Совершенно внезапно одноклассники спрашивают, кого из школы Мия хотел бы поцеловать. Имеют в виду они девушек, отчего Чинен чувствует себя не в своей тарелке. Он никогда не думал о девушках, потому что все люди, с которых он хотел брать пример, говорили, что ему нужно думать об учёбе. Он и думал. Так и отвечает одноклассникам: «не до этого мне». А в ответ получает:

— Я-я-ясно. Слушай, Чинен, не будь ты таким заучкой и спортсменом, я бы подумал, что ты гей. Ха-ха.

В Мие что-то взрывается.

— Я не… — начинает он и тут же замолкает.

Подождите-ка…

«То. Что мне нравится Рэки… А Рэки парень… Означает, что я…»

— …не заучка! — бурчит Мия.

Но признаваться в том, что его до дома под ручку провожает совсем не девушка, он, конечно, не собирается никому.

«…возможно, гей…»

Чинен припоминает, что только однажды мечтал быть поцелованным девушкой. И это была Барбара. И хотел он, чтоб поцеловали его в лоб. Или в щёчку. Потому что Барбара очень милая и красивая, любимый хилл и лучшая девочка. И уже с5. Пока что. Мия трясёт головой. Опять не про то он думает. Это же не считается. Когда он думал о поцелуе от Барбары, он надеялся, что это смогло бы ему помочь перестать страдать от недосыпов и взвалившихся чужих ожиданий. А ещё быть поцелованным 2D-девочкой в лоб, вообще ничего не говорит об ориентации. О 2D-девочках все мечтают. Равно как и о 2D-мальчиках. Мия перебирает в голове любимых персонажей, но потом останавливается, потому что эти мысли перебивает другая. Ориентация это же не про персонажей. Это про людей. Влечение к людям. К людям Мия по большей части испытывал… не отвращение, а некоторое пренебрежение. Люди приходят и уходят, не всегда задумываясь о том, какое влияние они могут оказать. Поэтому Мия старался не привязываться ни к кому.

«О каком, блин, таком влечении все говорят», — думал Мия. Пока не стал ближе общаться с новыми друзьями. А конкретнее, с Рэки. И мысли его теперь играют новыми красками.

«Рэки… такой… офигенный.

Позитивный.

«Ну, подумаешь, жопой в лужу бахнулся, ничего страшного! Ща я кофту тебе свою дам, прикроешься. И до дома до твоего тебя мы быстро домчим, простудиться не успеешь, не боись!»

Энергичный. 

«Ничё я не устал! Щас… щас, погоди чуть-чуть и я… и я тебя точно обгоню!»

Увлечённый.

«Я вот думал, ту заготовку для нового скейта использовать, но она слишком короткая. А ещё я так и не решил, какой дизайн будет круче: тот, что с огнём или со звёздами, а ещё…*болтовня на скейтосоздавательском*»

Заботливый и щедрый.

«А этот последний, самый вкусный кусочек пиццы для тебя, котёныш. В смысле ты не будешь? Ешь давай. Ешь, говорю! Ну чуть-чуть! Ну колбаску одну хотя бы!»

И улыбается он так заразительно. Смотришь и тоже тут же хочется улыбнуться. Порой дичь такую говорит, что по голове стукнуть мало будет. Но это даже мило. А ещё у него офигенски крутые руки. Он очень хорошо обнимается…»

— Мия? Эй, Мия, мяу, приём! — Рэки машет ладонью перед лицом Чинена, отчего тот вздрагивает и начинает часто моргать.

— Что?

— Ооу, — с видом знатока мычит Рэки, оглядывая лицо подростка. — Всё ясно. Заучился уже совсем. Ещё и жара такая. Давай перерыв сделаем. У меня мороженое есть, будешь? — спрашивает он, поднимаясь с пола.

С остатком неопределённости на лице Мия оглядывается по сторонам. Ах да, они у Рэки дома. Кян предложил помочь с конспектами. У него со школы как раз какие-то остались. Помощи от них для Мии мало. Он знал это с того момента, когда Рэки только заикнулся об этом предложении, но отказаться не смог. Потому что для Мии решающим моментом в словах Кяна было вовсе не «помогу тебе с учёбой, поделюсь с тобой конспектами», а «посидим у меня дома».

«Кажется я всё-таки гей», — думает Мия, вспоминая то, как быстро он соглашается пойти с Рэки куда угодно.

— Тут сливочное есть, клубничное, с шоколадной крошкой и фруктовый лёд, — доносится приглушённый голос из кухни. Мие такое общение не нравится, потому что не слышно ничего, поэтому поднимается со своего насиженного места на кровати и идёт за парнем. Когда Мия находит кухню и Рэки, тот протягивает ему упаковку с фруктовым льдом.

— Как ты угадал, что я выберу его? — улыбается Чинен, принимая угощение.

— Конечно же, мне подсказало сердце, — ухмыляется Рэки, — и твои «фу, как ты можешь это есть» на разные вредности, — смеётся, садясь за небольшой кухонный столик. Мия поджимает губы, пряча довольную улыбку. Лёд его, к слову, не просто фруктовый, а ещё и ягодный. Яблочно-клубничный.

— Спасибо, — тихий голос выражает не только благодарность, но и головокружительное ощущение счастья.

