Седьмое августа.
Мария радостно поглядывала на новорожденных сыновей. Малыши мирно спали,забавно подергивая носиками во сне и не немного ерзали, стараясь высвободить из пелёнки крохотные ручки.
— второй беленький такой, как снежок - мило проговорила рыженькая медсестра.
— Да, ему повезло — грустно улыбнулась молодая мама поглядывая на одного из близнецов. Мальчик родился альбиносом.
— А второй кучерявенький будет. Даже покучерявей меня - обе женщины дружно рассмеялись.
Тем временем, в соседней палате горько плакала другая мама. Ей даже не дали взглянуть на новорожденную дочь , лишь быстро сообщили о том что у ребенка глаза разного цвета и отчеканили заученный до автоматизма текст про регламент.
— Ужас, миссис Одли, какой скандал! — причитала старая медсестра, чьи рыжие кудри уже покрывались серебристой сединой. Она кружила вокруг роженицы с того момента как её привези в палату.
Женщина, даже не посмотрев на собеседницу, продолжала тихо всхлипывать за занавесом черных волос.
Её малышку, ту, которую она девять месяцев носила под сердцем, увезут за Стену! И эти журналюги с радостью позлорадствуют над ней. Конечно, изгой родился не у абы кого, а у министра культуры!
Женщина резко подняла голову, и медсестра в испуге отшатнулась, встретившись взглядом с наполненными ненавистью карими глазами.
***
Тридцать первое августа, пять лет спустя
«Все люди рождаются свободными и равными в своих правах!» — гласил слоган на брошюре. Мисс Джонсон даже разглядывать его не стала: эти «Скорбящие матери» многим уже надоели, а вот повестка из Министерства по надзору за исполнением Закону Судеб намного интереснее. «Надо почаще в почтовый ящик заглядывать» — подумала женщина разбирая корреспонденцию.
— Нико! Микко! Собирайтесь! — позвала она сыновей, тихо ворча на почту, что та постоянно присылает все довольно поздно.
— Мы тут! - раздались детские голоса.
Мать придирчиво оглядела двух мальчишек и широко улыбнулась.
Один, несмотря на весь свой наряд, смотрелся смешно: его кожа была покрыта толстым слоем солнцезащитным кремом, на голове была черная шляпа с широкими полями, а в руке он крутил солнцезащитные очки. Второй же ждал момента, когда мать отвернется, чтобы взъерошить свои кудри.
Близнецы гордо шли рядом с мамой, всем своим видом показывая, что они уже взрослые. Огромное здание, от которого тянулась очередь из детей и их родителей поразила пятилетних «взрослых».
Часа через три, очередь, все же, дошла до семейства Джонсон.
— Нико Фрэнсис Джонсон? — как-то удивленно спросила блондинка.
— Да! — гордо ответил альбинос.
Хмурясь женщина взяла в руки свидетельство от рождения мальчика и долго сравнивала документ с базой данной. Хмыкнув, распечатала нужные документы и быстро поставила на них печать.
— Добро пожаловать в военную академию, Нико. — сказала сероглазая, протянув оценочную книжку мальчику, а документы с печатью и подписью его маме.
— А ты, — девушка посмотрела на мальчонку, чью голову венчала светлая копна светлых кудрявых волос — Микко Тони Джонсон?
— Д-да... — неуверенно, заикаясь ответил ребенок.
— У вас есть документы с мест работы вас и вашего мужа? — обратилась агент по распределению профессий к матери.
— Да, вот.
— Так, Мари Джонсон, в девичестве Бонне. Вы француженка? — голос холодный, иностранцев, кроме туристов, тут не любят.
— У меня французские корни. Родственники сюда приехали в девятнадцатом веке. — скромно ответила Мария.
— Вы работаете на швейной фабрике «la beauté*», а ваш муж ра…работал,— девушка запнулась, увидев пометку о том, что этот человек умер, — мои соболезнования.
— Ничего.
— Ваш муж, Кларк Джонсон, работал журналистом в газете «Криминалистика». Ну что, мальчик, кем хочешь быть? Журналистом или фабричным рабочим?
— Не знаю.
— Мадам, вы не против, если малыш пойдет в духовенство, цвет волос и глаз у него соответствующий. — начала работница министерства.
— Я даже не... - договорить девушке не дали хныканье и капризные топанья ножками сына.
— Мам, не хочу в церковь! Лучше спортсменом!
— Ну, если в младшей школе будешь хорошо учиться, то может попадешь и в спортивную. — ответила работница будничным тоном.
— Малыш? — обратилась «мадам» к сыну.
— Не знаю. — промямлил кудрявый блондин.
— Ну, думаю, его лучше на нулевой двойной факультет: фабричный и журналистика.
— Да, думаю так будет лучше.
— Вот малыш, твоя зачетка, вот ваши документы, мадам. Хорошего дня.
— И вам! — хором ответила семья.
Мальчишки с радостными лицами прижимали к себе свои первые зачетки. Они теперь совсем-совсем взрослые.
