***
Джейс рефлекторно дёрнулся, когда почувствовал на своей полуоголённой груди чужие холодные руки, но далеко уйти не смог – Виктор был чертовски хорош в узлах, в чём мужчина уже успел убедиться на собственном опыте. При резком движении Джейса разве что металлическая обшивка труб негромко заскрипела, но больше ничего не произошло. Связанные за спиной запястья уже ныли, а плечи сводило судорогой, но ожоги от верёвок смягчала не менее холодная поверхность тех самых труб, к которым Джейс был так крепко привязан, и вместе с тем предвкушение, поселившееся в горле Джейса нетерпеливым комом.
Не то, чтобы он добивался именно такого исхода своей недавней выходкой, но и это было что-то однозначно интересное.
– Ну-ну, что случилось? – с какой-то насмешливой подоплёкой проворковал голос над ним. Перекатывающийся на языке акцент человека, которого Талис не видел из-за плотной повязки на глазах, вызвал у Джейса тихий вздох и повторную попытку вырваться, податься ближе к этим прикосновениям, прочувствовать их ярче. Этого было так мало и это так давило на него, ему нужно было больше, иначе он просто не выдержит!
– Виктор- – промолвил было Джейс, но оборвал себя на полуслове. Его голос звучал сейчас так жалко, а произнесённое по слогам имя, “Вик-тор”, было скорее похоже на скулёж, чем на целое связное слово из шести букв. Но Виктор ничего не говорит по этому поводу, негромко хмыкает только, мол “Я слушаю” и продолжает свои исследования, оттянув расстёгнутую наполовину рубашку, чтобы пролезть немного дальше, туда, где в сладком предвкушении поджимался живот Джейса, но так и не дойдя до него в конечном итоге. Тонкие пальцы обхватили грудные мышцы партнёра, обвели чувствительные шрамы, чтобы следующая фраза их обладателя получилась такой же бессвязной и оборванной, как ему больше идёт в таком расхристанном виде. – В-виктор, послушай… Прости, ладно? Что мне ещё было делать, сам п-подумай, ты ведь- ахн! – Джейс снова дёргается, когда его прерывают самым что ни на есть варварским способом. Чуть левее правого соска начинает расцветать грубый укус отпечатком острых зубов.
– Ради того, чтобы заставить меня молчать, не обязательно надевать намордник. Из нас двоих на роль щенка больше подходишь только ты, особенно когда так выслуживаешься перед этими… Перед этими… Обмудками с толстыми кошельками, – выплёвывает Виктор, голос которого с каждым новым словом теряет любую присутствующую в нём до этого притворно-ласковую елейность.
Наверное, это было справедливое замечание, особенно после того, что натворил Джейс, но, Бездна, просто посудите: Виктор элементарно не умел – нет, умел, просто не хотел – держать язык за зубами, какая бы важная шишка перед ним не стояла, в какое бы положение Виктор не ставил всю их лабораторию перед потенциальными инвесторами. От сегодняшней же утренней встречи зависело слишком многое, но люди там должны были присутствовать настолько дрянные, что Джейс просто не успевал бы перехватывать Вика на полуслове или прикрывать ему рот, не получив за это пару-тройку новых шрамов от удивительно острых зубов. Не пойти, однако, Виктор не мог, как бы он того не хотел, слишком уж важное это было мероприятие, на котором они, всем их немногочисленным отделом, должны были присутствовать.
Но, стоит признать, если бы Виктор сказал твёрдое и чёткое “нет”, Джейс не стал бы этого делать, у всего есть свои границы, и он прекрасно это понимал.
Но Виктор просто позволил этому случиться.
На этой самой встрече Виктор появился в тёмной тканевой маске, и никто не увидел причины, по которой он молчал всё то время, пока Джейс радушно вёл переговоры с загадочно-довольным выражением лица. Парочки вылизанных до младенческого блеска задниц и нескольких по-настоящему убийственных взглядов Виктора хватило, чтобы составить взаимовыгодное соглашение на условии полного финансирования их с Виктором проекта с одним из самых перспективных инвесторов.
Джейс уже готов был праздновать, а подписанные в отдельном кабинете поместья неподалёку от Академии – где и проходила вся эта помпезная встреча Пилтоверских богачей, которым некуда деть свои деньги – бумаги приятно оттягивали руки крупной метафорической суммой, но он не успел даже восторженно обнять Виктора, когда они оказались в родных стенах собственной лаборатории, как на мужчину совершили наглое нападение со спины. А потом произошло то, что произошло, и Джейс даже не понял, что именно или как. Когда его успели связать, когда успели снять этот злополучный кляп, когда завязали глаза, когда успели закусать до синяков и сколько это всё продолжалось? Он не имел ни малейшего понятия. Однако, что он мог сказать точно, так это то, что с каждой секундой его дорогущие брюки портятся всё больше и больше, пропитываясь его горячей потребностью.
