I'm Still Standing

Коноха всегда говорит, что он искатель потому, что не хочет ставить свою жизнь под опасность.

Не хочет бросаться в пекло.

Хочет жить и быть целым.

Боится смерти, боли, ошибок.

Он мягкий, кутается в свитера и шали, не любит холод, не приспособлен к полевым условиям и не хочет убивать.

Это мантра. Его можно разбудить в час ночи и он оттарабанит не задумавшись.

Проблема в том, что на самом деле Коноха не мягкий. Коноха - сплошная сталь и несгибаемость.

Коноха Акинори - это грудью на амбразуру, в самое пекло, по уши добровольно вляпываться, ступать с обрыва с открытыми глазами.

Коноха не хочет убивать, но это не значит, что на его счету нет безумных поступков. Правда, их можно пересчитать по пальцам, потому что это случаи, когда адреналин у него подскакивал до небес и включались инстинкты, говорящие: “Бей или пиздец”. Ну, или инстинкт существования на одной только работе, потому что иначе тревога тебя сожрет.

1 раз.

Первый - Германия, хостел.

Он тогда работает без году неделя, суетливый и почти ни с кем, кроме наставника, незнакомый. В новой стране бегает туда-сюда со сканером, блокнотом, одним серебряным ножиком в кармане и бутылкой святой воды в номере, спрашивает, записывает, снова спрашивает, шерстит базу данных по Германии, роется в местной библиотеке. 

И ему н р а в и т с я.

Он понимает, что ему нужно искать, как выстраивать связи, как их проверять. И это доставляет ему невероятное удовольствие, увлекает за собой до того, что под глазами появляются круги.

Акинори тратит три дня на изучение и решение этого дела и день на ожидание охотника. В это время он переписывает свои беспорядочные заметки в структурированные рассуждения для дневника, убирается, спит, еще раз проглядывает заметки.

Понимает, что ему тревожно. Обнаруживает страх, завязывающийся лозой на шее. Что, если он не прав? Что, если они опоздают? Что, если-

Коноха берет святую воду, свой браслет и решает заняться созданием простейшего оберега (позже он скажет себе огромное спасибо). 

И это именно та причина, по которой дверь номера он открывает с бутылкой в руках. Охотник выше него, поэтому взгляд упирается ему в ключицы.

Акинори зависает.

Охотник вещает что-то, кажется, представляется, просит пройти и что-то еще.

У него на руках безобидный рыжий кот.

В шляпе.

Мозг Конохи наконец понимает.

И он не раздумывая окатывает животное (а вместе с ним и человека) святой водой. Охотник матерится, отпрыгивает и роняет корчащегося от боли не-кота на пол. 

Корчащегося от боли человека-эльфа-кто-ты-блять.

Акинори тошнит от этой картины и он медленно опускается на пол, пока его не подхватывают сильные руки. Затаскивают в номер, суют в руку кружку чая - судя по всему, не впервые он - да как его зовут, этого парня?... - сталкивается с чувствительными искателями.

-Так, Коноха Акинори, - он садится напротив, - привет, я охотник на это дело, Куроо Тецуро, у меня есть оружие, всё в порядке, ты в безопасности. 

Коноха кивает и делает большой глоток чая, обжигаясь. Глубоко дышит, расслабляется, слегка сползая вниз по стулу.

-Отлично, а теперь - что это была за хуйня?

-Это, Куроо-сан, - Коноха тяжело вздыхает. Руки трясутся, - Алп. Разновидность вампира в немецком фольклоре, если коротко. Узнаваем по шляпе.

-Ага, - Куроо медленно кивает, - допустим. Эти чудилы имеют отношение к делу?

-Нет, - Коноха мотает головой, выпрямляется и собирает мозги в кучу. Да, дело, вот здесь он мастер, здесь его территория, - это то, в чем я уверен, - Акинори отодвигает кружку, встает и раскладывает на столе книги: шесть на древнем иврите и три словаря. Поднимает с пола двухлитровый термос с кофе, ставит рядом и опирается руками на стол. Становится искателем, а не нервным парнишей.

