Холодная декабрьская вьюга обещала Чонгуку отличную простуду. Но тот не хотел с этим мириться, надев на себя добрых три слоя одежды, из-за чего парень казался в разы больше, чем есть на самом деле. Чимин, сожитель и по совместительству лучший друг Чона, называет этот наряд «вечный девственник». На что Чон привык отвечать коротким, но довольно четким «нахуй — это туда», указывая на дверь или окно.

      — Значит… — нарочито медленно проговаривает Чимин, пока Чонгук стоит одетый у двери и смачно потеет. — Я бы хотел латте… Или капучино… Мм, не знаю, Гук-а. Как думаешь?

      Сделав глубокий вдох, Чонгук смотрит на лучшего друга фирменным лицом с капелькой иронии от Шелдона Купера. К сожалению, хорошее настроение не дает вдарить Чимину по ноге как следует. Вместо этого, он отрезает: «Латте», устало потерев переносицу (а ведь на часах только 11 утра).

      Помявшись, Чимин кивает. На его губах появляется лёгкая улыбка, говорящая: «Рад, что ты немного попотел». Чонгук закатывает глаза и выходит из квартиры. Предновогоднее настроение дало о себе знать этим утром благодаря белоснежному снегу, мягко укрывшему улицы Сеула. Такое далеко не каждый год можно наблюдать, поэтому местные жители стремятся поскорее выйти наружу и сделать много красивых фотографий, которые прекрасно дополняют новогодние украшения на фоне снежных пейзажей. В то утро два друга решили отведать самого вкусного, качественного кофе, не желая отрываться от марафона новогодних фильмов. Однако обстоятельства решили складываться не в пользу ребят: из-за метели доставка отказалась работать. Эта проблема была решена путем игры в камень-ножницы-бумагу. Кто проиграл — идет за кофе своими двумя. Вы, наверное, уже догадались кто из друзей более «везучий»? Вот только Чонгук не только проиграл выход из столь уютной и теплой квартиры на не очень-то уютную и тёплую улицу, но ещё и был вынужден надеть самую уродскую на свете шапочку, когда-то по приколу подаренную их хорошим другом Ким Сокджином. Данный «бонус» шёл в комплекте с походом за кофе. Вот она жизнь друзей, которые не упустят ни единой возможности немного поиздеваться друг над другом.

      Ребята родились и выросли в Пусане. Познакомились на последнем году старшей школы, когда Чимин перевелся в середине года в класс Чонгука. Чон тогда так удивился, мол, кто меняет школу посреди выпускного года за несколько месяцев до экзаменов? Справится ли он с адаптацией на новом месте? Хорошо ли сдаст экзамены? Это были всего его мысли касательно новичка Пак Чимина. Просто небольшое удивление довольно нетипичной ситуацией. Несколько недель они не общались, совершенно не обращая друг на друга внимания. Чонгук постоянно болтал с одноклассниками, на переменах пропадая в музыкальном классе, а после уходил домой готовиться к экзаменам, видя перед собой лишь одну цель — поступить в музыкальную академию.

      Чонгук начал записывать свои первые каверы в 7 классе, отыгрывая мелодию на стареньком синтезаторе, прожившим с ним до окончания школы. Родители Чона не могли позволить себе музыкальную школу или репетитора, поэтому маленькому музыканту приходилось заниматься со школьным учителем музыки после уроков один или два раза в неделю, но лишь несколько минут, поскольку: «у меня было 7 уроков, я очень устал», служащее оправданием учителя. Чонгуку всегда казалось это глупостью, ведь у него тоже были занятия. Хотя чего он мог ожидать от бесплатных, но таких желанных занятий. К концу школы путем самообучения через интернет и редких занятий с преподавателем музыки, Чонгук добился немалых успехов. В школьные времена Гук несколько раз выступал на городских фестивалях, где брал золотые медали, завел youtube-канал, где по сей день выкладывает каверы на любимые песни, а за количество просмотров получает деньги. Немного, но студенту (с дополнительной подработкой в виде репетитора фортепиано) хватает на отдельную от родителей жизнь. К слову, Чонгук и аудиторию набрал к двадцати двум годам: целых тридцать тысяч подписчиков! Имеешь цель — видишь путь, видишь препятствия, но ни за что не сдаешься, сквозь боль, порой, отсутствие мотивации и сил, идешь вперед.

      К выпускному родители накопили деньги, на которые было куплено совершенно новое цифровое фортепиано Yamaha Arius, увидев которое, Чонгук не смогу сдержать эмоции и заплакал от счастья. Сколько же он натерпелся с тем стареньким синтезатором…

      Чимин же всегда был тише воды, ниже травы, на которого не обращали внимание ни одноклассники, ни учителя. Учился он спокойно, на тройки и четверки, поведением не отличался, на переменах либо читая книгу, либо молча смотря в окно, слушая музыку в наушниках. Внешне он был спокоен, пока внутри у Чимина происходила настоящая борьба. Что-то разъедало грудную клетку, пытаясь вырваться наружу, живот неприятно скручивало. Возможно, учителя или одноклассники заметили бы, что Чимин не в порядке, если хоть кто-то заметил хотя бы его. Пак ни в коем случае ни на кого не перекладывал ответственность за свое самочувствие, не желая больше кого-либо беспокоить: ни учителей, ни одноклассников, ни уж тем более родителей.

