Знаешь, бывают мысли и чувства, которые гонишь от себя не оттого, что они тебе не нравятся, а оттого, что они кажутся странными и неправильными. Чем-то... чего, кажется, быть не может ни при каком раскладе. Такие мысли и эмоции отбрасываешь подальше, даже не задумываясь о них, словно стоит начать думать, и ты сдашься им. И именно это зачастую оказывается ошибкой – нежелание разобраться с собой даже в мыслях, считая, что избегать и заливать водой эти угольки чувств будет лучшим выходом, но вот только в один момент вместо воды в огонь льется алкоголь, разжигая это пламя до такой силы и так неожиданно, что уже не соображаешь, что творишь. Так случилось и с вами.
Ты часто прокручивала в мыслях лишь момент, когда было озвучено предложение съехаться с лучшим другом, но никогда не заходила размышлениями дальше – почему ты моментально согласилась, и отчего в тот момент была так чертовски счастлива. Предпочитала не обращать внимания на то, как ёкает душа от прикосновений ледяных рук этого скелета, свалив реакцию именно на контраст температур и деланно возмущалась каждый раз и каждый раз надеялась, что он не перестанет касаться тебя из-за этих слов. Прогоняла прочь и мысли о том, какого черта живот скручивает от его пошлых шуток, что были самыми непристойными намеками адресованы именно тебе, подкидывая в голову картинки нецензурного содержания с, блять, черт его дери, другом. Злилась, возмущалась, кидалась подушками и тыкала в ребра, на краю сознания понимая, что все это лишь от того, что слова монстра так четко попадали в желания явно недружеского характера.
И то ли тебе казалось, то ли действительно монстр часто долго смотрел на тебя, то задумчиво, словно пытаясь прийти к какому-то решению, то жадно горящими персиковыми глазами, в которых расплывались сердца цвета темного шоколада, выдавая то, что парень думал – или видел – о чем-то, что крайне ему нравилось. Но на твои замечания он лишь привычно пошло отшучивался, а сама ты предпочитала не задумываться о значении этих его взглядов, лишь единожды прозвав такой в собственной голове раздевающим и испугавшись того, как от одной только мысли живот скрутило до боли сладкой судорогой.
Эфир тоже молчал, отчетливо осознавая реакцию собственной души на тебя, но не желая слишком задумываться об этом. Такими эфемерными и невозможными казались фантазии, в которых он невольно тонул, ловя взглядом маленькую фигурку в своей квартире... вашей квартире. Он едва ли держал рвущееся урчание, когда сонным растрепанным комочком ты выходила из своей комнаты, светя бледными даже летом бедрами, прикрытыми лишь длинной футболкой – он не раз говорил, как опрометчиво вот так ходить перед парнем, но то ли ты приняла это лишь как шутку, то ли не воспринимала его как парня. Эта мысль неприятно резала по душе, а вот другая заставляла ее едва ли не липнуть к ребрам, да только казалась нереальной – могла ли ты его провоцировать?
Ты сама не знала и предпочитала не думать об этом.
Эфир едва ли мог точно сказать, о чем размышлял, когда ты спрашивала его, отчего он завис или просила перестать сверлить взглядом. Ответом на вопрос он мог выдать лишь "думал о тебе", а на замечание — лишь отшутиться, смутно еще чувствуя сладость эмоций в душе, разлившихся от его мечтаний и представлений, как было бы, будь вы вместе. Как он обнимал бы со спины, грея холодные руки на животе и щекоча черное пятно тату на нем под твои возмущения и тихий смех. Как урчал бы на ухо, разгоняя вибрацию по спине, к которой прижимался, вдыхая родной запах молока с миндалем. Едва ли ощутимый, но такой теплый, что душа каждый раз замирала и оседала ниже за ребрами в намерении уловить этот аромат, а может, и тихий звон твоей души в ответ.
Печальная усмешка поселилась на лице скелета – кажется, он прочно укрепился в твоих мыслях как друг детства и едва ли не брат, отчего на его провокации ты злилась и рычала, словно и человеком не была, вызывая этим лишь улыбку.
— Ты снова проиграла, Рия~, пей. — Откидываясь на спинку дивана, скелет лукаво посмотрел на тебя, отмечая, что лицо уже горит нетрезвым румянцем, несмотря на то, что вела ты себя более чем адекватно и осознанно, лишь говорила медленней привычного, опасаясь оговориться начавшим заплетаться языком.
Монстр сглотнул, смотря на то, как ты облизнулась, выпив подготовленную заранее рюмку с ликером.
— Надоело, давай что-то посмотрим лучше. Я тебя не выиграю, а мне дальше пить проти-вопоказано. — Забавно растянув последнее слово, ты легла на диване, тут же недовольно замычав и садясь обратно – головокружение оказалось крайне неприятным, стоило лечь, так что ты сама потянулась за пультом, пока монстр наблюдал за каждым смазанным алкоголем движением. Он и сам не был уверен в том, насколько адекватно выглядел со стороны, хоть и выпил всего одну стопку – его организму было достаточно и этого, чтобы разбросать мысли и обрывать их незаконченными на середине. Так случилось и с одной из них, что настойчиво твердила не делать того, что он уже потянулся, хватая тебя за горячее запястье холодными пальцами.
— Выиграть меня? Обыграть действительно не выйдет, а вот выиграть... ты давно это сделала, я весь твой~. — Шумно выдохнула, хмурясь от того, как ощутимо взбрыкнула душа, скрученная эмоциями от слов парня, в глазах которого плыл шоколад зрачков, как и границы сладких персиковых огоньков – интересно, его симфизы сладкие?
Жмуришься, прогоняя пятна перед глазами, силясь сделать так, чтобы картинку не вело, но тебя саму ведет одно лишь горячее дыхание скелета, что притянул ближе.
Непозволительно близко для друзей.
— Что ты... черт, сейчас я точно не придумаю, что отвечать на твои шуточки, Эфир... — Оставляешь пульт на диване, пока в телевизоре начинают что-то бормотать актеры фильма, и потираешь глаза рукой, которую тут же перехватывает монстр, пуская мурашки контраста температур. — Холодные... приятно, мпфф... — Фырчишь, прошептав то, чему не придаешь сначала значения, лишь после почувствовав, как от этих слов в животе теплеет. Но все равно поддаешься пьяной смелости, прижимая руку монстра к собственной щеке, жмурясь от остужающей горящее лицо прохлады и тихо, протяжно мычишь, почти стонешь, от удовольствия, таки вырывая из скелета не только прерывистый выдох, но и такое же урчание. Громкое, гулкое, словно тигр, кажется, ты почувствуешь вибрацию, если придвинешься ближе, и ты это делаешь, отчего парень тут же рычит.
— Блять, Рия... — Рука поспешно переползает с щеки на затылок, а вторая ложится на талию, одним резким движением прижимая к монстру, вовлекшему в поцелуй, моментально врываясь длинным, горячим языком в рот, срывая ошарашенный стон. И Эфир лишь теснее прижимается, целует почти грубо, порывисто, словно желая насладиться этим перед тем, как ты его оттолкнешь. Голова плохо соображает, и ты сначала почти нечаянно двигаешь языком ему на встречу, тут же расслабляясь, стоит руке на затылке сжать волосы, потянув вниз, заставляя поднять голову и позволяя углубить поцелуй, который и без этого не дает возможности сделать нормальный вдох. Костяные пальцы осторожно проходятся по коже головы, словно извиняясь за грубость, а язык оплетает твой, отстраняясь и посасывая прежде, чем монстр окончательно разорвет поцелуй, все еще оставаясь близко. Слишком, черт возьми, близко. Душа монстра светится так ярко, что голубым светом расчерчивает кости ключиц и шеи, пока тонкие пальцы снова проходятся спасительной прохладой по щеке, горячей уже отнюдь не от алкоголя. В душе и животе бурлит вулкан, он растекся горячей тягучей лавой, скрутил пружину желания, подкидывая тебе, наконец, одну отчетливую мысль, которую ты все время гнала подальше.
Ты хочешь Эфира.
И пока вы оба пытаетесь собрать мысли в кучку, что у парня с переменным успехом, но получается лучше, чем у тебя, из телевизора раздается недвусмысленный стон, и вы оба обращаете внимание к тому, что происходит на экране, замирая на пару секунд от понимания, что там показывают откровенное порно, на канале для взрослых, который был включен рандомно.
— Хах, хороший выбор, малышка. — Шумно выдохнув, шепчет скелет, кося на тебя блестящий расплывшийся взгляд, притягивает вплотную, все еще не убрав руки с талии. И не видя сопротивлений, снова утягивает в поцелуй, нагло забираясь второй рукой под футболку, щекочет нежную кожу на пятне татуировки, скручивая тянущий комочек, что опускался тем ниже, чем дольше скелет тебя целовал. И Эфир протяжно стонет, когда ты в ответ коснулась его ребер, согретых теплом души, которая едва ли не прыгнула в руки, только усилием со стороны хозяина.
