Вместе

"Есть ли у меня другой выход? Сил что-то делать почти не осталось," — подумал подросток, устало смотря на выглядывающую из-за облаков в окне половинку луны и опуская после взгляд на стоящую на тумбочке фотографию. На той отражался момент их третьего в школе рождества, которое они проводили все вместе. Колин Криви весьма удачно тогда их сфотографировал, наконец сумев обуздать свое желание фотографировать вообще все и вся. Казалось, тогда они были счастливы и почти беззаботны, несмотря на царящую вокруг атмосферу напряжённости и страха, из-за выставленных вокруг школы дементоров и бесконечных тревожащих новостей о том, что Сириуса Блэка так и не поймали. Эта фотография стала своеобразным талисманом, согревающим изнутри и одновременно замораживающим душу. Если бы он только знал, что будет после. Если бы только не был настолько замкнутым в себе придурком. Ему просто нужно было держать себя в руках.

Рон Уизли тяжело вздохнул и опустился на кровать, сгибаясь и зарываясь руками в свои волосы. Прошло два года, а он все ещё не мог отпустить прошлое и продолжить жить, как раньше. И винить, кроме себя, ему было некого. Точнее, можно было, но... Самого себя вина грызла куда сильнее. Особенно когда чувствуешь, что окружающие тоже винят именно тебя.

В тот год, когда была сделана фотография, они были просто подростками, жаждущими справедливости и пытающимися докопаться до истины. Но всего одно полнолуние после экзаменов, разделило жизнь на до и после. Рон до сих пор помнил то, с какой противной ухмылкой, анимаг, скрывающийся под обликом его домашней крысы, избавлялся от сдерживающих его веревок и убегал в темноту; то, как страшно было при обороте профессора Люпина, забывшего — или не захотевшего — принять ликантропное зелье, к которому он был привязан. Как ужас искажал лицо профессора Снейпа, который, Мордред его подери, действительно за них переживал, несмотря на всю свою неприязнь. И то, насколько наплевать на все было Блэку и дементорам.

Он помнил этот бег по лесу, и вой оборотня, что буквально бил по ушам. Как он с трудом мог передвигаться со сломанной ногой. И как у озера, в последний момент, потерял сознание, упав практически рядом с разорванным телом Гермионы, и рядом почти беззвучно рыдал Гарри. Как холод сковывал движения, как все буквально покрывалось инеем. И то, как печально гас патронус на конце палочки друга. А после...

Лазарет. В котором он очнулся. Выжившими в ту ночь оказались только он и профессор Снейп. Дамблдор, казалось, разом постарел на несколько десятков лет, сообщая эту новость, от которой останавливалось дыхание. Они мертвы. Его друзья мертвы. В глазах профессора Рон ясно видел немое обвинение, хоть тот и старался словами утешить его и утверждал, что он ни в чем не виноват, но...

Лучше бы умер ты, а не они.

Вот что чувствовал Рон. И этот безмолвный укор он чувствовал буквально отовсюду. За горькими улыбками родителей, за мрачными лицами братьев и ничего не выражающим лицом декана. Казалось, нет никого и ничего, что не напоминало бы об этой ошибке. И самое страшное, он был полностью с этим согласен.

Они не должны были умереть. Этого никак не могло произойти.

Сириуса Блэка дементоры поцеловали ещё на озере. Когда Гарри безуспешно пытался спасти их, применяя заклинание Патронуса. Ремус Люпин был казнён буквально через неделю после происшествия и разбирательств. Закрывать глаза на его состояние было больше некому. Общественность требовала расправы. Но в то, что Петтигрю жив, так никто и не поверил.

После этого все вокруг словно погрузилось в оглушающую тишину. Рон напоминал тень от самого себя, не реагируя ни на оскорбления окружающих, ни на шутки близнецов. Лишь раз сорвался на Малфое, в поезде, когда тот решил станцевать своими мерзкими ногами на потерянных жизнях друзей. Подросток не сдерживался и бил со всей силы, отчего когда Перси примчался их разнимать, лицо Малфоя уже превратилось в мессиво. Но Рону было все равно.

Никто не имел права задевать его друзей.

Он прослыл почти сумасшедшим после этого случая. Дома на него накричали, не замечая его общего подавленного состояния и Рон только в очередной раз убедился, что только он во всем виноват. И что он совершенно чужой в этом доме.

Он и раньше это чувствовал. Ещё до того, как пошел в Хогвартс, и от этого страдала его самооценка. Зачем что-то делать, если ты никому не нужен? Зачем жить, если тебя никто не видит и не замечает? Если ты всего лишь бельмо на глазу у семьи, никчёмный ребенок, лишний рот, который никогда не будет лучше кого-либо из своих братьев? Наверное, если бы не дружба с Гарри и Гермионой, он бы сдался ещё раньше.

Но теперь их не было рядом с ним. Он снова остался один.

Его настроение не мог поднять даже Чемпионат Мира по Квиддичу. Рон не замечал того, что начал говорить сам с собой, словно обращаясь к тем, кого с ним больше рядом не было, и этим только ещё больше отпугивал от себя окружающих. Мир вокруг все больше переставал иметь значение.

Ему их не хватало.

Он хотел вновь услышать наставления Гермионы, получая от нее лёгкие дружеские подзатыльники. Увидеть яркую улыбку Гарри, во время его попыток рассказать что-то смешное. Он просто не хотел быть снова один. Но был.

Четвертый курс прошел для него как в тумане, а пятый заставил ощутить себя полной бездарностью. И сейчас, когда его отец был мертв, а Перси ушел из дома, он буквально ощущал это гнетущую атмосферу. Почти вся семья была вместе. Но он не был с ними.

Хотелось выть волком от мыслей о собственной бесполезности. И наверное, поэтому он пришел к такому решению. Он просто уйдет, чтобы не мешать. Рон Уизли чужой и не нужный в этом доме, и является не более чем источником всех проблем.

Я снова буду с вами, Гарри и Гермиона. Мы скоро встретимся.

"Я знаю, что всегда был лишним в нашей семье. Всего лишь шестой бесполезный ребенок, почти получившийся выкидыш и неудачная попытка наконец получить дочь. Мне жаль, если я вас разочаровал. Наверное, мне стоило это сделать ещё тогда, перед первым курсом, когда я впервые задумался о бессмысленности собственной жизни.

Простите за то, что принёс вам несчастья. Возможно, если бы я ушел, Гарри и Гермиона были бы до сих пор живы, Джинни не пострадала, Перси не ушел из семьи, а отец не погиб на задании. Прости меня, мама, за то, что я принес вам одни беды. Вы ничего не говорите, но я знаю - я один во всем виноват.

Надеюсь, теперь вы будете счастливы. Как счастлив я.

Ваш Рон."

Стрелка часов с именем Рон Уизли остановилась на указателе "Смерть" в 4:30 утра. Его тело нашли в ближайшем к деревне лесу. С перерезанными венами и измученной, но почти счастливой улыбкой на покрытом инее лице. Он не знал, что от его действий лучше никому не станет. Особенно членам его семьи, которые довольно поздно осознали, что этот ребенок всегда и во всем винил себя, вопреки всеобщему мнению о недальновидности и эгоизме. И что это того окончательно сломало.

Он всего лишь хотел, чтобы его заметили. И быть кому-то нужным. Вот только те, от кого он это чувствовал, по нелепой случайности, ушли первыми. И вины в этом его в действительности не было. Но никто так и не смог ему этого сказать.

На фотографии стояли обнимаясь и веселясь трое подростков в зимнюю пору на фоне Озера.

Теперь они снова были все вместе.