      Для ребят из университета история знакомства этих двоих довольно проста. Школьные друзья, о чем ещё можно тут говорить. Однако никто из них не знает, как произошло знакомство Чимина и Чонгука, и как много они значат друг для друга.

flashback

      Проверив, что дверь кабинки школьного туалета надежно закрыта, Чимин даёт волю слезам. Совсем тихо и немного, чтобы глаза не раскраснелись, и никто его не услышал. Как же он устал от постоянной тревожности, которую не в силах контролировать, но от самого себя не сбежать. Изо дня в день он чувствует осколки прошлого, пронзающие сердце, не позволяющие продолжать жить.

      Опустив крышку унитаза, он садится, до красноты пальцев сжимая края своей футболки, пытаясь подавить подступающую к горлу тошноту. Чимин запрокидывает голову, медленно выдыхая и прикрывая глаза. Он пытается улыбнуться, дабы прогнать дурные мысли, повторяя про себя несколько раз слова: «стоп» и «хватит», пытаясь выровнять дыхание. Однако его все равно пробирает дрожь по всему телу.

      «Я разочарован»

      Чимин распахивает глаза, срываясь с толчка, становясь перед ним на колени и дрожащими руками поднимая крышку. Его рвёт завтраком. Горло сильно жжёт, а слезы больше нет сил сдерживать. Когда тошнота сходит на нет, Чимин опускается на пятки, устало вытирая рот туалетной бумагой. Тело немного подрагивает, но тревожность сходит на нет.

      Чимину от собственной беспомощности противно, и не дай бог его кто-нибудь сейчас увидит. Он с горечью ухмыляется собственным мыслям: даже если увидят, кому будет дело до проблемного подростка?

      Собравшись с силами, он выходит из кабинки, дабы умыть лицо, но у умывальников сталкивается с парнем. У Чонгука глаза красные-красные, он, громко хлюпая носом и уперевшись двумя руками в раковину, смотрит на самого себя в зеркало напротив одного из умывальников. Когда в отражении появляется Чимин, Чон       вздрагивает и оборачивается. Они молча смотрят друг на друга, не зная, стоит ли начинать какой-либо разговор. Уроки закончились два часа назад, ученики давно ушли, а уборщицы закончили обход, поэтому ребята не ожидали кого-либо встретить в самом дальнем туалете на четвертом этаже.

      — Я думал, здесь никого нет… — сиплым голосом произносит Чонгук, поворачиваясь обратно к зеркалу, обреченно закрыв глаза и понурив голову. Вот так одноклассник стал свидетелем его слабости.

      Чимин подходит к соседнему умывальнику, включает прохладную воду и ополаскивает лицо.

      — Мне жаль, что я… — хотел было извиниться Чонгук, что Паку пришлось увидеть его в подобном состоянии, но был перебит:

      — Я только что блевал в кабинке туалета от накатившей тревожности. Я плакал и блевал. А у тебя что? — с невозмутимым видом Чимин поворачивает голову к собеседнику.

      Это… явно не то, что ожидал услышать Чонгук. Он не знал, стоит ли раскрывать душу хоть и однокласснику, но все же незнакомому человеку. Они ни разу не говорили с тех пор, как Чимин перевелся. Однако Пак сейчас рассказал о своей тревожности явно не для того, чтобы надавить на жалость. Он сделал это, чтобы поддержать Чонгука, и тому не было так неловко за свои слезы. Прочистив нос и утерев лицо бумажным полотенцем, Гук идет мимо одноклассника к окну и присаживается на довольно большой подоконник.

      — Я готовлюсь к практическому заданию для поступления в музыкальную академию Сеула, однако… Хах, я не уверен, что способен на это, проходной балл очень высокий. Люди, поступающие туда знают о музыке все, они выходцы из лучших музыкальных школ. А я? — Чонгук издает смешок. Одно дело думать о таких вещах, говорить вслух — другое. Он снова чувствует накатившие слезы и ком в горле. — Чхве-сонсэнним случайно, а может и нет, сказал, что шансов мало, все-таки самый престижный университет страны, тем более столичный.

      Повисло недолгое молчание. Чимин медленно подошел к Чону и сел рядом.

      — Я впервые допустил мысль о том, что музыка не является делом моей жизни, — продолжил Чонгук, — Я люблю музыку. Нет, я ее обожаю. Но хочу ли я связать с ней свою жизнь, а не оставить в качестве увлечения? Проще отучиться на какого-нибудь юриста, хотя бы заработок будет гарантирован. Я на финишной прямой и думаю…

      — В этом и проблема, — снова перебивает Чимин, на что Чонгук недовольно поджимает губы, но все же дает собеседнику закончить мысль. — Ты слишком много думаешь. Сомневаться в своем выборе абсолютно нормально. Каждый сомневается. Ох, ты невероятный счастливчик, если нашел дело по душе, будучи подростком. Многим на это требуется вся жизнь.

