Кажется, страданиям нет конца. Том откидывает голову на подушку, всей душой желая задохнуться с её же помощью. Но, к сожалению, из-за того, что в маске больше отверстий для дыхания, сделать этого не получится.
Резкий свет телевизора омывает его кровью. До этого был дерьмовый фильм о демоне-инопланетянине, типичным мужицким главными героем и распутной девке, вставленной чисто для фансервиса.
Сон не идёт даже в два часа ночи. Правая рука вытянута вверх и загипсована толстым слоем. Левая безвольно повисла. Обе ноги, неподвижные в гипсе, едва ли находятся в лучшем положении — их сломали во время очередной драки на сцене. Но на этот раз не Кэти разбила ему колени.
Месяцы тянутся всё больше и больше. На животе у Тома — пульт от телевизора, в правой руке — кнопка вызова.
Дверь в палату открывается. Должно быть, это дежурная медсестра или медбрат. Они заходят лишь для того, чтобы убедиться, что во сне никто не помер. Том, почти неспособный пошевелится, всё-таки двигает пальцами в знак приветствия и произносит: «Спокойной ночи». Дверь беззвучно закрывается. Том наклоняет голову и оборачивается. В ответ занавеска у кровати отодвигается в сторону. За ней — ухмылка с пожелтевшими зубами на бледном призрачном лице.
— Кэти?
Её лицо трещит от ухмылки.
— Здравствуйте-здравствуйте, мистер Тренч! Как у вас дела? Чего вам будет угодно? Стакана воды или героина дозу? — смеётся она, и в самом деле вытаскивая из-за спины шприц.
Голова Тома падает в подушку, и с трудом поднимается обратно.
— К-кэти, хватит! Хватит!
Беспомощная рука никак не может выхватит пульт. Тело напрягается, и когда он понимает, что все его потуги оказались тщетны, из груди вырывается скорбный стон.
Он веса Кэти кровать аж скрипит, и когда она подносит к его лицу иглу, скрип становится особенно громким.
— Нет-нет!.. — его глаза расширяются. — Пожалуйста, не убивай. Кэти, прошу. Извини, пожалуйста, хватит…
Но она всё равно нажимает на поршень.
В лицо брызжет вода.
Том хмурится и отворачивается к стене, чтобы не попало брызг.
— Том, хватит уже вести себя баба. Нет здесь никакой иглы, — смеётся она и кладёт шприц ему на колени.
— Какого хрена ты здесь забыла? — его брови опускаются, как и голос.
— Просто проверяю, не вытекли ли у тебя мозги окончательно, — отвечает та, переключая каналы телевизора один за другим.
Он глубоко вздыхает и хорошенько рассматривает её. На ней униформа медсестры: короткое платье с цепочкой пуговиц. Кэти не забыла даже маленькую шляпку с пентаграммой. Ткань платья едва-едва не трещит на груди, пуговицы застёгнуты так плотно, что под ними можно увидеть красный лифчик. Ноги Кэти обнажены, так она решила выставить напоказ толстые бёдра. На пятках красуются кроваво-красные туфли…
Том не понимает, что вместе с глазами он двигает и головой. Кэти наблюдает за ним краем глаза.
Наконец Кэти переключает канал на «666 News», по которому во всю вещает прогноз погоды. Но ей гораздо интереснее то, что окружает Тома: неиспользованный пакет для капельницы и поднос на колёсиках для еды.
— Здесь очень скучно, — говорит она, наконец убирая руки от его вещей. — Чем же ты занимаешься, чтобы скоротать время, Том? Играешь в судоку? В Скрэббл? Ты хоть что-нибудь теперь можешь?
— Я физически ничего не могу, Кэти. Можешь уйти, а? Я знаю, ты любишь, когда мне плохо, но сейчас мне правда нужно восстановиться.
Она выпячивает нижнюю губу. Даже сейчас в её голосе сквозит высокомерие:
— О, Том, мне сказали составить тебе компанию, — она широко улыбается. — Я не могу подвести большого босса, не так ли? — она подходит к столу у стены комнаты и поднимает газету.
— Дай мне поспать.
— Ты не выглядишь уставшим, Том, — она разворачивает газету и накрывает ей его лицо. Том мотает головой, чтобы её смахнуть. Ухмылке Кэти могли бы позавидовать гиены. — Посмотрим тут.
Она заглядывает в шкафчик с лекарствами. Слышен звон стекла — это Кэти, двигая бёдрами из стороны в сторону, перебирает бутылки.
— Забавно! Снотворного нет.
— Мне оно не нужно.
— Но признай, Том, сейчас очень поздно.
Его глаза закрываются, из груди вырывает вздох разочарования. Кровать прогибается, её бедро коснулось загипсованной ноги.
— Пожалуйста… — она тянет его за перевязь руки, чтобы увидеть, что под ней. — Кэти…
Его глаза закрываются, когда он выпускает вздох разочарования. Кровать скрипит, когда её бедро касается ноги в гипсе.
— Прошу…
Она тянет его за перевязь руки, чтобы посмотреть, что там.
— Кэти…
Любопытные ноги царапают гипс. Том с ужасом наблюдает, как её когтистые руки скользят по его груди. Тонкие пальцы скользя по шее, а затем она прижимает палец к верхней части рта. Член дёргается, но Том это игнорирует. Податливый вентиляционный колпачок опускается под её руками.
