— И снова ты занимаешься этой ерундой? — Тору сложил руки на груди, смотря со всем скепсисом на Итэра, добывающего белое железо. С одноручным мечом это было не слишком быстро, уморительно и жалко со стороны.
— Это поручение, а не ерунда! За него мору дают! — встряла Паймон, возмущённо ставя руки в боки и чуть наклоняясь к лицу Странника.
Тору закатил глаза и небрежно махнул рукой, отбрасывая лёгким ветряным потоком слишком громкую фею. Та коротко вскрикнула и, вернув себе равновесие, начала громко возмущаться. Однако подлетать снова не рискнула, боясь, что в следующий раз поток анемо энергии будет сильнее. Не зря же этот… этот угрожал напасть на них ночью!
Ругань спутников вызвала у Итэра только тихий вздох. Очередной удар — и кусок белого железа оказался у его ног, после отправившись в мешок. Стоило попросить Рэйзора пойти с ними, с помощью своего двуручника он справился бы с этой задачей быстрее, а Итэр затем смог бы его отблагодарить…
Путешественник посмотрел на переругивающихся Тору и Паймон и тут же слегка мотнул головой на свои мысли. Брать с собой Рэйзора было бы небезопасно в первую очередь для него же. Во вторую очередь — для нервной системы Итэра, которая итак подвергалась истязаниям ежедневно.
За всё время пребывания в Тейвате он привык выполнять много поручений. Некоторые были переданы ему гильдией приключений, некоторые были частными просьбами, в какие-то поручения Итэр влезал не по своей воле и просто не мог отказать, из-за чего выполнял огромное количество работы или же погружался в историю этого мира. Маленького объёма работы у Итэра было примерно… никогда. Из-за этого порой у него возникало желание запереться в чайнике хотя бы на несколько дней, чтобы больше не видеть ни одного человека с огромным количеством просьб. Эта мечта не исполнилась ни разу. Несколько месяцев назад, когда он уже лёг спать с твёрдым намерением ничего не делать неделю, во сне к нему явилась Нахида с просьбой навестить её.
Отказать Дендро Архонту Итэр не мог. И, если честно, не хотел, несмотря на ужасную усталость. С Нахидой у него были достаточно тёплые отношения, чтобы у него даже не возникла мысль проигнорировать её просьбу. В конце концов, можно было бы попробовать отказаться, если это слишком хлопотно, Буэр должна понять… Поэтому на следующий день, вздохнув и разочаровав Паймон, что отдых отменяется, они отправились в Святилище Сурастаны.
— Итэр, скажи ему, чтобы он не обижал Паймон! — пронзительный крик вырвал путешественника из воспоминаний.
— Я ещё никого не обижал, — закатил глаза Тору и усмехнулся на переполняемую злостью Паймон, показывая ей язык.
С того посещения Нахиды жизнь Итэра стала, бесспорно, насыщенней. Веселее. Громче. Последнему он был не слишком рад, но спрашивать его никто не планировал. Оставалось лишь использовать успокаивающие настойки, которые ещё при первом знакомстве ему подарил Тигнари.
Просьба Нахиды была простой: попутешествовать со Странником по Сумеру. Это должно было помочь ему успокоиться после всех событий, увидеть мир с разных сторон, насладиться красотой региона. Ещё во время перечисления причин Итэр чувствовал какой-то подвох. Спокойный, почти ласковый тон Архонта напрягал, чуть прищуренные глаза зарождали в душе тревогу. Это было… иррационально. Бояться чего-то бессмысленно, твердил внутренний голос, ведь это Нахида, единственный человек в Тейвате, который не пытался скинуть на него кучу работы и искренне желал помочь. Поэтому Итэр согласился, смирившись с тем, что отдых отменяется примерно… надолго. Но не страшно. Что могло случиться в путешествии по Сумеру? Они с Тору помирились, приняли прошлое, Итэр почти забыл их былые разногласия…
Однако всё оказалось сложнее.
Тору не мешал во время путешествия. Не ставил палки в колёса, не пытался нападать, не делал ничего действительно плохого. Просто его характер категорически не нравился Паймон. Любая, собственно, беззлобная язвительность вызывала бурю эмоций у феи; шутки и привычные презрительно-снисходительные фразы доводили её до точки кипения, а привычка Тору дразнить заставляла Паймон буквально дымиться от злости.
Но больше всего фея злилась, когда Тору не отходил от Итэра ни на шаг. Тогда её лицо становилось красным от гнева, а крик оглушал всех в радиусе нескольких десятков метров.