      Чонгук перебарывает себя, дабы не закатить глаза от столь очевидного факта.

      — Не спеши. Вот что я хочу сказать. Не надо нестить вперед поезда, пытаться перескочить через десять ступенек сразу, дабы найти истину с первого раза — споткнешься, упадешь, будешь жалеть. Поступи туда, куда душу тянет. Если со временем поймешь, что ошибся, просто знай, что в этом нет ничего страшного и постыдного. Это опыт. Опыт — часть жизни, часть тебя, — Чимин достает из кармана чупа-чупс, неторопливо избавляя его от обертки и отправляя в рот. Изобразив из палочки леденца сигарету, он достает конфету изо рта и «выпускает дым». — Расслабь булки, Чон Чонгук. Даже если ты не пройдешь в сеульский, есть множество небольших, но хороших вузов. Главное — получай кайф.

      Чимин снова тянется к карману, из которого достает еще один маленький чупа-чупс и протягивает его однокласснику. Карамельный, отмечает про себя Чонгук, мой любимый. Слабо улыбаясь, он принимает угощение и кивает в знак благодарности. Не только за конфету.

      На душе действительно становится легче. Гуку будто бы дали сильный подзатыльник, вытряхнувший дурные мысли. Стало даже стыдно, что он был на грани оставить музыку.

      — Твоя тревожность… — хотел было спросить Чонгук, взглянув на Чимина, но не решился, увидев его резкую смену эмоций.

      Чимин отвлекся от собственных мыслей, погрузившись в чужие, однако те его снова нагнали. На секунду ему становится неловко, поскольку собственные слова кажутся какими-то… лицемерными? Будто его самого не сжирают назойливые мысли, будто ему самому не страшно.

      Уставившись в пустоту нечитаемым взглядом, Пак грустно улыбается и качает головой. Больше Чонгук не задавал этот вопрос, зная: что-то тяготит друга настолько сильно, что тот не может поговорить даже сам с собой.

      Так и началась их дружба. После туалетного разговора они сначала просто перекидывались небольшими фразами в классе, позже стали зависать вместе в столовой на переменах и кафе после уроков. Они нашли много общего: в музыке, фильмах, книгах, компьютерных играх и взглядах на жизнь. Не стоит оставлять без внимания и тот факт, что они имеют одинаковое чувство юмора, поэтому смело отпускают те или иные шутки, не боясь задеть. Однако если шутка вышла неудачной или неуместной, то друзья с радостью отвешивают друг другу тумаки.

      Позже стало известно, что Чимин тоже нацелен на художественный вуз — факультет современной хореографии. Тогда друзья и приняли решение о совместном переезде в Сеул для поступления в университет. Родители Чимина работают риэлторами, их связи помогли найти хорошую квартиру по доступной для студентов цене.

      Поступить в престижную музыкальную академию Чонгук не поступил, более того — даже не подавал туда документы. С Чимином они нашли небольшой художественный университет, куда с их навыками прошли на раз–два. Чонгук даже смог занять одно из восьми бюджетных мест. Пак совершенно не удивился, он еще не встречал таких трудолюбивых людей, как Чон Чонгук.

      — Я так рад, что тогда ты пошёл именно в тот туалет, — как–то сказал Чимин, когда они, уставшие после пар, вернулись домой с четким намерением провести вечер в компании фастфуда и дорам про прокуроров и адвокатов. — Не знаю, где бы я сейчас был, если бы не ты.

      Чонгук кивнул и похлопал друга по спине.

      — Взаимно.

the end of flashback

Wonstein — Your Existence (inst.)

      Огромный цветастый помпон, украшающий макушку Чонгука, прекрасно дополнен рисунком в виде котят, располагающихся по всему периметру шапочки.

      Стараясь не думать о своем не самом, на данный момент, привлекательном виде, Чонгук греет себя мыслями о вкусном кофе, что продается через дорогу, и дневном просмотре фильма «Отпуск по обмену». Расправив плечи, он слегка улыбается собственным мыслям, шагая по улице. По дороге Гук натыкается на вылепленных с помощью формочек снежных уточек, что так стали популярны этой зимой. Несмотря на непривычно морозящий щеки ветер, неспособный пробраться сквозь тонну одежды, Чон действительно любуется снежным утром, наполненным атмосферой новогодней суеты и всеобщей радости от предстоящего праздника и небольших, но таких долгожданных каникул.

      Дверь в небольшую кофейню Euphoria поддается не сразу из-за просочившегося сквозняка. Чонгуку пришлось слегка поднапрячься, чтобы, потянув на себя, открыть дверь и зайти внутрь. Свежий запах утреннего свежемолотого кофе, корицы и пряностей, сопровождается уютной атмосферой заведения, делая это место довольно популярным среди жителей района.

      — Ваше имя, пожалуйста, — спрашивает кассир-бариста по имени Мин Юнги скорее из вежливости, ведь Чонгук и Чимин являются постоянными посетителями кофейни.

