Перед встречей всегда ночь

Звёздная глубокая ночь давно опустилась на Санкт-Петербург и одарила сиянием бесчисленных звёзд. В это время пробуждается самое потаённое, что скрывается в тенях, в еле уловимых изгибах черноты, куда не достигает солнечный луч при силе светлого дня. И только тогда, когда ночь раскроет свои объятия, уляжется удобно на крыши домов и засопит холодным ветром, все нечистое и проклятое просыпается, бродит по городу и выпускает свои силы.

В комнате было темно. Лишь блёклый свет маленькой лампы падал на вязаный толстый носок, который был ещё не закончен. Толстые морщинистые пальцы, покрытые рисунком времени и складками, ловко орудовали спицами, выбивая ритмичный звук. Марта Георгиевна, сидя возле кровати, прикоснувшись спиной к красному ковру, висевшему на стене, тяжко вздыхала, время от времени прерывая работу на монолог мыслей. Носок осталось чуть-чуть довязать, а спать совсем не хотелось. Душа желала вспомнить красочные дни, когда Марта Георгиевна щеголяла по городу красивой школьницей и вытворяла все то, что душе было угодно. Хотелось вспомнить дни, когда вся семья была вместе, когда все сидели в зиму за столом, слушали новости и болтали друг с другом. Сейчас от этой семьи остались лишь крупицы. Муж год назад помер, сын Артём давно отстранился от родственников и сильно запил, старшей дочери старая женщина давно уж не видела, в другую страну улетела, а младшая, Ксенечка, целыми днями на работе пропадает. Внука Дениску привезла и опять в Москву уехала, только пару слов на прощание сказала. 

Старая женщина вздохнула, положила носок на колени и посмотрела на спящего внука. Вроде спит. Марта Георгиевна специально осталась с ним в одной комнате, чтобы Дениска допоздна в игры свои на телефоне не играл, а спал. Завтра у него важная контрольная по алгебре, надо быть бодрым. А тут взял привычку тыкать пальцем в экран всю ночь, а утром жаловаться, что не выспался, что хочет дома остаться и все дела. Нет, Марта Георгиевна не против оставить внука дома, побыть с ним часик-другой вместе, поговорить вот так, но всё-таки контрольная-то последняя в этой четверти. Перед зимними каникулами. Надо ведь постараться, закончить четверть достойно! А там уже можно и отдыхать вдоволь.

Марта Георгиевна вновь взялась за вязание и больше не поднимала головы. Тем временем Луна развернулась. Лунный диск упал на зелёный ковер и пополз к ногам старой женщины. А потом — верх, верх, и так и дополз до лица Марты Георгиевны. Сетка морщин тут же куда-то исчезла, уступив место бледной нежной молодости. Мутные глаза осветлились — стали светлого голубого оттенка. Ресницы, прежде редкие и короткие, выросли и стали подобно длинным кисточкам. Такие чёрные ровные ряды… получше будут современных накладных ресниц. Горбинка на носу исчезла — нос стал ровным, более правильным. Губы тут же преобразились следом: стали мягкими и чуть пухловатыми. Собранные в строгий пучок седые волосы — серебристые нити, поцелованные старостью, стали прекрасными кудрями, упавшими на плечи. Да и сама Марта Георгиевна похудела на килограмм двадцать, стала как молоденькая девушка в семнадцать лет. Только старое одеяние, ставшее ей большим, говорило о личине старухи, которая заперла душу в старость.

Марта окончила вязание, зевнула и потянулась. Девушка по-детски заболтала ногами в воздухе, вдыхая комнатный запах полной грудью. Среди него вдруг примешался ещё один. Марта принюхалась, нахмурив брови и наморщив нос. В воздухе повеяло чем-то холодным, пробирающим до мурашек, нечто неприятное, пахнущее землёй, словно…

Девушка вскочила с кресла и подошла к спящему внуку. Согнулась над ним, словно старуха. Дениска зашевелился, а через минуту открыл глаза. Нечеловеческие это были глаза, как у кошки — два веретена. Медленно они поползли в сторону Марты и коснулись её настороженных, чуть припугнутых за мальчика глаз. А потом Дениска улыбнулся. Не той простой мальчишеской улыбкой, присущей ребёнку. Марта эту улыбку знала долгие годы, поэтому отличить её от множеств других ей не составляло большого труда.

— Владимир.

— Марта, — прохрипел голос из губ мальчика.

— Я думала, ты давно жаришься в аду, а ты решил в моего внука залезть?! — вскричала Марта, гневно глядя на покойного мужа.

— И тебе здравствуй, Марточка, соскучилась без мужа? А? — засмеялась душа в теле ребёнка, принимая сидячее положение на кровати. — Я уже там был, но ушёл. Мне там без тебя скучно. Не хочешь ко мне в солярий присоединиться? — игриво спросил покойный муж Марты, поиграв бровями. — Хотя… пока меня было, ты уже успела найти себе другое развлечение. Думаешь, я не знаю, чем ты тут занималась, пока меня не было?

— О чём ты говоришь? — смутилась Марта.

— Ну как? Мужа в гроб, а сама пошла со своими кикиморами Ивана Купала отмечать да венки пускать!