По правде сказать, нахождение Странника слишком близко первое время напрягало. Итэр чуть не дёргался, когда ощущал чужое присутствие у себя за спиной в считанных сантиметрах, а на насмешливый взгляд лишь слегка хмурился и устало вздыхал, вскоре расслабляясь и пытаясь дружелюбно общаться с Тору, как и с любым другим знакомым.
Намеренные попытки заговорить вызывали у Странника закатывание глаз, а на непринуждённое общение он реагировал грубовато. Мириться с этим было тяжело, пока Итэр не начал замечать различие между истинным недовольством и своеобразной манерой общения. Немного язвительный, вечно недовольный, хмурый и насмешливый Тору не говорил никогда прямо о том, что чувствует и что думает (если это не какая-то гадость), и Итэру пришлось учиться считывать истину по его взгляду.
Научиться этому было не слишком трудно. У путешественника было много времени и возможностей для экспериментов. Потраченные часы общения почти наедине, куча яда и насмешек дали свои плоды. Тору, кажется, был доволен. Во всяком случае, насмехаться над Итэром стал меньше, а едва заметно, самыми уголками тонких губ улыбаться на правильное расшифровывание его слов — чаще. За неделю Итэр насчитал целые две едва уловимые улыбки. Рекорд. Убитые нервные клетки должны быть довольны, что полегли в этом бою не просто так.
Неважно, что этих улыбок было на одну больше. Путешественнику это знать ни к чему.
Дальше — больше. Ни на шаг не отходящий от Итэра Тору стал участвовать не только в битвах против монстров. Началось это как-то слишком быстро и слишком неожиданно. Итэр, собирающий для Нилу падисары, был почти сбит кинутым в него букетом, собственно, падисар. Тридцать один цветок был перевязан синей лентой, а Тору парил над путешественником, почти касаясь ногой его плеча.
— Теперь ты закончил это поручение? Что там ещё тебе накидали эти люди? — будто делая одолжение, недовольно спросил Странник, смотря прямо в глаза. Недолго. Через пару секунд зрительного контакта он отвёл взгляд, сосредоточенно осматривая Дерево Снов.
Итэр посмотрел на цветы. Поправил один замявшийся лепесток и удивлённо вскинул брови, смотря на Тору. Усиленно старающегося игнорировать путешественника и всё, что с ним связано. Похож на кота, который пришёл на колени к хозяйке с видом короля.
Смешок пришлось подавить, а улыбку постараться (безуспешно) спрятать. Цветы следовало поскорее доставить Нилу, а затем…
— Рядом с деревней Вимара лагерь хиличурлов, нужно зачистить, — с едва подавленным смешком ответил Итэр, но под недовольным взглядом всё-таки рассмеялся.
Тору начал помогать выполнять все поручения. На потоках ветра быстрее Итэра добирался до хиличурлов и большую часть убивал за несколько ударов, не позволяя путешественнику лезть в самое пекло. Разрушал башни монстров, дрался с похитителями сокровищ и пустынниками, постоянно говоря, что это скучно. Но никогда не позволял Итэру браться за дело в одиночку, на что Паймон с подозрением щурилась и что-то пыхтела. Понять причину её недовольства было практически невозможно. Она отмахивалась, улетала или резко меняла тему, оставляя путешественника в растерянности.
Итэр улыбался на помощь, пусть Тору и отзывался недовольно обо всех, кто давал им поручения. Это было почти… мило? Очаровательно? Слишком сильно об этом задумываться не хотелось, потому оставалось брать больше заданий, так как привычный сумерский «максимум» они стали выполнять к середине дня, и исследовать новые земли, чтобы не забивать себе голову. Тору из-за этого, правда, довольным не казался. Однажды на смело-язвительное «Устал?» от Паймон он зло сощурился, и фея испуганно спряталась за спину Итэра.
— Тору? — спросил путешественник, не понимая, что уже случилось.
— Идём, тебе ещё нужно помогать беспомощным идиотам, которые десять цветков-сахарков найти не могут, — буркнул Странник.
Третьим шагом стала еда.
За готовку за всё время путешествия обычно отвечал только Итэр. Паймон к котелку приближалась, только чтобы что-то быстро попробовать или понюхать, иногда приносила какие-то ингредиенты, но никогда не делала что-то более основательное. Помощи в этом деле путешественник и не ждал. Готовка была приятным и не слишком энергозатратным занятием, которое, в принципе, было приятно с кем-то разделить. И этот "кто-то" пришёл с лёгким горячим потоком ветра, ворчанием на «слишком слабых и зависимых от сна людей» и сладким запахом риса ранним утром.