      — «Милашка Чонгук» и «Злой карлик», — стараясь подавить ухмылку, говорит Чон, а Юнги скромно улыбается, обнажив десна, и тихо хихикает (то ли от «имен», то ли от дурацкой шапочки посетителя), но все же записывает сказанное. С Юнги Чонгук не так много общался в отличие от других сотрудников ввиду сильной застенчивости Мина. Гук и не настаивает, стараясь не напирать, если уж разговор завязался, прекрасно понимая эту особенность баристы. А вот Чимина, так любящего потрепать языком, иногда приходится одергивать от бедного парня, постоянно кланяясь и извиняясь за причиненные неудобства.

      — Кажется, я ему совсем не нравлюсь… — как-то вдруг заявил Пак по дороге домой из Euphoria. Чонгук чуть ли не поперхнулся своим наивкуснейшим пряным чаем латте от такого высказывания. Так и свершился каминг-аут его лучшего друга. После этого они еще долго сидели уже за более крепкими напитками, всю ночь разговаривая на тему отношений и любви. Тогда Чимин рассказал о причине своего перехода в новую школу посреди учебного года. Он долго не мог перестать плакать, почувствовав облегчение от признания. Чонгук посчитал себя самым худшим другом на свете, который даже не задумывался об ориентации Пака.

      — Придурошный, откуда ж ты знать-то мог? — сквозь слезы пролепетал Чимин, тем самым хоть и немного, но успокоил Чонгука, а затем опрокинул неизвестный по счету стакан Бейлиса, который долго хранился для черного дня.

      Все попытки Чимина на сближение с застенчивым Мин Юнги сводились на нет, как только Пак слегка переступал линию отношений клиент-кассир. Получив пару комплиментов и очередное предложение выпить чашку чая после смены, весь красный от смущения Юнги кланялся в извинениях и убегал работать куда-то на склад. Прошло уже полгода, как двадцатилетний первокурсник Мин устроился работать в кофейню, и Чимин обратил на него внимание, переросшее в легкую симпатию, а теперь и во влюбленность, когда все мысли заняты только парнишей в фартуке кремового цвета по ту сторону кассы. Нет, Чимин не является каким-нибудь сталкером или одержимым. С Юнги он хочет быть мягким, чутким, но в то же время сильным, способным постоять за возлюбленного. Чимин не торопится, хочет узнать получше, пытаясь подойти ближе и не спугнуть. Он готов ждать.

      Пак готов ждать Юнги, но явно не свой кофе. С момента как Чонгук покинул квартиру прошло всего ничего, а от друга уже пять сообщений. Во всех говорится лишь о том, как ему тепло дома, но кофе, пожалуйста, поскорее на базу, на что Гук явно знал, чем крыть: «А мне тут так весело с Юнги, который, ой, так внезапно вышел не в свою смену, ха-ха.»

      Ответ приходит сразу же.

      «Давай быстрее, короче.»

      Чонгук усмехается резкой смене настроения в новом сообщении и убирает телефон. Кофе как раз готов. Бариста Мин, явно смущаясь, говорит:

      — Милашке Чонгуку и Злому Карлику!

      Чонгук подходит к стойке выдачи заказов, не обращая внимания на посмеивающихся вокруг посетителей. Он до сих пор не уверен, что смешнее: его шапочка или глупые «имена», что аккуратным почерком выведены на стаканчиках кофе. Поблагодарив Юнги, Чон уже собирается удалиться, когда слышит оклик баристы, и оборачивается.

      — Чонгук-хен…— парнишка замялся, нервничая, — С Чимин-хеном все хорошо? В последнее время его не видно.

      Чонгук мысленно вскидывает брови. Надо же, думает, лёд тронулся?

      — Да, знаешь, перед экзаменами сейчас такой завал, он очень ответственно подходит к учебе, совсем нет времени, — и ведь не соврал же, просто немного приукрасил. Чимин действительно занят учёбой, пытаясь закрыть все долги, бегая от одного преподавателя к другому. Чонгук подходит ближе к стойке, немного понижая голос, чтобы только Юнги мог его слышать: — Но я уверен, сложись сегодня обстоятельства немного иначе, он был бы рад выйти на улицу в эту пургу и, в итоге, оказаться на моем месте.

      К удивлению Чонгука, Мин не краснеет и не спешит сбежать, лишь опускает голову и прикрывает тыльной стороной ладони рот в попытке спрятать улыбку. Откашлявшись, бариста кивает, желает удачи на экзаменах и уходит обслуживать посетителей.

      Чонгук на цыпочках разворачивается в сторону двери. Влюбленность… он никогда не бежал от неё, хотя за все свои 23 года состоял только в одних длительный отношениях с девушкой, которая не оставила после себя ничего. Чонгук чувствовал лишь привязанность, въевшуюся в тело за год, и то недолго, погрузившись в музыку и учёбу. Он даже и не думал посвящать произошедшему кавер в качестве способа выражения своих чувств, поскольку не был даже уверен в том, что действительно испытывал нечто большее, чем просто дружба в перемешку с кратковременной вспышкой симпатии. Девушка же это прекрасно понимала, однако сама была влюблена, поэтому долго не решалась разорвать отношения.

