмотра за еще не окрыленными сэкирей, от тяжелых мыслей, не покидающих ни на миг. От самой такой жизни.
Кагари устало потирает лоб и устраивается поудобней в ванне. Хорошо, что сейчас никого нет дома, кроме Мии и Кусано. Матсу не считается - к ее постоянному присутствию легко привыкнуть. Она практически ни во что не вмешивается, оставаясь тихим наблюдателем за происходящим. Она не станет лезть в чужие дела. Даже если девушка искренне жалеет его - она старается не показать этого столь унизительного для Кагари чувства. Жалость раздражает, но иногда кажется столь необходимой.
Бред! Не нужна ему их жалость! Он еще не настолько слаб, что бы позволить себя жалеть.
Мусуби и Тсукуми снова устроили забег по магазинам и вернутся не скоро. Минато на работе.
Минато... При одной мысли об этом парне, в груди становится тесно и дышать труднее. Ну почему он? Почему именно этот трусливый, нерешительный, до ужаса наивный парень стал его асикаби? А впрочем, все не так, Минато не так уж плох, да и не трус он вовсе - проблема в том, что он парень. Если бы ни это, возможно, все было бы гораздо проще.
Кагари горько усмехается. Как же! Не было бы проще. К чему вообще эти светлые мысли? Пора бы уже снять "розовые очки". Будь он сам нормальным сэкирей, вот тогда и волноваться бы было не о чем. А так, остается только... что? Быть со своим асикаби - изначально несбыточная мечта. А с таким телом и неконтролируемой силой, он сам врядли долго протянет. И что в итоге? Самосожжение? Ничтожный удел. Когда все сэкирей, кроме него окажутся окрылены, то и до него дойдет очередь и сволочь Минака наверняка вмешается. Очевидно, что ничем хорошим это не закончится. Значит, единственное, что остается - попытаться осуществить свою месть, пока еще есть возможность, пока собственная сила окончательно не вышла из под контроля.
Но даже осуществи он свою месть, что будет потом? Смерть. Или может найдется другой асикаби, который окрылит его. Другой, не Минато.
А если существует третий вариант? Может не стоит пока терять надежду?
В последнее время все мысли Кагари постоянно возвращались к Минато. Он представлял его образ: его лицо, его худое тело. Тело самого Кагари недвусмысленно реагировало на эти фантазии. Реагировало на этого чертового асикаби.
Парень проводит пальцами по своей шее, опускается к груди и немного грубо мнет ее. Даже при столь возбужденном состоянии, злость не покидает его, когда он видит свое собственное тело, когда сжимает эту женскую грудь, смотрящуюся совсем неуместно на мужском теле. Противно. От себя самого.
Если бы Минато увидел его тело, то даже ему стало бы противно. Даже такой добрый парень как он, не сдержал бы отвращения. Может и согласился бы стать его асикаби, но опять же, только из жалости.
Сэкирей ласкает себя, представляя на месте своих рук, руки Минато. Если бы только это было возможно. Если бы он прикоснулся к нему так... Наверное Минато сильно смущался бы, нерешительными движениями сжимал его груди, осторожно коснулся губами его губ...
- Окрыли меня, - судорожно шепчет Кагари, обхватывая затвердевший член, мягко проводя пальцем по головке.
Коснуться напряженного колечка мышц, медленно протолкнуть два пальца внутрь. Парень прикусывает губу. Ощущение собственных пальцев внутри, одновременно и приятно и немного... непривычно, что ли. По крайней мере раньше он никогда так не мастурбировал. И никогда не представлял в своих фантазиях мужчину. Никогда не желал прикосновений другого парня и его члена в своей заднице. Одна эта мысль заводит сильнее любого афродизиака.
От одной этой мысли становится тошно.
Парень резко двигает пальцами внутри, одновременно надрачивая. Сдерживать стоны становится все труднее. Но нельзя позволить им вырваться наружу. Нельзя, даже если хочется кричать, от раздирающего изнутри удовольствия, смешанного с болью.
Разрядка приходит быстро, не принося за собой ничего, кроме усталости. Кагари тяжело дышит и ополаскивает запачканную спермой ладонь.
Противно. Мерзко. Гнусно. Просто отвратительно. Мастурбировать на другого парня, пусть даже он и предназначенный судьбой асикаби. Видимо сама эта судьба обладает весьма странным, извращенным чувством юмора. Нравится ей вот так издеваться. Сэкирей надрывно смеется и бьет кулаком стену, желая хоть так выплеснуть накопившиеся эмоции. Только не помогает. Его собственный огонь сжигает изнутри, медленно превращая надежду в пепел.
Сдаться на волю садистки-судьбы или попытаться изменить ее? Какой вариант лучше? Наверное все же второй, как ему кажется. Пусть в итоге и ждет смерть, но по крайней мере, он поквитается с тем, кто обрек его на такую печальную участь. Убьет Минаку, а потом... Время покажет. Знать бы, сколько еще осталось этого времени.