Подумав об этом, Джейс, смущённо прикусив губу, чуть сдвигает ноги вместе, но даже это малейшее достоинство ему отсекают, одним движением свободной руки раздвигая (можно даже сказать расталкивая) его колени обратно в стороны. Тихое мычание, вырвавшееся из уст Джейса при этом, заставило его смутиться ещё больше.
– Ладно-ладно, В-вик. Давай просто поговорим, хорошо? Обсудим, ха-ха. Давай только не будем горячиться…
– Джейс, я прекрасно вижу, что ты не хочешь ни о чём сейчас говорить. – Резко обрывает его Виктор снова. Джейс тихо скулит, когда рука, совсем недавно раздвинувшая его ноги, неспешно спускается вниз и потирает его пульсирующее возбуждение через плотную ткань. – Ты, грязная ненасытная шлюха. Нравится, когда с тобой так обращаются? Нравится вот так подстилаться подо мной? А под ними? Нравится выводить меня из себя? Чего же ты добивался? Наказания? Так ты его получишь.
Стон, вырвавшийся из уст Джейса вместе с тяжёлым вздохом, был совершенно бесстыден и вульгарен, да простит его Богиня. Мужчина попытался податься бёдрами к тонким пальцам, продлить прикосновение, усилить давление, но его моментально лишают даже этой блажи. Джейс скулит от потери, мелко дрожит, но через мгновение тут же напрягается, стоит ему почувствовать что-то ещё на своей коже, более тонкое и холодное, там, где рубашка на груди расходится после того, как её лишили нескольких пуговиц не так давно. Но больше ничего не происходит. Инструмент остаётся на месте.
– Цвет?
Джейс не думает и ни капли не сомневается, когда отвечает на это твёрдым:
– Зелёный.
Звук, что раздаётся мгновение после, почти оглушает. Воздушная лёгкая ткань податливо расходится под уверенным давлением острого лезвия, и, некогда лучшая рубашка из гардероба Джейса, ровными тряпками оседает на до блеска вычищенный пол главной лаборатории Пилтовера. Джейс приглушённо взвизгивает – лезвие, подчинённое точным движениям рук Виктора, промахивается всего на миллиметр, и вот уже, по точёным мышцам его живота, вяло стекает ровной струйкой кровь, щекотно пробираясь за пояс брюк.
Джейс тяжело дышит, но ничего не говорит, не подаёт никакого знака к прекращению этого всего, и Виктор, правильно расценив ситуацию, после краткой ожидающей заминки, продолжает.
– Виктор… – почти умоляющим тоном шепчет мужчина, сдерживая предательский стон когда чувствует на месте пореза что-то горячее и влажное. Хочется, чтобы это что-то оказалось ниже, там, где оно больше всего нужно Джейсу, где уже беспомощно пульсирует его член, всё ещё неприлично стеснённый одеждой, но это всё ещё наказание, а Джейс ещё не добился своей награды, и Виктор напоминает ему об этом, отстранившись от своего партнёра, как только тот доверчиво выгибается к нему навстречу под аккомпанемент разочарованных, но донельзя очаровательных скулящих звуков и, кажется, поднимается на ноги. Стук его трости разносится эхом по лаборатории.
– Будь хорошим мальчиком, посиди тихо, надеюсь, хоть на это ты способен, раз пытался и меня этому научить, – в голосе слышится явная насмешка, смешанная с некоторой обидой, и Джейс бы ответил на неё чем-нибудь язвительным, если бы это имело смысл и не повлекло за собой большие последствия, чем мужчина уже нажил на свою задницу. Вместо возниканий приходится молча принимать свою судьбу, мелко дрожа на полу, полностью ослеплённым и обездвиженным, пытаясь по звуку определить, что такого делает Виктор там, в нескольких метрах от него, какова траектория его движений, что делают его руки, куда смотрит взгляд. Любуется ли он произведением искусства, созданным им же самим, или просто думает, как можно осквернить этот нерукотворный памятник? Или сделать ещё красивее?
Пожалуй, Виктор был прав, когда назвал его эгоцентричным той ночью, но, стоит заметить, именно после его слов Джейс стал таким, Вик просто накаркал и разбаловал его.