-Итак, Куроо-сан, ответ где-то здесь.

Первый раз - Германия, хостел, знакомство с Куроо Тецуро. 

2 раз.

Второй раз - Япония, Токийское Бюро

В этот раз он уже более опытный и собранный, у него за плечами - тонны дел и стран, в голове - информация со всей базы и больше, знакомых в бюро - на каждом шагу. У него формируется репутация - репутация искателя, идущего до конца и не стесняющегося безумных теорий. Он много работает с Куроо, потому что они сходятся в своем упрямстве.

Этим вечером Тецуро даже более оживленный, чем обычно - из длиннющей экспедиции возвращается его напарник и он обещает познакомить Коноху с ним (подразумевается, что на голове Конохе свалится еще один безбашенный охотник).

Под вечер Куроо вытекает на крыльцо, чтобы встретить напарника, а Акинори идет за ним из чистого интереса. Замечает нужную фигуру издалека: широкие плечи, смешная укладка, огромный рюкзак и тяжелая походка. Да, так выглядят охотники, вымотанные до крайности, выжатые как лимон.

Только обычно рядом с охотником не идет какая-то веселая особа и не держится за локоток. Судя по взгляду Тецуро - рядом с этим охотником - тем более.

Акинори чувствует, как к горлу подкатывает внезапная тревожность и отступает на пару шагов, чтобы успокоиться.

Куроо приветствует напарника - Бокуто, как слышит Коноха - и его спутницу.

Коноха прикрывает глаза, глубоко дыша.

Они болтают, смеются, обнимаются и всё также стоят на крыльце.

Коноха кусает губы, прокручивает браслет-амулет на запястье.

Тецуро врет что-то про офисную работу, Бокуто - про поход. Девица проглатывает ложь, не задумываясь.

Амулет на шее жжется через футболку под свитером.

Стоп. Амулет жжется.

Коноха распахивает глаза в ужасе и вперивается взглядом в девушку. Бегающий взгляд, колкие реплики, острый черный маникюр, хитрая улыбка. Горячий амулет.

Демон. Она либо одержима, либо перевертыш.

Акинори начинает анализировать со скоростью света. Бокуто выжат и захвачен разговором, стоит боком, на улице темно, поэтому не обращает внимание и не отреагирует вовремя, если Коноха заорет. Куроо не взял оружие - идиот, кретин, тупица - поэтому бесполезен. 

Думай, Акинори, думай, что делать с демонами.

Изгонять.

Слова в голове всплывают сами собой. Коноха тихо достает серебряный ножик из кармана, подныривает под рукой, которой Куроо оперся на стену и улыбается демонице самым очаровательным образом. Жмет руку.

А потом прижимает с размаха - и чистого адреналина с эффектом неожиданности, потому что обычно у него нет такой физической силы - к стене, ставит нож к горлу и тараторит заклинание, несмотря на то, что ногти вцепляются в плечи, а девушка - одержимая, всё-таки - кричит почти-но-еще-не человеческим голосом. Коноха продолжает читать, не позволяя себе останавливаться и сбиваться с латинского произношения. Рука и плечо горят, кровь стынет в жилах от крика.

Не сбиваться с заклинания.

Коноха сжимает пальцы на плече демона и ноже.

Сосредоточиться.

Дочитать до конца.

Демон исходит, девушка вместе с Акинори опускаются на пол. Плечо дико болит, дыхание от испуга и быстрой речи сбилось. Он облокачивается на стену, видя, как вниз сбегается половина Бюро. Все толпятся, не понимают, что произошло и галдят, пока не приходят Яку и Такеда-сан.

-Разошлись! - Яку рявкает, пробираясь через толпу вперед, оглядывает всех четверых и втягивает воздух сквозь зубы. Такеда-сан берет на себя объяснение людям, что всё-таки произошло, а заодно подзывает одного из своих подопечных - Цу..Це…Как-то на “Ц”, Коноха не расслышал, но увидел, что высокий парниша подхватил девушку и повел к кабинету Шимидзу.

Яку трет переносицу.

– Куроо - помоги Конохе и вместе с Бокуто ко мне в кабинет. Бегом!