      Прошло уже два года, но ни одна девушка так и не смогла его больше зацепить. Да и с первой-то был из дружеских чувств. Чонгук уже давно понял, в чем дело, решив, что судьба знает лучше, кто по-настоящему его человек, в независимости от пола.

      И как бы он ни старался притворяться сильным, счастливым и довольным своей жизнью, что-то изнутри тяготило юношу.

      Чонгук подходит к двери, вспомнив о том, что та не так уж и просто поддается. Взяв подстаканник в одну руку, он прислонился к двери боком, толкая всем телом. Чёртова дверь, да что с ней не так…

      Дверь вдруг резко распахивается, впуская в помещение холодный воздух. Гук оступается, сшибая с ног, появившегося в проеме парня, и понимает: не спасти. Кофе не спасти! Незнакомец падает на гололед и по-доброму проезжает пятой точкой несколько сантиметров. Чонгук сразу же к нему подбегает.

      Светло-карие. У него светло-карие глаза, каштановые кудряшки, милая родинка на кончике носа. На шее висит бейджик. Чонгук успевает прочесть только «Ким Тэхен». Пальто бежевого цвета, надетое на белую рубашку, которая теперь была украшена ярким пятном латте со сливками и шоколадным сиропом. Латте Чимина между прочим.

      Чонгук поднимает взгляд, сталкиваясь с чужим, полным недовольства. Кудрявый парень поджимает губы, вытягивает их в тонкую полоску и медленно выдыхает через нос, стойко выдержав опрокинутый на него горячий напиток и, наверняка, сильную боль в области копчика.

      — Ради Бога, я прошу прощения! Давайте я… — спохватился Гук, помогая парню встать. Он решает помочь избавиться от пятна на рубашке, растирая его салфетками, что лежали на подстаканнике. Однако пострадавший легонько шлепает его по руке.

      — Что ты делаешь?! Размажешь же! — совершенно отчаянно говорит Ким Тэхен, заламывая брови в печальной гримасе. Он отрывает взгляд от свой рубашки, запахивая пальто, на котором обнаруживает еще одно яркое пятно розового оттенка, в котором Чонгук узнает свое какао, которые сам же попросил напичкать различными добавками в виде сиропов и посыпок. Гук опускает взгляд на свой наполовину полный (который теперь кажется наполовину пустым) стакан. Тэхен вскрикивает: — Нет! Нет, нет, нет! Просто не верится, как же так! Ну и что мне теперь делать?!

      — Мне правда очень жаль, но это возможно отстирать, — пытается как-то сгладить ситуацию Чонгук, — Мой сосед постоянно пачкает свою одежду. Ох, какие только жирные пятна мы не отстирывали…

      — Да плевать! Ночью у меня самолет, я нездешний. И другой одежды совершенно нет… — Ким злобно бросает взгляд на виновника сей картины, и тут его глаза округляются. Он разворачивает корпус, поднимая подол пальто, и созерцает еще одну проблему в виде разорванных на задней стороне бедра брюк. Отчаянно всхлипывая, парень разворачивается, чтобы, выразив на лице всю свою ярость, повысить голос: — Значит так! Оплатишь мне новые джинсы и химчистку.

      Чонгук всегда отвечает за свои ошибки, не прячется от них. В данном случае он тоже не собирается сбегать, вот только…

      — У меня нет денег, чтобы за все это заплатить, — Чон уже готовиться к порции оскорблений, как чувствует вибрирующий в заднем кармане джинсов телефон, уведомляющий о новом сообщении. Скорее всего от Чимина. И тогда ему в голову стукает эта неожиданная мысль. Может, немного сумасшедшая, ведь Чон совсем не знает Ким Тэхена. Но слова вырываются сами собой: — Воспользуйся стиральной и сушильной машинами у меня дома. Тут недалеко, через дорогу. А брюки… можешь взять мои джинсы, размер должен подойти.

      Тэхен отшатывается, хмурясь и бегло пробегая взглядом по Гуку. Проверяет, оценивает. Его понять можно, не каждый день тебя приглашает в гости совершенно незнакомый человек. Тем более так странно одетый. И эта шапочка… дурацкая, мать её, шапочка!

      — Ты чокнутый?! А вдруг ты какой-нибудь серийный убийца?

      — А вдруг ты какой-нибудь профессиональный вор? Но я провинился и хочу помочь.

      Поправив небольшую сумку, висящую на плече и сердито сложив руки на груди, Тэхен поджимает губы. После недолгих раздумий, он поднимает на Чонгука взгляд.

***

      — Разувайся, проходи. Возьми синие тапочки. Как я уже говорил, живу с соседом. Он хороший парень, так что не волнуйся, — Чонгук быстро сбросил с себя верхнюю одежду, отправив эту идиотскую шляпу глубоко в шкаф.