Однако, как бы Джейс этого не боялся этого, ему не пришлось долго ждать и томиться в неведении, что же такого убийственного ему приготовил Виктор на этот раз, потому что совсем скоро до слуха донёсся чиркающий звук спичек, а потом слабый запах горящего фитиля. Никаких ароматизаторов, только простой заводской воск свечей, которые он с Виктором зажигали всякий раз, как здание оказывалось обесточенным (чаще всего именно по их вине). По телу Джейса в который раз пробежала неконтролируемая мелкая дрожь, а губы пересохли настолько, что мужчине пришлось их дважды облизать, только чтобы они не царапались друг о друга.
– Вик…
– Издашь звук громче вздоха, и я найду гораздо лучшее применение твоему шлюховатому рту, как бы мне не нравились твои стоны, договорились, милый? – снова издевается. И как только не устал это делать, откуда это вообще пошло.
Но Джейс покорно стискивает зубы и, стоит заметить, крайне вовремя. Мужчину всего дёргает в сковывающих его путах, когда на нежную кожу живота, обжигая, капают первые капли раскалённого воска, оставляя после себя яркие покраснения, так графично выделяющиеся даже на фоне смуглой кожи Джейса. Мужчина почти пискнул, но сдержался, тяжело дыша сквозь зубы, через раз, подготавливая себя к следующим каплям. Ещё и ещё. И ещё. И ещё парочке. И Джейс совсем не замечает слёз, пропитывющих маску и стекающих по щеках, когда старается сдержать очередной звук, грозящийся сорваться с его губ, но Виктор замечает. Он всегда всё замечает, что бы это ни было.
– Ну же, малыш, ты отлично справляешься, совсем немного осталось, ты сможешь взять это всё, я знаю. Не скули или получишь ещё, а я не могу идти тебе на уступки и тратить на тебя ещё больше свечей, чем уже это сделал, так ещё и не по назначению, помилуй наш бюджет. – как же много он говорит, точно овтлекает, заставляет потерять бдительность, заслушаться, зная, как Джейс слаб перед его бесподобным акцентом, но Вику не удаётся загнать Джейса в ловушку, мужчина уже знаком с этим приёмом, так много раз попавшийся на крючок раньше, и готов встретить новые (последние) капли со свечи в относительной тишине, так и не проронив ни звука, кроме судорожного вздоха то тут, то там, как Виктор его и просил. Джейс умеет быть послушным. Хочет. Желает. И это всё только для Виктора. Всё для Виктора Виктора Виктора.
– Умница. – хмыкает учёный и, судя по звуку, откладывает подставку для свечи на стол.
– Ви… – скулит Джейс. Его грудная клетка тяжело вздымается, и весь он, в подстывших подтёках воска, с размазанными кровавыми подтёками на животе, обездвиженный и весь покрасневший, обливающийся слезами, действительно выглядит, как самое что ни на есть произведение искусства. Трогать нельзя, только смотреть. – Прикоснись ко мне. Прошу…
– Но я уже касаюсь тебя, разве нет? – негромко усмехается Вик и Джейс чувствует, как он, обхватив его щёку ладонью, смахивает с неё влагу большим пальцем.
– Н-нет, не так! – Джейс явно капризничает, что совершенно не похоже на него обыденного, собранного до мозга костей, и Виктору до безумия нравится то, каким отчаянным и нуждающимся он делает Джейса, как заставляет его оставить свою гордость и привитое обществом стеснение, так плотно засевшее в Джейсе, как сорняк, который всё никак не удаётся выдрать с корнем, уж слишком плотно он засел в сознании бедняги. Наверное, Вик и есть та самая плохая компания, от которой каждая мать ограждает своего ребёнка.
– Тебе нужно использовать слова, Джейс, если ты чего-то хочешь. Я не читаю мысли, знаешь ли. – воркует Виктор и выпрямляется, разрывая любой физический контакт с Джейсом. Колено простреливает болью, и Виктору приходится опереться на свою трость немного тяжелее, но он вполне себе может справиться с этим.
– Ви…
– Каждый раз одно и то же, Джейс. Я думал, ты уже уяснил правила нашей игры.
– Я хочу твои пальцы внутри! Меня! Сейчас! – почти взревел Джейс, не выдержав этого упрямого давления. Ему было очень сложно говорить такое, он никогда не был тем, кто заводит ситуацию или владеет грязными разговорами, но Виктор всегда добивается того, чего хочет, особенно если это раскрепощение его партнёра, который, на самом деле, хочет очень многого, но не может сказать об этом вслух, безбожно не краснея.