— Поиграем~? — Урчит на ушко скелет, опаляет горячим дыханием, пуская мурашки по спине до поясницы, заставляет прогнуться и нагло опускает руку ниже талии, нажимая пальцами в две ямочки, чем вынуждает вздрогнуть, словно от удара током.
— Черт, Эфир, ты-... — Пытаешься отстраниться, чего сделать не дает и вторая рука скелета, ловя под лопатками и ласково поглаживая позвонки, когда выводя вокруг них причудливые узоры.
— Ну-ну, малышка, мы же оба хотим этого. Какие проблемы, если нам хорошо вместе, Рия? — Почти мурчит парень, бодает тебя в висок и оставляет щекотливый поцелуй у самого ушка, перебираясь невесомым касанием к губам, останавливаясь так в ожидании твоего ответа, и ты льнешь ближе, проводя языком по зубам монстра, тут же получаешь гулкое мурчание вместе с ответным поцелуем. Спину поглаживают руки, уже обе хозяйничающие под одеждой, где мягкое и горячее касание к груди пугает, заставляя вздрогнуть и отстраниться, растерянно смотреть вниз под тихий смех скелета. На футболке отчетливо видно морозно-голубое свечение, от которого все сводит под диафрагмой, а в животе жжется тугая пружина, стоит этому "чему-то" коснуться кожи между грудей и мягким, упругим скольжением вверх оставить горячий фантомный след прежде, чем из воротника покажется округлый кончик длинного щупальца. Он по всей длине был одной толщины, светясь голубым светом и, будучи полупрозрачным, позволял видеть сквозь себя твою собственную кожу, где под ключицами находилась маленькая двухцветная тату-сердце, теперь кажущаяся фиолетово-синей.
— Черт, ты... и такое умеешь... — Шепчешь, завороженно рассматривая голубой отросток упругой и горячей магии, что игриво потерся о кожу вверх-вниз после твоих слов.
— Хах, я думал ты знаешь. Хотя, не удивительно, что ты сочла такое признание за шутку, мфф... — Шумно выдохнув, жмурится скелет, кажется не договорив полностью фразу, выбитую из мыслей касанием твоей горячей руки к щупальцу, что лишь больше выползло из воротника, следуя собственному стремлению к ласке, прижимаясь к ладони, настойчиво желая показать, что осторожного касания пальцами мало, пока владелец чувствительной магии с дымкой смущения на скулах смотрит на тебя. — Черт, знаешь, это ведь... не просто магия, малышка. — Глядя на то, как ты с интересом рассматриваешь щупальце, уже уверенней проводя по нему рукой, монстр мычит в удовольствии, когда ты касаешься округлого кончика, заставив морозный отросток вздрогнуть, а ты невольно облизываешься и поднимаешь плывущий взгляд пьяно блестящих глаз на скелета.
— Да ладно, тебе ли не знать мои увлечения, я прекрасно понимаю, что это. — Саркастично усмехаешься, обхватываешь щупальце и, ощутимо сжимая, скользишь по нему рукой вверх-вниз, вырывая приглушенный стон скелета вместе с тем, как его руки, пригретые на спине, чуть царапают, сжимаясь и притягивая ближе к хозяину. Ты перекидываешь ноги через его бедра, отчетливо чувствуя тепло сформированного члена под штанами, и парень одним движением усаживает тебя к себе на бедра, упираясь возбуждением между твоих ножек, чем пускает горячую волну в живот и ниже. Ты двигаешь бедрами, шумно выдыхая в позвонки, в которые уткнулась, так и не выпустив щупальца из руки. Проводишь языком по горящим персиковым светом симфизам, надавливаешь на их упругую мягкость и прикусываешь позвонок, пуская электрический ток вниз по позвоночнику, вместе с невольным толчком бедер монстра, тихо зарычавшего, когда ты вспоминаешь о щупальце, тут же начав неторопливо двигать рукой, при этом ощутимо сжимая, кажется, с удовольствием вминая пальцы в податливую упругость живой магии.
— Блять, да ты издеваешься... — Шепчет на выдохе скелет, стоит снова лизнуть чувствительные позвонки, а согретые руки поспешно расстегивают молнию на твоих шортах, тут же, не стягивая их, забираясь под трусики и сжимая мягкие ягодицы, приподнимает и роняет на диван спиной, выбивая пораженный выдох и заставляя картинку поплыть перед глазами от никуда не девшегося воздействия алкоголя, благодаря которому все казалось словно нереальным, а любые действия такими простыми и... нужными.
Шумно сглатываешь, забираясь руками под кофту парня, пересчитываешь тонкие ребра цвета любимого топленого молока и нагло стягиваешь свитер, не задумавшись ни на секунду, о том, что так увидишь чужую душу, а отбросив в сторону предмет одежды, льнешь губами к косточкам, осыпанным яркими звездами плавающих веснушек. Ловишь каждую губами, срывая пораженный вздох монстра, что наблюдает за столь приятными ласками, нависнув сверху и удивляясь тому, какой ласковой ты была сейчас, вопреки резкому и вспыльчивому нраву. Горячий язык проходится в месте, где кость грудины срастается с ребром и парень вздрагивает, тихо выругавшись, когда щупальце, почти просяще скользит по шее, а ты переводишь поплывший взгляд на него, просмотрев до самой души, откуда и начинала формирование чувствительная магия, которую ты накрываешь ладонью, подталкивая кончик ближе к себе и, о звезды, обхватываешь губами, перед этим облизнув их, теперь плавно скользя по горячей мягкости щупальца, погружая глубже в ротик, тут же прижимая к нему язык и в удовольствии мычишь, обведя им головку.
— Черт-... — На выдохе, порывисто шепчет скелет, отстраняясь и садясь между твоих ног на колени, наблюдая за тем, как та, о ком он мечтал, бесстыдно причмокивая и глядя ему в глаза поплывшим от возбуждения и блестящим от алкоголя взглядом, ласкает его щупальце. Прекрасно, черт возьми, понимая, что для парня – по ощущениям так точно – это не сильно отличается от члена, который уже неприятно натянул штаны, особенно стоило тебе потянуться и провести по светящемуся экто рукой, тихо звякнув собачкой о молнию. — Кто тут кого еще соблазнил, чертовка... — Довольно тянет монстр, не сдержав гулкого урчания, поспешно стягивая с тебя шорты и отбрасывая куда придется, с удовольствием отмечая влажное пятно на светлом белье и наслаждаясь тем, как ты вздрагиваешь, стоит притронуться к напряженной бусине, разнося стон вибрацией по тентакле, которую ты таки выпускаешь изо рта в опасении прикусить. И стонешь еще громче, пока парень, поглаживая заветную чувствительную точку, наблюдает, как рвется ниточка слюны, протянутая от его магии до твоих губ, в которые он с тихим рычанием впивается поцелуем, поспешно расстегивая собственные штаны и освобождая, наконец, ноющий от напряжения член. Потирается им между твоих ножек, получает несдержанный стон в поцелуй, и довольно урчит, когда ты прогибаешься в пояснице, прижимаясь ближе к горячей магии, растерянно опуская на нее взгляд, стоит Эфиру разорвать поцелуй.
— Блять... — Хмурясь, смотришь на то, как монстр стягивает с тебя трусики, потираясь о мокрые нежные складочки горячим возбуждением, в котором переливается морозно-голубого цвета перламутр, и быстро мерцают нежного рыжего цвета звездочки веснушек. Подавшись назад, скелет упирается влажной головкой, которая без труда вскальзывает внутрь, вырывая обоюдный долгий стон, стоит горячим стеночкам плотно обхватить экто, но поймав затуманенным взглядом, как ты прикусываешь костяшку пальца, парень останавливается, нависая сверху и всматриваясь в твое лицо.
— Ну, в чем дело, детка? Не больно ведь? — Шумно выдыхая и пытаясь сфокусировать взгляд, Эфир осматривает всю тебя, не находя признаков боли, поглаживая живот в попытке расслабить, не удержавшись и потираясь щупальцем о грудь, где цепляет холодный шарик пирсинга.