— А что мне, по-твоему, делать? Сидеть и рыдать день и ночь? — уперла руки в бока Марта. — Я тебе говорила, Владимир, чтобы ты в больницу ложился и лечился как следует! Нет же! Не помогла твоя чёрная магия! А если бы послушался меня, был бы сейчас живой! — на глазах Марты появились слёзы. Девушка чуть отвернулась и смахнула выступившую слезу.

— Глупая ты женщина, Марта, — в свою очередь запротестовал покойный дед Владимир, махнув рукой. — Мои заклинания всегда работают. И в этот раз бы сработали, если бы твоя сестра мои зелья не переливала из одной склянки в другую!

— Она уборку делала! В твоей «берлоге» такой беспорядок стоял, что пройти было нельзя. Она просто всё расставила по местам, а ты, видно, сослепу перепутал всё!

— Это был творческий магический беспорядок! — не стала отступать душа. — Я бы сам убрался, когда бы совсем закончил!

— Ага, конечно, — насмешливо произнесла Марта.

— Ты лучше скажи мне, Марта, зачем ты снова в учителя подалась? Лучше бы борщ моему внуку варила, а не занималась пустой тратой времени! Всё равно элементарным вещам никого научить не можешь.

— Вообще-то в такое непростое время нужны хорошие учителя. А я вполне подхожу под эту роль. У меня очень способные ученики: Леночка, Толя и Мишка. Ты ведь сам, когда литературу в нашей местной школе преподавал, говорил, что они вполне способные ученики. А позже к ним ещё и Дениска наш присоединится.

— Извини, Марта, но я не считаю тебя хорошим учителем магии. Я всегда говорил, что твое место на кухне… И не ошибался, заметь. У тебя всегда получалась вкусная стрепня, хоть при жизни я тебе ни разу этого не говорил.

— А лучше бы сказал, Владимир, лучше бы сказал, — грустно вздохнула Марта. Девушка села на край кровати и подпёрла голову рукой. Она опустила глаза на пушистый ковёр, а потом — на яркий диск луны, который серебрил её бледное лицо. — Вот что тебе не спится, Владимир? Спал, никого не трогал бы, а потом пришло бы моё время — встретились бы на небесах или аду.

— Ну, небеса тебе точно не светят, — дед Владимир положил молодую руку на плечо жены. — А у меня без всех вас бессонница. Семья — это главное. Без семьи никуда. Вот и я, — он сделал паузу, — вернулся. А про внука не переживай, — вздохнул дед Владимир. — У меня с ним особый договор.

Марта вновь вздохнула и привалилась спиной к маленькому хрупкому плечу, которое в этот час было сильно как никогда раньше. Луна светила ярче с каждым часом и пробыла на небе до тех пор, пока ей не пришёл час освобождать небосклон для огромного сильного солнца.

Когда утро повеяло первыми лучами солнца, старая душа покинула тело, и мальчик вновь засопел, зарывшись носом в подушку и укутавшись одеялом с головой. Марта села на стул и оглядела готовую пару толстых носков на зиму. Для дочери и сына она хотела связать ещё несколько пар, но этим она решила заняться позже. В любом случае, она уже давно придумала подарки для них, хоть с последним почти не общалась. 

— Поговори с Артёмом, — напоследок сказал дед Владимир. — Не дело Новый год отмечать без семьи. Пусть он не будет один. И Ксении тоже позвони, пусть приезжает на праздники. Может быть, вместе как-нибудь с Алинкой сможете связаться? 

— Хорошо, — с улыбкой ответила Марта и проводила покойного мужа. 

Могильный запах вместе с ним исчез.

Солнце прокралось в комнату. Марта пересела на край кровати, где сидела несколько минут назад, и выглянула в окно. Один из лучей коснулся розоватого лица и покрыл этот участок сеткой морщин. И так постепенно, минутка за минуткой, цветущая девушка Марта снова стала знакомой всем родной бабушкой Мартой Георгиевной. Волосы вновь поседели, кожа покрылась пигментными пятнами, приобрела желтоватый некрасивый оттенок. На тело, которое вновь стало толстым и неуклюжим, как вторая кожа, хорошо налезла коричневая кофта, длинная юбка и шерстяные гольфы. Кряхтя, Марта Георгиевна нашла тапочки испорченным зрением и плюхнулась в кресло.

Часы показали семь утра.

— Денис, пора вставать! — произнесла Марта весёлым голосом, включая первый канал.

— Ба-а-а! — сонно произнес мальчик, хлопая глазами, чтобы проморгаться. — Давай не пойдём сегодня в школу-у-у! На улице холодно, а постель такая теплая! — Дениска поплотнее завернулся в одеяло и посмотрел с хитрой улыбкой на бабушку.

— Ладно, — сдалась Марта Георгиевна и вздохнула. — Тогда сегодня пойдёшь со мной к дяде Артёму.

— Отлично! — воскликнул Денис и отвернулся к ковру на стене. — Спасибо, ба!

Марта Георгиевна выключила телевизор и прошла в прихожую к телефонной книге. Выбрав нужный номер, она набрала его по стационарному телефону и приложила трубку к уху. Через несколько минут раздался усталый мужской голос.

— Артёмка, как ты там?