Паймон и Итэр переглянулись. Посмотрели на Тору они одновременно, на что он только закатил глаза.
— Вставайте, а то остынет.
Спорить никто не стал. Итэр только после первой ложки сими тядзукэ округлил глаза от восхищения и начал есть быстрее, пока рис не потерял свой особый горячий вкус. Вкусный завтрак, к тому же, приготовленный не им, был особенным. Выразить это, правда, не удалось: Тору заставил мыть посуду, из-за чего Паймон фырчала в течение дня, а Итэр слабо посмеивался и с лёгким прищуром смотрел на талантливого компаньона.
— Ты что, разогнуться не можешь? Ты ещё не так стар, чтобы у тебя защемило спину, — позвал Странник, вырывая Итэра из воспоминаний.
Спина затекла. Последний кусок железа был отправлен в мешок, и Итэр разогнулся с лёгкой и неприятной болью. Нельзя долго стоять, согнувшись. Запомнить это правило было бы очень кстати, но память Итэра о таких вещах была отвратительно никчёмной, поэтому оставалось лишь мять спину, мечтать о массаже и возвращаться в постепенно засыпающий Мондштадт.
— Закончил. Пойдёмте отдадим мешок Вагнеру и…
— И поедим! — воскликнула Паймон, и Итэр снисходительно вздохнул, улыбаясь. Поесть, впрочем, было бы неплохо.
— Ты скоро ни в одну таверну не влетишь, застрянешь, — съязвил Тору.
— Тыыыыы! Молчал бы, плесенник-переросток!
— Я не похож на этих тупых созданий.
— Очень даже похож! Злобный, в шляпке, летаешь и го…
— Не ссориться! Возвращаемся в город, — вмешался Итэр и строго посмотрел на обоих. Паймон спряталась за его спиной, а Тору процокал что-то неразборчивое.
Четвёртым шагом стало то, что Итэр имеет на этот момент. Его просьба отпустить Тору путешествовать вместе с ним не только по Сумеру. Желание взять Странника с собой появилось спонтанно, случайно, в момент, когда их двухмесячное приключение должно было закончиться. Итэр сам не понял, как попросил Дендро Архонта отпустить с ним Странника, но брать слова назад не стал, лишь боясь отказа и Архонта, и Тору, однако тот возникать не стал. Лишь посмотрел на немного удивлённую Нахиду, хмурясь по-особенному.
— Если он согласится, то я не против, — просто, как-то слишком бесхитростно ответила Дендро Архонт, и Итэр почувствовал и облегчение, и тревогу.
— Что, так привык ко мне? Уже не боишься спать, когда я рядом? — усмехнулся Тору.
— А ты? — с лёгкой улыбкой спросил Итэр.
— Зачем ты позвал его с нами, Итэр?! Он же злобный плесенник!
Тору отвёл взгляд и поправил шляпу. Итэр улыбнулся чуть шире, игнорируя внимательный и удовлетворённый взгляд Нахиды.
В первую очередь они прибыли в Мондштадт. Город свободы и ветров, город, приютивший Итэра и Паймон первым, город, в котором они почувствовали почву под ногами и получили первый опыт об этом мире. Путешественник был рад возвращаться сюда и вдыхать солоновато-свежий воздух с примесью запахов сесилий и ветряных астр. Был рад чувствовать себя почти дома.
И хотел, чтобы это чувство испытал Тору.
Но Мондштадт встретил их новыми поручениями, заданиями, приключениями, вкусной едой из «Хорошего охотника» и общением со старыми знакомыми, которым нелюдимый и не слишком дружелюбный Тору оказался не по душе. Лишь Кли нашла с ним общий язык, что немного пугало. Странная улыбка Странника во время рассказа малышки о новой прыг-скок бомбе напрягала не только Итэра, знающего обо всех заскоках компаньона, но и Джинн. Восстанавливать городские ворота после прошлой игры малышки Кли было тяжело и заниматься этим снова не хотелось.
После долгого отсутствия в городе времени на отдых было немного. Итэр брался за накопившиеся поручения, готовил, бегал, сражался, обсуждал приключения с Паймон и Тору, мало спал и чувствовал лёгкую усталость, но работал дальше. До тех пор, пока после очередной зачистки лагеря Тору не взял его на руки и не взмыл в воздух.