— Сейчас нет, но, черт... он слишком большой для меня-
— Приму за комплимент, ма-лы-шка~ — Мурчит монстр, выпрямляясь, поглаживая ладонями бока, спускаясь ниже, обхватывает за таз и сладко улыбается, когда щупальце укладывается на животик, начав поглаживать успокаивающе в намерении расслабить. — Я не сделаю больно, буду осторожен, — И довольно облизываясь, скелет тянет тебя ниже, медленно вскальзывая внутрь. — Ты только скажи, когда захочешь больше~. — Растерянно смотришь на парня, тут же прогибаясь со стоном, когда член входит почти полностью, плавным движением упираясь в преграду, совершенно безболезненным толчком заставляет расплыться темные пятна перед глазами, точно так же как растекается тяжелый сгусток удовольствия глубоко внутри, моментально сбивая дыхание. И плавные ритмичные движения сводят с ума, каждый раз попадают в точку, но не приносят с собой ничего кроме удовольствия, от которого картинка плывет перед глазами, заставляя цепляться за все подряд: подлокотник, кости скелета. Царапать обивку, пока одна из рук не ловит щупальце, до этого гладкой змеей гулявшее по телу, выбивая из монстра громкий стон от неожиданности, заставляя его замереть и просунув руку тебе под поясницу, медленно проскользнуть глубже, отчего ты дрожишь, вскрикнув, а картинка перед глазами темнеет окончательно, неспешно возвращаясь светлыми пятнами, вместе и шумным выдохом.
— Блять... — Пораженно шепчешь, находя взглядом поплывший взгляд парня, сжавшего руку на косточке таза, медленно выходя почти полностью и снова вскальзывая до упора, так медленно и легко идя по смазке, что каждое движение кажется бархатистым и таким долгим, что воздух ты глотаешь в перерывах между стонами, мешающимися и урчанием, и утробным рыком скелета, что уже обе руки устроил на твоих косточках. Он ритмично и плавно насаживает на собственный член, глядя на то, как ты бьешься в удовольствии, а на животе виден каждый глубокий толчок очертаниями его экто. И это так чертовски ему нравится, что он совершенно забывает о щупальце, своевольно пробравшемся и ткнувшемся в твои губы, которые ты тут же облизываешь, позволяя магии самой вскользнуть в ротик, извиваясь там и потираясь головкой о язык, который ты тут же высовываешь, облизывая его, словно леденец. Оно на грани грубости толкается обратно во влажное тепло, подстраивается под ритм и скользит почти до горла. Глушит твои стоны, пока хозяин магии сбито дышит, наблюдая за такой картиной. И рыкнув ускоряется, входя не так глубоко, но быстро, вминает тебя в диван, отчего ты цепляешься за его руки, выпуская щупальце изо рта.
— Э-Эфиир~ хочу... больше. — Стонешь имя монстра, который тут же выходит под твое хныканье, усмехаясь этому и потянув на себя, поворачивает спиной, прижимаясь испачканными собственной магией души ребрами к ней и одним плавным движением вскальзывая внутрь, протяжно простонав на ушко от того, как плотно член тут же обхватило тугим теплом.
— Мхффф... какая же ты... горячая. — Довольно урчит скелет, прижавшись скулой к щеке, ловя ртом твои губы, прикусывая их и сплетая языки в чертовски влажном и пошлом поцелуе, совершенно не заботясь о том, как это могло выглядеть, посасывая языки друг друга усмехаясь и прикусывая под тихие протяжные стоны удовольствия. — А тебе нравится немного грубости, да, малышка? — Обхватывая тебя поперек груди рукой, сцепляет длинные пальцы на плече. Монстр толкается более резко, буквально выбив из тебя стон вместе с воздухом, второй рукой ласково поглаживает и надавливает на низ живота, шепча на ушко вопрос, после ответа, на который оба срываетесь в пропасть.
— Не больно?
— Не останавливайся. — Просишь двигая бедрами, в которые тут же впечатывается таз скелета, набравшего быстрый ритм резких и глубоких толчков, что выбивают воздух и громкие стоны, смешанные с его собственными, в удовольствии, более не скованном риском причинить тебе боль, что едва ощутимым отголоском тяжести бьется глубоко внутри, когда горячий член толкается в преграду, входя до упора, разгоняя дискомфорт теплом удовольствия в сладком скольжении, громко хлюпая влагой желания. И это смущало, даже учитывая как сознание плывет от алкоголя и похоти, так чертовски хорошо унимаемой действиями этого монстра. Ритмом движений, теплом костей, жмущихся так близко, рукой, что гладит живот, надавливает и массирует так, что горячее экто чувствуется в разы сильнее. И стонами, переходящими на тихое рычание, вперемешку с почти ласковым урчанием на ушко, что расходится от грудины парня по твоей спине приятным теплом вибрации.
— Э-Эфир... я-
— Давай, детка, как сделать тебе еще приятное, ммм~? — Не теряя темпа, простонав в самое ушко в конце вопроса, урчит скелет, тут же опуская руку с живота и устраивая между ножек, сжимая клитор. От этого ноги дрожат и слабеют напополам со вскриком наслаждения, прострелившего низ живота маленькими разрядами тока, пуская темные пятна перед глазами, окончательно сбивая дыхание. — Так? — Растворившееся до этого щупальце, проскальзывает между ягодиц, потираясь влажным, теперь тонким кончиком о вторую дырочку, под тихий писк неожиданности легко вскальзывая внутрь. А монстр гулко стонет, утыкаясь переносицей тебе в шею, наслаждаясь тем, что ты совершенно не выказываешь недовольства тем, что он сделал, лишь сильнее сжав его член внутри себя и буквально всасывая внутрь с каждым движением. — А что насчет такого, милая? — Сладко усмехнувшись, парень укладывает ладонь на твое горло под самым подбородком, совсем не надавливая, ожидая твоей реакции, а ты стыдливо скулишь, чувствуя, как вместе с этим каждый толчок внутри разносит снопы искр перед глазами, и лишь тихо просишь, сбито шепча:
— Сильнее... — Скелет протяжно стонет от такой сладкой просьбы, тут же выполняя ее, сильнее сдавливает тонкую шейку рукой и глухо рычит, когда ты сипло стонешь его имя, прося не останавливаться, дергаясь от судорог удовольствия, что пробивают твое тело, вместе с очередной просьбой, которую монстр выполняет.
— У-ку-си... — Сжимает острые клыки на мышце между шеей и плечом, срывая громкий стон, почти переходящий в крик, невольно замедляя темп от того, как сильно член сжали запульсировавшие стеночки горячего лона, сжимая и мечущееся в удовольствии внутри тебя тонкое щупальце, заставляя парня со стоном, срываясь на рык, кончить, обжигая все внутри магическим семенем, что стекает тягучими, светящимися каплями по бедрам. Скелет с довольным смешком, подхватывает тебя, прижимая ближе, наслаждаясь тем, как ты устало обмякла в его руках. И глядя блестящим и сонным взглядом потемневших глаз, стоит уложить на диване. Как вздрагиваешь и тихо стонешь, когда парень выскальзывает из тебя, глядя на то, как размазав по бедру его семя, щупальце ускользнуло обратно в душу, что только начала успокаиваться, больше не прилипая к ребрам заходясь в исступленном желании. Теперь остался лишь его морозно-голубой, почти белый отпечаток на тонких ребрах цвета топленого молока. На которых ты вяло чертишь причудливый узор прежде, чем уснуть в объятиях... друга?
Утро тебя встретило звоном не только в голове. Картинка мира и привычной жизни разлетелась с оглушительным звоном стекла, осыпалась острыми осколками на душу, которую почти в панике закололо от осознания совершенной ошибки. Так глупо, так опрометчиво, так, мать твою, легко. Ты отчетливо помнила все, до мельчайших деталей, в том числе то, как отбросила все сомнения легкой рукой пьяного разума, хотя в голове была мысль о том, что это все разрушит. И все, что тебе теперь оставалось – это сбежать. Наскоро ополоснувшись в душе, постоянно дергаясь от навязчивой паранойи проявлявшейся звоном посуды на кухне, стуком в дверь ванной комнаты и... голосом Эфира.
Ты покинула ванну спустя каких-то семь минут, таких чертовски долгих и напряженных, что в кофту и кеды ты впрыгивала уже за дверью квартиры, молясь о том, чтобы скелет не проснулся, и ты могла уйти незамеченной. Мобильник ты, конечно, взяла, и в большой карман толстовки сунула даже портативную зарядку, но разговора по телефону избежать было в разы проще, чем с глазу на глаз, а диалог в переписке, ты, пожалуй, смогла бы пережить. Не покажешь несдержанных слез, растерянности и того, как дрожат руки, едва ли попадая по кнопкам, пока пишешь сообщение подруге, которая вряд ли ответит, в отличие от тебя грея свою пятую точку в другом часовом поясе, пока ты, нервно дергая плечами, идешь по почти пустым улицам чертовски жаркого утра. Толстовка быстро оказывается в руках, и ты жалеешь, что таки не взяла рюкзак, с которым было бы значительно удобнее. Но ноги несут подальше от дома, и ты едва ли борешься с желанием сесть на автобус и умотать в соседний город к матери, с которой давно не общалась, завалившись под предлогом встретиться с братом...
В носу щиплет от эмоций, которые обрушились таким сильным потоком, что ноги едва ли шли, а душу прибило куда-то в низ живота, где она гулко ухала, ощутимо разнося редкие, но болезненные толчки и дрожь, словно подбитая отчаянием птица. В висках стучало в голове гудело, и предательские слезы покатилась по щекам раньше, чем ты успела спрятаться от взглядов прохожих, на которые сейчас было чуть больше, чем похер.
