В вечер того же дня компания вернулась в город.

Паймон подталкивала Итэра как можно быстрее отвязаться от Скарамуччи, но, отчитавшись Катерине и получив награду, путешественник, наоборот, предложил всем вместе сходить в таверну и отметить выполнение задания небольшим пиршеством. Чтобы не выглядело слишком очевидно, он добавил, что Странник может угостить их сам – в честь небольшой прогулки за пределами Сумеру, так сказать.

Сингэцу же в ответ бросил укоризненный взгляд: действительно, с чего бы ему платить за то, на что он даже не согласился. Однако Итэр, который был всё ещё слегка обижен из-за случившегося в пустыне, отчего-то был уверен, что Скара не откажет ему.

– Тц, ничего не поделаешь, – выдавил Скарамучча и направился в сторону таверны.

Они расположились на втором этаже рядом с большим диваном и заказали много разных блюд. Итэр знал, что сам Странник не нуждался в еде, но ему очень хотелось угостить его чем-то особенным, поэтому он выбрал местный напиток под названием «хандия», который, по словам персонала, обещал иметь отменную гореч.

Поначалу диалог за столом не завязывался: Паймон только и говорила, как долго готовят еду, а Странник, как обычно, с угрюмым взглядом думал о своём; но вскоре принесли блюда, и, казалось, впервые ни Паймон, ни Скара не огрызались друг на друга. Итэру даже удалось вовлечь второго в разговор о причинах такого огромного аппетита маленькой девочки, из-за чего Паймон решила в ответ пошутить над Странником. Ему это, очевидно, не понравилось, и он вновь закрылся в себе, попивая горьковатый напиток.

К слову, Итэр обратил внимание, что Сингэцу несколько раз повторял хандию. Уголки губ невольно приподнялись в мягкой улыбке, а сердце полностью растаяло, позабыв все мелкие обиды…

Наевшись до отвала, Паймон задремала на диване, и Итэр решил, что это идеальная возможность, чтобы наконец поговорить со Скарой:

– Слу… – не успел повернулся путешественник к Страннику, как тот прилёг ему на плечо.

– Я долго думал, – начал он. – Почему ты это сделал. Затем долго думал, что ты сказал. И не понимал, откуда это чувство внутри груди. Поэтому я решил проверить. Но ты ведь знаешь, что это всё неправильно. Ты же герой… И такой как я…

На секунду Итэр забыл, как дышать, и ему с силой пришлось делать громкие вздохи. Он был нескончаемо рад всем словам, но что-то явно было не так: Сингэцу ни разу не говорил так много о собственных чувствах, к тому же лёжа на плече... Путешественник вновь глубоко вздохнул и случайно услышал запах спирта в воздухе. Неужели напиток, что он выбрал – алкоголь, и он напоил Странника?

Всё счастье Итэра тут же улетучилось, а лицо побледнело. Он жаждал услышать все ранее сказанные слова, но только не таким способом.

– Итэр, я…

– Сингэцу! – развернулся к нему Итэр, заставив тем самым его убрать с плеча голову. – Мне жаль…

Итэр посмотрел на Скару, который выглядел совершенно обычно, словно не был ни капельки пьян. Если бы не его ранняя речь и действия, он бы даже и не подумал, что алкоголь хоть как-то на него влияет.

Услышав слова Итэра, Скарамучча немного помолчал, а затем рассмеялся:

– Неужели ты успел обвинить себя в том, что опоил меня? И всё же… ты действительно слишком добр… – с грустью сказал он и залпом выпил содержимое кружки.

Итэр хотел преодолеть это короткое пространство между ними, схватить за руки Странника, поцеловать, обнять, затем снова поцеловать, но какая-то невидимая стена останавливала его. И нет, это была не спящая Паймон, и уж тем более не случайные гости таверны. Это было что-то, исходящее от самого Скары.

Сингэцу снова посмотрел на Итэра. Он глубоко вздохнул и, аккуратно взяв путешественника за подбородок, подтянул ближе, а затем поцеловал. Это был их самый невинный поцелуй: ни страсти, ни неожиданности. Простое прикосновение. Но именно эта простота и пугала, будто поцелуй подразумевался быть последним.

Подумав об этом, Итэр испугался: «Неужели он хочет уйти? Как в тот раз?» Конечно, он знал, что Скара уже не сможет стереть себя из мира, да и Итэр, будучи сошедшим, в любом случае не забыл бы о нём. Но путешественник чувствовал, словно Сингэцу не намеревается продолжать с ним такие же тёплые отношения.

– Спасибо за напиток, – сказал Скарамучча и, встав с лавки, надел шляпу, всё это время стоящую у ножки стола.

Удивительно, как бесстрашны войны в бою, как храбры герои перед ликом смерти! И как всецело бессильны они в объятиях любви… Любви, которой нужно всего лишь протянуть руку, сказать «подожди», сказать простые «ты дороже всего для меня» слова и жить счастливо!..

«Почему я сижу здесь? – думал Итэр, смотря, как Странник расплачивается за ужин. – Он же вот-вот уйдёт. Уйдёт и так и не узнает, что мне плевать, что обо мне подумают другие!»

Скарамучча спустился по лестнице и вышел из таверны. Он посмотрел в ночное небо, где было разбросано бесчисленное количество звёзд. Фальшивых звёзд. На фальшивом небе.

Вдруг он почувствовал, как некто обнял его за талию – ласково, аккуратно, словно спящего кота.

– Я не хочу, чтобы ты уходил, – прошептал Итэр.

– …Я никогда не встану на сторону добра, – произнёс Сингэцу, словно пытаясь вразумить путешественника.

– Знаю. Но я не хочу тебя отпускать. Никогда.

Скарамучча долго разглядывал руки Итэра, так нежно сжимающие его. Он положил на них свои и вновь обратился к звёздам:

– Хах… Кажется, в этом мире всё же существует настоящее Небо…