Микки никогда не видел такого багряного оттенка на лице своего отца. Терри Милкович стоял всего в нескольких дюймах прямо перед ним. Микки знал, как по-детски они выглядели, оценивая друг друга, не отступая, выпятив грудь, как парочка тупых приматов, готовых к грёбаной битве.

Терри прижал кулаки к бокам, а Микки огрызался и орал ему прямо в лицо всё, что мог, чтобы заставить его первым нанести удар. Он подначивал отца фактом своего гейства, расписывая всевозможные красочные подробности. Даже хвастался навыками сосания члена. Каким-то образом несмотря на то, что Терри выглядел как грёбаный помидор с ногами, он пока не ударил.

Но Микки ни разу не прервал зрительный контакт. Ни разу не отступил. Он, блядь, устал отступать, устал от отца, который унижал Мэнди при каждом удобном случае. Этому настал конец. Сейчас. Он хотел быть свободным от этого ёбаного дерьма. Он хотел быть с тем, с кем хотел, а не с племянницей приятеля Терри. Йен. Он любил Йена. И это подпитывало его ещё сильнее... любовь к глупому рыжему делала его охуенно храбрым или типа того, Микки точно не знал. Неважно.

Любой трах, который когда-либо случался в жизни Микки, был совершенно и без колебаний сброшен со счетов.

— С тобой покончено, — выплюнул Терри. — Слышишь меня, мальчик? Ты мне не сын. Проклятый педик! Убирайся из моего грёбаного дома. С тобой покончено! Я отказываюсь от тебя!

Микки рассмеялся, чувствуя, как глаза щиплет и ненавидя это, но он был так чертовски зол и так переживал из-за происходящего, что чувства вырывались наружу.

— Хорошо. В любом случае, я никогда и не хотел быть твоим ребёнком, грёбаный психованный мудак!

Краем глаза Микки заметил сестру с телефоном наготове. Она сделала шаг к ним, но Микки остановил её жестом руки, не желая, чтобы она ввязывалась. Колин и Игги стояли рядом с Мэнди, без сомнения готовые вмешаться.

— Убирайся из моего грёбаного дома, — прорычал Терри.

— Без проблем, — кивнул Микки, сделав шаг назад. Он пожал плечами, потирая рот и припоминая кое-что напоследок. — О, кстати... Робби Картер поимел меня на твоей кровати, ублюдок! А я принимал! Он трахал меня хорошо и жёстко, как маленькую сучку!

Он едва успел произнести последнее слово, как Терри (наконец-то, блядь) поднял кулак и пустил его в ход. Удар пришёлся в область у линии роста волос и Микки сразу же понял, что Терри достал его своим сраным кольцом, потому что что-то тёплое начало стекать по лицу, а Мэнди закричала.

И с этого момента всё просто как бы расплылось.

Микки знал, что братья попытались вмешаться, но он остановил их. Мэнди кричала и умоляла отца прекратить.

Он знал, что Терри прижал его к полу и бил кулаком по лицу, удар за ударом. Он знал, что в какой-то момент отец душил его, но его оттащили — Терри повернулся к другим своим сыновьям, прежде чем снова взяться за Микки.

Было очень много криков. Очень много боли. Микки пытался отбиваться, пинался и делал всё возможное, но Терри накрыло слепой яростью, он швырял Микки, как грёбаную тряпичную куклу. Микки мог только надеяться, что на этот раз отец не убьёт его, и загремит в тюрьму на долгий срок.

Микки не имел представления, как долго это продолжалось. Казалось, несколько часов. К тому времени, как в доме замелькали синие-красные огни, он был измучен и в глазах у него всё двоилось. Возможно, он потерял сознание.

Следующее, что он действительно отчётливо помнил, что сидел на заднем сиденье машины скорой помощи, а в глаза ему светил небольшой луч света. Он не хотел сидеть в этой скорой. Не хотел, чтобы к нему прикасались люди — не эти люди. Всё, что ему было нужно в тот момент — увидеть Йена. Потому что он, блядь, выиграл. Он, блядь, победил Терри. Наконец-то.

── ⫷⫸ ──

— Ты даже не можешь стоять прямо! — прошипела Мэнди, следуя за ним по коридору жилого дома Йена. — Может кто-нибудь из вас, блядь, хоть немного вразумит его! Ему нужно в больницу!

— С ним всё в порядке, — Игги попытался успокоить Мэнди.

— Я в порядке, — кивнул Микки. Осторожно, потому что лишнее движение убивало нахуй. — Вам, ребята, не обязательно меня провожать. Я справлюсь.

Но тут он споткнулся, и Колин подхватил его прежде, чем он упал. У него просто ноги дрожали, дело не в голове.

— Это безумие какое-то! — рявкнула Мэнди, резко постучав в дверь Йена.

Когда Йен открыл, его глаза сразу расширились при виде Микки. Микки не смог сдержать ухмылки. Он себя не видел, но представлял, как чертовски страшно должно быть выглядел. Может, ему следовало хотя бы принять душ или как-то ещё привести себя в порядок, прежде чем появиться в таком виде. Но он просто... ему нужен был Йен. Микки не знал, как это объяснить, но ему нужно было быть рядом с Йеном.

— Что... — рыжий не мог оторвать глаз от Микки.

— Он отказался ехать в чёртову больницу, сказал везти сюда, — ответила Мэнди.

Йен сдвинулся в сторону, чтобы они вчетвером могли ввалиться в крошечную квартирку.

— Что, мать вашу, случилось?

Мэнди ринулась прямо на кухню, а Колин и Игги помогли Микки присесть на небольшой диван. Сидеть на подушках было охуенно приятно, но он немного беспокоился, что зальёт всё вокруг кровью. Йена, казалось, это не волновало; он продолжал смотреть на Микки совершенно оцепенев.

— Этот тупой ублюдок поймал нашего отца на крючок. Нарочно, — объяснила Мэнди, выйдя из кухни и встав рядом с Йеном. Она протянула пакет со льдом Игги, который передал его Микки; Микки положил лёд на макушку и вздохнул.

— Прямо посреди ужина папаша разорался на Микки, выставляя себя дураком. Затем мой идиот-братец говорит мне звонить в полицию, а потом принимается просто... я даже не знаю, он встаёт, открывает свой блядский рот и просто не может заткнуться!

Йен провёл рукой по волосам.

— Что?

— Это было пиздец эпично, чувак, — сказал Игги. — Я имею в виду, хрено́во... был уверен, что папа прикончит его на этот раз. Но чёрт, ты должен был это видеть! Я ёбаный гей, ублюдок! Святое дерьмо. Папаша сменил десять сраных оттенков фиолетового, прежде чем сорвался.

— Нет, нет... чем больше он бесился, тем лучше становилось. Блин, братан, что ты там говорил насчёт сосания члена? — Колин рассмеялся, взгляд заметался из стороны в сторону, пока он силился вспомнить.

Мэнди закатила глаза и вздохнула, повторяя слова Микки: — Я становлюсь на колени перед другими парнями, папа, и сосу член, как чемпион, и я, блядь, обожаю это.

— Именно! — Игги и Колин рассмеялись.

— И э-э... ох! Он начал болтать о том чуваке, с которым трахался в средней школе на папашиной сраной кровати! На его кровати! Его кровати! — Голос Игги был неестественным от веселья; Микки не смотрел на него, но знал, что, когда его брат действительно распалялся, его глаза начинали слезиться от смеха. — Да, Робби Картер поимел меня на твоей кровати, ублюдок! А я принимал! Он трахал меня хорошо и жёстко, как маленькую сучку! Братан... уважуха за сегодняшний вечер. Страшно, что пиздец, но ты в порядке, и серьёзно... я не знаю, хватило бы у меня смелости на такое.

Микки не обращал особого внимания на братьев и сестру. Он был больше сосредоточен на Йене, который по-прежнему смотрел на него. Микки не смог бы стереть улыбку со своего лица, даже если бы захотел. Йен выглядел отлично в этих спортивных штанах, хоть и дохрена испуганным, конечно...

И может быть Микки всё ещё был на волне я победил, но он чувствовал себя так охуенно хорошо и совершенно не заботился о случившемся ранее вечером. Он мог быть тем, кем был, и хотеть желаемого — иметь желаемое. Он хотел Йена. Всего. Хотел его только для себя.

Наконец рыжий заговорил: — Тебе нужно в больницу.

