Страх сковывает движения, голос.
Да просто все.
Сколько ее уже не было? Два года?
Сердце заходится от волнения, ощущение, будто неведомые силы дыхание сейчас перекроют.
А сколько раз сцена снилась, мама дорогая.
Тика звала обратно. Словно чувствовала,
Как истосковалась душа по репетициям, как огонь рвался, прося выйти снова и
Гореть на сцене. Гореть, но не сгорать, а освещать зал бешеными волнами харизмы и энергии.
Жить и дышать.
Расправить огненные крылья.
Сама не помнила, как попросилась встать на один спектакль зимнего блока, как тяжело было восстанавливаться в сжатые сроки. Не понимала, что ее провело через все это. Что заставляло проходить через огромное количество трудностей и улыбаться. Ждать выхода, как премьеры.
Хотя. На самом деле это и есть премьера.
И лишний раз она убеждается, что тело помнит все.
Все сцены вспоминаются с первого раза, ноты идут тяжелее, но текст тоже возникает в памяти, пусть и с неточностями.
А перед выходом ее будто перемыкает.
Руки дрожат неимоверно. Умение настраиваться летит ко всем овражным гномам.
Перед глазами все плыть начинает.
<i>— Тише — тихий голос не дает впадать дальше в панику — Дай мне свои руки и в глаза посмотри. </i>
Несмело глаза поднимает и натыкается на чуткий, любящий взгляд
Руслан. В гриме Рейстлина. Он уже стал им. Осталось чуть-чуть. Герасименко сам волнуется и переживает за нее безумно. Но жена ему столько раз помогала, что пора бы и ей отплатить той же монетой.
— Ты все можешь, Саш. Абсолютно все. Ты на репетициях идеально все делала. И на прогоне не споткнулась.
А сейчас… Просто прогон при людях, хорошо?
— Да — от волнения даже шепот дрожащим кажется.
Руслан держит ее за руки, п е р е д а в а я свое тепло. Словно током пуская свою любовь, успокаивая, усмиряя нервы. Делясь спокойствием.
Обнимает перед выходом. Шепчет:
— У тебя все
п о л у ч и т с я
Первый акт пролетает, словно не было его. В антракте потряхивает ощутимо, но адреналин сильнее. Еще раз выйти хочется.
В финальном своем выходе Саша уже разгорается. Сжигает сцену и уходит.
В голове только одно.
Справилась.
Эмоции захлестывают. Но ощущения не ясные.
На поклонах, по привычке, до края сцены не доходит, в сторону встает. Плачет. Понимает, что все сделано. Но радость смешивается с полуреальностью и
Неверяще берет букет, который ей протягивают из зала. Слезы глаза застилают.
А потом видит, что…
При упоминании ее имени зал встает и аплодирует.
Подняла зал. Не может быть. Мечта. Неужели сбылась?
А на служебке, когда расписывается кому — то на книге, наконец понимает.
Она вернулась на сцену. И сцена ее простила.
Навсегда.