Битва – благо. Достойный способ отстоять собственную позицию, доказать всем свою целеустремленность и показать, чего ты стоишь. Напористые удары, лязг мечей – это все кажется отдельной вселенной, которая делится на две категории: побежденный и победитель. Человек со здравым чувством гордости способен принять поражение с честью. Человек с жадной гордыней никогда не признает своего проигрыша.
Именно поэтому Вергилий был готов идти до конца. Сквозь боль и раны, усталость и слабость, он продолжал отрицать величие соперника. Когда Аркхам обвел его вокруг пальца, когда Данте выбивал из него последние капли жизненных сил, в голове как назойливое напоминание звучало одно: "Я все еще могу сражаться".
Но когда Мундус держал его на привязи, заставляя чувствовать себя скулящей ничтожной собачонкой, битве было уже не состояться. Его сражение заключалось в том, чтобы не уронить голову, не сдаться, не дать врагу усмехнуться результату своих нескончаемых пыток. Старший сын Спарды давно потерял всякую надежду на освобождение; он вообще не уверен, что когда-то таковая у него была. Жизнь научила, что нельзя сдаваться.
Надо бороться, когда ты чахнешь от истощения в погребе.
Надо бороться, когда бинты слетают с лица и обнажают горькую истину.
Надо бороться, когда ты летишь в пропасть Ада.
Надо бороться, когда Император тьмы предлагает тебе силу в обмен на свободу.
— Я все еще могу сражаться, — повторяет он, словно мантру, невзирая на алую кровь, которая льет, и льет, и льет без конца. Определенно, после сего противостояния он будет ненавидеть красный цвет еще больше.
Его верная спутница, Ямато, сейчас находится недалеко, но ему не дотянуться. Вергилий не кричит, не стонет, а слезы даже не смеют навернуться на глаза, пускай в его теле десятки штыков и неровных каменных осколков.
И пускай его маленький гимн не смог уберечь его от бытия Темным Рыцарем, он пронес его через года. "Я все еще могу сражаться" – звучит с надеждой, обещанием, прозрением, мольбой.
Возможно, именно поэтому в секунды, когда Неро смотрит на него довольно, с нотками хорошо знакомой гордости, он не смеет отступить. Его не останавливал брат, так почему должен остановить сын?! Глубоко вдыхая, он надеется этой – такой, на самом-то деле, пустой – фразой стереть взгляд победителя с лица мальчишки.
— Я все еще могу сражаться.
Как жаль, что его чувство гордыни не учло кое-что – из Ада они могут больше никогда не вернуться, а обещанный реванш так и останется невыполненной клятвой.