***
Юная Наркиса сидела в комнате вместе с братом Ферком и изучала букварь, пока мама успокаивала тетю Агнету.
— Алвиса, моего Алвиса забрали! И только потому что он шатен с карими глазами! Он теперь торговец, точнее им будет. А если в следующий раз они заберут малышку Аннабет? - женщина тихо всхлипывала.
— Это ужасно. Тише, Агент, тише— Иоана не знала как успокоить подругу, это великое горе — потерять ребёнка.
— Вот зачем? Зачем они это делают? Раз бросили умирать на эту помойку за этой чертовой стеной , так почему не дать помирать тут спокойно?!
Женщины долго разговаривали на кухне, а Наркиса объясняла брату, что произошло вчера, в предпоследний день лета.
— Вот за стеной город, и там все делается по внешности. Мы не подходим под их стар… стар… стар-над: у нас глаза не те, а у тети Агнеты — кожа.
— Но там тетя была, как тетя Агат. — возразил Ферк.
— Она родилась в особый день, нам хоть когда родись, все равно сюда. — с видом знатока ответила девочка.
Тут часы на центральной башни пробили два часа дня, и дети выбежали из дома, обещав маме скоро прийти. В это время, в этот день, некоторые девушки раздавали игрушки, ну как это пропустить?!
Наркиса вместе с остальными ребятами Застенки побежали к Санаторию. Именно так называлась улица где располагались психбольница, дом престарелых и именно на улице с этим названием жили люди с какими-нибудь патологиями, которые обнаружились после совершеннолетия. Именно там высота стены была ниже, чем по остальному периметру, и там были "почтовые ящички", как их прозвали местные, которые позволяли обмениваться мелкими вещами и письмами. Это был релик тех времен когда Стену только возводили. Жители Санатория использовали их чтоб по праздникам радовать застеночную детвору сладостями и игрушками. Странная традиция, никто уже не помнит как она зародилась.
***
Первое сентября
На Центральной площади собралась огромная толпа родителей и детей: все ожидали автобусов из всех четырнадцати академий и одной школы.
Шум стоял неимоверный. Плач, наставления, обещания писать письма сливались в один жужжащий гул. Вскоре все притихли , а затем раздались радостные возгласы и аплодисменты - приехали автобусы.
Того момента, когда с площади уехал последний старенький автобус общей школы, дождались лишь знаменитые тройняшки Гомес, работники СМИ: Эделмира — репортер центрального канала, Эльвира — спецкор газеты «Важное» и журналист радио «Голос народный» Эстэвэн. Именно эти люди, которых знали все, и под комментарии которых не первый поток пятилеток вступает в свою новую, взрослую жизнь, до последнего наблюдали за тем, как дети идут к ярко-желтым и ярко-зеленым школьным автобусам. Дальше у всех этих детей был так называемый «классный час».
***
Как и все в стране, дети Застенки ходят в школу, здание которой было построено черт знает из чего. И, как и во всех школах, там в первый день был классный час. У первоклашек он всегда одинаковый:
— В нашей стране внешность определяет судьбу. Так говорится в Законе Судеб, который был найден при царе Бастере, а рассказан людям священником Бифом. А наш язык, на котором мы пишем, был введен всего пятьсот лет назад Гарфилдом Пятым. — начинал какой-нибудь усатый учитель в академии, скажем, военного дела указывая на доску, где зеркально был написан латинский алфавит.
— И теперь все блондины с карими глазами идут в духовенство, брюнеты с серыми глазами умеют водить любой транспорт, «чистые» альбиносы отличные воины. — подхватит, например, девушка-учитель в смешанной академии.
— Брюнеты с зелеными глазами — ученые, а зеленоглазые блондины — творческие личности! А вот шатенам с голубыми или серыми глазами прямая дорога на фабрики, шатены с карими глазами — добро пожаловать в торговлю! — продолжит учитель в обычной школе.
— Все рыжие — прирождённые врачи. Голубоглазым блондинам только в сферу обслуживания, а русым только на фермы или в повара. А самая удачливая судьба — у брюнетов с карими и с голубыми глазами.Такие люди прирожденные политики и правители. Но не у всех так точно определена судьба, кудрявые и шатены с зелеными глазами могут сами выбрать себе работу. Кудрявые могут пойти по стопам своих родителей…
В школах Застенки детям расскажут почти тоже самое, снабдив рассказ байками и легендами о кровожадности тех, кто живет через стену.
И никто никогда не расскажет детям, что царь Бастер хотел получить трон, но ему мешали племянники Инграм с гетерохромией и Карлин — альбинос. А особый день, по слухам, был днем рождения его внебрачной дочери, которая тоже родилась альбиносом. Внешность и занятия подобрал его советник, который все списал с окружения царя.
Так же не расскажут, что Гарфилд Пятый был сумасшедшим, и этот приказ «О зеркальном письме» — самый адекватный из всех его приказов.
Давайте согласимся, зачем детям , да и другим жителям знать такие "скучные" факты?