— Именно это я и твержу последние полтора часа, — фыркнула Мэнди. — У него, наверное, сотрясение мозга или что-то в этом роде.

Микки посмотрел на сестру, и хрипло произнёс: — Я в порядке. Фельдшер сказал, что я в порядке. Просто нужно принять душ и какое-то время бодрствовать.

— Э-э, нет, — Мэнди нахмурилась. — Фельдшер сказал, что тебе, вероятно, стоит поехать с ними, чтобы проверить твою тупую голову. Это ты сказал: «Всё путём, чувак, я в порядке».

О да. Микки приподнял бровь, переложив пакет со льдом на правую руку. И что ты будешь делать?

— Да у него всего лишь небольшой порез на голове, — сказал Колин, — потому и кровищи дохрена. Мы с Игги проверили, он в порядке. Ничего не сломано. Чувак — ёбаный боец. Верно, Мик?

— Спасибо, доктор Милкович, — прошипела Мэнди.

Микки снова попытался кивнуть головой.

— Я в норме. Если бы мне нужно было в больницу, я бы, блядь, поехал.

Мэнди что-то говорила Йену, но Микки не слышал. Наверное рассказывала, что их отца увезли или что-то в этом роде. Боже, зрелище было прекрасное: брыкающегося и кричащего Терри швыряют на заднее сиденье полицейской машины. Он даже пожалел, что не снял всё это на видео.

— Мы... мы оставим вас наедине, — Игги кашлянул, следуя за Колином, чтобы покинуть квартиру Йена. Наконец-то, бля. — Пошли, Мэнди.

Микки наблюдал, как сестра обнимает Йена, откинув эту дурацкую прядь волос с его лица.

— Позвони мне завтра, хорошо? — сказала она ему, а Йен кивнул.

Потом сестра посмотрела на него своими грустными глазами, и Микки убивало видеть этот её взгляд.

— То, что ты сделал, было охуенно глупо, и я так зла, что прямо сейчас едва могу смотреть на тебя. Так что иди на хуй за это, за то, что заставил меня пройти через это дерьмо. Пошёл ты, Микки. Ты мой брат и я люблю тебя. Но пошёл ты на хуй. Сейчас ты бесишь.

— Мэндс, мне очень жаль, — вздохнул Микки.

Она вытерла глаза, Йен провёл рукой вверх и вниз по её руке и наклонился, чтобы поцеловать её в висок. Похоже, это помогло.

— Он мог убить тебя.

Ага. Но не убил. Микки откинулся назад, боль пронзила его бок, заставляя вздрогнуть.

— Должен был это сделать.

— Знаю. Я знаю, что ты должен был. Рада, что ты в порядке. Но я всё ещё злюсь на тебя, — выдохнула она, прежде чем на прощание сжать плечо Йена и последовать за Игги и Колином к выходу.

Всё стихло. Микки почувствовал вину за то, что так расстроил сестру, и неловкость за то, что заявился к Йену в таком виде. Это был не самый продуманный план на тот момент, но даже если так... ему просто нужен был Йен. Так что, да. Так и было.

Йен сел рядом с Микки на диван, проведя рукой по рыжим волосам, ещё раз внимательно осматривая травмы. Микки позволил ему, не возражая на этот раз, потому что это происходило на его условиях. Он попытался почесать зудящую щёку, но обе его израненные руки и синяки на лице причиняли острую боль. Йен поймал взглядом руки Микки, вздохнул и покачал головой.

— Ну... рассчитывал, что можешь просто заявиться ко мне весь побитый и в крови и ожидать, что я позабочусь о твоей заднице? — он одарил Микки дразнящей ухмылкой.

Микки ухмыльнулся в ответ, у него вырвался смешок, сопровождаемый болью в боку, но это того стоило.

— Стоило попытаться. Думал, увижу Медсестру Галлагер в действии.

— К счастью для тебя, как уроженец Саутсайда, я хорошо разбираюсь в оказании первой помощи после драки, — фыркнул Йен. — Но тебе действительно стоило поехать в больницу.

Голос Йена заставлял тепло разливаться в груди.

— Это выглядит хуже, чем есть. — Пожал плечами Микки. — Я прекрасно себя чувствую. Прям охуенно здорово.

Чистая правда. Физическая боль относительна. Синяки исчезнут. Порезы заживут. Возможные сотрясения мозга пройдут. Ничего особенного. Несмотря на боль, он действительно чувствовал себя охуенно. Он чувствовал себя так, словно груз с его плеч наконец-то свалился.

— Давай приведём тебя в порядок, пошли, — Йен поднялся, помогая встать и Микки.

Микки не мог говорить, пока Йен заботился о нём. Не знал, что сказать. Руки Йена действовали мягко и осторожно, медленно снимая окровавленную одежду с его тела, очень внимательно и нежно.

Это было странно, но в хорошем смысле. Ничего сексуального. Йен не пытался его лапать, или целовать, — ни в коей мере. Микки, может, и не возражал бы, давайте будем чертовски честными, но это было просто... это было приятно. О Микки никогда так не заботились.

Напор воды в душе был несильным, но на тот момент, это вероятно, и к лучшему. Тёплая вода приятно касалась его кожи. Микки ещё немного постоял под струёй, прокручивая в голове смутные воспоминания о том, как отец бросался на него, швырял его в разные стороны и кричал. Бля, это было жестоко. Он действительно нехило подосрал своему отцу, не так ли?

Йен стоял сзади, мягко потирая его плечи, смывая кровь, грязь, и всё что было размазано по его телу. Порез на голове кровоточил, словно заколотая свинья, оставляя следы повсюду, когда Терри швырял Микки.

Он знал, что Йен увидел шрамы на спине. Он получил их в шестнадцать, когда отец застукал его. Ничего ужасного, просто несколько следов осталось после того, как Терри ударил его ремнём (ударил, вероятно, щедрое определение по сравнению со случившимся).

Это был плохой день. Наверно, даже хуже, чем сегодняшний, учитывая факт, что тогда Микки оказался в больнице и не мог спокойно спать на спине целую неделю. Но неважно. Микки не хотел думать об этом дерьме, теперь уже ничего не поделать. Терри сядет в тюрьму. Так что всё было вроде как неважно. Может быть, в этот момент он был совершенно безразличен ко всему.

Но вода была приятной. И руки Йена были приятными, нежно скользя по его коже. Микки случайно взглянул на пол душевой кабины, и его глаза слегка расширились. Чёрт возьми, крови много. Должно быть, он выглядел хуже, чем думал.

— У тебя всё нормально? — голос Йена был мягким. Микки почувствовал, как длинные пальцы нежно зарылись в его волосы, проводя по спутанным липким прядям, вымывая кровь.

Боже, это было так приятно. Микки застонал: — Чёрт возьми, да. Приятно.

— Где порез на голове?

Микки поднял руку, примерно указывая на область у линии роста волос, где чувствовалась пульсирующая боль.

— Вот здесь. Ублюдок саданул меня своим кольцом.

Йен осторожно откинул голову Микки назад, чтобы осмотреть рану. Микки ему позволил. После этого они не оставались в душе долго. Вода на полу ванны наконец-то стала прозрачной. Йен помог ему выбраться и вытер насухо. Микки молчал. Теперь он мог нормально передвигаться... душ помог ему почувствовать себя лучше.

Но всё же он стоял и смотрел, как Йен вытирает его и помогает надеть чистые боксеры и футболку, наблюдая за сосредоточенностью и нежностью на лице Йена. Микки нравилось смотреть на Йена. Ему также странным образом нравилось, когда о нём вот так заботились, но он был рад, что рыжий не придавал этому большого значения.

Кровать Йена была удобной; Микки забрался в неё и лёг на спину, откинувшись на подушки, стараясь не слишком сильно морщиться. Подушки тоже были удобными. Йен устроился рядом на боку, положив руку ему на плечо. Микки хотелось, чтобы Йен больше прикасался к нему, но знал, что рыжий нервничает, опасаясь сделать ему больно.

— Спасибо, — вздохнул Микки, поднимая глаза к потолку, потому что так было проще. — Прости, что заявился ни с того ни с сего. Мне просто... вроде как нужно было тебя увидеть.

Йен потирал круги на его коже большим пальцем, и Микки это очень нравилось. А ещё нравилось лежать рядом с Йеном. Это было просто правильно.

— Всё нормально, не волнуйся. Может, ты... хочешь поговорить об этом?

