Воздух наполнился треском из-за витающей в нём элементальной энергии. Он не хочет сейчас находиться здесь, но что-то вынуждает его. Нежные лепестки, словно дождь опадающие с деревьев сакуры, мелькали перед глазами, оседали на широкой шляпе, а те, что устлали землю, беспощадно топтались ногами. Где-то глубоко в сердце, это место ощущалось родным. И ему было отвратительно это ощущение.
Ночью в храме ни единой человеческой души, но он точно уверен, что она здесь. Он чувствует её присутствие так же, как чувствует родное в этом месте. В нём даже пахнет так же, как от неё. Помимо запаха вечноцветущей сакуры, это ещё и запах лжи и смерти. Он помнил – именно так пахнет Яэ. Сейчас её здесь нет, и он благодарен за это судьбе. Наконец-то… возможность придаться воспоминаниям, глядя на проклятую родину с высоты храма.
- Мужчинам положено снимать головные уборы, находясь в храме, - издевательски тянет голос. Всё тот же, до отвращения знакомый. Слыша его, он поводит плечами, непроизвольно поджимает губы. Он не хочет отвечать, не хочет даже поворачиваться к ней лицом. Хочет лишь того, чтобы рядом её не было. Молча стаскивает с головы шляпу и стряхивает с неё розовые лепестки. Теперь те лепестки, что падают с деревьев, оказываются на одежде, плечах, волосах…
Он настойчиво смотрит на Инадзуму, простирающуюся, словно на ладони, даже не думая разворачиваться и уж тем более поддерживать беседу. За своей спиной он услышал тихий смех и шаги. Он почувствовал её близость. От этого начинало мутить. Тот самый запах, и без того сильный, стал сильнее в несколько раз. Вершиной всего этого ужаса стала прилизанно-нежное прикосновение к плечу. Оно тоже напоминало эти чёртовы лепестки.