Процесс самокопания у Рыжего происходит как-то косвенно. Вот он упорно игнорирует троицу идиотов, которая почему-то именно сегодня - ага, “почему-то” - норовит достать его сильнее обычного. Потом пялит в стену на подработке, отработанными движениями счищая с картошки кожуру, даже не смотря на свои руки. Пялит в стену и думает что купить из продуктов домой. Считает деньги, отлично зная сколько их в бумажнике. Паршивая привычка, хотя считать там, в целом, нечего - запомнить пару номиналов у купюр не сложно, особенно если терапевтически каждый день пересчитывать их как бы невзначай после работы. Одной рукой Рыжий развязывает фартук, второй выключает плиту, а третьей пытается поймать летящую вниз гору тарелок. Секунду. Третьей рукой? 

– Блять. – обозначает Шань. Потому что больше слов вообще никаких на этот пиздец не наберёшься. 

Пять тарелок. Вычтено из зарплаты пять тарелок и одна чашка. У Гуаня давно таких паршивых дней не было. Потому что ну, работа -- это работа, а всё что в голове надо оставлять у себя в голове. И было бы из-за чего волноваться-то! Ничего такого же не случилось, если так пораскинуть мозгами. Ну да. Метка. Ну да. Хэ Тянь. Ну да. 

Нуууу дааа…

Процесс самокопания у Рыжего происходит как-то косвенно. Вот он стоит у двери Хэ Тяня, продавливая звонок. В руках у него пакет с продуктами для дома. И это немедленно замечает Тянь, едва успевая открыть дверь. 

Гуань не глядя снимает кеды - наступает на пятку и выскальзывает из зашнурованной обуви. Всегда потом забавно возиться, когда уходит - злющий, разматывает шнурки и завязывает их уже в лифте. 

– Я сделаю кофе, – прощупывает почву, паршивец. 

– Делай что хочешь блять. – Рыжий скрывается на кухне. 

В голове пусто и кажется, что вот сейчас начнётся писк и рация неустанно будет чеканить “Земля вызывает Рыжего – Земля вызывает Рыжего – Земля вызывает Рыжего”. В голове пусто. Вообще ничего. Вообще ничего не было тогда, когда Мо пропустил свою остановку и будто так и надо продолжил путь дальше – в центр. К этим злоебучим стеклянным башням до самых облаков. Какого хуя он вообще тут делает? Какого хуя Хэ Тянь молчит по этому поводу? Какого хуя Хэ Тянь молчит? 

Какого хуя Мо Гуань Шаня волнует что Хэ Тянь молчит? 

Молчит, когда ставит зачем-то на кухонную столешницу кофе прямо рядом с Мо Гуанем, методично нарезающим что-то. Рыжий сам уже не знает что, потому что это не особо и важно. Важно то, что головой он думать отчаянно отказывается, а думать ему больше нечем. И вот таким удивительным образом выходит, что Рыжий не думает. Ну вот так вот. Вот таким удивительным образом он – в квартире Хэ Тяня. Снова. 

– С Днём Рождения кстати, – Тянь садиться на столешницу в опасной близости от ножа, которым Гуань нарезает что-то определённо имеющее значение. 

– Ой, да завались, без тебя тошно. – отбрыкивается Рыжий, а потом заводиться - Вообще-то, блять, из-за тебя и тошно. 

– Да брось, неужели так плохо? – О, Хэ Тянь знает, как. Хэ Тянь знает. Но предпочитает это игнорировать. Предпочитает слушать историю из первых уст. 

– Ага. 

– Разве? 

– Ага-а-а. 

Гуаню не нужно поворачивать голову чтобы знать, что Хэ светиться от любого ответа Мо. Он заметил это ещё давно – у Хэ Тяня появлялось что-то такое паршивое во взгляде, будто он считал Мо Гуань Шаня своим спасением. Рыжий считал Тяня проклятьем. Рыжий считал проклятьем и себя. 

Хэ Тянь пожимает плечами, оглядывая Мо с головы до ног. Напряжён. Тянь по привычке улыбается.

– Остаёшься на ужин? – небрежно бросает Тянь, прослеживая выученные движения ножа под цепкими пальцами. 

Шань не глядя приподнимает брови, сжимая губы в тонкую линию. 

– Останешься? 

Хэ Тянь похож на ребёнка и это невозможно у него отнять. Мо прикрывает глаза, готовясь совершить очередную ошибку и сквозь зубы шипит:

– Кинь продукты в холодильник, там молоко для дома. – слушает мягкие шаги Тяня к прихожей и обратно, только потом добавляя – Из пакета можешь не доставать, я так заберу. 

Дверцы холодильника захлопываются и в поле зрения появляется Хэ Тянь. Гуаньшань зачем-то прикусывает язык, чтобы не ляпнуть что-то про вновь показавшуюся рожу и поздно понимает, что вовсе не хочет ничего ляпнуть. Хочет просто смотреть. Рыжий немедленно отворачивается. На доске лежат нарезанные овощи и Мо смотрит на них едва ли не растерянно, потому что действительно смутно помнит, что он что-то резал. Уж слишком отвлекал “фон” в виде Хэ Тяня и его болтовни. Такому “фону” только в “первые планы”. 