Эх. — Да тут не о чем говорить, чувак, — вздохнул Микки, чувствуя что-то похожее на вину, осевшую в животе. — В смысле, знаю, это пиздец, но... я только что отправил своего отца в тюрьму, понимаешь? Он, блядь, заслужил это, но я его спровоцировал. Он просто не останавливался… я этого не планировал. Он всегда... блин. Он просто никогда, сука, не останавливается. Он бы не заткнулся.

Йен слегка сжал его руку.

— Он провёл тебя через ад, Мик.

— Знаю. Ненавижу его... но он всё ещё мой проклятый отец. Это пиздец?

— Нет, — ответил Йен. — Думаю, что это похоже на... первобытные инстинкты. В тебе всегда будет маленькая частичка ребёнка, вроде сочувствия или дерьма по типу этого, независимо от того, насколько облажались твои родители.

Это вроде как имело смысл.

— Я чувствую, что типа разрушил его жизнь, — пробормотал Микки, ощущая, как что-то омывает его, а глаза щиплет, чертовски сердясь на себя за чувство вины. Он, блядь, подставил своего собственного отца. Кто, чёрт возьми, так поступает?

— Нет, ты этого не делал, — сказал Йен. — И не можешь так думать. Он сам разрушил свою жизнь тем, что... избивал тебя и всё такое. Это неправильно.

Боже, как же он ненавидел Терри Милковича. Глаза по-прежнему щипало, и всё стало немного размытым, поэтому Микки поднёс одеревеневшие, избитые руки к лицу и мягко прижал основания ладоней к глазам. Это охуенно уязвляло, но он не хотел, блядь, расплакаться перед Йеном. Тьфу.

— Он ублюдок.

Микки почувствовал, как Йен протянул руку и погладил его по животу, и это было всем. Это было так хорошо. Йен был так добр к нему.

— Да. Я тоже его ненавижу.

Микки выдохнул смешок, убрал руки от глаз и посмотрел на рыжего. Своего рыжего. Его тело ныло, но не только от боли.

— Иди сюда на секунду.

Улыбка Йена была мягкой и медленной, когда он придвинулся ближе и наклонился, касаясь губами губ Микки. Микки повернулся, ему было немного больно лежать на боку, но это стоило того. Он двигался, пока не оказался лицом к лицу с Йеном, протянув руку, чтобы обхватить его затылок, углубляя поцелуй.

Поцелуй был мягким и медленным, и Микки подумал, что сейчас, блядь, растает. Рот Йена был идеальным и тёплым, и всё было просто охуенно... правильно. Микки никогда не имел склонности выражаться поэтично. Но его тело словно... пело, нуждаясь в Йене, ощущалось плавным и размытым. Микки так сильно хотел его.

— Наверное, не стоит это начинать, — выдохнул Йен прямо в рот Микки.

— Я в порядке. Всё нормально, — Микки нежно провёл рукой по волосам Йена, чувствуя их текстуру, вызывая тихий стон у рыжего. — Я хочу этого. Хочу тебя.

— Да, но... я не хочу сделать тебе больно, — прошептал Йен.

Микки застонал, его тело так чертовски сильно нуждалось в Йене, что болело.

— Ты убиваешь меня, Рыжий.

Йен ухмыльнулся, осторожно обняв Микки за талию. Микки проигнорировал тупую боль, потому что их тела были плотно прижаты друг к другу, и идеально совпадали. Йен снова поцеловал его, нежно и игриво, облизывая и покусывая его губы, на самом деле только усиливая ноющую потребность Микки.

— Хотя мы всё же можем сделать это.

Микки втиснул колено между ног Йена, рукой скользнув от волос вниз по спине, и схватил его за задницу. Йен вздрогнул, и Микки почувствовал себя адски хорошо от этого. Хотя у рыжего действительно была отличная задница.

— А как насчёт этого? — Микки прижался бедром к эрекции Йена, слегка двигаясь, обеспечивая небольшое трение. — Мы можем это сделать?

— Ты ведь не собираешься облегчить мне задачу, правда? — Йен тяжело дышал, покачивая бёдрами.

— Когда такое было?

Йен усмехнулся.

— Ты засранец. Я должен заботиться о тебе, помнишь?

Глаза Микки были закрыты, но он всё равно их закатил, проводя губами по подбородку Йена, целуя и пробуя его на вкус.

— Я не из долбаного стекла сделан. Всего лишь подрался, — выдохнул он. Йен продолжал покачивать бёдрами, в прерывистом дыхании угадывалось желание. — Ничего не сломано, — Микки скользнул рукой за пояс боксеров Йена, снова схватив и сжав ладонью его задницу, чувствуя мягкую кожу. — Никаких серьёзных травм. Я в порядке.

Йен легонько толкнул Микки, пока тот не лёг на спину. Микки посмотрел на Йена, тело ощущалось готовым выползти из грёбаной кожи, так чертовски сильно он хотел его. Он не мог вспомнить, когда в последний раз хотел кого-то вот так. Болезненная потребность его тела была на грани отчаяния.

Он открыл рот, полностью готовый умолять, если придётся, но Йен внезапно переполз через него, навис сверху, расположив руки по обе стороны от рёбер Микки, так чертовски осторожно. Боже, Йен даже не прикоснулся к нему, а Микки с трудом контролировал своё дыхание.

— Передумал? — спросил он, облизывая губы.

— Забочусь о тебе, — прошептал Йен.

Йен поцеловал его. До боли медленно и мягко, но чертовски идеально и горячо. Микки нужно было дотронуться до него, он провёл руками вверх и вниз по бокам Йена, немного согнув колени, давая ему больше места, желая, чтобы он просто, блядь, лёг на него. Он хотел почувствовать вес Йена и тепло его тела.

Но Йен взял руки Микки и мягко поднял их над его головой, и Микки показалось, что на несколько секунд он забыл, как дышать. Ему нравилось быть прижатым Йеном. Обычно ему такое дерьмо не заходило, он никому не доверял достаточно, но Йен... Блядь. Вероятно, Йену… Вероятно, ему бы сошло с рук, вздумай он связать Микки с закрытыми глазами и кляпом во рту. Микки только подумал бы «конечно, давай».

Следом Йен задрал его футболку, глядя на синяки и царапины, но Микки не мог сосредоточиться на этом. Не тогда, когда Йен сдвинулся чуть ниже, чтобы прижаться губами к груди Микки. Микки подумал, что, возможно, ему следовало держать руки над головой, но как он мог это сделать, когда прямо перед ним были эти чёртовы огненные волосы. Так что, он провёл по ним рукой, полностью захваченный тем, как пряди скользили между пальцами. Наконец-то. Наконец-то он увидел, как это выглядит на самом деле. Идеально.

Губами и языком Йен пробовал Микки на вкус, двигаясь ниже по его телу, и Микки был уверен, что умрёт, блядь, потому что это было так хорошо. Он приподнялся на локте, чтобы посмотреть на Йена, ему нужно было видеть каждую ёбаную вещь, которую тот делал.

— Чёрт, посмотри на меня, — выдохнул Микки.

Йен действовал медленно, он ухмылялся, подняв голову, чтобы посмотреть на Микки. Не сводя с него глаз, он наклонился ровно настолько, чтобы провести языком прямо над поясом боксеров Микки.

Будь он послабее, Микки, блядь, кончил бы только от этого зрелища.

— Так дьявольски жарко.

— Ляг обратно, — велел Йен мягким и хриплым голосом.

Микки покачал головой.

— Хочу видеть тебя.

Он должен был смотреть. В этот момент не было никакого другого грёбаного выбора.

Йен пополз вверх, сжимая их губы вместе в мягком поцелуе с языком, тяжёлым дыханием и стонами друг другу в рот. Йен просунул руку в боксеры Микки, крепко обхватив его, и у Микки перехватило дыхание.

— Хочешь видеть меня… как?

— Я... ах, — Микки слегка приподнял бёдра, его кожа покраснела. — Давай, чувак.

Йен выгнул бровь, слегка сжимая хватку. — Хочешь видеть меня как?

Микки чувствовал это прикосновение всем своим чёртовым телом. Он застонал, прижавшись лбом к Йену, обнял его рукой за шею.

— Я хочу видеть, как ты обхватишь своим красивым грёбаным ртом мой член, вот что я хочу видеть.