      — Ясно, — холодно отвечает Ким, рассматривая фотографии, стоящие на тумбочке в прихожей. За то время, что они добирались до дома, Тэхен успел успокоиться и принять ситуацию, однако рядом с Чоном крайне осторожен и готов в любой момент рвануть прочь, не зная, что у того на уме.

      — Ванная комната находится прямо по коридору, первая дверь справа. Сейчас принесу сменную одежду.

      Тэхен молча кивнул, медленным шагом направляясь в сторону ванной комнаты, по-прежнему рассматривая небольшую, но уютную квартирку. Чонгук не сказал бы, что на пару с Паком они хорошие дизайнеры, но, прожив здесь ни один год, они смогли обустроить ее в довольно приятном стиле, радующем глаз: на стенах висят фотографии с семьей и друзьями, которые так сильно любит Чимин, в каждой комнате обязательно есть растения в горшочках, за которыми трепетно ухаживает Чон. Сама квартира в теплых пастельных тонах, согревающих в подобные холодные дни.

      Несмотря на внешнюю безобидность главного-редактора «JapanXToday» Ким Тэхена, Чонгук про себя все равно надеялся, что тот не окажется воришкой, поэтому все равно прислушивался к шагам гостя, обнаружив другого в своей комнате. Хорошо устроившийся в компьютерном кресле Чонгука Чимин вскинул бровь, прокатившись взглядом по другу:

      — Где латте?

      Чон молча уставился на друга, не зная, с чего начать свой рассказ.

      — Латте где? — не выдержав тишины, Чимин повторяет свой вопрос, вставая со стула. Чонгук же вспоминает про сменную одежду для Кима и направляется к шкафу. Открыв дверцу, он принимается рыться в вещах, думая, что может подойти Тэхену по размеру.

      — Слушай, произошла небольшая проблема. Короче… — Чонгук вынимает голову из шкафа и обнаруживает, что в комнате никого нет. Он замер, прислушиваясь к тишине и медленно доставая с полки джинсы, купленные пару месяцев назад на большой распродаже. Любимые джинсы. Также он прихватывает темно-зеленый свитшот, не особо по размеру Тэхена, пусть будет oversize, так сказать.

      Прошло около минуты, когда Чимин возвращается в комнату и, смотря другу в глаза, говорит с совершенно невозмутимым видом:

      — Ну, рассказывай.

***

      Свист закипающего чайника нарушает неловкое молчание, сопровождаемое лишь звуками работающей в ванной комнате стиральной машины, в которой находится рубашка Тэхена. Чонгук и Чимин, одновременно поднявшись со своих мест, приступают к организации чаепития. Ким Тэхен, комфортно устроившись на стуле рядом с окном, наблюдает за тем, как медленно падают хлопья снега. Натянув рукава одолженного свитшота до самых пальцев, он про себя подмечает, что одежда приятно пахнет свежестью. Хлопок и совсем легкие нотки цитруса. Должно быть, любимый аромат туалетной воды или дрессрума Чонгука.

      Тэхен принял душ, смыв с себя липкость пролитого на него латте. Пальто было решено не трогать, поскольку ситуацию может спасти только хорошая химчистка, за оплату которой Чимин чисто по-дружески («Ты у меня в долгу») заплатил вместо Чонгука, у которого сейчас каждая копейка на счету. Брюки же были обречены на утилизацию.

      Чон позаботился о том, чтобы на столе были все имеющиеся на кухне угощения. Здесь и конфеты, и фрукты (просто кисть бананов), и сладкие крекеры, которые явно провели не один день в кухонном шкафу.

      — Тебе холодно?

      Тэхен поворачивает голову к Чонгуку, подошедшему с кружкой, из которой поднимаются большие клубы пара; на кухне слышится запах свежезаваренного мятного чая.

      — На секунду стало от одной только мысли о том, как холодно снаружи, — усмехается Ким и принимает напиток, — Спасибо.

      — Ты, наверное, голоден. Пообедаешь рамёном? — Чимин садится напротив Тэхена и усмехается: — Раз уж мой неуклюжий друг так напортачил, устроим тебе тут all inclusive.

      — Получается, накосячил друг, а отвечаете вдвоём? — улыбается гость.

      Друзья смеются, переглянувшись. Тяжелую атмосферу как рукой сняло.

      — Получается, что так, — отвечает Гук с лёгкой улыбкой. За три года дружбы, находясь постоянно бок о бок, они привыкли полагаться друг на друга в любых ситуациях.

      Тэхен тактично отказывается от рамёна, сказав, что пообедал за несколько минут до происшествия.

      — Какими судьбами в Сеуле? Гук-а сказал, ты нездешний, — интересуется Чимин, сразу же отправляя в рот шоколадную конфету. Он упирается локтями в стол, обхватив лицо своими маленькими ладошками, как бы говоря: «Я весь внимание».

      — Прилетел сегодня утром из Японии, — Тэхен берет такую же шоколадную конфету, что и Чимин, — по рабочим вопросам. Заключил договор с одним рекламным агентством.