Падаешь прямо на землю, спрятавшись под старой горкой в заброшенной части парка, болезненно скуля, пока душа ошалело мигает сквозь тело, освещая колени, прижатые к груди, пока ты тщетно стираешь слезы, лишь размазывая их по горящему лицу. А внутри — боль и холод, несмотря на жару летнего дня. Пальцы едва ли гнутся и такие ледяные, прямо как у него. Того, с кем прощаться отнюдь не хочется, того, ради кого ты была готова отдать все, лишь бы теперь обернуть время вспять, потому что ни одна ночь вместе, какой бы чертовски приятной она ни была, не стоила того, чтобы потерять Эфира. Он был нужен. Душе и сердцу, рядом, хотя бы как друг... А на большее ты и не рассчитывала, будучи совершенно уверенной, что это была лишь чертова спонтанность расплавленного алкоголем мозга. Всегда ты была уверена, что давняя дружба со скелетом, едва ли не делала тебя в его глазах сестрой, навсегда поселив в поле френдзоны, выбраться из которой ты даже не пыталась, не видя в себе ничего привлекательного, что могло бы заставить друга взглянуть иначе.
Только теперь из-за собственной ошибки, что гуляла звоном в затылке и морской болезнью где-то под горлом, ты рисковала разрушить и то, что столько лет берегла, отмахиваясь от любых размышлений о том, что Эфир нравится тебе отнюдь ни как друг.
— Нравится... — Шепчешь, почти неслышно, тут же зло усмехаясь. Ну, да, кого ты обманываешь. — Люблю, блять, люблю. Так давно, черт возьми... — Бормочешь севшим голосом, с силой царапая руку на запястье, где вы носили парные, плетеные, кованные браслеты, так спонтанно приобретенные на день города еще в детстве, оставляя красные саднящие следы, что на момент отвлекают от боли в душе, стирают слезы, до этого снова покатившиеся по щекам. Невидящим взглядом смотришь на руку, на краю сознания отмечая, что тут легко будет найти стекло... Перед глазами мелькает болезненный взгляд друга, когда он давно смотрел на порезы на твоей руке. Неглубокие, почти что царапины, но кажется один их вид причинял ему боли больше, чем чувствовала ты, делая это с собой.
Мотаешь головой, пряча руки, зажав между животом и ногами, обещая себе, что не вернешься к старой привычке, только не из-за этого – на руке уже жжется заметная царапина. Он непременно поймет, если увидит... Вздрагиваешь от вибрации, что неожиданно коснулась бедра и задрожавшими руками неловко распутываешь комок из кофты, находя в ней карман с телефоном, а душу больно простреливает, словно резко пробивая спицей насквозь. На экране светится оповещением сообщение от него, снова шутливое, но так, блять, не к месту, как никогда раньше.
— Ты где? Неужели так не понравилось, что ты сбежала? — Слезы капают на экран мобильника, что тут же открыл клавиатуру напечатав пару рандомных букв, совершенно, казалось бы, невпопад, но… Фыркаешь, горько усмехаясь, глядя на то, то написано было твоими слезами "не", решая, что это единственный вариант, если ты не хочешь терять этого монстра и, хотя бы попробовать быть рядом. Непослушные, словно отнимающиеся пальцы пишут ответ, слишком долго для такой небольшой фразы, потому что ты безуспешно стираешь слезы с лица, в попытке не позволить им снова упасть на экран, по ту сторону сети на который смотрит скелет. С мольбой, почти в отчаянии, уже почти уверенный в том, почему ты сбежала, раз так долго пишешь ответ. Если до сих пор не ответила, саркастичным смайликом, он почти уверен – ты пишешь то, что самой далось не легко, то, что отодвинет его от тебя на многие шаги назад.
— Это было глупостью. Давай, сделаем вид, что ничего не было? — И этот чертов знак вопроса, как приговор для обоих. Ни один из вас не хочет этого – ты заливаешься слезами, плюнув на все, рыдая в голос, сидя в одиночестве в парке, срывая траву под рядом с собой, раня ей пальцы, лишь бы не расцарапать собственные руки, словно загнанное в угол отчаяния животное. Он рычит, до боли сжимая кулаки и до хруста смартфон, понимая, что если ответит несогласием, то больше никогда тебя не увидит, потеряв связь дружбы. Короткий ответ, на сорванном дыхании, пока зубы скрипят от боли в душе, что кажется, вот-вот вновь надломится, и телефон летит в стену, под громкий, полный отчаяния, боли и вины крик.
— Блять! — Магические светло-голубые слезинки собираются в уголках потемневших глаз, где зрачки-сердца, сошлись в мельчайшие точки, пока скелет смотрит на диван, где вчера обнимал тебя, засыпая, а теперь безвольно падает в кресло, сгибаясь пополам и хватаясь за голову, царапает череп. — Идиот…
А на твоем отброшенном в траву смартфоне, под надрывный, хриплый плачь светится прочитанное сообщение:
— Как пожелаешь...
Солнце, словно издеваясь, светило в окно кухни так ярко, что едва ли не раздражало, ведь в душе был лютый холод и сильный дождь, наотмашь бьющий хлесткими каплями, пуская по костям скелета дрожь и слабость усталости, что пришла на смену злости отчаяния, накрывшей в первые минуты осознания, какую, блять, роковую ошибку он вчера совершил. Тоска гуляла в голове, белым шумом, а в квартире теперь даже часы не тикали – разбил к чертям старый, шумный будильник, из магазина приколов, кажется, купленный им лет пять назад на хэллоуин в качестве пугалки для тебя. И ведь сохранила такую ерунду...
Из открытого окна начинали доноситься визги детей с площадки далеко внизу, а теплый ветер разнес по кухне запах молока и миндаля, от которого душу болезненно скрутило, словно закрученный снаряд влетел в нее, цепляя острыми шипами и застревая в самом центре, вскрывая старый шрам, оставленный отнюдь не тобой. Да и в том, что его растревожило, монстр винил лишь себя. Так глупо поддался алкоголю, который так быстро его уносил, и слабости давнего желания быть ближе, от которого сорвало крышу похлеще ликера, стоило тебе не проявить недовольства. Эфир знал, что вот так, по пьяни с кем попало спать бы ты не стала, да только... пара откровенных разговоров из прошлого, будь то в игре "правда или действие" с общими друзьями или просто случайная откровенность, подкидывали неутешительный факт в голову морально вымотанного скелета: ты могла совершить глупость с близким другом, если считала его привлекательным и доверяла достаточно сильно, чтобы не получить ножа в спину в виде насмешек или того, что он растреплет это кому-либо. Но ни смеяться, ни, тем, более, рассказывать кому-то об этом Эфир не стал бы ни при каком раскладе, а в данном случае хотелось выть.
Болезненно простонав скелет потянулся к мятой пачке сигарет, что уже давно лежала не тронутой в чехле гитары, заменяемая безникотиновым паром, которым пропах он сам, а ты улыбалась, говоря, что он пахнет, словно фруктовая карамель...
Больно.
Пачка, бывшая полной не менее чем на половину сегодня утром, оказывается пустой, и скелет растерянно смотрит на анодированный металл пепельницы, что ты когда-то давно подарила, просто потому что она круто выглядела, а он получал по голове от соседских бабок в те редкие моменты, когда курил на балконе, выбрасывая сигареты прямо вниз, как не самый порядочный монстр. С хрустом слюды мнется пачка, тихо стуча картоном о дерево столешницы, почти падая на пол с ее края, будучи небрежно отброшенной. Эфир бросает потускневший взгляд в окно, словно пытаясь выловить на кусочке тротуара, видном с высоты, твою фигуру. Прошло уже несколько часов, но ты не вернулась, и это подкидывало мысли всех мастей беспокойств, которых обычно парень не испытывал: от того, что с тобой что-то случилось средь бела-то дня, до пугающей до дрожи мысли, что ты не придешь домой вообще. В ваш дом. Разбитый телефон сиротливо лежал рядом, заставляя монстра признать, что необходимо пойти в магазин и приобрести новый, на случай, если ты решишь связаться с ним прежде, чем вернешься. Так и не признав этого даже в мыслях, Эфир надеялся, что ты обдумаешь все и напишешь, чтобы обсудить это, а не просто спустишь на тормозах, получив его ответ, что буквально кричал:, "Поговори со мной". Только сказать это прямо было до чертиков страшно, когда после вчерашних его слов, ты сбежала, стоило проснуться на трезвую голову...
