Уорик вытащил ещё одну сигарету. Приятно ощущать, что можно больше не волноваться за зубы каждый раз, когда за тонкой дверью раздаются шаги. Он мог позволить себе только дешёвый мотель, но это не имело значения. С тех пор как они с Ником были вместе, им не удавалось найти место без насекомых. Он посмотрел на чёрную макушку, торчащую из-под колючего покрывала.
Он никогда не мечтал, что всё уладится само собой.
Даже если его семья была мертва. Даже если вся его жизнь перевернулась с ног на голову. Он никогда не желал прогнать Ника прочь.
Он осторожно, чтобы не нарушить сон Ника, провел пальцами по его густым темным волосам. Они были почти шелковистыми. Немного жирные, так как они несколько дней не мылись, но обычно мягкие.
Они оба росли. Уорик мог биться об заклад, что Ник уже догнал его. Он не совсем понял, когда у его друга день рождения, но они оба любили думать, что в течение нескольких месяцев в году были ровесниками. Он засмеялся, чувствуя мрачное удовольствие от того, как дым изгибался в темной комнате.
Чёртов отец.
И чёртов Гастон.
Уорик вздохнул, злясь на себя. Он не знал, что Гастон был отцом Ника. Как он должен был узнать это? Они никогда не поднимали эту тему. Это не дошло даже после того как… После того как ...
Уорик снова вдохнул, наслаждаясь жжением в горле, и выдохнул через нос, не переставая изучать лицо Николаса. Он выглядел усталым, даже когда спал. Уорик бы соврал, если бы сказал, что не может купить доступ к информации о воротах Эргастулума. Он твёрдо решил бежать вместе с Ником. Даже если они умрут на месте, сделав хотя бы шаг наружу, Уорик всё равно хотел бы увидеть в этот момент лицо своего лучшего друга. Возможно, им удалось бы добраться до поля. Он хотел, чтобы Ник увидел цветы. Не парочку, а столько, сколько он и не мог сосчитать.
Кровать внезапно прогнулась, заскрипев пружинами. Уорик поморщился. Вместе с мокрым кашлем Ника и скрипом кровати пришли воспоминания. Он поспешно затушил сигарету и прижался щекой к потному лбу Ника.
Он горел.
Им следовало бы вновь сходить в клинику, что в центре города, но Уорику не нравилось быть у кого-то в долгу. Большая Мамочка уже крепко держала его под пятой, да и Чад… Ну, даже если Чад не пользовался своей властью сознательно, Уорик до сих пор был ему обязан.
Ник, наконец, перестал кашлять, но продолжал хрипеть, и это заставляло сердце Уорика сжиматься от боли. Они были братьями по несчастью, и он не собирался заставлять его страдать без необходимости.
Уорик кинул взгляд на телефон, что стоял на тумбочке. Один звонок и Большая Мамочка, немного напрягшись, заедет за ними и отвезёт Ника к врачу. Проблемой было то, что одному из них придётся заплатить за это. Она всё обращала в свою пользу. Он сумел оградить Ника от всего этого, но они росли.
Им, наконец, исполнилось по четырнадцать, и даже если Уорик рос вверх как сорняк, Ник тянулся медленно. Тем не менее, они оба почти дотянулись до ста шестидесяти.
— Я думаю, что ты должен выпотеть это, — пробормотал Уорик, зарываясь под одеяло и подстраиваясь так, чтобы его грудь была на одном уровне со спиной Ника. Все пропиталось потом. Если температура Ника в ближайшее время не упадёт, Уорик не был уверен, как долго…
Нет.
Ник сильный. Он сможет выдержать это. Уорик крепче прижался к маленькому телу. Они оба были очень тощими, но он все еще был немного тяжелее. Уорик на самом деле до сих пор не замечал этого. Лежать вместе всегда было неудобно, так как Ник, казалось, состоял из сплошных выпирающих костей и острых углов. Позвоночник неприятно тёрся о желудок Уорика, рёбра прижимали его руку, а верхний позвонок впивался в подбородок.
Телефонный звонок начинал казаться хорошей идеей. Уорик шмыгнул носом, готовый расплакаться. Почему он был настолько слабым всё это время? Почему он не мог быть таким же сильным, как Ник?
Ник застонал, извиваясь в его руках, и острый, костлявый локоть ударил Уорика по бедру. Тот тихо зашипел, не имея возможности укусить его в ответ. Чёрные глаза смотрели на него. Почти нечитаемые. Почти. Но Уорик мог выбрать участие и тихое обещание боли от того, кто причинил боль ему.
Он засмеялся, не до конца веря в то, что оказался в подобной ситуации, но, тем не менее, желая успокоить Ника. Держать его руку было слишком жёстко.
Уорик помахал рукой перед его лицом.
«Не беспокойся об этом. Просто поправляйся быстрее. Боль позаботится о тебе».
Уорик был уверен, что его напускная небрежность вышла не так убедительно, как бы ему хотелось, но рука Ника расслабилась. Он заметил, что задержал дыхание, только когда глубоко вдохнул. Вышло что-то похожее на плач.
Его бедро всё ещё болело. Уорик думал, что будет трахать цыпочек налево и направо. Какой четырнадцатилетний мальчик не хотел бы этого? Каким же он был дураком. Большинство клиентов, которым продавала его Большая Мамочка, были не женщинами. Ими были мужчины.
Большинство из них добрые и приятные, но некоторые - главным образом, приходившие иногда солдаты, являлись их полной противоположностью. Было хуже, когда их было больше одного. Смешать это с большим количеством алкоголя и, пожалуйста, его ставили раком. Хотя он перестал стыдиться этого уже пару месяцев как. Что это значило в их ситуации.
Ник повернулся и уткнулся в изгиб его шеи. Трудно было понять, упала ли его температура хоть немного. Уорик почувствовал ломоту и слабость. Похоже, он тоже заболел. Он обнял Ника, пытаясь не считать ребра, видимые под синяками и шрамами, покрывавшими кожу.
— Не волнуйся, всё в порядке. Я что-нибудь придумаю. Я смогу позаботиться о тебе. Я смогу позаботиться о нас двоих. Просто подожди, хорошо? — успокоил он его.
Уорик на мгновение закрыл глаза. Всего на несколько минут. Было бы хорошо вздремнуть. Тёплая жидкость стекла Уорику на грудь, щекоча кожу. Ник снова закашлялся, встряхиваясь. Это было не только из-за лихорадки.