      Он тянется к своей сумке, лежащей на полу, и достает тот самый бейджик, на который Чонгук сразу обратил внимание на улице. Чимин вскидывает брови и выпячивает нижнюю губу.

      — Неплохой улов, Гук-и. У нас дома не кто-то, а сам: «Ким Тэхен. JapanXToday. Главный редактор», — по-доброму усмехается Пак. — Однако ты кореец.

      — Да, родители приняли решение переехать из Тэгу в Киото, когда я был в начальной школе.

      — Часто здесь бываешь? — спрашивает Чонгук, чем вызывает у Чимина и Тэхена взрыв смеха. Он непонимающе переводит взгляд с одного на другого.

      — Не обращай внимание, Тэхен. Выучил одну фразу для подката и теперь везде ее пихает, — Чимин смахивает слизинку с глаза и не сразу замечает крекер, который Чон отправил прямым рейсом до его лба.

      Чонгук чувствует, как уши заливаются краской, и неосознанно переводит взгляд на Тэхена, чтобы посмотреть на его реакцию. Ким тихо хихикает, обнажив зубы в, как подмечает Гук, квадратно улыбке.

      — Ничего, это забавно, — говорит Тэхен и делает небольшой глоток чая, а у Чонгука камень с души падает. Он сильно напортачил, наверняка Ким о нем не самого лучшего мнения. Не хватало еще и глупым показаться… Однако на вопрос Тэхен отвечает: — Довольно редко приезжаю, где-то раз в несколько месяцев, если надо заключить договор, написать статью, провести опрос и прочие обязанности главного босса.

      — А лет тебе…? — Чонгук слегка наклоняется вперёд. Тэхен выглядит, как его одногодка, однако уже занимает довольно высокую должность и выполняет ответственные задания.

      — Двадцать пять.

      На два года старше. Это первое, о чем думает Чонгук. И только потом осознает, что должен был обращаться к нему официально.

      Тэхен расправляет плечи и откидывается на спинку стула, ехидно ухмыляясь, показывая, какая он важная персона. Чимин одобрительно кивает и тянется через весь стол, чтобы пожать ему руку. Тэхен со смешком отвечает на рукопожатие и начинает что-то говорить о погоде, мол, совсем не был готов к подобному климатическому повороту событий. Однако разговор о погоде прерывается решением Чимина заявить о собственной важности. «Моя карьера великого танцора…» — только и слышит Чонгук, привыкший к тому, что Пак любит немного похвастаться и, так сказать, «победить в разговоре». Но Тэхен оказался тем ещё крепким орешком со своими непростым характером.

      Ребята погрузились в дискуссию о том, чья специальность тяжелее. Чонгук предпочел молча наблюдать за происходящем, сказав лишь то, что каждая профессия сложна по-своему, вскользь добавив, что Чимин абсолютно точно облажался бы в написании статей. Пак не остаётся в долгу и пытается вдарить Гуку подзатыльник, но тот перехватывает его руку и отвешивает Чимину по лбу щелбан.

      — На мой лоб сегодня сплошные покушения!

      — Знаешь, как говорят англичане? — спрашивает Тэхен, усмехаясь. — Deserved.

      Чимин, насытившийся внимания, хмурит брови и переводит взгляд на улыбающегося от шутки Чона:

      — А Чонгук музыкант. И тот еще дирекшионер, ужас какой-то.

      — Эй! От твоих слов в мире заплакал один Гарри Стайлс! — Чонгук встаёт со своего места, дабы убрать уже давно опустевшие кружки в раковину.

      Когда он поворачивается в сторону стола, то сталкивается с удивленным взглядом, но говорящим не «глупость какая», а «правда? я тоже». Чонгук чувствует, как горят щеки, а атмосфера вновь становится тяжелой. Или только ему так кажется? Чимин-то с Тэхеном в порядке. Краснею, думает, как подростки на первой свиданке, соберись, что с тобой?! Но так не хочется казаться глупым перед таким… перед Тэхеном. Он всего на два года старше, но взлетел достаточно высоко. Чонгук невольно начинает задумываться о собственных достижениях.

      — Правда? — говорит Тэхен, все еще смотря Чону в глаза. — Какая у тебя любимая песня?

      Чонгук секунду колеблется, будто не понял вопрос.

      — «18», — отвечает Гук, оперевшись поясницей о кухонную тумбу и положив на нее руки, — Я люблю петь. А если быть точным, то я учусь на музыкальном. Фортепиано, вокал.

      — Хвастун, — Чимин поднимается со своего места и прежде, чем Чонгук успевает напомнить другу о том, как тот сам пару минут расписался о собственной важности, говорит: — Покажи ему.

      Чон сразу понимает, о чем идет речь, однако Тэхен требует объяснений.

      — Пойдем, я покажу тебе свою комнату.

      Чимин выходит из кухни, Чонгук идет следом, однако останавливается в дверном проеме, обернувшись.

      — Идешь?

***

      — Вау, это все твое? — глаза Кима блестят, как у маленького ребенка, увидевшего чудо.

      — Конечно, — Чонгук довольно улыбается реакции Тэхена.