Глаза рыжего широко распахнулись, рот приоткрылся в этом «ничего себе» выражении лица. Микки чуть не рассмеялся. Йен действительно думал, что он на такое не способен.

— Ты собираешься использовать этот открытый рот или нет?

— Да? — выдохнул Йен. Его зрачки так расширились, а взгляд был настолько охуенно расфокусирован и горяч, что это поразило Микки в самое сердце.

Он снова поцеловал Йена, продолжительно и немного грубо, используя зубы и язык, прежде чем отстраниться.

— Чёрт возьми, да.

Микки наблюдал, как Йен скользнул вниз по его телу, осторожно снял боксеры и взял его член в руку. Йен посмотрел ему в глаза и с явным намерением обхватил его своими губами, и господи грёбаный боже, Микки был чертовски потерян. Он потянулся и сжал руку с FUCK в волосах Йена, пока рыжий работал ртом так охуенно хорошо.

Он задыхался, не в состоянии сдержать стоны, вырывающиеся изо рта. И, мать его, никак не мог перестать причитать. Рот просто не закрывался. «Блядь, да, вот так», или «охуенно идеально», или даже «твой рот, обхватывающий меня, так чертовски горяч». И так бесконечно.

Йен застонал с членом во рту. Нога Микки задрожала, он заскулил, а Йен снова застонал вокруг него, низко и протяжно, и Микки подумал, что на этом для него всё и закончится. Сердце, блядь, не могло вместить что-то настолько невероятно приятное.

— Бля, — выдохнул Микки, качнув бёдрами, толкаясь в рот Йена. — Так охуенно хорошо, так охуенно хорошо.

Йен оторвал свой рот от Микки и заменил его рукой, дерзко ухмыляясь: — Вот так?

Проклятый самодовольный ублюдок, но, по крайней мере, это Микки мог подтвердить. Он кивнул: — Да... да, мне это нравится. Блядь.

— Кончишь для меня? — спросил Йен.

Микки прикусил нижнюю губу, чувствуя жар и потребность, и ёбаное крушение поезда, нахлынувшее на него разом. — Да, — выдохнул он, и повторял это снова и снова, не уверенный, вслух или про себя, но он продолжал говорить.

Руками с ушибленными костяшками он крепко стиснул простыни Йена, и упал на спину, в то время как Йен снова работал ртом, заглатывая тщательно, пока Микки, блядь, не растворился в матрасе. Йен проглотил всё, когда Микки кончил, не отрывая рта, пока Микки не превратился в дрожащее потеющее месиво.

Он простонал что-то, не совсем понимая, что именно. Скорее всего, «проклятье» или «чёрт», что-то вроде этого. Мысли путались. Йен сместился выше по его телу, осторожно устраиваясь рядом и проводя рукой вверх и вниз по его животу. Кожа Микки покалывала и дрожала.

— Теперь тебе лучше?

— Намного, — выдохнул Микки, глядя на него, — перевернись…

— Нет, — засмеялся Йен, — это часть пакета услуг Медсестры Галлагер.

Микки, должно быть, был до черта расслаблен, потому что рассмеялся так сильно, что у него заболели рёбра, он поморщился и схватился за бок.

— Хорошая сделка.

— Согласен.

Микки немного потянулся и расслабленно откинулся на матрас.

— Спасибо, чувак.

За всё. Не только минет, хотя и чертовски впечатляющий. Но это было весомее, чем просто «Эй, спасибо, что засунул мой член себе в рот.» Это было «Спасибо, что был чертовски удивительным человеком, считающим, что я стою всего этого дерьма.»

Йен поцеловал его в плечо.

— Поспи немного.

── ⫷⫸ ──

Микки не знал, почему до сих пор никому не рассказал о художественной выставке в галерее ZG. Было так странно выставлять работы на отдельной площадке вне университета, когда какая-то случайная женщина обратилась к нему, заинтересованная в демонстрации его искусства. Это было похоже на настоящий сумасшедший сон. Но это был не сон, а реальность. Это, блядь, происходило на самом деле.

Однако, одно из условий Айаны состояло в том, чтобы он нарисовал ещё одну картину, помимо тех семи, которые она уже отобрала.

Он так и сделал. Начал рисовать, не особо задумываясь, что собирался изобразить, полагая, что образ сам придёт, когда захочет. Он сосредоточился на заднем плане: чёрный, серый и немного голубого. Он рисовал в течение примерно получаса, прежде чем сделать перерыв, и как раз мыл руки в ванной, когда зазвонил телефон.

[Йен 15:40] Еду домой в эти выходные. Родня собралась отправить за мной поисково-спасательную команду.

Микки сделал вдох, медленно выдохнул и расслабился, отправляя Йену ответное сообщение с простым «окей, круто». Посмотрев в зеркало, он почти не узнал себя. И вовсе не из-за синяков и царапин... В нём что-то изменилось. Он склонил голову набок, прищурив взгляд, чтобы рассмотреть и понять.

Микки не помнил, когда впервые увидел себя в зеркале и узнал человека, смотрящего на него из отражения. Такое вообще не всплывало в памяти. Но кажется, это первый раз (по крайней мере, первый за очень долгое грёбаное время) когда он видел... себя. Это даже не имело смысла. В нём ничего не поменялось. Физически он был всё тем же. Но каким-то образом другим.

Чувствуя себя лишь немного тупицей, Микки протянул руку и коснулся зеркала, следуя линии подбородка и плеча. Будто смотрел на своё лицо впервые, понимая в действительно странном, действительно смутном смысле... что видит себя впервые. Видит себя.

── ⫷⫸ ──

Он намеренно перепачкался красками и чувствовал себя немного нелепо из-за этого. Дело в том, что прошло уже больше недели, как он почти обосновался в маленькой квартире Йена, будто они практически жили вместе, валяя дурака... Ну, по большей части дурака валял Йен, потому что чёртов рыжий идиот настаивал на том, чтобы позаботиться о Микки. Будто не доверял словам Микки, о том, что он готов. Это до хуя расстраивало.

Микки полностью наслаждался Йеном, отсасывающим ему почти каждый вечер — серьёзно... полностью наслаждался минетами от рыжего, вообще никаких жалоб. Но он готов был сойти с ума, потому Микки хотел не только упасть на свои проклятые колени перед Йеном, но и хотел... всего. Так что, какого хуя, называйте его отчаянно нуждающимся в этом члене, Микки уже насрать.

Боже, этот грёбаный рыжий был серьёзной проблемой.

Он должен был прийти к Микки, чтобы потусоваться некоторое время; на выходных Йен уезжал в Саутсайд, так что это походило на крайний срок или вроде того. Получить его до того, как он уедет, иначе, с такой скоростью, это никогда не случится.

Микки не понимал, почему Йен вообще заморочился постучать в дверь, но тот постучал. Микки не торопился открывать, сначала выудил из флакона пару таблеток ибупрофена и проглотил их. Сильной боли уже не было, но всё же, если он прилагал слишком много усилий в определённых моментах, она догоняла его. Ибупрофен помогал притупить это чувство.

— Привет, — сказал Микки, открывая дверь.

Йен держал коричневый бумажный пакет, от которого волнами исходил запах китайской еды. Он поднял его, констатируя очевидное: — Принёс китайской еды.

Но как только Микки увидел Йена, еда заняла последнее место в его мыслях. К чёрту еду. Если он умрёт с голоду, то и прекрасно.

Вся атмосфера в квартире изменилась, когда вошёл Йен. Микки не мог отвести от него глаз… Вещи, которые он, блядь, мог сделать с Йеном Галлагером. Чёрт. Йен тоже смотрел на него, на краску на его руках и ладонях... Микки задавался вопросом, был ли рыжий в курсе, что он измазался намеренно, потому что знал, что это делает с Йеном.

Микки и так сдерживался в предвкушении, но физическое добавление Йена к этой смеси только всё усиливало. Он хотел его настолько отчаянно сильно. Поэтому, медленно и осторожно, он взял пакет у Йена, так как иначе вырвал бы эту чёртову штуку из его рук и бросил бы её на ёбаный пол.

Взгляд Йена становился всё темнее и горячее, пока Микки ставил еду на стол позади него. Йен прочистил горло.

— Как продвигается картина?

Микки не хотел говорить о живописи. Он вздохнул, подходя ближе к Йену, сразу же протянув руки к пряжке его ремня.

— Я не очень-то настроен на светскую беседу, чувак.