Дверь дома негромко хлопнула, щелкнув замком на пару оборотов, когда скелет ушел в ближайший нормальный магазин техники, прихватив с собой карточку. И давнее желание сменить гаджет осуществлялось отнюдь не радостно, и он даже не подозревал, что мимо магазина действительно прошла ты, а не его воображение, на которое парень перестал обращать внимание, устав чертыхаться по дороге до него, ища тебя в толпе прохожих.
Ты успокоилась не сразу, а глянув на сообщение скелета, едва сдержалась от нового потока слез – в носу неприятно защипало, но плакать больше просто не было сил. Голова гудела, глаза болели, а расцарапанная рука саднила. Оглянувшись на выход из парка, ты в задумчивости зависла, глядя в пространство, теперь точно понимая, что можешь выйти из этого безлюдного места и не разрыдаться прямо по дороге куда бы то ни было, стоит начать перебирать случившееся в мыслях – перед глазами до сих пор стояли картинки прошедшей ночи, заставляя душу болезненно сжиматься и забиваться куда-то глубоко вниз холодным комочком раненной жизни. Ты чувствовала вину за то, что позволила этому случиться. Домой не хотелось, уверенность, что скелет там была почти абсолютной, но идти куда-то еще казалось чем-то тошнотворным. То ли так действовало пекущее солнце, то ли эмоции, что своей бурей почти выворачивали наизнанку. И всю дорогу до дома ты надеялась, что Эфира не окажется дома, что он не заведет разговор о случившемся, а если заведет… Ты так и не придумала, что ответить ни на одну из возможных реплик и лишь думала, как не разрыдаться при нем. Но когда вошла в явно пустую квартиру на душе отчего-то стало еще более погано, чем было, накрывая волной одиночества, и даже несмотря на то, что в доме отчетливо чувствовался запах его сигарет, которые монстр курил только когда очень нервничал, было чувство, словно тебя бросили.
Все раздражало: зашуршавший по полу ватман для рисования, закрытое окно, создававшее духоту в комнате, которая теперь казалась слишком большой и неуютной ни капли, несмотря на то, что тут было так, как ты того хотела. За исключением одной важной детали – ты хотела быть с ним.
Окно было распахнуто слишком резко, стукнувшись о стену, но даже так дышать легче не стало ни на грамм. Ты задыхалась в обиде, боли, отчаянии и чувствах, которые даже описать было сложно, они просто накрывали такой сильной волной, сметая под собой злость на себя же и волю. Хотелось спать. И ты упала на заправленную еще со вчерашнего утра кровать, утыкаясь в подушку носом, по которому снова побежали солены капли, впитываясь в наволочку, цвета его магии, совершенно размывая понимание в какой момент ты уснула, ровным сном, без сновидений, погружаясь в холодную пустоту забвенья.
А душа монстра замерла и застучала гулом в голове, когда, открывая дверь, ему нужно было сделать всего один оборот.
— Вернулась… — В шоке прошептал скелет, поспешно входя в дом и бросая на тумбу пакет со смартфоном и новую начатую пачку сигарет. Он опасливо, словно не веря, прошел в гостиную, а после заглянул на кухню, но ни в одной из комнат тебя не было, тогда парень осторожно заглянул в твою спальню, облегченно выдыхая, и потерев переносицу, сгоняя этим иголочки, заколовшие в висках и носу, он тихо прикрыл за собой дверь, устало припадая спиной к стене рядом и тяжело вздыхая. Он был рад, что ты вернулась. Что не сбежала. И чертовски болела душа от того, что он теперь совершенно не знал, как быть, учитывая, что даже после вчерашних его слов, ты его отвергла, предпочтя остаться друзьями, теперь несомненно боясь того, что ничего не будет как прежде.
Эфир не хотел, как прежде.
Хотел быть более чем другом, но с болью в душе понимал, что если ты совершенно не видишь в нем парня, то его действия теперь приведут лишь к тому, что ты сбежишь. Но больше, чем быть с тобой, он не хотел тебя терять.
На следующий день, стоило вам только пересечься на кухне, ни один не нашелся, что сказать, кроме того, чтобы привычно налить тебе кофе, а ему чай, но такой вот завтрак прошел в полной тишине. Крайне неловкой и неудобной, отчего после каждый из вас словно невзначай пытался избегать оставаться один на один в не занятый чем-то момент. Пересекались растерянными взглядами, стоило столкнуться в проходе комнаты, когда ты выходила, работая за компьютером в гостиной. А привычные жесты заботы стали смущающими, заставляя ваши души сжиматься, словно это было попыткой ухватиться за прошлые отношения, когда на самом деле ни один из вас этого не желал, даже не догадываясь о том, какое чертовски глупое недопонимание нависло тяжелой неловкостью в общении.
Ты подняла растерянный взгляд, когда рядом с клавиатурой опустился контейнер с лапшой и чашка зеленого чая – совершенно не заметила момента, когда скелет заказал доставку еды, теперь стоя рядом с тобой, держа свою порцию в руках, всматриваясь глаза, словно ища там, то, что спасет его. Вас.
— Не увлеклась ли ты сегодня? Пойдем поужинаем, фильм глянем. — Бросив взгляд на монитор компьютера, парень обратил и твое внимание на часы, тихими словами, с просьбой, что несла в себе больше, чем просто покушать вместе. Просьбу не сбегать.
— Ммм… Да, хватит на сегодня. —Потирая уставшие глаза, пробормотала ты, отложив стилус планшета и вздрогнула, когда руки коснулись холодные пальцы скелета, тут же отстранившегося, отводя взгляд – а ведь он всегда отводил твои руки, не позволяя тереть глаза после долгой работы, а сейчас этот жест стал… чем-то совершенно другим, волнуя душу, сжавшуюся от этого касания словно от удара. Ты неспешно зашуршала, выключая компьютер и убирая планшет в стол, подхватывая коробочку с едой, на секунду замерла у дивана, садясь совершенно с другого края, устроила чашку на широком подлокотнике, радуясь, что из-за нее то, как непривычно ты сторонилась монстра, выглядело более оправданно. Скелет покосился на тебя, пока ты усердно избегала его взгляда, открывая коробочку со вкусно пахнущей едой – только сейчас пришло осознание какой же голодной ты была.
Просмотр фильма оказался не менее неловким, чем был весь вечер. Ты то и дело одергивала себя, чтобы не сказать что-то: уже открывала рот, чтобы прокомментировать, но в словах обязательно находилась связь с произошедшим между вами, и ты, тихо шурша, удобнее устраивалась на диване, не глядя на скелета, боясь поймать его взгляд на себе. Потеряться и утонуть в вопросе, который все еще боялась услышать. А Эфир смотрел. За каждым твоим действием, что отдавалось болью в груди — тупой, долгой, расходящейся по всем костям грудины тяжестью спертого дыхания, как если бы у него были легкие, и они не могли набрать нужное количество воздуха, словно склеившись тем склизким и холодным отчаянием, в котором он тонул с каждым часом, с каждой минутой. Как же он не хотел тебя отпускать. Перед глазами сменялись картинки совместной ночи: стонов, улыбки и тепла, которое так хотелось почувствовать снова, что кончики пальцев покалывало, а на костях плавало фантомное чувство твоих касаний. Персиковый, поблекший со вчерашнего утра, взгляд упал на твои руки, одна из которых нервно терла пальцы другой, а душу монстра прострелило болезненным разрядом тока, стоило увидеть запястье левой руки, невольно срывая шепот твоего имени.
— Рия… — Вздрагиваешь, совсем уйдя в свои мысли, где события фильма были перемешаны с беспокойством и воспоминаниями о случившемся и, кажется, чем-то еще важным, что только мелькнуло на краю сознания, щекоча душу волнением, убегая от попыток вспомнить, что же ты только что хотела обдумать… Только взгляд улавливает то, куда смотрел скелет, и ты поспешно прячешь расцарапанную руку, натягивая рукав кофты, и шумно выдыхаешь, виновато потупив взгляд.
— Я не специально… — Оправдание. Только кому оно нужно? Ты знаешь, как больно ему смотреть на то, что ты вредишь себе как бы то ни было, он знает, как тяжело тебе, раз ты сделала такое осознанно или нет.
Еще один день был уже куда проще прошлых – вы словно соскучились друг по другу, обычному общению, шуткам и разговорам ни о чем и обо всем, а потому утро уже прошло не в тишине, а обсуждении вчерашнего фильма, планов на общий выходной, которых ни у кого из вас не оказалось, а значит вы могли привычно провести его вместе. Только привычным все отнюдь не было. И даже в обычном разговоре вы негласно обходили стороной темы, что как-то были связаны с тем, что между вами произошло, Эфир не выкидывал привычных пошлых шуток, понимая, что каждая из них и ему самому доставляет отнюдь не самые приятные чувства. Скелет непривычно много курил, одну сигарету за другой, горьким, как дым, беспокойством стягивая твою душу, заставляя лишь бросать на него долгие виноватые взгляды, но молчать – ты считала, что не в праве указывать ему, как справляться с тем, что повисло между вами тяжелым покрывалом напряжения, от которого каждому не хватало воздуха. Он искал его во вредной привычке, а ты осушила все запасы сладкой газировки в вашей квартире, с громким хрустом раскусывая мятно-клубничные леденцы, словно сладость была повинна в твоей нервозности, так напоминая запах любимого скелета своим вкусом.