– Хороший мальчик. Можешь же, когда хочешь, – награждает Виктор Джейса похвалой и мокрым поцелуем в лоб, прежде чем взять что-то с пола, осторожно сесть перед партнёром на колени, тихо шипя от соприкосновения больного колена с твёрдой поверхностью, и оттянуть плотную ткань штанины Талиса совсем рядом с его промежностью. Жаром пышет даже на таком расстоянии. Удивительно, до чего Виктор довёл Джейса своими стараниями.
Недолгую тишину, изредка прерываемую только надрывным дыханием Джейса, натужно рвёт звук разрывающейся ткани, когда Виктор, сделав осторожный надрез и отложив нож в сторону, рывком тянет брючину на себя.
– Ой, какой я неуклюжий.
– Виктор!
– О нет. – ещё рывок.
– Они стоили как-
– У-упс. – и ещё. Пока сквозь образовавшуюся дыру в некогда шикарных брюках не становится видно нижнее бельё Джейса. Насквозь мокрое. Виктор присвистнул, прежде чем под расход попало и оно, отчего Джейс громко скулит и сжимается, но сейчас, наконец-то, Виктор может увидеть это собственными глазами. – Бездна, Джейс. Ты угроза воспитанному обществу, только глянь, какой ты мокрый, и из-за чего? Из-за парочки грязных слов.
Но Джейс не может глянуть. Его глаза всё ещё под плотной и совершенно не пропускающей свет тканью, но зато он может услышать это. Может почувствовать, как Виктор раздвигает его складки, и насколько пошлый звук при этом эхом отскакивает от стен лаборатории. Или это только у Джейса в голове? В любом случае это уже не имеет значения, ничего не имеет значения. Он заслужил эту награду, он выстоял наказание!
Джейс нетерпеливо подаётся бёдрами к Виктору и прикусывает губу, но это нисколько не заглушает жалкого стона, который он издаёт, стоит Виктору только прикоснуться к нему, совершенно никак не облегчая задачу самому Вику в попытке удержать под своим контролем хоть каплю собственного здравомыслия перед таким зрелищем.
– Имей терпение, – качает головой ученый и притворно разочарованно цокает языком. Джейс заставляет себя замереть от этого знакомого по стечению их совместной работы звука, испугавшись, что из-за его импульсивности его могут лишить положенной ему по всем правилам награды. Конечно же, такого не могло произойти, Виктор жесток, но он не монстр, однако профилактическое наказание номер два никто не отменял в случае, если Джейс снова будет вести себя плохо после номера один. – Хороший мальчик.
И снова прямо в цель. Виктор никогда не устанет так делать, чтобы ещё хоть немного посмотреть, как Джейс краснеет и корчится, не в силах что-либо сделать, когда хочется, но не можется.
– Может, ближе к- ближе к-.. Ви! – Джейс хнычет, так и не сумев сформулировать свою мысль, когда Виктор медленно вводит в его жаркую глубину первый палец по самую костяшку, и она трепещет вокруг него. Джейс старается не двигаться, старается быть максимально терпеливым, как его и попросили, даже упирается пятками в пол для устойчивости, чтобы заземлиться, но это никак не помогает, Джейс отчаянно хочет большего, и его нельзя винить в этом, он всего лишь человек. Извращённый, но всё ещё человек.
– Что такое, малыш? Ты что-то хотел сказать? – снова издевается, Жанна его прости, дразнит. Какой же невозможный человек!
– Больше! – скалится Джейс, отчего получает лёгкий шлепок по внутренней стороне бедра, скрытого тканью его брюк.
– Не груби своему хозяину, щенок, или вообще ничего не получишь. – снисходительный тон и порицание, крупицами в нём проглядывающее, совершенно не подходит действиям Виктора, который вводит второй палец во влагалище своего партнёра и действительно начинает двигаться внутри Джейса гораздо более активно, будто бы что-то выискивая внутри него. И это самое что-то он находит в кратчайшие сроки, отчего Джейс даже выгибается к нему навстречу грудью и задыхается в немом стоне, точно закатив глаза под этой чёртовой маской.
И больше они не говорят. Точнее, Джейс явно пытается, но у него это получается из рук вон плохо. Бормочет только что-то себе под нос, стонет, скулит, хнычет, тяжело дышит, даже иногда выкрикивает имя Виктора, пока тот продолжает атаковать его точку G, определённо добиваясь чего-то однозначного, вместе с этим мягко надавливая на низ живота своего партнёра и нашёптывая тому на ухо похвалу, унижения, замечания и восхищения.