Бокуто стонет, Коноха стонет, Куроо нервно хихикает.

В кабинете Яку Бокуто усаживают на диван - всё-таки он только с экспедиции. Куроо садится рядом, потому что, цитата: “Биба и Боба, два долбоеба, так вы хотя бы можете шептаться. Шептаться, ясно?”.

Коноху усаживают в мягкое кресло. Яку помогает обработать царапины, до которых сам Акинори не достает, дает ему чай с мятой и мелиссой, потому что руки у искателя трясутся, а глаза пустые. Конохе кажется, что еще немного и Яку потреплет его по голове. Слава Богу, этого не случается. Вместо этого он садится за свой стол, складывает руки в замок. Смотрит на Куроо и Бокуто в упор и начинает, постепенно повышает ничего не выражающий голос:

-А теперь объясните мне, как вы, опытные, нахер, охотники, допустили ситуацию, в которой искатель изгоняет демона в нашем коридоре?

Второй раз - Япония, Токийское Бюро, знакомство с Бокуто Котаро. 

3 раз. 

Третий раз - Ирландия, Киуфанада.

К моменту экспедиции в Ирландию всплески адреналина Коноха осмысляет и оформляет их причины у себя в голове. Кроме того, выводит из этого свои принципы, как искателя. 

Самый первый: “всегда доводи дело до конца, чтобы помочь людям”.

Он выкладывает ради этого всё, не спит ночами, переворачивает базы и книги, матерится, пробираясь через болота, лужи, леса, работников всяких гос.учереждений. Но доходит до конца.

Когда выясняется, что им - им всем - придется ехать в этот лес, Коноха ноет, возражает, кричит и практически топает ногой с восклицанием “Нет!!!!”. Потому что Акинори должен просто сидеть в номере и искать информацию, а не складывать теорию на ходу. 

В глазах слезы, в руках тремор, но Коноха встает и делает свою работу. Ему блядски страшно и хочется забить на всё и свалить домой.

Перед глазами встает лицо сестры. 

Коноха расправляет плечи, сжимает в руке кочергу, поправляет рюкзак с дневником внутри на плечах и продолжает идти сквозь этот ебаный лес. Не оборачивайся, не смотри, беги.

Он не собирается подыхать раньше, чем решит это уравнение. У него есть принципы.

Именно поэтому он идет и говорит с Сигге, записывая каждое слово, которое может ему помочь. Рядом с ней жутко, как и во всей остальной деревне в принципе. Коноха глубоко дышит и продолжает.

Именно поэтому он доверяет Акааши, который оказывается умным малым. Да, энергетическим вампиром. Но он помогает Конохе, значит, Коноха уцепится за шанс зубами и ногтями. 

Именно поэтому он кидается в никуда за Браданом, зная, что по дороге его могут сожрать, а могут помочь. Он стоит и допытывается до Сигге, он держит карту и возвращается в дом. Гонит из памяти трупы и кровь, гонит из головы страх и тошноту, бежит от тварей вместе с Куроо.

Делает.

Свою.

Блядскую.

Работу.

Помогает людям, потому что это то, что он должен делать. То, для чего он решает уравнения.

И выбирается из Киуфанады живым вместе со всеми. 

Руки больше не трясутся.

Третий раз - Ирландия, Киуфанада, преодоление.

4 раз.

Четвертый раз - Япония, Токио, Бюро. 

Четвертый раз - неделя после Ирландии, которую Коноха проводит на гостевом диванчике в Бюро. 

Нет, конечно сначала, отдав дневник, кочергу и всё остальное, очень нужное Яку, а также выслушав восторженные крики коллег, он поехал к себе домой. К квартире на девятом этаже, полам с подогревом, оберегам по углам, тяжелым одеялам и хорошему кофе. Принимает душ, ест нормальную горячую еду, отдыхает и засыпает в своей прекрасной постели, завернувшись в одеяла.

И просыпается с криком. 

Тревога и страх захлестывают его - он отвык спать один, потому что разделиться означало умереть, а еще темнота пугает его настолько, что приходится включить каждую лампочку в квартире.