      Чонгук гордится своей домашней студией звукозаписи, с помощью которой он записывает каверы и пишет собственную музыку. На каждое оборудование были потрачены немаленькие, но заработанные честным трудом деньги. Для создания собственного музыкального уголка пришлось копить около шести лет, и теперь Чонгук полностью доволен результатом.

      Здесь в глаза сразу бросается стойка с микрофоном и поп-фильтром, расположенная рядом с рабочим столом, на котором красуется компьютер, с подключенными к нему аудиоинтерфейсом, большими колонками, стоящими по обе стороны от компьютера, и наушниками. Рядом со столом располагается то самое цифровое фортепиано, подаренное родителями на выпускной.

      Тэхен медленным шагом подходит к столу, с интересом разглядывая оборудование, обращая внимание на минималистичность интерьера. Над столом висят две полки, которые украшают фотографии в рамках, бамбук из икеи, стоящий в наполненном водой стакане, несколько книг и небольшая подарочная коробка коричневого цвета. Тэхен пробегается глазами по фотографиям, замечая на одной из них Чимина (с ещё тёмными волосами) и Чонгука, одетых в школьную форму. На плакате, висящем на здании позади них, красуется надпись «В добрый путь, выпускники», а сами ребята улыбаются до щелочек в глазах, обнимая друг друга, показывая свои аттестаты. На другой фотографии Чонгук с семьей сидят за столом в кафе. На третьей Чонгук один. Совсем ещё мальчишка. В одной руке он держит небольшую золотую медаль, а другой трет левый глаз. Несмотря на золото в руке, Чонгук не выглядит радостным. Лицо его красное, глаза блестят от слез.

      — Моя первая победа, — Тэхен вздрагивает, оглядываясь на Чонгука, который так и стоит в дверном проеме, легко улыбаясь. Их взгляды сталкиваются. — 8 класс. Школьный окружной конкурс по фортепиано. Наша школа не должна была участвовать, поскольку не было специализированного кружка, но я уговорил директрису подать заявку на одного участника. Каким-то боком меня приняли, — Чон пожимает плечами, отвечая на удивленный взгляд собеседника. — На городском вылетел. Не особо расстроился, это было ожидаемо.

      Чонгук расплывается в улыбке и, скрестив руки на груди, проходит в комнату, становясь рядом с Тэхеном, переведя взгляд с парня на фотографию.

      — Представляешь, мой самый первый конкурс. И золото. Я тогда весь вечер проплакал.

      — Уверен, это было самое заслуженное золото в мире, — только сейчас Тэхен замечает, как бесцеремонно разглядывает Чонгука. Родинка под губой, глаза олененка, небольшой шрам не щеке, волнистые тёмные волосы. Чонгук перехватывает взгляд Тэхена, улыбается стеснительно, показывая зубы.

      — Чонгук! — зовет Чимин из коридора.

      — Рубашка постиралась, наверное. Погоди пару минут, — Чонгук быстро ретируется из комнаты под неожиданный для самого себя грохот сердца.

      Он быстро перемещает рубашку в сушилку, отмечая, что пятно стерто. Однако чувствует себя музыкант довольно странно: пальцы, которыми он так первоклассно орудует на фортепиано, подрагивают, из-за чего парень пару раз роняет рубашку, сердце то и дело пропускает удары, стоит вспомнить те изучающие его глаза… Тихо выругавшись, Чонгук сильно зажмуривается и трясёт головой в надежде прогнать ненужные мысли касательно одного молодого человека. Установив нужный режим, Чон не спешит возвращаться в комнату, оправдывая себя тем, что не отказался бы ещё от одной чашечки чая. Желательно с ромашкой. А то в последнее время (последние часа 2) у него какие-то проблемы с нервной системой. Надо бы ко врачу сходить. Обязательно.

      —Чонгук.

      Парень уж было направился на кухню, но Чимин тихо зовет его из своей комнаты, расположенной напротив. Пак подходит близко, чтобы только друг мог его услышать. Выглядит он довольно нервно, неуверенно. Проявляет Чимин эту часть себя только когда речь заходит об одном белокуром пареньке.

      — Как думаешь, будет странно, если я сейчас пойду к нему? — Чимин действительно переживает, не хочет навязываться. Когда он только познакомился с Мин Юнги, то был уж слишком настойчивым и резким, чем сильно отпугнул. Со временем его чувства изменились, Пак немного успокоился в проявлении своей симпатии и теперь старается найти к человеку подход, понять его, стать чуточку ближе, при этом оставаясь самим собой. Он очень хочет смотреть не на человека, а в одном направлении с ним.

      — Думаю, все будет хорошо, — Чонгук слегка улыбается, положив руку на плечо друга. Тот отвечает взаимной улыбкой, кивает и, развернувшись, направляется к выходу, по дороге попрощавшись с Тэхеном, вышедшим из комнаты. Чимин быстренько надел верхнюю одежду и, чуть не забыв шарф и шапку («Ты помнишь, что там метель, модник?»), покинул квартиру.

      Вновь повисла тишина, теперь нарушаемая работой сушилки.