Он услышал прерывистое дыхание Йена, когда тот кивнул, наблюдая, как Микки расстёгивает пуговицу и молнию его джинсов. Микки хотел снять эти проклятые штаны с рыжего. Он прижал парня к стене позади, руки подтолкнули джинсы Йена, пока Микки целовал его. Йен схватил Микки за затылок, их рты соприкасались, они дегустировали друг друга и издавали мягкие стоны.

А потом Йен тихо выдохнул: «Хочу тебя», и Микки исчез.

Он ничего не ответил. Совершенно очевидно, что он тоже хотел Йена. Вместо этого он упал на колени, рот наполнился слюной, пока он стягивал джинсы Йена вниз до середины бёдер.

Не сомневаясь, не колеблясь, Микки открыл рот и начал вбирать в себя Йена, наслаждаясь тем, как чертовски удивителен был рыжий на вкус и тем, как он заполнял рот Микки.

Он опустился на столько, на сколько мог, прижимая бёдра Йена к стене, прислушиваясь к низким стонам, доносящимся сверху. Он поднял глаза и увидел, как Йен на секунду откинул голову назад, его грудь тяжело вздымалась. Затем он посмотрел вниз на Микки и протянул руку, чтобы сжать волосы Микки в кулаке, и это было так приятно. Микки нравилось, как Йен дёргал его за волосы, подгоняя. Ему это очень нравилось.

— По... подожди, — произнёс Йен едва слышно, и вроде бы серьёзно.

Микки оторвал от него губы.

— Что не так?

Йен покачал головой, его грудь всё ещё вздымалась от глубоких вдохов: — Кровать.

Блядь, да, кровать. Микки встал, прижался к Йену, и, словно делая какое-то странное заявление, крепко поцеловал, желая, чтобы тот ощутил свой вкус во рту Микки. Вот кто сейчас сосёт твой член. Это было странным образом собственнически, первобытно, и охуенно глупо, но Микки не хотел, чтобы Йен пробовал себя на чьём-то ещё языке.

Он обхватил пальцами эрекцию Йена для верности, поглаживая его, «Вот кто сейчас заставляет тебя чувствовать себя хорошо», заставляя рыжего стонать Микки в рот и протянуть руки ему за спину, чтобы схватить за задницу. Было что-то чертовски возбуждающее в том, что Йен любил задницу Микки. Микки кайфовал от этого, он даже не стал бы отрицать.

Осторожно пятясь, Микки повёл их в спальню, ни на секунду не отрываясь от губ рыжего. Затем одежда оказалась стянутой, поцелуи со вздохами и стонами стали горячее и серьёзнее. Они трогали друг друга повсюду, гладили, дразнили и целовали, пока не довели друг друга до полного грёбаного безумия.

Вслепую потянувшись к тумбочке, Микки схватил тюбик смазки и презерватив, сунув их в руку Йена.

— Вот.

Йен немедленно взялся за дело. Тело Микки гудело от напряжения. Это, блядь, происходило. Наконец-то, мать вашу. Микки перевернулся на живот, сложив руки под головой, а Йен смазал два пальца, его глаза на мгновение задержались на Микки. Микки ещё больше разгорячился под его пристальным взглядом.

Когда Йен наклонился, чтобы повести зубами вдоль изгиба его задницы, Микки вздрогнул, потому что, ебать, это было охуенно жарко. Он согнул колено, отведя ногу в сторону, когда Йен устроился, прижавшись вплотную, его нереально твёрдый член упёрся в Микки, и Микки заставил себя сохранять терпение.

— Посмотри на меня, — выдохнул Йен, начав дразнить и открывать Микки адски ловкими пальцами.

Микки посмотрел на Йена, устроив голову на сложенных одна на другую руках. Йен наблюдал, как палец полностью проникает внутрь. Микки даже был не в состоянии дать этому объяснение, но то, что Йен наблюдал за его лицом, делая это, выводило их близость на совершенно другой уровень, который должен был бы напугать Микки до чёртиков, но ему не было страшно.

Он хмыкнул и оттолкнулся от пальца Йена, втягивая нижнюю губу между зубами. Было трудно держать глаза открытыми, и в общем сохранять спокойствие. Но он заставил себя это сделать, не сводя глаз с лица Йена.

— Ты сейчас так хорошо выглядишь. Такой нереально тугой, — сказал Йен, вставляя второй палец. — Когда ты в последний раз трахался, Мик?

Микки ухмыльнулся, что ещё ему оставалось.

— Довольно... блядь, прямо там... довольно давно.

— Насколько давно?

Его лицо пылало. Микки знал, что у него нет никаких причин чувствовать вину, он и не чувствовал, не совсем... тогда между ними ещё ничего не было.

— День Благодарения.

Йен нашёл то место, которое заставило весь грёбаный мир Микки перевернуться; он задохнулся, пряча лицо в руках, глотая ртом воздух. Его тело горело в огне, а Йен был преисполнен решимости уделить максимальное внимания его простате в течение нескольких коротких моментов.

— Ты в порядке?

— Да, — выдохнул Микки, — забирайся на меня.

Йен слегка рассмеялся, мягким смехом, когда медленно вынул пальцы из Микки.

— Перевернись.

Микки перевернулся на спину, пока Йен натягивал презерватив и покрывал его смазкой, устраиваясь между ног Микки. Рыжий погладил себя несколько раз, и это была самая горячая вещь, которую Микки видел за долгое время, но этот член был бы ещё горячее внутри него, поэтому Микки не понимал, какого хрена Йен ждал, глядя на него так, будто переосмысливал что-то. Микки очень надеялся, что Йен не передумает. Это было бы ужасно.

— Будешь продолжать пялиться на меня или…

К счастью, в ответ Йен поднял средний палец. Микки действительно пытался дышать ровно, когда Йен навис над ним. Не без труда, но ему это удалось. Воздух казался таким густым от желания и потребности, что сделать вдох было почти невозможно.

А потом Микки увидел это выражение, вспыхивающее на лице Йена. Он уже изучил почти все выражения его лица и поэтому знал, что именно это означало неуверенность в себе. Вот чёрт. Микки приподнялся на локте одной руки, а другой обхватил Йена за шею и притянул вниз, опускаясь вместе с ним, пока Йен полностью не лёг на него.

Ему нравились эти ощущения — кожа к коже, вес Йена. Микки медленно поцеловал Йена, потому что любил целовать его вот так. Любил его. Он его любил. Каким-то образом в тот момент Микки это знал. Что-то похожее на инстинкт или ещё какое дерьмо. Микки любил Йена. Обхватив ногами его бёдра и потянув за волосы, Микки попытался притянуть его ещё ближе, хотя это было совершенно невозможно.

— Давай, не заставляй меня умолять об этом члене, — выдохнул Микки у губ Йена, потому что не мог произнести то, что действительно хотел сказать. Не сейчас.

На лице Йена появилась эта дерьмовая ухмылка.

— Что, не считаешь, что это член, о котором стоит умолять?

Напряжение немного рассеялось; Микки фыркнул, но смешок вышел дрожащим, потому что он готов был вот-вот сорваться.

— Он определённо стоит того. Просто девять грёбаных месяцев — слишком долгий срок, чтобы ждать, когда ты трахнешь меня. Так что, если ты не против начать уже это ебучее шоу, я буду очень признателен.

Его рыжий усмехнулся и протянул руку вниз между ними, чтобы направить себя и толкнулся вперёд. Так медленно... Так чертовски медленно, Микки задыхался и плавился, и к тому времени, когда Йен вошёл полностью, он чувствовал себя настолько полным и (ненавидя себя за это) цельным, что было почти слишком.

— Бля, — выдохнули они одновременно. Это единственное, что Микки был в состоянии сформулировать.

Йен двигался медленно, тянув время и будучи терпеливым. Было трудно дышать и сосредоточиться на чём-либо кроме зелёно-голубых глаз и рыжих волос. Боже, эти грёбаные волосы.

Микки знал, что издавал всевозможные звуки, желая большего, нуждаясь в большем от Йена. Он не был хрупким и не хотел, чтобы с ним обращались так, как будто его заживающие ссадины вот-вот откроются снова и он сломается под хваткой Йена. Всё происходило медленно и мило, и Микки, на удивление, нравилось. Но ему не нужно было «мило», его тело слишком горело для милого. Он понятия не имеет как, но он сказал, что ему нужно больше, сильнее, быстрее, — всё это.

