И, когда я обернусь на пороге,
Я скажу одно лишь слово: "Верь!"
© Цой
Самый лучший подарок - тишина одиноких питерских улиц. В этом городе всегда хочется жить одному, потому что сердце твое принадлежит ему. Граду Петра. А для двоих в сердце места уже нет. Можно любить массу народа, но это совершенно другая любовь, которая обязательно разобьется об одну единственную.
На Пулковской Высоте почему-то всегда задыхаюсь, и жить хочется, так что мурашки покрывают спину, электризуя волоски на коже. Размытая яркими лучами солнца и летней жарой Пулковская возвышенность дарит воспоминания и освежает память. Здесь в 1943 году бились насмерть русские солдаты. Эта земля полита обильно и сочно их кровью и потом, поэтому любому патриоту здесь не хватает воздух, а смрад смерти забивается в нос, даже спустя семьдесят лет. Невозможно такое забыть, фотографии архивов Луги, Тихвина, Ленинграда, Гатчины хранят эту незабвенную историю о том, как русские люди умерли, но не дали врагу себя победить. И вот стоишь, и перед тобой будто картины из прошлого. И тянет сюда больше, чем куда-либо.
- Земля жжет ноги, - с грустью отмечает моя спутница.
Она и правда переступает с ноги на ногу, словно танцуя на горячем песке. Но мы стоим в зеленом поле Пулковских высот, где трава по колено.
- Рассвет плывет, чувствуешь?
Мы приехали сюда смотреть этот самый рассвет. Но еще и поклонится в землю павшим. А сейчас между нами тишина. Моя спутница мне по дороге рассказывала о том, как ей дедушка рассказывал, как потерял на этом поле почти всех своих друзей-однополчан. И мы объехали с запада Южное кладбище, где раньше была вражеская часть, которую устроили в деревне. Бойцы Красной Армии освободили ее только в 1944 году, а много позже появилось кладбище, где и упокоились многие герои. В том числе мой дедушка и ее, моей спутницы.
- Иногда я слышу это, - говорит она, спустя время.
Сейчас в этой огненно-сизой тишине прорастает… бой. Далекий и призрачный, которому почти семьдесят лет. Он зовет и манит. И мы с моей спутницей стоим затаив дыхание, перед рассветом, который уже почти вылупился из облаков, выныривая из-за горизонта.
- Бой, - произносит она и я киваю, в знаю то, что я это не слышу, я это чувствую.
Эти бои тут шли во все четыре года войны, но больше всего и яростнее дрались в последние полтора года до Великой Победы, словно зверь очищая территорию от врага. Освобождая села, деревни, выжженные дотла урочища и блокпосты. Пулковская высота помнит всё. И мы должны.
Уже далеко осталась позади эта война, а поисковые отряды до сих пор находят кости тех, кто здесь пал. Мы с моей спутницей, решили пройти весь путь от Пулковских высот до призрачной высоты, за которой начинается полоса наступления немецких войск, что шли с Лужского рубежа.
Все эти земные и неземные памятники, которые возвели уже после страшной войны, лишь малое напоминание. Мало кто посещает места, кладбища, перекопы, рубежи.
Люди мечтают о новых технологиях, а не сохранении тех же памятников. Люди мечтают о том, что бы войти в историю, но ничего не хотят делать для этого. И моя спутница, с которой мы провели ночь у костра, говорила мне, что словно прилетела с другой планеты. Вот с тех ее слов я чувствовала, что мы с ней с одной, видимо, планеты.
И это, увы не планета Земля.