Кто прошлое помянет

В кабинете было темно, но Митсу не нужен был свет. Он давно закончил работу на этот день и уже пару часов неподвижно сидел в своём кресле, переплетя пальцы и положив их на колено. Взгляд прилип к карте на потолке и не скакал между изображениями. Застыл. Остекленел. «Так больше не может продолжаться, – думал он, моргал и продолжал сверлить взглядом схематичное изображение замка у северных гор. – Так больше не может продолжаться. Я должен сказать ему. Он имеет право знать правду. Он должен её знать, если мы хотим продолжать отношения. Нет, не так. Он имеет право знать, прежде чем согласится продолжить эти отношения. Я не имею права утаивать это от него».

Увидь его в таком состоянии подданные, ни за что бы не поверили своим глазам. Обыкновенно собранный, но при этом весёлый мужчина пребывал в растерянности и боялся. Он чертовски боялся того момента, когда дверь в кабинет откроется, а на пороге возникнет территориальный управляющий, поэтому не спешил вызывать его «на ковёр».

Уже несколько месяцев прошло с того дня, как они решили попробовать быть больше, чем друзьями. И чем дальше это всё заходило, тем труднее было смотреть в аметистовые глаза. Каждый раз, когда их взгляды встречались, Митсу так и слышал, как скребёт в затылочной части: «Ты убил его брата. Ты покалечил его отца. Из-за тебя его семья распалась. Ты лишил его всего». И тогда обычно чёрствое сердце сжималось, и стыд начинал грызть всё сильнее и сильнее, подтачивая изнутри. Ничто не помогало: ни отвлечение, ни алкоголь, ни хороший секс, ни даже самоувещевание. «Ты же, сука, будь ты проклят, инструмент воли самого Сердца мира! Ты, блядь, – рука судьбы! Какого хера ты сейчас здесь нюни распустил, Увядание тебе в цвете лет?!» – мысленно отвешивал он себе оплеухи, но всё равно не мог смириться.

Он совершил преступление, и его любовник имеет право знать, с кем засыпает теперь по ночам. И хочет ли он продолжать. Страх, что после этого признания Элия просто развернётся и уйдёт из его жизни, не захотев снова когда-либо видеть, был просто ужасающим. Будь рядом сестрица Адель, она бы мигом разрешила эту проблему. Крикнула бы своим громким бравым голосом «эх ты, олух! Смотри, как надо!», хлопнула бы рюмку чего покрепче и выпалила всё на одном дыхании. Но он не Адель, а Элия не симпатичная официанточка, которую можно сразить крепкой мускулаторой, открытой широкой улыбкой и предложением проводить после работы до дома. Нет, здесь всё не так просто.

Чудовищная головная боль не давала сосредоточиться на мыслях. Митсу поднялся из кресла, прошёлся по кабинету, разминая затёкшие плечи и шею. Кровь прилила к конечностям, к голове, и стало легче. Но куда приятнее и легче Найтгесту стало, когда он налил себе выдержанный виски и тут же выпил его залпом. Во рту стало горячо, и он почти тут же учуял носом алкогольные пары из собственного рта. Поднеси кто сейчас спичку к его рту, и не избежать им пожара в святая святых фракции! Вторую порцию виски Митсу цедил медленно, вдумчиво, собираясь с силами и набираясь решительности.

– Элия, – мысленно обратился он к территориальному управляющему, – есть разговор. Поднимись ко мне.

– Слушаюсь и повинуюсь, – шутливо отозвался ему такой знакомый и родной ментальный голос.

Элия звучал как-то особенно приятно для Митсу: его зов обволакивал сознание, погружая его в лёгкую, едва ощутимую спокойную прохладу, успокаивая одним своим звучанием. Тогда все беды как будто отступали прочь, становились незначительными, далёкими. Правда выражение лица в такие моменты у Найтгеста становилось, как говорил Пассиса, «болванистым». Да и как было оставаться серьёзным, ощущая покой, умиротворение и счастье?

Ждать долго не пришлось. Элия был пунктуален всегда и в этот раз не стал утомлять Повелителя ожиданием. Стук его трости о пол был слышен ещё издалека – на верхних этажах башни царила гробовая тишина. В дверь вежливо постучали, и Митсу разрешил войти. Элия открыл дверь и на секунду замер, вглядываясь в темноту кабинета.

– Что, отец был прав, и с казной на самом деле всё так плохо, что даже Господину теперь надо экономить на освещении?

– Очень смешно, – устало выдохнул Митсу.

– Ого, да ты тут квасишь! И без меня?

– Тебе уже налил. Садись. Есть разговор.

Поняв, что шутить любовник не намерен, Элия прошёл в кабинет, закрыл за собой дверь и безошибочно двинулся к гостевому креслу. Глаза вампира слегка сияли в темноте, как у кота. Опустившись на место, он взял со стола стакан с виски, понюхал и тихо присвистнул. Действительно, пахло хорошо, а главное – крепко. Митсу точно позвал его не для приятной беседы.

– Итак?.. – после пары минут молчаливого распития виски вопросительно протянул Элия. Он уже несколько дней мучился мигренями из-за состояния Господина чернокнижников: замок был насквозь пропитан следами тяжелейших размышлений, и псионический план существования просто гудел, как загоны минотавров по весне. – Я вижу и чувствую, что тебе не по себе.