День тянулся непомерно долго, особенно в моменты, когда так непривычно повисала неловкая тишина, заставляя то нервно обдумывать, о чем завести разговор, чтобы перебить эту звенящую тишину, разгоняющую волнами белый шум в голове, то погружаться в свои мысли, перебирая все, что было, и что происходит сейчас. Ты невидящим взглядом пялилась в браслет и все еще саднящие царапины на руке, которые содрала ночью, совершенно того не помня, так и не в силах уцепиться за что-то оформленное в том, что происходит, и что делать. Наверняка знала одно – вам обоим тяжело после случившегося, а делать вид, что ничего не было получается пока что из рук вон плохо. И это пугало до того, что пальцы немели, в висках холодело, било маленькими разрядами, а нос жгло сдерживаемыми слезами, которые скелету показывать было совсем не к месту. Это был бы провал в вашей попытке сохранить дружбу, и отчего-то ты совсем не могла представить – поверить – что вы можете быть кем-то большим друг другу. А потому ты изо всех сил цеплялась за возможность сохранить то, что так глупо надломила, и теперь буквально слышала, как сыпятся осколки каждый раз, когда вы неловко осматриваете комнату, стоит потерять тему для разговора.
А ведь она была. Одна и такая важная, но каждый боялся ее озвучить, потому что не хотел терять того, кто любим всей душой.
Эфир долго смотрел на тебя, всматривался в глаза, которые ему казались до странного и непривычного нечитаемыми. Он всегда видел, что ты чувствуешь, когда злишься, печалишься, когда тебе плохо он понимал по одному только взгляду, даже если на лице была правдоподобная улыбка. Он всегда мог тебя раскусить. И так неприятно сейчас было от понимания, что кажется, это не он такой проницательный, а ты была с ним такой честной, позволяя увидеть все, теперь просто оборвав это, оставшись одной переживать то, что случилось или… вовсе беспокоясь о том, что он себя странно ведет, не в состоянии забыть и отпустить так просто случившееся. Он долго смотрел на собственный браслет, который для него был уже отнюдь не символом дружбы детства, а символом надежды на то, что именно он самое близкое тебе существо и это даст ему шанс. Теперь с болью в душе он хмурился, понимая, что если сейчас хотя бы временно не отбросит свое стремление, то потеряет насовсем – ты видела, что он не может отпустить все это и так глупо со своей стороны считал, что причины твоего странного поведения кроются именно в том, как ведет себя он.
Сжимая на запястье браслет, он обещал себе, что не отступится, не сдастся, но сейчас важно именно удержать тебя рядом.
И оставшийся день ты с упоением и радостью, что разлеталась бабочками в груди, слушала запойные рассказы монстра, о чем бы то ни было, вспоминали детство, он глупо шутил, все еще держа границу и не говоря пошлостей, но все что угодно лишь бы не молчать. Не давать тебе думать о напряжении между вами. И он искренне был рад, когда ты стала улыбаться и даже рассмеялась, бросив в него диванной подушкой за очередной подкол, совершенно не злясь – ты наслаждалась им, его компанией, его голосом, по которому успела соскучиться, теперь прикрывая в удовольствии глаза от того, как теплом растекался его нежный тембр, грея душу. Кажется, ее окутало той атмосферой, что создал скелет, и теперь она не стучала так больно о ребра, не мерзла и не дрожала, забитым зверьком.
И вы, кажется, оба успокоились, лишь взяв вечером передышку – скелет убежал в магазин и долго курил на улице у дома, чувствуя подернутую печалью радость. Ты сидела в ванной, чувствуя ровно то же, что он сам. Ни один из вас не подозревал о том, из-за чего вы радовались и отчего печалились, но так созвучны были ваши эмоции в желании быть рядом и одновременной боли от того, что совсем не так вы этого хотели. Но стремились просто не потерять друг друга, радуясь, что общение возвращалось в привычное русло, несмотря на границы, что каждый из вас видел и ощущал. Ты больше не ходила перед ним в одной футболке, он не шутил пошло, играя в приставку, за которой вы проводили совместные выходные, часто умудряясь шутливо подраться каждый раз из-за того, как ты взрывалась, проигрывая столько раз подряд скелету в том, где он был профи, в сравнении с твоими скудными навыками, ведь играешь ты только с ним и из-за него. Но главным отличием стали закрытые полностью двери ваших спален, что раньше каждый оставлял достаточно приоткрытой, словно показывая, что нет никаких стен между вами, а теперь уставшим от вихря самых разных эмоций, душам, требовался отдых.
Вы держали дистанцию не только физически, сидя по разные стороны дивана, хотя так хотели быть ближе кого бы то ни было.
Следующим утром ты проснулась, чувствуя себя совершенно разбитой, несмотря на то, как хорошо вы провели прошлый вечер и сегодня у монстра так же был выходной, пока тебе лишь требовалось закончить проект, засидевшись за которым в прошлый рабочий день, ты теперь могла завершись буквально за пару часов. Этим ты и занялась, с интересом поглядывая, как друг играет во что-то новое на приставке, а потому, работа затянулась, а под самый ее конец, пока ты писала заказчику письмо, тебе самой пришло то, чего ты не ожидала. Объявился старый друг-одноклассник, написав сходу, что едет в отпуск в столицу, и вы можете встретиться погулять. Ты такому удивилась и зависла, смотря на прочитанное сообщение, а после и на значок карандаша, оповещавший о том, что неожиданный собеседник пишет что-то еще.
— Ну, не прямо сегодня, конечно, я на неделю, было бы здорово встретиться, мы в школе хорошо общались. — Ты хмыкнула. Ехать в столицу, пусть до нее было и недалеко, ради встречи с почти незнакомым спустя столько-то лет человеком не очень хотелось. Но с другой стороны, в начальной школе, до твоего переезда вы отлично общались, и он был едва ли самым адекватным из всех людей в твоей жизни, даже с учетом того, что вы были детьми. Подперев рукой щеку, покосилась через плечо на Эфира – хах, твоя нынешняя любовь совершенно отличался от этого парня, что вроде был в курсе о твоей детской влюбленности еще тогда. Пожав плечами, пишешь короткое сообщение о том, что свободна только в конце недели и то не точно. Ложь, но черт бы с ней, когда дело касается таких мутных и неожиданных предложений. Грузить себя морально поверх того, что ты и так чувствовала, желания было ноль, и ты намеревалась пообщаться по сети эти дни и решить, стоит ли вообще увидеться или это будет неловкая встреча незнакомцев, которая тебе была нужна как собаке пятая нога. Одноклассник обещался написать позже, когда уже прилетит.
— Ты еще не закончила? — Бесшумно подплыв со спины, скелет наклонился, упираясь по левую сторону от тебя в стол, почти что, обнимая и прижимаясь ребрами к спине, заставив тебя выпрямиться по струнке, отчего-то быстро перещелкивая вкладку на почту с письмом заказчику, в котором монстр ткнул в пару опечаток. — Не похоже на тебя, не проверяла еще что ли?
— Ага, отвлеклась. Смотри. — Открываешь результат своей работы, который Эфир с интересом рассматривает, а после привычно улыбается, посмотрев тебе в глаза сверху вниз.
— Круто, как и всегда. Мне нравится этот элемент на оружии и одежде. — Указывая в понравившиеся в придуманном тобой дизайне моменты, монстр, снова поворачивается к тебе, теперь оказавшись слишком близко и словно спохватившись, резко отстраняется, бегая по твоим поджатым плечам взглядом, цепляясь за открытую шею, поправляя там волосы, пропустив через них пальцы, словно в наваждении, сразу отворачиваясь к телевизору, на котором горит экран главного меню игры. — Кушать хочешь? Давай закажем чего и поиграем? — Парень скосил на тебя взгляд, словно предлагал не обычное ваше времяпровождение, а что-то сакральное. С приставки все началось. А еще вы оба знали, что тут ты не сдержишь эмоций, и монстр был не уверен, что ты действительно хочешь сейчас будоражить их, особенно рядом с ним, но ты лишь усмехнулась, решая, что это, пожалуй, лучший способ разогнать хандру.
— Только покажешь мне сначала что там и как.
— Даже поддамся, чтобы ты не сгорела сразу~. — Пропел скелет, весело показав кончик персикового языка, а у тебя так неуместно скрутило все в животе, что стало стыдно, и ты поспешила отвлечься на то, чтобы отправить заказчику сообщение, теперь ожидая лишь финальных правок и оплаты за труды.