— Выглядишь отвратительно. Ещё в обморок свались, — пренебрежительно, казалось, сказал Тору, не позволяя выбраться из стальных, но аккуратных объятий.
Сидеть на руках было непривычно. Итэр обнял чужую шею, чтобы не упасть, и посмотрел вниз и чтобы понять, насколько высоко Странник может подняться с грузом на руках, и скрыть лёгкое смущение. Тору, казалось, не напрягал нелёгкий человек в объятиях: он плавно поднимался всё выше, чтобы у путешественника не появилось желания попытаться сбежать.
— …У нас ещё два поручения! — возмущалась Паймон, тщетно пытаясь спасти Итэра из кукольных рук.
— Их можно сделать до конца недели, а этот уже устал. Какой от тебя прок, если ты так быстро выдыхаешься? — цокнул Странник.
— Я могу работать дальше, поставь меня, — сказал Итэр, держась крепче при резком потоке анемо, растрепавшем ему все волосы. — Тору!
— Возвращаемся в чайник. Не дёргайся!
Паймон возмущалась недолго. Стоило ей понять, что Странник ничего плохого не делает и занимается тем, что она забросила из-за бесполезности, она перестала даже помогать Итэру выбраться из стальной хватки. Улетела в свою комнату с тихим свистом и невинным видом, игнорируя ошарашенный взгляд Итэра и попытки её окликнуть. На памяти Итэра это был первый случай взаимопонимания феи и Странника, которого он ждал так долго, но которому не был рад от слова совсем.
Обитель ещё не была обустроена полностью. Многие комнаты были пустыми, мебель стояла в углу, но путешественнику всё не хватало времени, чтобы довести дом до приличного вида, однако своей, Паймон и Тору комнатами он занялся быстро, чтобы всем было комфортно. Страннику интерьер понравился не слишком сильно, но Итэр пообещал потом сделать ремонт в его комнате. О комфорте друга хотелось заботиться, несмотря на его бурчание.
Спальня самого Итэра была самой необставленной. Кровать, стол, заваленный разными артефактами, материалами, книгами и картами, торшер, стул. Выглядело всё это неуютно, и следовало как можно раньше добавить чего-то ещё, но лень после насыщенного дня была сильнее Итэра. Но не сильнее недовольства Тору, который уложил его на кровать и снова цокнул, осматриваясь.
— Слишком пусто, — заключил он, переводя взгляд на путешественника.
— Мне пока что достаточно, — со вздохом ответил тот, чувствуя, как расслабились до этого напряжённые мышцы. Хорошо… — Что сюда можно было бы добавить?
— Шкаф для всех книг и свитков, ещё один стол, ширму, цветы, картины. И ещё один шкаф, — Тору нахмурился, думая. — Два дополнительных шкафа. Нужно же куда-то ставить эту безвкусную статуэтку оникабуто и… Украшение Синьоры? Ты действительно хранишь это?
Итэр рассмеялся, раскидывая руки в стороны и не мешая Тору критиковать бардак на столе и обилие самых разных трофеев. Всё равно бесполезно что-то объяснять, да и нет смысла. А беззлобное ворчание Странника было действительно очаровательным.
Пятым шагом стал последний день в Мондштадте перед отправлением в Ли Юэ. Итэр прощался с друзьями, заканчивал дела, собирал недостающие материалы в путешествие и проверял, всё ли на месте. Запасся фирменными успокаивающими настойками Барбары. Паймон была ответственна за запасы продовольствия, а Тору отходил от слишком частого общения с людьми, с которыми ему не давали язвить и ругаться. После того, как Странник обругал Годвина и чуть не швырнул его к воротам Мондштадта, Итэр был готов в любой момент закрыть рот Тору и удержать его на месте. Хотя плюс определённо был: Глория и Годвин наконец встретились…
День прошёл быстро, почти незаметно. Итэр потянулся, собираясь уже наметить дела на ближайшую пару дней. Обязательно нужно было навестить Чжун Ли, сходить в хижину Бубу, показать Тору оперу Юнь Цзинь…
— Ты обещал кое-что. Забыл?
Голос Тору раздался слишком близко, совсем над ухом, и крайне неожиданно. Итэр резко развернулся и чуть не стукнулся лбами со Странником, с облегчением выдыхая. Разве можно так пугать! Такими темпами понадобятся настойки от боли в сердце.