Гуань оглядывает овощи ещё раз, переводит укоризненный взгляд на Хэ Тяня и приподнимает брови:

– А под ужином ты имел в виду…?

– Цзянь И готовит. – Тянь кивает куда-то в сторону – Ты просто не представляешь, как сильно он хотел тебя поздравить. – извиняющаяся улыбка говорит о многом, включая весь масштаб бедствия, которое обрушил на Тяня Цзянь. 

Гуаньшань хмурит брови и видит на лице Тяня неясную грусть, будто он готовиться к тому, что Рыжий взорвёться. От того, что Цзянь И хочет поздравить? Кажется, Гуаня тут не правильно понимают. Он приподнимает рыжие брови и насмешливо фыркает: 

– Главное, чтобы он никого не траванул из лучших побуждений. Под “никого” я имею в виду себя. 

Тянь сияет в своём странном одобрении. 

– Пострадает только Чжэнси, – смеётся Хэ, плечом подпирая холодильник – ты же знаешь, Цзянь тот ещё кулинар. 

Рыжий одаривает Тяня понимающим взглядом и включает воду, хватая за тонкий край одну из парочки тарелок. И ваще в целом не понятно зачем он вечно пытается занять чем-то руки, но одно ясно кристально – ни к каким разговорам он не приспособлен. Особенно когда на его шее имя парня, стоящего от него в шагах едва ли пяти. Гуань ахуеть как надеялся, что хотя бы четыре шага между ними было. Проблема так-то в целом не только в имени, не только в шее, не только в дне рождении, но ещё и в парне. Не в самом парне как таковом, а, ну, в концепции парня, как таковой. Если вы понимаете о чём я. Если вы понимаете о чём Мо Гуаньшань. Потому что он ебейше понимает. Потому что он прям чувствует в чем проблема, а сказать не может. Потому что ну кто он такой, чтобы уметь формулировать мысли. Он их комкает и из них складывает себя сам. Так и живёт - мысли и стёклышки, раздирающие кожу. И однажды, о да, когда-нибудь, мысли станут стёклышками. И тоже будут впиваться в кожу, стираться в порошок и разгонять кровь по венам. 

Тянь куда-то сматывается. Вроде в другую комнату, но процесс уже запущен - Гуань думает. У него вообще есть привычка куда-то сматываться а потом делать вид что он всегда тут был. Скорее у него такое хобби - притворяться, что он никуда не уйдёт, а потом сматываться. Блять. Вот что за каша в голове у Рыжего. Хотя с другой стороны есть и плюсы - оттуда как раз Хэ Тянь никуда не сматывался. 

Гуаньшань прикладывает мокрую руку ко лбу и постукивает ей, брызги попадают на футболку, но уж точно скоро высохнут. Какой-то сомоуничтножающий он выбрал себе юмор – с участием непосредственно Хэ Тяня. И вроде самоирония – чудное качество, а вроде хоть наизнанку вывернись, но заткни мысли. Самоирония и Гуаньшань в одном предложении это конечно сильно. Звучит как шутка. Может, она и есть. 

За спиной Рыжий слышит шаги. Отряхивает мокрые руки и смотрит исподлобья на Тяня. Дистанция в три шага. 

– Хотел сказать спасибо. Что подружился с ними. – небрежно бросает Хэ Тянь, подхватывая тарелку и устанавливая её повыше в шкафу. Заразился от Гуаня, что ли?

Рыжий сжимает губы в тонкую линию, мотает головой. Закатывает глаза: 

– Взялся делать – делай нормально. Куда ты мокрую тарелку ставишь? – Тянь виновато хмыкает хотя очевидно не чувствует никакой вины. Эти нехитрые калькуляции можно произвести хотя бы потому, что он продолжается по-скотски улыбаться – Вопрос риторический. Хочешь принести пользу – возьми полотенце. 

Так и стояли. Не, вот честно, было бы о чём врать. Стояли, протирали тарелки. Блять какой же паршивый выдался денёк. И вроде бы всё нисколько не выходило за рамки обычных паршивых деньков, но хуйня на шее Гуаньшаня так сильно всё усложнила, что хоть рыдай от безысходности. Ну что, Мо в квартире Хэ Тяня не был? Или не таскался на работу с желанием перегрызть кому-нибудь горло? Или не был ни разу пойман за списыванием? Было, знаем, плавали. Но имя этого ублюдка на шее ощущалось грудой камней. Ну чё там камни! Стоят, протирают тарелки. И никаких камней вроде. А вроде Рыжий плечом чувствует как близко стоит Тянь. И не дышит почти, только сквозь зубы пропускает маленькую струйку воздуха и та - безбилетники. Вздохнёт глубже - коснётся. Коснётся - рассыпется. 

И как назло ублюдок поворачивается – чё, реально надо всем телом развернутся, уёба? – и очевидно чего-то хочет пробормотать, но в дверь стучат. Настойчиво. Цзянь И.