Время шло к вечеру непривычно очень быстро, совершенно незаметно пролетая за игрой, которых, кажется, было две. Вы оба отчаянно пытались не сорваться на привычную потасовку из-за проигрыша, потому что казалось, это уронит обоих с той тонкой и хрупкой дорожки на которую вы встали. И пять часов пролетели почти незаметно, а когда вы ожидали доставку заказа очередной гадости, в поисках какого-то фильма, чтобы посмотреть, пока едите, тебе пришло сообщение от одноклассника, где он с восторгом рассказывал о перелете, на что ты усмехнулась, но не успела ответить, подорвавшись первой до двери, стоило звонку оповестить о приходе долгожданного курьера. Под смех друга ты скрылась за поворотом, бросив телефон на диване, привлекая внимание монстра новым сообщением от незнакомого Эфиру имени.
— Слушай, а на аватарке – этот скелет твой друг ведь? Не парень? — Низкое, глухое рычание разошлось вибрацией по ребрам монстра, разжигая желание узнать, что за парень тебе пишет, черт возьми, в такой неподходящий в ваших отношениях момент. Душу стянуло, и она рухнула куда-то вниз, а когда ты вернулась в комнату с едой, отвлекаясь и смешливо фыркнув, стоило прочитать сообщение, налилась свинцом, горя от боли несправедливости и, черт возьми, жгучей ревности, от которой в пястных костях припекло магией, пальцы закололо необходимостью коснуться, желанием удержать и спрятать, не отдать никому. И ты едва заметно вздрагиваешь, когда плеча касаются ледяные пальцы, поправляя лямку майки, отвлекая от телефона и другого парня, не глядя тебе в глаза, пока души обоих дрожат в волнении, по разным причинам, но в корне имея одну – то, что вы значите друг для друга. И ты поспешно прощаешься и со старым знакомым, откладывая телефон, решив, что скелету не понравилось то, что ты отвлеклась на мобильник, виновато ему улыбаешься, потянувшись к пакету с едой, чувствуя касание к плечу и весь оставшийся вечер, как и Эфир тепло кожи на пальцах, которые покалывало каждый раз, когда он был так близко, чтобы коснуться, словно требуя у своего владельца этого прикосновения. И он касался. Осторожно, невесомо почти, но долго, куда дольше того, чем требовала любая из ситуаций, будь то подать палочки для еды, джойстик, или касание его теплым плечом, с которого привычно сполз свитер, когда помогал разобраться в управлении игры, кажется, навсегда оставив отпечаток горячих веснушек на твоем плече. И чем дольше это продолжалось, тем больше душу твою дергало к монстру, заставляя перед глазами всплывать моменты близости, слишком… честной и открытой для просто пьяной глупости. В конце концов совершенно возвращая чувство потерянности, когда долго сидя так близко, что своим бедром пригревал твое, скелет вышел из комнаты покурить на кухне, пустив по телу табун холодных мурашек, оставляя ощущение пустоты не только на ноге, но и в душе.
Медленно опускаешь контроллер на диван, смотря на руки в прострации и потирая лицо устало, шумно выдыхаешь, отбрасывая мысль – просьбу, – которая едва ли не вертелась на языке звеня в голове слишком отчетливо:
"Не уходи"
И вместе с ее принятием что-то ломается. Хрупкое, выстроенное насилу тобой в то злосчастное утро в парке, и ты вдыхаешь полной грудью чувствуя на языке привкус горечи табачного дыма, что тянется с кухни, усмехаясь тому, что это было таким странным – Эфир всегда пах сладостью тропической жвачки, клубникой и ментолом, а горечь в его запахе было так сложно представить… Душа дрожит и звенит вместе с осколками посыпавшегося барьера, а голос вернувшегося в комнату монстра ты слышишь приглушенно, словно через воду, так и не подняв взгляда с джойстика, что плавно менял цвет подсветки, теперь зажигаясь цветом глаз скелета.
— Я тут подумал, мы могли бы-… ты чего, Рия? — Оборвав фразу на середине, монстр обеспокоенно склонился к тебе, осматривая поникший вид, бледное лицо и отрешенный взгляд, беспокоясь, что к вечеру ты совсем раскисла, заставляя душу дернуться в волнении, а холодную ладонь уложить на лоб, проверяя нет ли температуры. — Заболела, что ли? — Озадаченно тихо бормочет Эфир, тут же понимая, что это вовсе не так не только тем, что ты была привычно теплой, не пылая болезненным жаром, но и взглядом, что ты подняла на него. Растерянный и грустный, он выражал твою потерянность в собственных эмоциях, отчего рука скелета дернулась, в порыве обнять и прижать к себе, но так и зависла у щеки, осторожно мазнув по коже пальцем. Эфир растерянно отвернулся, убирая руку и устраивая ее близко от твоих на диване, удивленно смотря то на тебя, то на ваши руки, где на ладони отчетливо отпечаталось волнующее душу касание к тебе. Только вот все мысли сошлись в одну точку, звеня радостно, несмотря на неуместность такой эмоции, ведь ты грустила. Но… ты позволила ему это увидеть, и тебе было не все равно.
Следующее утро было бы прекрасным, если бы мозг не подкинул тебе подставу, что выбила из колеи в момент, когда ты открыла глаза и, кажется, это было на весь день. Сон, воспроизводящий вашу ночь с Эфиром, дополняя ее сладкими фантазиями, от которых становилось жарко не только в груди – живот горел щекоткой недвусмысленного значения, а лицо было красным от стыда, стоило только посмотреть в зеркало. Ты поспешила в ванную, чтобы умыться и остудить кровь, но в коридоре тебя поймал скелет, обеспокоенно всматриваясь в горящие щеки, снова укладывая руку на лоб, пуская холодом касания маленькие молнии в пояснице и мурашки по рукам.
— Воу, ты точно не заболела? Вся красная. — Отстраняешься, чувствуя, как горят плечи, кажется, словно на них отпечаталось касание рук монстра, который непонятливо на тебя смотрит, вглядываясь в блестящие глаза, едва заметно улыбнувшись. И этим скручивает тугой узел в животе – кажется, словно он все понял, и сердце шумит от этого в ушах, разгоняет кровь еще сильнее.
— Да в норме, жарко просто очень. — Поспешно скрываешься в ванной комнате, умывая лицо ледяной водой и едва ли не хнычешь, косясь на душ. Не сможешь смотреть ему в глаза, если сделаешь что-то такое, сон и без того заставляет душу взволнованно дрожать от стыда, стоило только пересечься взглядами с парнем.
И он неотрывно следил за тобой, сидя за столом на кухне, еще больше заставлял этим нервничать, еще больше заставлял верить, что если не знал, то хотя бы догадывался, что тебе снилось. Душа крутилась внутри, ощутимо задевая натянутые струны нервов, что делало каждое движение дерганным, резким и неловким, и это конечно же сказалось, когда ты промахнулась мимо чашки, облив пальцы кипятком, болезненно зашипев и подлетая к раковине, включая ледяную воду и вздрагивая, когда на плечо легла холодная рука скелета.
— Не проснулась еще что ли, сильно обожгла? — Парень наклонился очень близко, буквально дыша в ухо, пуская этим мурашки по рукам, покрывшимся гусиной кожей, что не могло укрыться от внимательного монстра. — Так больно что ли?
— Нет, вода слишком холодная. — Буркнула ты первое, что пришло в голову, в общем-то, не соврав – ледяная вода уже начинала покалывать пальцы, что буквально сводило от низкой температуры, но убрать их от струи грозило неприятным жжением ожога. Только вот твою руку вытянули из-под крана, мягко обхватив за запястье и прижавшись горячим боком в мягком свитере, выключили воду, а обожженные пальцы Эфир обхватил своими. Прохладными, но не ледяными, спасая от ожога странным способом, ведь нужно было лишь настроить воду, только... кажется, это был просто предлог, чтобы коснуться вот так. Вновь долго, как мог раньше, только теперь душа скакала как сумасшедшая: от стыда, от неловкости, от боли и... желания изменить все, сорвав ту гребанную тяжесть, что повисла на душе и между вами, стягивая не только твою душу.
— Ты рассеянная, точно не заболела, Рий? — Наклоняется, вглядываясь в глаза, а ты не можешь оторвать взгляда от его огоньков и смотришь, почти не мигая – тихо и протяжно фырчишь на исковерканное имя, что звучит очень уж ласково, на его беспокойство и печально улыбаешься, едва сдерживая слезы – а глаза все равно сильно блестят, и он это видит. Видит и то, как именно ты на него смотришь, насилу улыбаясь.
— Точно, Эфир. Точно... — Шепчешь, перекручивая руку в его и неспешно вытягиваешь, погладив его пальцы своими. — Спасибо.