И это пугает тоже, потому что по свету его слишком легко найти.

Коноха полчаса тревожно ходит по квартире с желанием навесить еще больше оберегов и изрисовать стены концентрическими кругами, а еще положить под подушку нож.

Через полчаса он берет спортивную сумку, заказывает такси и едет в Бюро.

Там ночью тише, чем утром, но не пусто - многие твари только ночью и появляются, поэтому искатели мониторят, работают. Акинори проходит мимо Алисы, сидящей за книгами, мимо Суны, мониторящего камеры и бурчащего в наушник: “Поворот налево, Мия”, мимо Шинске, кропотливо пишущего отчет, машет им всем ладонью. Доходит до гостевой, где стоит кожаный диванчик, шумит очиститель воздуха, открыто окно и - засыпает мертвым сном. 

Утром его будит Яку и молча ставит перед ним стакан крепкого виски, а под него кладет бумагу - отпускную.

И следующую неделю Коноха живет в Бюро, потому что там тревога успокаивается - вокруг куча охотников и искателей, обереги, если присмотреться, есть у каждого в ящике. И плевать, что утром его постоянно будят разговорами.

Благодаря этим разговорам случается тот самый четвертый раз.

Акинори просыпается рано - часов в восемь, если электронные часы не врут. Заваривает на офисной кухне кофе, думает, что сегодня сходит на стрельбище - он решил научиться стрелять, потому что кочергой защищаться ему не понравилось, и это решение буквально вопит желанием выжить - с Куроо и помочь ему дописать отчет по Ирландии, но.

-У меня нет свободных искателей, Укай-сан, я в сотый раз повторяю, - Яку заходит на кухню, шипя в телефон и Акинори стоит только уцепиться за “нет искателей”, как мозг начинает анализировать. И гипнотизировать кофе в кружке. 

Яку успевает сделать себе чай, проматериться и уйти к себе в кабинет.

Коноха думает.

У него кошмары, тревога и всё-таки гребаный тремор. У него круги под глазами и куча дел, у него усталость горой на плечах и желание пожить спокойно чуть-чуть. Ему нужны еда, сон и отдых. 

А людям нужна помощь.

Коноха научился забивать в себе эти потребности и желания палкой (кочергой) и подниматься. Находить утешение в работе. Именно поэтому он берет из сумки термос, заваривает кофе уже в нем. Вместе с ним в сумку кладет дневник и новые ручки, откапывает ключи из глубины, чтобы заехать домой - взять одежду и повербанк, и стучится к Мориске.

Он открывает быстро, все еще прижимая к уху телефон, и показывает жестами: “Только быстро”.

Акинори глубоко вдыхает.

-Куда ехать, Яку-сан?

Яку моргает.

Закрывает динамик телефона ладонью и за рукав затаскивает Коноху внутрь.

-Ты сбрендил? Никуда ты не поедешь, ты даже не можешь вернуться в свой дом, какое, нахер, задание? - Яку смотрит в упор и очевидно даже не думает спорить, потому что он заботиться о своих сотрудниках, вообще-то.

Коноха криво улыбается. Как не улыбался никогда. Как улыбаются тогда, когда из вариантов сдохни или умри.

-Да, Яку-сан, сбрендил. Мне снятся кошмары, я учусь стрелять из пистолета и дергаюсь на каждый шорох. С таким не справишься за неделю, я знаю, но, - Акинори жмет плечами, - я люблю помогать людям. Куда ехать?

Яку сверлит его взглядом с минуту, тяжело вздыхает. Отпускает динамик и говорит в телефон:

-Укай-сан, искатель есть. Да, хороший. Да, передам всё. Ага. До свидания, - он сбрасывает вызов, откладывает телефон на стол и подходит к Конохе. 

Кладет руки на плечи и смотрит в глаза.

- Акинори. Береги себя. Слышишь? Не доводи себя, я найду искателя или поеду сам, стоит тебе попросить, понял? Я дорожу своими сотрудниками. Своими друзьями - тем более. И не думай, что ты особенный - у Бокуто отпуск, чтобы разобраться с Акааши в том числе, Куроо звонит мне каждый вечер и пьет снотворное, Цукишима лежит у Шимидзу всю эту неделю, чтобы восстановиться. Мне не нужны убитые - во всех смыслах - работники.