— «Прошу, Кэти, чем же ты хочешь меня порадовать?», — улыбается она до ушей.
— Прошу, просто не причиняй мне боль.
— О-о-о-ой, но Том… Ты так слаб, что даже не можешь пошевелиться. Почему бы тебе не позвать на помощь? Но вокруг никого, кто услышал бы нас. Я уже проверила, Томми, — вырывается злобный смех из её груди. — Никто не помешает мне превратить это в долгую мучительную пытку. Помнишь, когда я обожгла тебе руки? Или когда утопила в уксусе?
Том судорожно трясёт головой и слёзы застилают ему глаза.
— К-кэти, прошу, не надо, не надо…
Она целует его и отстраняется, чтобы взглянуть на след помады. Кэти поднимается, и кровать скрипит вновь. Том открывает глаза, надеясь, что сейчас она уйдёт. Но теперь появилась вероятность, что она просто заползёт опять. Том вспоминает все фильмы ужасов, где была эта же поза, и всхлипывает.
— Не волнуйся, теперь я не буду делать тебе больно, Том. Ты не можешь сопротивляться. Это было бы нечестно, так ведь?
Сердце бьётся слишком быстро, и Том тупо кивает, не способный осознать её слов. Над ним нависает Кэти, её грудь касается его, и она садится. К лицу приливает кровь, член уже наполовину встаёт, и самое страшное: он нихрена не может сделать.
— Том? — кладёт она руку на колено.
— Д-да?
— Я не буду причинять тебе боль, Том. Обещаю, — подмигивает она.
Она обхватывает ладонями его лицо и он сглатывает.
— П-правда?
— Да.
Демоница наклоняется к нему и целует вновь и вновь, оставляя дорожку от губ до самого лба.
Том, покрытый поцелуями, выдавливает:
— К-кэти, ты… ты уверена, что хочешь этого?.. — запоздало он понимает, что у него нет презервативов. — Это не очень хорошая иде-
Но слова так и остаются несказанными, когда она прижимается к выпуклой промежности под больничным халатом.
— Кэти. Пожалуйста, помедленнее…
В кои-то веки она решает прислушаться к Тому, но он этому совсем не рад. Теперь Кэти хочет лечь прямо на него, и её груди прижимаются к его собственной всё плотнее и плотнее. Том едва-едва держится, чтобы член не затвердел окончательно, но получается всё хуже.
— Так лучше?
— Да.
Одна рука скользит к его телу, другая расстёгивает платье. Пуговицы расстёгиваются быстро. Кэти выпячивает грудь и приподнимается, чтобы опустить лифчик. Том дрожит, смотря на мягкую грудь. Её тело под тонким платьем оказалось очень и очень тёплым…
Из её горла вырывается хриплый смешок. Она покачивает бёдрами, прижимаясь к нему ещё сильнее, и Том чувствует, как увлажняется её бельё, пока она не стягивает его. Когда оно висит на одной ноге, она больше не может сдерживаться, и помогает раздеться и Тому. Он благодарит милостивые небеса за то, что гипс ему наложили на ноги отдельно. Наконец Кэти присаживается, отстраняется и берёт член. Том пристально наблюдает за ней, ведь её острые ногти находятся в опасной близости к его яйцам. Но она на удивление нежно сжимает член и проводит большим пальцем по головке.
Том стонет, когда она медленно раздвигает кожу у головки члена и движется вперёд ещё чуть-чуть. Его член уже упирается ей в живот, и Том едва-едва сдерживается. Ноги уже не выдерживают её веса. Язык Кэти скользит по его члену. Её руки сжимаются, бесполезно пытаясь удержаться на месте. Кэти трётся о Тома, смачивая его, а потом просовывает головку между своими складками.
— Кэти… Может, нам нужен презерватив, Кэти? Кэти?.. — он едва выдавливает это из себя, когда она медленно опускается на его член.
«Просто совет, — думает он. — Это просто совет, мы сможем остановиться…»
Но Кэти читать мысли не умеет. Она опускается, пока киска не ударяется о член. Том бормочет её имя и тщетно размахивает бесполезными руками.
Кэти двигается в быстром темпе, то поднимаясь, то опускаясь. Она проводит рукой по клитору, и стрелы боли пронзают ноги Тома. Она двигается быстрее, и кровать трясётся под хлюпание её тела. Том не знает, куда смотреть — на прыгающие груди или на её тёплую киску. Наконец он теряет самообладание и втекает в неё с громким стоном. Он тяжело дышит и выдавливает из себя: «прости». Член Тома ещё не упал, а нутро Кэти трясётся и тянется, даже когда она находит в себе силы подняться с кровати.
Белая вязкая жидкость покрыла весь гипс, кровать и бёдра Кэти. Она вытягивает ноги и выскальзывает на пол. Она небрежно подтягивает лифчик и застёгивает платье. Кажется, она забыла про нижнее бельё, но она натягивает его обратно. Кэти начинает рыться в шкафу в комнате, по-волчьи ухмыляясь. К невероятному удивлению Тома, она достаёт свежее полотенце и вытирает им свои бёдра, прежде чем подойти к Тому.
— Видишь? Не так уж всё и плохо прошло.