Йен сдвинулся, устраиваясь над ним, сделав упор на руки по обе стороны от тела Микки, прижимая ладони к матрасу, когда давал Микки именно то, что ему было нужно. Кровать тряслась и скрипела с каждым толчком. Под звуки, издаваемые кроватью, шлепки кожи о кожу, тяжёлое дыхание, скулёж и ворчание, Микки, блядь, унесло.

— Вот чёрт, прямо здесь, — снова и снова повторял он, когда Йен сдвинулся и попал в то самое место. Пальцы его ног поджались, спина выгнулась дугой, тело сжалось, как пружина.

— Да? — Йен задыхался. — Это хорошо для тебя, Мик?

«Хорошо» и близко не стояло. Его рот немного приоткрылся, в горле так плотно застряли слова, которые он не произнёс: «Вот кого ты трахаешь сейчас», что ни один звук не мог выйти наружу, нога чертовски дрожала, когда Микки потянулся между ними, чтобы начать дрочить себе.

С таким же успехом он мог находиться в ёбаном свободном падении. Слушая стоны Йена и тихое ворчание грязных словечек, Микки знал, что долго не протянет. То, как двигался рыжий, как смотрел на него, было слишком. Это было всем. Микки хотелось остаться в этом моменте навсегда. Прямо там. В считаных секундах от оргазма, в считаных секундах от произнесения того, что изменит всё, в считаных секундах от полного разрушения.

Он слышал, как Йен произнёс его имя: «Микки...», и то, как он его произнес, замедляя темп, наклоняясь, чтобы поцеловать его... Микки понял.

Поэтому он обнял Йена свободной рукой за плечи, притянув к себе, дыша ему в лицо, у уха. Йен вздрогнул и застонал одновременно с Микки, и Микки знал, что они оба были почти там.

— Йен, бля, — Микки крепко зажмурился. Каждый второй толчок Йена приходился по его простате, и вот, прямо там.

Когда Йен сказал: «Собираюсь... Ах, блядь-блядь-блядь», Микки потерял самообладание. Это его погубило. Он кончил, сразу же увлекая за собой Йена, тело которого дрожало и тряслось, пока он не перекатился на бок. Микки дышал так чертовски тяжело, что был уверен, лёгкие вот-вот взорвутся.

— Господи, блядь, — его тело содрогалось таким охуенно правильным образом. — Святое… дерьмо.

Йен выскользнул из постели и на минутку зашёл в ванную, вернувшись с влажным полотенцем, а Микки пытался сдержать смех, потому что никто никогда не делал этого для него раньше. Это было немного странно, но в хорошем смысле. В очень хорошем смысле.

Они надели боксеры и сели бок о бок у изголовья кровати. Не разговаривая. Им действительно не нужно было говорить, не было никакой неловкости или неудобства.

Микки посмотрел вниз на руку Йена и без долгих раздумий потянулся и взял её в свою, скользнув пальцами между пальцев Йена, потирая тыльную сторону его ладони большим пальцем. Это было приятно. Микки всё это нравилось: прикосновения и сидеть вместе. Ему было так чертовски уютно.

Микки закурил свободной рукой, не желая отпускать Йена. Несмотря на то, что он закрыл глаза, он знал, что Йен наблюдал за ним, пока он курил, и это заставило его улыбнуться.

Он посмотрел на рыжего: — Что?

Йен улыбнулся в ответ, слегка сжимая его руку: — Ты держишь меня за руку.

— О боже... — Микки закатил глаза. Он должен был бы отпустить руку этого идиота только за это, но не стал. — Кто виноват в том, что тебе не хватает ёбаной сдержанности? Назови мне их имена!

── ⫷⫸ ──

Микки громко рассмеялся, передавая брату косяк.

— Что? — Игги нахмурился, глядя на Колина. — Какого хрена?

— Микки, серьёзно, — сказал Колин, — когда ты приведёшь своего парня, чтобы мы убедились, что он не долбаный неудачник?

Проигнорировав замечание про «парня», Микки снова рассмеялся, качая головой. Нет уж, блядь. Ни в коем случае, чёрт возьми, он не приведёт Йена к своим ёбаным братьям, чтобы потусоваться вместе. Это просто не случится. Никогда. Уже одно то, что Йен с Мэнди были лучшими друзьями, было достаточно плохо. Колин и Игги не упустили бы возможности поупиваться этим дерьмом.

— Ни за что, — отрезал Микки.

— Приведи его в понедельник вечером, поиграем в бильярд или ещё что-нибудь, — предложил Игги.

Микки покачал головой, должно быть, в десятый раз.

— Ты, блядь, не веришь, что мы будем вести себя прилично? — ухмыльнулся Колин.

Микки потянулся за своей пивной бутылкой,

— Вот уж блядь нет, не верю.

— Идиот хренов, — Игги выдохнул облако дыма в сторону лица Микки. — Пошёл ты.

— Ага, и когда же вы приведете сюда тех девушек, с которыми трахаетесь, а? Любой из вас, — парировал Микки, высоко подняв брови.

Игги закатил глаза, передавая косяк Колину: — Я сейчас ни с кем не трахаюсь.

— Да он же врёт, блядь! — Микки фыркнул со смехом.

Было легко сказать, когда Игги лгал, его рот странно морщился, будто брат пытался сдержать улыбку.

Игги поднял средний палец.

— Пошёл на хуй.

Колин тоже выдохнул облако дыма.

— Блин, братан, у тебя есть подружка?

— Нет, дурак, — огрызнулся Игги.

Микки и Колин посмотрели друг на друга, разинув рты.

— И как давно? — спросил Колин.

Игги пожал плечами: — Не знаю. Но она не моя девушка. Просто тусовались вместе.

Микки взял косяк из протянутой руки Колина. — Бля. Я должен увидеть, что за цыпочка готова терпеть твою неряшливую задницу.

── ⫷⫸ ──

[Йен 23:30] Не спишь?

[Микки 23:32] Нет, не могу уснуть.

[Йен 23:32] Я тоже.

[Йен 23:33] Эта кровать так охуенно мала, и мои младшие братья храпят.

[Микки 23:35] Долго ты там пробудешь?

[Йен 23:35] Уже скучаешь по мне? ;)

[Микки 23:36] Не-а, собирался прикончить твою свинину Ло Мейн, если ты не вернёшься в ближайшее время.

[Микки 23:36] ;)

[Йен 23:37] Засранец. Я возвращаюсь в понедельник.

[Микки 23:40] Хорошо.

[Йен 23:41] Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО скучаешь по мне.

[Микки 23:42] Ты такой бесячий.

[Микки 23:42] Хочешь пойти поиграть в бильярд с Игги и Колином в понедельник вечером?

Микки надеялся, что Йен откажется. Он и сам толком не знал, зачем спрашивал, но Колин и Игги не отстали бы от него.

[Йен 23:43] Да, звучит неплохо.

Чёрт. Видать, так тому и быть.

[Микки 23:44] Умеешь играть?

[Йен 23:45] Хочешь сказать, я не получу один из тех сексуальных уроков игры в бильярд, где ты стоишь позади меня и показываешь, как обращаться с палкой?

[Микки 23:47] Это кий. И ты прекрасно обращаешься с палкой.

[Йен 23:48] Тебе нравится, как я управляюсь с палкой?

[Микки 23:49] Ага, я действительно пытаюсь, но не могу перестать смеяться над твоей неуклюжей задницей, «тебе нравится, как я управляюсь с палкой», хаха, господи.

[Йен 23:50] Теперь ты бесишь.

[Йен 23:50] Попробуй ещё раз.

[Микки 23:51] Не могу, момент упущен.

[Йен 23:55] Дрочил сегодня?

[Микки 23:57] Хах, э-э-э... ага.

[Йен 23:58] О чём думал?

[Микки 00:01] Тебе это покажется странным.

[Йен 00:02] Обещаю, что нет.

[Микки 00:03] О том, как твои волосы выглядят между моими пальцами.

[Йен 00:03] Как когда ты сжимаешь их в кулаке, пока я отсасываю тебе?

Микки вздохнул, глядя на свой телефон. На хуй. Просто... На хуй это.

[Микки 00:05] Ага. Это адски жарко. Я так быстро кончил, представив твой рот на мне и твои волосы между моими пальцами. Ты бы видел, как хорошо выглядишь, когда обнимаешь меня своими губами.

[Йен 00:06] О боже мой. Ты меня просто убиваешь. Так сильно хочу тебя.

