Робин в святых не верит. Она просто не плюëтся на бездушную статую Матери, потому что ей почти кажется, что еë вечно прикрытые глаза следят за каждым шагом еë и мыслью. На святых, конечно, не плюют. Святых надо почитать, возносить к самым небесам. Быть может, чтобы следить за людьми было проще, чтобы можно было узреть всю жизнь их, как на ладони. Чтобы Епитимья разом обрушилась на всех.
Про то, что тогда на земле никого, кроме них, не останется, святые не думают. Они думают, что вся земля лишь им одним принадлежит, ведь она - вопреки рассудку - подчиняется. Будь их воля, им бы подчинили и людей, да вот только у тех под кожей есть что-то ещё, кроме Айвори.
Святые говорят, что Он от людей не в восторге, но Робин знает, что Ему всë равно. Иначе святых он покарал бы первыми. Это ведь святые подчиняют Айвори, это святые за белым светом скрывают кровь "нечестивых". Быть может, когда-то они и правда заслуживали кары, а святые и вправду могли с Ним общаться.
Но те времена сгинули, как и Айвори иссяк в металлической земле.
Святые заслужили сгинуть. Кроме двух, быть может - один ещё не успел воздвигнуть на себя обет их, другая благословением Его не гордилась. Они всемогущими не были, они были почти людьми. Для святых такое непростительно. Потому и сгинул один во владениях Его, а другая уже никогда не увидит неба.
А Робин и не святая. Она не спасает всех, даже когда очень сильно хочет, не скрывает белую кровь на ладонях и не поклоняется статуе ложной Матери. Она так никому и не пришла на помощь. И Он тоже не помог.
Космические корабли предназначены для, другого. А помогать должны люди. И это Робин помогает миру не сломаться окончательно, а грешная человечная Мина помогает добить бесполезного бога.
И когда глупый святой идол разрывается живительной белой кровью, а пилот его - зелëной, Робин вздыхает почти спокойно. Святых больше нет и не будет. Теперь никто не оставит мир умирать.
А со всем остальным справятся уже лишь люди. И, быть может, кто-нибудь вновь поможет и Робин.