– Мягко говоря, – иронично хмыкнул Найтгест и потёр лоб, разглаживая морщинки. Он не видел Элию в темноте, поэтому сделал простенький магический пас, зажигая светляков и поднимая их под потолок. Холодный белый свет неровно разлился по кабинету, отбрасывая сюрреалистичные тени на пол, стены и окно. – Элия, мы уже несколько месяцев вроде как делим время друг с другом. – Заметив ехидное выражение на его лице, Митсу недовольно нахмурился и покачал головой, показывая, что сейчас не время для их обычного дурашливого общения. – И за это время я очень многое обдумал. Я думаю, что ты должен знать кое-что, прежде чем примешь решение оставаться со мной или же уйти. Я приму любое твоё решение, каким бы оно ни было. Но ты должен знать. – Митсу сделал глубокий вдох, чтобы поскорее со всем этим разобраться и перевернуть эту мрачную страницу своей жизни, чтобы никогда больше к ней не возвращаться. Элия весь превратился в слух, напряжённо выпрямил спину и даже почти не пил, чего обычно за ним не водилось. От одного из своих отцов он унаследовал эту пагубную страсть к алкоголю и не забывал подкармливать своего внутреннего демона крепкими напитками. Собравшись с силами, Митсу на одном дыхании выпалил: – Я-не-просто-человек-я-демон-Сердца-мира-и-меня-отправили-сюда-для-демонстрации-его-воли-и-в-детстве-я-был-влюблён-в-Роккэна-поэтому-страшно-разозлился-когда-он-забеременел-и-убил-ребёнка-в-его-утробе-поэтому-он-больше-не-мог-вынашивать-детей-а-твоя-семья-распалась.

Элия часто моргал. Он не успевал за мыслью любовника, и поэтому ему требовалось некоторое время, чтобы переварить услышанное и понять его. Впервые после инцидента с Ортами и элементалистами в ушах у него шумело, голова опустела, а сердце не было подвластно разуму и колотилось, как сумасшедшее, даже причиняя боль. То, что во всей внезапности свалилось на него в этот тихий вечер, не предвещавший беды, не поддавалось осмыслению с наскока. Медленно отпив из бокала, Элия отставил его на стол и рассеянно провёл ладонью по тёмным волосам, приглаживая их и убирая назад, к затылку. Потерянность. Осознание. Неверие. Слабая надежда на то, что это всё очередной дурацкий розыгрыш любовника. Всего этого сейчас в нём было более чем достаточно.

– Ты это всё сейчас серьёзно? – всё же спросил Элия, не веря ни ушам, ни глазам. Почти в тот же момент он почувствовал, как его ментально поддерживает отец – он делал так всегда, когда чувствовал, что мысли отпрыска путаются и наполняются болью. Но сейчас Элия закрылся и от отца, и от кузена. Обрубленные ненадолго связи оставили его в звенящей тишине потеряно смотреть на Митсу, лицо и взгляд которого были предельно спокойны, собраны и серьёзны. – Серьёзно… но почему… зачем ты мне это говоришь? Почему не продолжил молчать, как все эти годы, всю мою жизнь?

– Потому что ты стал мне очень важен и дорог. Больше и сильнее, чем до этого. Теперь ты не просто «очередной мой сиблинг», не какой-то проходимец, с которым меня ничего не связывает. Я сотворил в прошлом ужасные вещи, и ты должен понимать, кто я такой.

– Но я уже видел, кто ты такой, – приподнял брови Элия, заставив Митсу замолчать и ошалело уставиться в ответ. – Мне было бы абсолютно всё равно, даже будь ты Воплотителем или самим Сердцем мира. Я полюбил тебя и с твоими тайнами, и с заскоками, и дурацкими шутками, и… всего тебя. Так к чему эта проверка? Как теперь это должно убедить меня в том, что я ошибся?

– Наверное твой отец не хотел бы, чтобы ты пошёл по его стопам, – съехидничал Митсу и спрятал улыбку в стакане с виски. Элия посмотрел на него с осуждением, но не смог не улыбнуться. – Так что… что ты скажешь про это?

– Я осуждаю тебя. Но с того момента сколько прошло лет?

– Больше пятисот.

– А мне сколько?

– Ну… двести… с чем-то…

– Полтора века, Митсу.

– Ну если округлить…

– Да-да, конечно. Я это к тому, что моё мнение на этот счёт уже не так что бы актуально. Если ты здесь, если ты правишь чернокнижниками, если тебя не изгнали и не казнили, значит… значит суд старейшин решил, что в этом нет необходимости. А мои родители уже давно разобрались с тем, как они относятся друг к другу. Не думаю, что именно из-за тебя они приняли то решение. Ты лишь был катализатором. Не более.

– Значит ты?..

– Значит я люблю тебя, Митсу. И я благодарен, что ты не стал утаивать от меня эту часть своей истории. Мне нужно какое-то время, чтобы свыкнуться с этим, но это не значит, что я не буду с тобой.

Сказав это, Элия отставил стакан на стол, поднялся и протянул руки к Найтгесту. Митсу встал из кресла, обогнул стол и обнял его, прижав к себе покрепче. От волос Элии пахло водными лилиями, а от него самого – виски и яблочным пирогом с корицей. Чудовищное сочетание, но Митсу обожал его. Сильнее, чем что-то ещё в своей жизни. Элия помедлил, но обнял любовника в ответ. Некоторые вещи должны оставаться в прошлом, где им самое и место. Он не даст им испортить их будущее.