Яку - самый молодой среди директоров, слишком рано сменивший собой Некомату, он успел поработать со многими своими нынешними подчинёнными наравне. Он строгий и резкий, но вместе с тем понимающий и какой-то по странному родной. Не боится марать руки, любит с ними шутить и позволяет (иногда) вот такие разговоры глаза в глаза. 

И в его глазах плещется беспокойство.

Коноха хотел бы не волновать его. Хотел бы взять отдых и распутать этот клубок внутри, но не может.

-Я ценю это, Мориске. Правда. Но мне это нужно.

Яку смотрит на него ещё пару секунд, будто ищет что-то, но в итоге только хлопает ладонью по плечу и выискивает на столе бумагу. Быстро чиркает на ней ручкой и протягивает Конохе.

-Информация скину. Если хочешь, то зайди в оружейную и возьми табельное под расписку. Ни пуха ни пера.

-К черту.

Четвертый раз - Япония, Токио, Бюро, напутствие Яку.

Так Коноха оказывается аж Фукуоке, потому что людей на местных целебных грязях и рядом что-то пугает до усрачки и вызова охотников.

«Боже, - думает он, - как банально и просто. И сюда Яку боялся меня пускать?»

Он тратит всего два дня, учитывая опрос работников и очевидцев, а также осмотр комплекса, только потому что хочет точно уверен, и уже на третий день открывает охотнику дверь номера.

И хочет истерически ржать, потому что на пороге Сугуру Дайшо.

“Если Яку вызовет меня раньше, чем через месяц, я его удушу”, - говорил Дайшо. 

“Я уволюсь, уволюсь, Куроо, ищи себе другого искателя, к черту всё”, - говорил Коноха. 

И вот они здесь. 

Коноха не ржет, только молча пропускает Дайшо в номер и закрывает за ним дверь. Отливает кофе из термоса и убирает подальше холодный имбирный чай, чтобы охотнику не резало обоняние. 

У Дайшо тоже синяки под глазами и, наверно, он тоже не может нормально спать и дёргается на каждый звук.

Теперь они оба поломанные, молчаливые и уставшие.

Акинори выкладывает бумаги перед Дайшо, тот ухмыляется и дышать становится как-то легче.

-Не думал, что Яку пошлет тебя на дело так быстро, - Сугуру делает глоток кофе, даже не морщится и пробегает глазами по тексту на листах. 

- Я вызвался сам, - Коноха жмет плечами. - Не видел тебя в Бюро последнюю неделю. Брал отпуск?

Это не переход грани, даже не близко. Это простая беседа, которая бывала у него со многими, но взгляды. Коноха даже не знает, в какой момент научился замечать их.

Дайшо отрывается от бумаг всего на секунду, чтобы зацепить взглядом Глок рядом с привычным ножиком. В глазах мелькает то ли насмешка, то ли одобрение. Коноха не успевает разобрать.

Он цепляет краем глаза новые амулеты на запястье.

Щурится, глядя в документ, но Коноха ч у в с т в у е т, как Дайшо сканирует его взглядом: все ли нормально?

-Нет, - Сугуру всё-таки уводит от Конохи взгляд окончательно. - Был в Пекине на задании.

Брови у Акинори взлетают вверх.

Коноха думает: “Да ладно”.

Коноха думает: “Он что, серьезно?”

Коноха думает: “Какого вообще, прости господи, дьявола?”

-О, - говорит он, улыбаясь - неожиданно. Сублимируешь от стресса, Дайшо-кун?

Дайшо фыркает совсем как обычно, но Акинори видит, как напряглись его плечи.

Коноха бьет свою жажду психоанализа и желание узнать о Дайшо больше палкой и думает: “Да блять!”

-Типо того, библиотекарь, - тонкие пальцы заправляют отросшие волосы за  ухо и задевают сережку - от этого Сугуру слегка морщит нос, потому что прокол совсем новый. Акинори помнит, его не было в Ирландии. - Не люблю сидеть без дела.