– Виктор.. – в очередной раз скулит Джейс, но сейчас этот звук звучит разительно по-другому, и Виктор понимает. "Скоро". – В-виктор, стой, стой, стой, п-подо-ах-жди! – запричитал Джейс, дрожа под руками Виктора, стараясь отстраниться, чувствуя себя донельзя странно, даже если и очень хорошо. Его стенки бесконтрольно сжимались на пальцах Виктора в пульсирующем темпе, что лишь больше и больше его стимулировало, пока не произошёл… Взрыв.
Они с Виктором перепробовали многое за время их романтического и сексуального (и научного, что длилось больше всего, и даже до сих пор) партнёрства, однако такого Джейс ещё ни разу не испытывал.
Его оргазм был подобен цунами, по-другому это никак нельзя назвать. Нахлынул разом, накрыл прямо с головой, заставил извиватьсяся на полу выброшенной на берег рыбой, хватать ртом воздух в попытке сделать хоть один жалкий вздох, пока чистейшее удовольствие от самого настоящего освобождения, такого долгожданного, омывало его изнутри горячим источником, вразрез со всеми ощущениями, испытанными выше.
Виктор не останавливался, пока Джейс кончал, он продолжал долбить его изнутри, практически даже не вытаскивая пальцев из него, ни на дюйм, ни на секунду, лишь целенаправленно стимулируя ту самую точку G, продлевая этот оргазм, пока одежда учёного в буквальном смысле промокала от его интенсивности, которой он и добивался всю их сессию.
Но спустя время, когда Джейс, уже гораздо поутихнув в своей реакции, начал вяло дёргаться и настойчиво отстраняться от его прикосновений, болезненно мыча что-то определённо неразборчивое в пространство между ними, Виктору пришлось покинуть тело своего партнёра, чтобы не причинять ему нежелательной боли, которой он не хотел. На второй раунд после такого Джейс точно не пойдёт, да и, к тому же, у них на это больше нет времени.
Солнце уже садится.
– О-ох блять, – выдыхает Джейс, когда Виктор, мурлыкая себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, развязывает узел на затылке своего партнёра, тем самым позволив тому увидеть, что Виктор с ним сотворил.
Джейс был тотально трахнут.
По его груди расползались его не отшелушившиеся корочки застывшего воска, за которыми скрывались еле заметные красноватые пятна от ожогов, одежда была превращена в настоящие лохмотья и, о ужас, он что, обмочился? Быть такого не может! Джейс сглотнул, стремительно краснея, и Виктор заметил это, пока аккуратно срезал верёвки за его спиной. Всё-таки, он хорош в узлах настолько, что даже сам не мог их развязать.
– Не переживай об этом, Джейс, это нормальная реакция на стимуляцию железы Скина. Я просто хотел проверить, можешь ли ты так сделать, потому что, говорят, такой способностью обладают лишь 10–54% людей, у которых есть вагина, – тихое хмыканье, и руки Джейса, наконец, оказываются свободны. Мужчина разминает запястья, всё ещё красный от ушей до хвоста, поджав ноги к себе в защитном жесте, нисколько не утешенный этими словами. Виктору же, не получив никакой реакции на свои слова, кроме еле слышного смущённого писка, пришлось снова переместиться и, оказавшись лицом к своему партнёру, обхватить щёки того ладонями, мягко поглаживая его скулы с успокаивающей улыбкой. – Джейс, посмотри на меня, всё хорошо, ты отлично справился, даже великолепно, могу признать, превзошёл все ожидания. Если ты переживаешь о том, не обмочился ли ты, то это не так. Выделенная тобой жидкость – это просто коктейль мочевины, креатинина и секрета той железы, про которую я говорил, она даже не имеет запаха, принюхайся. Тут нечего стесняться. Это было горячо.
И Джейс всё ещё нисколько не убеждён. Упёртый баран. Однако, всё же, чуть-чуть, но каким-то доверием к чужим словам, Джейс да проникается. Совсем немного. Правда, он об этом никогда и никому в жизни не скажет.
Как и о том, что ему бы очень хотелось это повторить когда-нибудь ещё пару-тройку десятков раз.
– Я с тобой больше ни на какие встречи не пойду. – буркнул Джейс, глядя на Виктора исподлобья, что вызывает у того приступ крайне подлого смеха.
– Конечно же пойдёшь, – и на такие случаи у них в недрах лаборантской всегда хранится запасной комплект одежды для подобных расточительств, которые случаются после подобных встреч.
***