— Мы с Лангой недавно пробовали делать мороженое из банана и мёда с орехами, — начинает рассказывать Рэки, уже избавив своё клубничное мороженое в вафельном стаканчике от упаковки. — Правда, Ланга половину всех ингредиентов по отдельности съел ещё до того, как мы хоть что-то похожее на эскимо в морозилку засунули, — парень усмехается и прижимается губами к сладости. На несколько секунд замирает. Ждёт, видимо, когда чуть-чуть подтает. Потом слизывает. А потом снова прижимается губами, двигает ими и языком… откусывает кусочек вафли.

Мия пялится.

 — Фруктовый лёд мы тоже пытались делать. Только фруктов мало взяли, так что сока с них не хватило на большие порции. В итоге мы сделали ледяные конфеты, — с улыбкой рассказывает Рэки, когда отстраняет от своего рта мороженое и оглядывает его со всех сторон — где теперь после откусанной вафельки замороженной сладкой массы побольше.

— Круто, — выдыхает Мия, совсем не обращая внимание на свой лёд. Когда вспоминает, моргает и тоже принимается есть. А точнее почти пить, слизывать подтаявший сок. Потом до внутреннего жара смущается непонятно чего и просто откусывает часть мороженки сверху. Зубам холодно, во рту лёд быстро превращается в жидкость. Мия её сглатывает, но хоть какой-нибудь спасительной прохлады внутри совсем не чувствует. Блять. — Здорово, наверное, жить отдельно. В смысле, самостоятельно.

— Да, есть много своих преимуществ, — расслабленно говорит Кян и снова целуется с мороженым. — Нам пришлось научиться готовить. А точнее, Ланге пришлось выучить ещё пару рецептов чего-нибудь кроме омлета. А я как-то сковородку его крутую какую-то испортил, так он меня теперь к плите не пускает. Так что я просто охрененно делаю чай и режу продукты для салатов. Но, если честно, когда его дома нет, я готовлю что-нибудь простое без использования плиты. А если с плитой, то не на сильном огне. Да, бывает долго, но так я точно знаю, что ничего в одну секунду не сгорит нахрен, — хохочет Рэки. — В начале мы постоянно срались из-за уборки. Потом так поругались, что решили вообще не убираться. Когда пришла хозяйка квартиры и запнулась на входе об пакеты с мусором, то дала нам пиздюлей. И мы придумали составить нормальный график. Так что в плане быта мы типа разобрались. Но только этот хитрый жопа щас стал где-то не дома ночевать и мне за него работу приходится делать.

Рэки говорит как ни в чём не бывало, то и дело отвлекаясь от мороженого, облизывается, потом будто вспоминает про него и снова так соблазнительно к нему припадает губами… Мия краснеет и честно пытается слушать парня. Его рот разговором почти не занят, так что доедает он свою порцию довольно быстро. После чего очень об этом жалеет, ведь теперь больше нет ничего, на что можно было бы переключить внимание. Поэтому всё оно сосредотачивается на Рэки. А точнее, снова и снова на его губах: так долго он прижимается ими к мороженому, так любопытно ими двигает и так красиво улыбается. Внимание Мии перемещается то на горло Рэки, то на шею, то на руки, на пальцы, на плечи и всего этого вдруг становится так много в одной маленькой юной голове, что становится трудно дышать.

— А ещё, банально, можно делать, что хочется. Но в съёмном жилье не так много вещей, которые можно делать, а хочется. — Рэки доедает своё мороженое. Мия снова замечает чужой розовый язык, выглянувший теперь чуть больше, чем раньше, цепляется за него взглядом, потом слышит особенно громкий чмокающий звук и…

«Я просто гейский гей», — думает Мия и не сдерживается, срывается с места, бросается на шею Кяна, обнимает сначала, а потом перемещает ладони на щёки и крепко прижимается своими губами к его. И, ох. Целует так жадно, лишь бы ещё и ещё почувствовать эту мягкость, тепло, этот вкус. Во рту у каждого ещё осталась приятная прохлада и сладость, что только сильнее кружит голову. Хочется быть ближе. Ведь, может, чем ближе, тем больше можно почувствовать? Не отстраняясь от чужих губ, Чинен подаётся вперёд, усаживается на расставленные бёдра, прямо в тёплые объятия, потому что Рэки на таких же рефлексах безоговорочно принимает его, притягивает к себе потеснее и целует в ответ. 

Мия никогда не думал, что его первый поцелуй будет таким спонтанным и что в процессе он поймёт, что никогда раньше не пробовал что-то такое же богатое на восхитительные ощущения во всём теле. И как маленькому хочется расплакаться, когда Чинён понимает, что ему нужно отстраниться, чтобы пересесть поудобнее и отдышаться. Он не может, потому что думает, что если это прекратиться сейчас, то не повторится уже никогда…

— Кис, — выдыхает Рэки, — если тебе хотелось попробовать моё мороженое, ты мог бы просто попросить.

— Я хотел… попробовать не мороженое, — шумно дыша, отвечает Мия. Щёки его красные, ладошкой он крепко сжимает ткань майки, чувствует под ней жар тела и гулкое, сердцебиение.

— Целоваться, надеюсь, тут можно?

— Надеюсь, что да. Но даже если и нельзя, — Рэки ухмыляется, приоткрывая губы и легко касаясь ими губ напротив, — то мы никому об этом не расскажем, — хмыкает и утягивает Мию в новый головокружительный поцелуй.