“Врешь”, - говорит Коноха сам себе. Но не обижается, потому что он этого ожидал.

-М, знакомое чувство, - Акинори неловко посмеивается и прячется за экраном компьютера, чтобы найти еще информацию, нужную для дела. Но перед этим всё-таки говорит: 

-Тебе идут серьги.

Дайшо растягивает губы в довольной ухмылке:

-А вот уже, дорогой библиотекарь, “сублимация” в спонтанные решения, - Сугуру кажется, открывается совсем чуть-чуть, но Коноха провожает взглядом очередную прядку, которую заправляют за ухо и снова задевают мочку. Будто намеренно.

“Даже не врешь, пиздишь, Дайшо-кун”.

Потому что у Дайшо не было привычки поправлять волосы, зато была привычка курить и окатывать себя холодной водой, чтобы прийти в себя.

Честное слово, все эти книженции не врут - боль иногда отрезвляет. Заземляет тебя, потому что боль - самый надежный спутник реальности.

И если Коноха работает для того, чтобы думать и мыслями вытеснять тревогу, то Дайшо для того чтобы не.

Чтобы мысли заполнялись только автоматически - куда, как и зачем. Чтобы в руке была привычная тяжесть пистолета, в крови адреналин, а в голове - ясность.

Акинори открывает нужную страницу и разворачивает ноутбук экраном к Дайшо:

-Итак, Фукуока, центр лечебных грязей или что-то такое. Грязи. Ставлю на Ака-намэ..(1)

Четвертый раз - Япония, Фукуока, работа с Дайшо.

+1.

Дайшо думает: “Блять! Ну блять!”

И даже не пытается подбирать цензурные слова и составлять из них осмысленные предложения, только жмет на педаль газа и сжимает пальцы на руле так, что на ладонях должны остаться следы.

В ноздри забивается запах крови, пота, спирта и страха.

Дайшо очень рад, что страх не его. Больше он не рад ничему, потому что на заднем сидении Бокуто зажимает Конохе колотую рану, кое-как её обработав. Акинори сжимает зубы и, кажется, в уголках глаз блестят слезы - вполне логично, он не привыкший к боли охотник, а искатель.

Искатель, который слишком опрометчиво кидается в пекло, хотя говорит, что его работа - сидеть в номере и шерстить архивы. Вместо этого он срывается с места и напарывается на нож, потому что первое правило охотника: “сначала прикрой свою спину, потом чужую” он определенно не знает.

Потому что слишком самоотверженный идиот, искренне говорящий: 

-Ты же не видел их со спины, Дайшо-кун.

“Дайшо-кун” сам наполучал синяков и, кажется, легкое сотрясение, но он старается об этом не думать и вести машину ровно, блять.

Бокуто сзади копошится (ладно, у него есть причины - разбитые нос и скула, а еще царапины на бедре) и кажется, не может переключиться с суеты на спокойствие, так нужное сейчас.

Тишина (очень условная), при том, что Коноха всегда либо напевает себе что-то под нос, либо сыпет фактами, напрягает даже Сугуру.

-Библиотекарь, - голос Дайшо - спокойствие с долей привычной иронии, потому что если паникуешь ты, то паникует и пострадавший. Если ты ведешь себя необычно, то чересчур умный пострадавший нервничает, - тебе лучше, блять, не отключаться, так что говори что-нибудь.

Тишина.

Тишина.

Бокуто сзади тихо матерится и бьет локтем по сиденью:

-Вырубился, - Котаро прижимает два пальца к шее Акинори, проверяя пульс.

-С-с-с-сука, - Дайшо срывается на змеиное шипение, ударяя по сигналке со всей силы, - сука!

Бокуто даже ничего не говорит.

Сугуру душит в себе волнение, от которого голова начинает раскалываться, и снова пролетает на красный. Он не должен так волноваться, но волнуется, почему-то.

Сжимает челюсти и концентрируется на дороге, отгоняя лишние мысли. 