[Микки 00:08] Спокойной ночи, Рыжий. ;)

[Йен 00:10]?????

[Йен 00:11] Я так сильно тебя сейчас ненавижу.

── ⫷⫸ ──

Йен вернулся из Саутсайда как раз к обеду, так что Микки встретился с ним в бургерной на территории кампуса. Там подавали разливное пиво и потрясающую картошку фри, и тот факт, что кампус являл собой в чёртов город-призрак, тоже не повредил.

Признаться, это было круто, даже приятно просто тусоваться с Йеном. Быть вместе, есть, говорить о всякой ерунде. О фильмах, занятиях, прочей хрени, что на самом деле не имела значения. Ему это нравилось. Тем более, не нужно было беспокоиться о том, что его ебанутый отец в любой момент может войти в дверь. Это было похоже на то, как будто этот огромный проклятый груз свалился с плеч. Микки мог бы к этому привыкнуть.

У Йена было пятеро братьев и сестёр, и они в основном растили друг друга, но его старшая сестра делала бо́льшую часть рутины. Ему нравился синий цвет (который также был цветом, в котором он выглядел лучше всего, если спросите Микки), в старшей школе состоял в ROTC и думал, что, возможно, хочет заниматься издательством или даже преподавать, он не был уверен.

Йен заставил Микки говорить дольше и о большем количестве дерьма, чем кто-либо когда-либо был способен. И он не чувствовал себя странно или дискомфортно. Потому что Микки знал, что да, он любил Йена. Но, возможно, он делал что-то безумное, например, влюблялся в рыжего.

Йен грёбаный Галлагер.

── ⫷⫸ ──

Микки нравилось рисовать Йена, когда тот спал. Вот такой у него был заскок.

Йен думал, что Микки не замечает, когда он просыпается, быстро бросая на Микки взгляд, прежде чем снова закрыть глаза.

── ⫷⫸ ──

Он никогда не был человеком, открыто проявляющим чувства на публике. Иногда Йен протягивал руку и проводил ладонью по плечу Микки или проходился пальцами по его волосам сзади. Это было нормально. Это ощущалось хорошо, и не заставляло Микки чувствовать себя странно. Йен не подталкивал его, не хватал за руку на улице и не пытался его целовать, хотя Микки видел эту потребность в его щенячьих глазах, смотрящих с пожалуйста, только один раз выражением.

Причина даже не в том, что они геи, его смущении, параноидальных мыслях или чём-то ещё. Отец Микки исчез, блядь, и Микки не волновало это дерьмо. Он просто... в принципе никогда не был поклонником публичного проявления чувств.

Но иногда, если Йен оставался спокоен, Микки опускал руку вниз, стоя рядом с рыжим, и потирал их пальцы друг о друга. Это было приятно. Йен мягко и медленно касался его руки, переплетая их пальцы, что нравилось Микки.

Он, наверное, никогда не будет в порядке с тем, чтобы... целоваться посреди грёбаной улицы, но может однажды перестанет так стесняться этого. Неспособность Микки сохранять спокойствие отличалась от неспособности Йена сохранять спокойствие. Им обоим было над чем поработать.

Но когда они оставались наедине... Микки был в порядке. Он многое узнал о себе. Например, что он действительно чертовски ласковый. Что должно было охуенно его смутить. Но с Йеном это было нормально. С Йеном Микки был в безопасности, он ему доверял.

Особенность Йена была в том, что с ним хорошо, и Микки иногда жаждал этого; он действительно не мог объяснить другими словами, кроме как Йен физически ощущался хорошо рядом с телом Микки. И с тех пор, как Йен и Микки стали больше общаться, трахаться, разговаривать, и всякое такое... он чувствовал себя более комфортно, чтобы взять то, чего хотел, или позволить себе поддаться этой жажде.

Так что, если он чувствовал, что ему нужен этот контакт... он шёл и получал его. Как ни странно, большую часть времени это даже не имело отношения к сексу. Микки был новичком в интимном взаимодействии, в том, чтобы позволить себе расслабиться рядом с кем-то, отбросить проклятые защитные барьеры и просто быть с Йеном. Но кажется, у него уже начинало получаться.

У Йена теперь было гораздо больше свободного времени, чтобы почитать в постели. Поэтому Микки иногда ложится рядом, закидывал руку ему на плечо, двигаясь так, чтобы Йен мог обнять его, и это было так приятно и комфортно.

В конце концов, Йен ронял книгу и смещался ниже, и они обнимались, прижимаясь друг к другу. Микки пристально смотрел на него, а Йен позволял и (к счастью) никак это не комментировал. Микки просто нравилось смотреть на Йена. Йен смотрел в ответ, иногда наклонялся и целовал его долго и медленно, и у Микки от этого всё внутри переворачивалось. Каждый грёбаный раз.

Иногда они вот так засыпали. Микки так сильно это нравилось. Ему так сильно нравился Йен.

── ⫷⫸ ──

Йен держал его так крепко, что Микки не мог пошевелиться, даже если бы захотел. На заднем плане всё поблекло, он подумал, что, может, вот оно, вот так он и умрёт, черт возьми, — не в состоянии кончить нетронутым. Он и правда не думал, что сможет это сделать, но Йен считал, что сможет. И Микки вроде как хотел доказать, что рыжий прав. Ладно, он действительно хотел доказать, что рыжий прав.

Они оба стояли на коленях, одной рукой Микки потянулся вверх и назад, сжимая волосы Йена. Йен обхватил его руками словно грёбаный ремень безопасности: одна вокруг талии, другая поперёк торса, пальцы на горле, потому что Микки доверял ему это делать. И это было так чертовски горячо: давление, достаточное для того, чтобы заставить его сердце колотиться.

Йен толкался в него с таким энтузиазмом, с которым Микки едва ли мог справиться, попадая в эту ёбаную точку с каждым очередным выпадом. Микки казалось, что его вот-вот разорвёт на части, словно жар его тела в конечном итоге спровоцирует взрыв, блядь.

Он протянул руку вниз, так чертовски сильно нуждаясь в том, чтобы кончить.

— Блядь, блядь, блядь...

Йен тяжело дышал ему в ухо, посылая мурашки вниз по позвоночнику Микки, отбрасывая его руку от члена.

— Я не могу, — выдохнул Микки, его тело напряглось и протестовало, потому что это было почти слишком, мысли путались.

Это было так хорошо, но он (не зная, почему) пытался не выпускать эти грёбаные слова и звуки, которые вертелись на кончике языка. Он хотел кончить для Йена, хотел этого так чертовски сильно, но оргазм казался просто недосягаемым.

— Нет, можешь, — Йен тяжело и низко дышал прямо ему в ухо. Он толкнулся глубоко, и Микки зажмурился, скуля. — Ты невероятно хорошо справляешься, Мик. Позволь мне довести тебя до этого.

— Я не могу, — выдохнул Микки. Он был прямо там, он, блядь, был прямо там. — Я… о бля… Мне нужно…

Затем Йен провёл рукой по всему телу Микки — по бокам, животу и ногам, везде, куда мог дотянуться. Он сильнее сжал горло Микки, совсем немного, в самый раз.

Он обхватил его, потирая кожу и мышцы, и Микки несмотря на то, что его трахали, немного расслабился. Ему было так хорошо, и он сдался глупым грёбаным звукам — скулежу, вздохам и громким стонам. Йен ворчал, издавая эти низкие, задыхающиеся звуки прямо в его чёртово ухо, и это было так приятно.

— Тебе это не нужно, — задыхался Йен, всё ещё продолжая, и Микки, блядь, не мог понять, как; его голос был хриплым и полным желания. — Я знаю, что ты можешь это сделать, ты такой охуенно хороший — покажи мне, насколько ты хорош, Микки.

Глаза Микки закатились от слов Йена, тело наполнилось смесью тепла и расслабленности и да-да-да, пожалуйста, чёрт возьми, да. Больше всего на свете, блядь, он хотел показать Йену, насколько он может быть хорош.

Часть его ненавидела, что ему нужно было это слышать. Другой его части было насрать, и слова Йена крутились на повторе в его голове, подстёгивая его.

Ты такой охуенно хороший... Покажи мне, насколько ты хорош, Микки.

Покажи мне, насколько ты хорош, Микки.