— Обещал? — переспросил путешественник, искренне не понимая, что и когда он успел пообещать Тору. Попробовать что-то?
— Ты говорил о каком-то обрыве, с которого открывается красивый вид на море. Впрочем, неважно, — Странник цокнул, выглядя крайне недовольно.
— С утёса Звездолова мне больше нравится смотреть на рассвет, — улыбнулся Итэр, замечая лёгкую заинтересованность в чужом взгляде. Искру.
Вставать задолго до отбытия в Ли Юэ, чтобы пойти на утёс — безумие. В этот день нужно было запастись силами, но пойти с Тору смотреть на рассвет было важнее. В этот раз — точно важнее. Потому пришлось соскребать себя с кровати, собирать волосы в косу и телепортироваться к ближайшей к утёсу точке телепортации. Итэр ещё был сонным, но предвкушающим прекрасный вид. Тору же выглядел удивительно бодрым, недовольным, но шагающим чуть быстрее обычного. Не улыбнуться на это было невозможно.
Марлы и Марвина не было. Их отсутствие почти удивляло, ведь сколько бы Итэр не был на утёсе, столько эти двое здесь сидели. Даже ночью и в грозу, а сегодня их не было. Странно, но приятно. Можно было насладиться свежестью воздуха, первыми лучами солнца и тишиной наедине с Тору, без лишних глаз и ушей. Итэр прикрыл глаза от наслаждения и тут же кинул быстрый взгляд на Странника. Из-за сумрака выражение его лица оставалось загадкой. Какая жалость.
Солнце медленно поднималось над горизонтом. Лучи холодные, тусклые поначалу пробуждали какой-то неестественный, иррациональный восторг в душе Итэра. Сколько таких рассветов он видел? Прямо отсюда? Много. Пальцев двух рук не хватит, чтобы пересчитать, но всё равно. Невероятная красота необъятного Тейвата влекла и завораживала Итэра. Он был готов наслаждаться ей вечность, уверенный, что она ему не наскучит. Как такое великолепие может надоесть?
— Если обернуться, то можно увидеть ещё покрытый мраком Драконий Хребет. Шип Селестии светится, видишь? — полушёпотом начал говорить путешественник, и его голос почти заглушался ветром, но Тору слышал и слушал. — На западе можно рассмотреть переливание вокруг храма Наруками, а чуть восточнее…
Итэр замолк, почувствовав лёгкое прикосновение к руке. Сначала почти невесомое, осторожное, через мгновение сменившееся мягким сжатием руки. Достаточно сильным, чтобы Итэр не смог сразу вырвать руку, и достаточно ласковым, чтобы не причинять боль.
Выражение лица Тору перестало быть загадкой. Итэр вскинул брови, смотря на смесь недовольства и нерешительности. Странник был похож на кота, которого пытались заставить есть огурец, к которому он неровно дышал только вне поле зрения хозяйки. А теперь ему нужно было съесть его прилюдно, и он испытывал смятение. Удивительная по своей забавности гримаса.
Итэр слегка ухмыльнулся, смотря с пониманием. На щеках Тору от этого выступил румянец, он цокнул и отвёл взгляд, но руку не убрал. Не отступил. Выругался сквозь зубы. Путешественник не торопил, улыбался спокойно, игнорировал собственное смущение и терпеливо ждал. Ради такого выражения лица можно было и забыть на время о природе и всём остальном.
— Я отправлюсь с тобой в Ли Юэ и куда-либо ещё, если ты не боишься не проснуться однажды ночью, — сказал Тору предельно отстранённо, немного глухо, с лёгким надломом.
Рассвет в самом великолепии. Тёплые лучи озарили утёс и все земли Анемо Архонта. Прохлада сменилась игривыми потоками тёплого ветра, чуть бьющего по щекам и приносящего с собой едва уловимый аромат одуванчиков. Цветов свободы и вечной юности. Итэр легко вдохнул этот запах и почувствовал прилив бодрости. Восторг не из-за красивых видов, а из-за румянца на чужих щеках, лица, глаз, неуверенности...
— Не боюсь, — ответил Итэр, сжав чужую ладонь чуть крепче. Присел на корточки и сорвал сесилию, аккуратным движением помещая её за (умилительно маленькое) ухо Тору. — У тебя было слишком много возможностей, чтобы сделать это, но ты ими не воспользовался.
— Может, я ждал, когда ты мне поверишь.
— Вы с Паймон заодно?
Лёгкая, едва заметная и счастливая улыбка Тору стала ответом.