Ему хватает трех минут, чтобы припарковаться рядом с дверью Шимидзу-сан. Бокуто хватает Коноху и выскакивает из машины - и Дайшо ему за это благодарен, потому что у него кружится голова и неожиданно сбивается дыхание. Он кладет голову на руль и около минуты глубоко дышит, открыв все окна.

А потом встает, запирает машину и идет внутрь больницы, потому что не время раскисать.

Потому что он нужен Яку - доделать отчет, Шимидзу - внятно рассказать, что случилось, и

и, возможно, Конохе.

Ему хотелось бы в это верить, потому что

Вдох-выдох.

Потому что Коноха … С ним хочется говорить. Он аккуратный и уважает границы, но не боится и не осторожничает. Наоборот - острит и лукавит. Говорит, что боится, а потом продолжает работать, несмотря ни на что.

Дайшо этим - подумать только - восхищен.

-Дайшо-сан! - стажерка Шимидзу - Ячи, вроде как - подбегает к нему на лестнице, но неловко замирает. - Вам нужна помощь?

-Я что, выгляжу как умирающий? - Сугуру приподнимает одну бровь и фыркает. - Дойду.

Шимидзу, очевидно, зашивает Коноху, поэтому в основной палате её нет.  Ячи неловко мечется взглядом между Бокуто и Дайшо, и последний, фыркнув, отмахивается:

-Иди помоги этому, а то его вампиреныш от волнения сам свалится.

Бокуто кидает в него подушку.

Сугуру просыпается - нормально просыпается, а не автоматически выполняет указание Шимидзу, вроде как открыв глаза - примерно через сутки. Сонно моргает, оглядывается вокруг - за одной стенкой ходят два оранжевых пятна, на кушетке за ширмой лежит еще одно. Его сумка стоит рядом на тумбочке и Дайшо помечает в голове, что нужно поблагодарить Шимидзу.

Дважды, потому что в палате приятная темнота и никаких запахов, кроме слабого душка хлоргексидина и какой-то гадости, которой она вечно мажет ссадины, нет.

Сугуру трет глаза и осторожно садится. Голова немного кружится, но не раскалывается, так что терпимо. Ужасно хочется курить, но его прибьют за такое.

Пятно за занавеской шевелится и, кажется, тихо ойкает.

Дайшо вздыхает и слегка пошатываясь подходит к ширме. Тихо постукивает по стене и заглядывает к Конохе:

-Доброе утро, спящая красавица, - Сугуру ухмыляется, когда Коноха слегка вздрагивает и поворачивается к нему, хотя на самом деле камень с души падает - Акинори выглядит как обычно, разве что более бледный. 

Искатель морщит нос.

-Боже, это больше похоже на фразу Куроо. Ты слишком много с ним общаешься, - Коноха откидывает челку со лба и недовольно - на самом деле с таким же облегчением - смотрит на Дайшо. - Рад, что ты в порядке. Не знаешь, Шимидзу-сан здесь? Я нигде не могу найти свою сумку, - он слегка привстаёт на локтях, но Сугуру кладет ладонь ему на грудь и укладывает обратно:

-Лежи, у тебя швы. 

-У меня отче-о-о..т, - Коноха пытается возразить, но срывается на зевок..

“Беспросветный тупица”, - думает Дайшо.

“Прекрати вставать через силу, когда это не нужно”, - думает Дайшо.

-Кретин, - говорит Дайшо, ложась на ближайшую койку, потому что сотрясение всё-таки, долго не постоишь, - мы с Бокуто сделаем. Лежи уже, итак нервы Шимидзу помотал.

-А тебе? - брови Дайшо подлетают вверх и он скашивает взгляд на мгновенно покрасневшего ушами Коноху. Последний отводит глаза и натягивает улыбку, будто сводя всё в шутку. - Что, испугался, Дайшо-кун?

Дайшо снова думает, что хочет курить.

Кажется, надо что-то делать с этим.

Потом.

Сейчас Сугуру набирает воздуха в легкие, выбирает нейтрально-серьезный тон и:

-Беспокоился. Спи, библиотекарь. И больше не лезь со всякими одержимыми в драку.