Кайсуке стоял, как последний идиот, во все глаза смотря вперёд. Смотрел и смотрел, как и Канэда, держа пистолет в руке. Канэда просто… просто стоял тоже, и на его лице был тот же страх и шок.
Они смотрели на труп Ямагаты. Его неподвижные руки и ноги раскинулись в стороны, а вялые пальцы до сих пор держал спусковой крючок пистолета. Ноги прижались к земле — он упал в последней попытке выжить.
Кай застыл на месте. Ему оставалось лишь смотреть, как лидер Капсул нажал на спусковой крючок и выстрелил в Тецуо, как он бросился за ним, как все остальные убегали, пока Кай мог лишь стоять на месте.
Было больно.
Было блядски невыносимо, и чем ближе он подходил, тем тяжелее становилось. Он уже не шёл — полз к неподвижному трупу.
А когда дошёл, пал на колени, протянул руки и ткнул Ямагату в бок.
— Давай, ты… ты уже не спишь. Ты разыграл нас, мы все обосрались.
Он взял холодную руку в свою. Слёзы потекли по щекам, словно дождь:
— Давай… — он выдавил из себя слабый смешок. — Пора… пора вставать.
Ямагата не ответил, и не ответит уже никогда. Кайсуке не сдержал всхлипа.
Он снял перчатку и засунул в карман брюк. Ладонь потянулась вверх. Пальцы медленно погрузились в окровавленные спутанные волосы, как и много-много раз до этого. Только крови не было.
Он держал разбитую голову Ямагаты, не замечая, как трещит его собственный разум.
Он не замечал, как закатились его глаза, как были изранены его веки. Он не замечал, как из треснутого черепа вытекает его мозг.
— Д-даже это учёл… — всхлипнул Кай, неспособный унять дрожь в руках. — Все эти дерьмовые спецэффекты…
Когда это слетело с его губ, он осознал, что без оборудования спецэффектов попросту не бывает. А это всё — не кино. В реальной жизни такого попросту нет.
— Н-ну же… уже темно, мне холодно… — рука Кайсуке крепче сжала пальцы, рука без перчатка обнимала поникшую голову. — Т-ты обещал, что у нас будет ц-целая ночь! Ч-что мы останемся наедине… Ты никогда не врал, не обманывал меня!
Маленькое тело Кая сотрясалось от судорожных вдохов.
— Так… т-так… пожалуйста… Я… я… я просто хочу увидеть, как ты откроешь глаза, чёрт подери!
Он уставился на лицо Ямагаты, обхватив его голову:
— Свои… красивые… глаза…
Это было близко ко лжи. Когда-то его глаза и правда были красивыми, но теперь один безвольно закатился, а другой подвис в воздухе на нити нервов. Но даже сейчас Кай любил его за всё это. Он любил бы его, даже если бы он обратится в монстра, и Кай хотел, что лучше бы произошло именно это. Ведь тогда он был бы жив, дышал бы, смеялся и обнимал его.
Пальцы уже провалились под кожу мёртвого тела, но Кай хватки не ослабил. Он почти чувствовал пульс, создаваемый биением его прекрасного сердца, почти чувствовал аромат мускуса, почти чувствовал его вкус во рту, почти видел любовь в его глазах, почти слышал, что он шептал ему и только ему глубокими ночами.
Горло выдавило рваный всхлип. Сердце стучало с такой силой, что, казалось, выскочит из груди.
— Ты… ты ненавидел, когда я плакал, но… ты теперь даже не смотришь на меня… и… и… — Кайсуке вздрогнул, и его пальцы сжимались всё крепче с каждым выкриком: — Почему ты такой холодный?
Ответа не было и уже никогда не будет.
Кай вздрогнул ещё раз и поднял слезящиеся глаза к ночному небу. Лунный свет играючи падал на мальчишек, очерчивая их тела. Звёзды усеяли высокое небо, и Кай подумал, нет ли среди них Ямы. Быть может, сейчас он где-то там, укутался в чёрное одеяло. А может, сейчас он сверкает среди звёзд…
Из груди вырвался хриплый смешок. Умом Кай понимал что он, скорее всего, очутился в Аду, да и ему самому с остальной бандой путь туда заказан. Но Каю нравилось верить, что Яма в раю, на небесах или где-то там, где ему будет хорошо. Где-то, где он может улыбаться.
Комары искусали всё тело, но он не собирался отпускать то, что осталось от Ямагаты. Ледяной ветер лизнул обнажённую кожу и Кай положил голову на его грудь, надеясь почувствовать вдох. Он почти чувствовал движение грудной клетки. Почти.
— Сейчас холодно, ты простудишься, — прошептал он телу.
Он почти мог услышать стук бьющегося сердца. Стук.
Стук.
Кай вздрогнул. Это не могло ему просто показаться, ведь так? Это должно быть оно, конечно, должно. Он не спятил, правда ведь, не спятил? Яма жив, как он мог этого не заметить?..
Но когда он прислонил ухо к холодному торсу, то ничего не услышал. Совсем ничего не услышал.
Ветер потрепал волосы, словно их погладила рука. Рука Ямагаты.
Голова снова дёрнулась. Ветер не мог быть таким — не мог, не мог. Не мог ощущаться как пальцы, как ладонь. Его ладонь. Дрожь Кая прекратилась, пусть даже и дул холодный, но уже не ледяной ветер.
Мимо пронёсся ещё один порыв холодного, но не ледяного ветра. Кай огляделся:
— Яма?..
В ответ на плечи легли руки.
Кай наконец разжал ладонь и положил руку на плечо. Над ним оказалось что-то твёрдое.
— Ямагата!
На лице расцвела улыбка, но по щекам всё ещё текли слёзы. Они капали с подбородка и плавали в его глазах. Он не закрывал век, но почему-то стало темно.
Никогда бы он не подумал, что станет верить во всякую мистическую херню, как девки из бара, но когда лоб поцеловали холодные, как лёд губы, он понял, что ошибался. Уголки губ чуть-чуть опустились, но он не переставал улыбаться.
— Яма…
Когда он протянул руку в темноту, то почти почувствовал его лицо и улыбку на холодных губах.
Почти.