Теперь Йен попадал в простату каждый грёбаный раз, и оргазм Микки был так близок, что он мог протянуть руку и коснуться его пальцами, он был прямо, блядь, там. Он нарастал, и каждая клеточка Микки была натянута и напряжена, он был так твёрд, что это причиняло боль.

— Отпусти ради меня, — попросил Йен. — Позволь мне довести тебя.

Он укусил Микки за плечо, усилив хватку всюду: вокруг талии, на горле... и это как грёбаное подводное течение. Интенсивно и ошеломляюще он кончил с криком, открыв свой грёбаный рот и действительно позволив себе закричать, потому что это было охуенно приятно. Всё тело гудело и тряслось, и каждое нервное окончание горело огнём, распространяясь по всему телу. Блядь.

Микки думал, что Йен кончил одновременно с ним, или сразу после, он не был уверен. Всё расплылось, и он бормотал что-то, не разбирая слов, не понимая, на каком языке разговаривает. Казалось, Йен поддерживал его; он на самом деле не чувствовал, что может сам удержаться на ногах, так что, должно быть, его держал Йен.

Держа его, Йен шептал ему на ухо, они оба тяжело дышали; Йен потирал вздымающуюся грудь и живот Микки, целовал его кожу, говорил ему, что он хороший, такой хороший, что он чертовски гордится Микки, и прочую чепуху.

Микки принимал похвалу. Ему нужно было это услышать. Как бы там ни было. Это было важно. Йен это понимал и не осуждал его за это. Это никому не причиняло вреда, никому не доставляло беспокойства, и Йен делал это только во время секса (иногда, когда чувствовал, что Микки нуждается в этом), поэтому Микки позволял словам омывать его, позволял им ласкать его слух. Они были так чертовски приятны. Тепло, безопасность, и Йен.

В какой-то момент Йен вытер их, но почти сразу после того, как голова Микки коснулась подушки, он заснул без задних ног, обвивая своего рыжего со спины.

── ⫷⫸ ──

Микки никому не рассказывал о показе до последней минуты. У него была куча грёбаных возможностей, чтобы просто небрежно упомянуть об этом в течение нескольких недель. Эй, кстати... Но он так и не рассказал.

Возможно, это как-то связано с его картиной. Йен лежал на чёртовом солнце, как какой-то бог огня, которым Микки был полностью, до неприличия увлечён. Никакого «возможно» на самом деле. Когда он рассказал Йену о выставке, то так нервничал, надеясь, что Йену придётся работать, или он будет занят ещё чем-то и не сможет прийти.

Конечно же, Йен отпросился с работы. Конечно же, он прихватил с собой Мэнди. Конечно же, Микки не сказал ни одному из них, что портрет Йена был его главной картиной, и с присутствием Мэнди и Йена вечер грозил превратиться в самый далёкий от спокойного в его проклятой жизни.

Микки разместили в задней части в углу, его картины были аккуратно развешаны по простым белым стенам. Люди проходили мимо, задавали обычные вопросы, хвалили его работу, пытались завязать светскую беседу. Особенно хорошее впечатление производила картина с Йеном. Как и другая его новая работа... новый автопортрет, который висел прямо рядом со старым. Контраст между ними выглядел чертовски круто.

Уловить момент, когда Йен и Мэнди наконец выяснили, где он находится, было не трудно. Микки услышал «официальный голос» своей сестры, милый и извиняющийся. Он уже схватил с подноса проходящего мимо официанта что-то похожее на мини-пирог, когда услышал, как они пробираются сквозь толпу.

(Ему показалось, что парень с подносом сказал что-то похожее на «конвертики»*, но это были не конвертики. Это было что-то яичное, сырное и чертовски вкусное, так что Микки было всё равно, как это называется. Он знал только, что определённо съел больше, чем нужно.)

Микки отступил, наблюдая, как Йен подходит к картине со своим изображением. Микки называл её «Мальчик на Солнце». Просто это имело смысл. Йен был сплошным солнцем.

Губы рыжего едва шевелились, но Микки не понимал, что он говорит. Мэнди прижалась к Йену сбоку, пока они вместе смотрели на картину.

Но тут Йен повернул голову и посмотрел на новый автопортрет Микки. Микки не видел его лица, но заметил, как он протянул руку и вытер глаза. Он увидел, как Мэнди наклонилась и что-то сказала, поглаживая руку Йена.

Наступило странное затишье, вся болтовня вокруг Микки словно рассеялась. Он наблюдал, как Йен смотрит на его автопортрет. Наблюдал, как Йен видит его, и его ноги двинулись сами по себе, направляя Микки к его рыжему. Он протянул руку, чтобы обнять Йена за плечи, желая прикоснуться к нему, нуждаясь в этом контакте.

Йен повернулся, его глаза были полны слёз, когда он сказал: — Ты дал себе лицо.

Микки нахмурился, увидев слезу прямо под глазом Йена. Он протянул руку и смахнул её. Все остальные в галерее исчезли. Остались только они. Только он, Йен, картина, и правда.

— Ага, ну ты э-э... знаешь. Ты помог.

Большие щенячьи глаза Йена сказали Микки всё, когда он провел рукой по волосам и легко, почти с облегчением улыбнулся. Микки понял, что это произойдёт, когда губы Йена приоткрылись. У него в груди защемило, Йен никогда раньше не выглядел таким сосредоточенным, никогда не выглядел настолько уверенным в том, что собирался сказать.

У Микки сердце ушло в пятки. Они оба хотели это услышать и были чертовски напуганы. Момент истины, не так ли? Блядь.

— Микки, я…

— Это тот самый мальчик! — раскатистый голос прервал Йена.

Голос принадлежал мужчине средних лет, чья рука лежала на плече Йена. Он жестикулировал в сторону «Мальчика на Солнце», и Микки ничего так не хотелось, как взять эту чёртову картину и засунуть ее в грёбаное горло этого чувака.

Йен, как и следовало ожидать, проявил терпение и усмехнулся: — А-га.

Мужчина повернулся к Микки.

— Знаете, мне никак не даёт покоя ваш стиль. Мрачный и суровый, но такой красивый. Мне очень нравится то, что вы делаете с оттенками серого… но цвет! Мистер Милкович, ваша работа с цветом — это что-то действительно вдохновляющее, могу видеть ваше продвижение в мире искусства только вперёд.

Микки почувствовал, как всё лицо смягчилось, словно он действительно был застигнут врасплох словами мужчины. Комплименты ему доводилось слышать и раньше, но прямо там, перед Йеном и сестрой (Чёрт, он даже забыл про Мэнди. Блядь.) было довольно сложно собраться с мыслями.

— Ого… спасибо вам. Большое спасибо.

Мужчина кивнул, его глаза метнулись между Микки и Йеном. — Так вы двое…

А теперь смотрите сюда. Микки оглянулся и ухмыльнулся Йену, сказав лишь во второй раз в своей проклятой жизни: — Он мой бойфренд.

Микки это так нравилось. Он был так чертовски увлечён Йеном, так полностью поглощён, что это даже больше не имело грёбаного значения. На хуй Терри Милковича. Йен заставлял его улыбаться и Микки любил Йена.

Йен, вероятно, думал, что был чертовски хладнокровен, но эти глаза не лгали. Широко распахнутые и неверящие. Йен застыл как вкопанный. Мэнди, напротив, визжала и вертелась рядом с Йеном.

— Прекрасно,— мужчина средних лет улыбнулся. — Я отпущу вас обоих, просто хотел, чтобы вы знали, мистер Милкович, ваша работа просто... потрясающая.

Микки почувствовал, как его лицо вспыхнуло, когда он опустил голову и снова поблагодарил мужчину, наблюдая, как тот переходит к следующему художнику.

К этому моменту Йен немного пришёл в себя и, склонив голову набок, посмотрел на Микки, медленно и нелепо улыбаясь. Он выдохнул один из тех своих глупых смешков:

— Так я твой бойфренд?

Микки закатил глаза. Такой очевидный.

— Боже, нам действительно нужно поработать над твоей способностью сохранять спокойствие.

── ⫷The end.⫸ ──

Примечания:

(Если это не было очевидно, Микки жадно поглощал киш в галерее. Хах.)

* В оригинале Микки слышит, как официант произносит «keys» (ключи), когда на самом деле это похожее по звучанию «quiche» (киш — открытый пирог с основой из рубленого теста, заливкой из смеси яиц, сливок или молока и сыра). Я не нашла созвучного слова в русском, поэтому использовала «конвертики».