И это утро заставляет обоих задуматься. Ты избегаешь смотреть на него, а он неотрывно смотрит на тебя. И душа дрожит. Ты не отпустила произошедшее, не ведешь себя отстраненно из-за его собственного поведения, тебе самой тяжело. Кажется, больно? Он не уверен. Потому смотрит долго, стараясь зацепиться за любую мелочь, ведь он так хорошо тебя знает и теперь, кажется, видит все жесты совершенно иначе, не то они значат, что он думал, не то...
— 'Я ведь не придумал это себе?' — Хмурится, а потом фыркает тихо и улыбается, глядя на то, как ты тянешься за кастрюлей, ленясь подставить стул, но не ленясь испечь что-то – всегда делаешь, когда надо отвлечься, он помнит, он знает.
Поднимается с места и подходит со спины вплотную, отчего ты охаешь и хватаешься рукой за шкафчик, замирая - черт, слишком двусмысленно.
— Держи. — Вещь, тихо брякнув металлом, приземляется на столешницу рядом, а парень чуть отходит, погладив по пушистым вьющимся волосам вниз, до лопаток. — С твоим ростом удобнее доставать кое-что другое~ — Мурчит, идя ва-банк, а у самого душа дрожит, почти вопя в ужасе от того, что он делает – отчего-то эти привычные шутки кажутся сейчас нужными, но... не для того, чтобы вернуть былое дружеское общение, а… понять рамки? Выдернуть из тебя реакцию и понять, как ему быть.
И ты резко разворачиваешься, мигая недовольным взглядом, заставляя парня чуть отступить назад, только голос твой предательски скачет с рычаще-угрожающего тона, то ли на плаксивый, то ли смущенный, но Эфир растягивается в довольной улыбке – ты словно сдернула с души то, что давило на него.
— Опять ты со своими пошлыми шуточками!
— Я про поцелуй в благодарность, а ты о чем~? — Тянет, наклоняясь ниже, лукаво улыбаясь и указывая пальцем на скулу, а ты шумно втягиваешь воздух, тушуясь и злясь разом от такого ответа, но телефон громко звенит в гостиной, куда ты поспешно ретируешься под недовольный взгляд парня. Особенно, стоит тебе там удивленно поприветствовать по имени, кажется, того самого парня, который писал тебе вчера. Стоит всему пойти не очень гладко, как тут же слетаются мухи, словно на мед. Душа недовольно клокочет, а Эфир тихо рычит, следуя за тобой в гостиную, прислушиваясь к тому, о чем ты говоришь с парнем, с улыбкой слушая его. Душа неприятно и настойчиво толкается в грудину, не позволяя скелету бездействовать, и плевать, что это так не в его духе – монстр подходит со спины, вытягивая твой телефон из рук и поднимая слишком высоко, чтобы была возможность достать. На его лице довольная, шкодливая улыбка, на твоем — искренний шок и непонимание, а стоит развернуться и потянуться за гаджетом, как скелет ловко отплывает в сторону, слыша, как незнакомец все еще что-то увлеченно бормочет, так и не понимая, что его больше не слушают. И ты тихо шипишь на друга:
— Что ты творишь, отдай. — Но Эфир лишь весело улыбаясь, отрицательно качает головой и резко убегает от тебя, по гостиной, едва ли не смеясь в радости от того, что ты, наконец, вела себя так, словно ничего не случилось. Он себя так чувствовал. А в груди разливалось тепло, заставляя душу счастливо крутиться, особенно когда ты близко жалась к нему в попытке дотянуться до гаджета. Но в один такой момент скелет не заметил, как подошел к дивану, отчего вы оба повалились на него спиной, а ты испуганно пискнула, сразу почувствовав на плечах холодные руки монстра, а уже после под собой его горячее тело и ощутимо бьющуюся о ребра душу, в тон которой испуганно колотится твое сердце. Резко вскидываешь голову, зло смотря на парня, который не успевает даже озвучить извинений за то, что уронил твой телефон на пол – ты этого даже не заметила, строго рыча на скелета.
— Какого черта, а если бы ты сломался!? — И слезы тут же наворачиваются тебе на глаза, выдавая испуг и волнение за хрупкого друга, который ошарашенно и растерянно смотрит на тебя прежде, чем порывисто прижать к себе, настойчиво укладывая руку на спину и талию, не позволяя вырваться и продолжить ругаться.
— Тише, малышка, я в порядке, тише. Все целое, не плачь, слышишь? Прости… — Рука успокаивающе гуляет по твоей спине, а Эфир шепчет извинения, отнюдь не за то, что напугал, а за то, что сейчас он не в силах сдержать счастливую улыбку – ты так за него переживала, что его душа сейчас чувствовала твое сердце. А ведь он беспокоится лишь о том, чтобы ты сама не ушиблась о него, отчего выбросил телефон прежде, чем подумал. Оборвав звонок того парня и, кажется, стену между вами тоже сломав вместе с телефоном.
В тот вечер Эфир снова курил. Только не сидя на кухне дома в одинокой тишине комнаты, а на улице, сбежать куда оказалось нестерпимой потребностью. Нужно было подумать, так что скелет просто уселся на лавочке в каком-то отдаленном дворе, закурив вейп, перебирая в голове все, что он чувствовал, все сомнения, желания, слова. Его и твои. В ту ночь и утро. И все, что видел или думал, что видел эти дни, что ты прятала от него свои настоящие эмоции. Скелет усмехнулся — он понятия не имел, что ты так умеешь, ведь перед ним ты всегда была абсолютно честной, и он никогда не понимал, отчего общие знакомые говорят, что часто не знают, что у тебя на уме. Не понимают, когда ты искренне радуешься, а ведь Эфир всегда видел едва ли не детский восторг в твоих глазах, только сейчас поняв, что это рядом с ним ты показывала все. До того рокового дня.
Ты и сама в тот вечер лежала в кровати, обнимая плед и пуская редкие слезинки на подушку – ты больше определенно так не могла. Было до дрожи страшно, но видеть любимые глаза, завороженно наблюдать за каждым действием, мерцанием веснушек на тонких костях, боясь даже дружески коснуться парня, было невыносимо. И то, какую эйфорию сегодня испытала душа, стоило оказаться в его объятиях, и словно успокаивал он тебя вовсе не из-за падения… И касался так, как не делал до этого раньше, уложив руку на талию и сжимая холодными пальцами бок, иногда ласково перебирая, словно бы щекоча. Хотелось пойти ва-банк, пусть от этого немели пальцы, и холодела душа, а мысли о том, что это все могло обернуться потерей этого монстра из своей жизни, в обратную – словно плетью обжигали все внутри, заставляя пальцы дрожать, а в носу щипать, снова роняя соленые капли. Только несмотря на это ты решила для себя окончательно, что завтра стоит поговорить и… признаться. Эфир не тот, кто обидит тебя, даже если твои чувства он не разделяет. И ты это знала, знала и то, что он успокоит, несмотря на отказ, так что засыпала с легкой улыбкой, пусть и тоской на душе.
Сбитое дыхание выдохом на ушко горячим шепотом нежных слов, что прокатываются по телу мурашками, скручиваясь в теплый тягучий вихрь в самом низу живота. Его голос волнами сладости ложится на душу, говоря слова, которые в затуманенном разуме остаются обрывками нежности признаний, от которых горит лицо и тянет душу ниже, щекоча под диафрагмой, устраивая дрожащий и горячий комочек тлеющей магии в самом низу живота, пока холодные руки расходятся лаской по телу, оставляя обжигающие следы касаний любимого. Дыхание совсем сбито, а жар опустился щекотливым желанием еще ниже, заставляя сжимать бедра и вздрагивать, шепча имя:
— Эфир... — Выдыхаешь и вместе с тем понимаешь, что все увиденное – кружащий голову сон, а сердце заходится в лихорадке желания, разнося горячую кровь по телу вместе с дрожью нетерпения, и ты хнычешь, обреченно вздыхая. Обжигающее касание к талии, такие близкие объятия, проведенная вместе ночь и стресс вылились в такой чертовски постыдный способ мозга и тела получить желанную разрядку – Эфир как-то признавался, что тоже страдает от таких снов иногда и, видимо, это заразно.
Парень в это утро впервые за последние несколько дней нормально отоспался, не мучаясь размышлениями – все решил еще прошедшим вечером и первое, что решил сделать, так это купить новый телефон взамен того, который разбил в дребезги. Он конечно все еще работал, но судя по тому, как сыпался экран то было ненадолго и совсем скоро гаджет обещался отправиться на покой.
Поход в магазин не занял много времени, слишком уж много вы общались, а по магазинам техники ты вовсе ходила только чтобы составить монстру компанию или погреться во время прогулки в холодное время года, так что какой телефон ты хотела бы, он точно знал. Эфир хохотнул даже, вспоминая то, как ты впервые залипла на гаджет, который понравился тебе на витрине, но необходимости в новом не было, ну, он ее создал и теперь отчего-то до странного довольный вернулся домой с подарком. Немного потоптался в прихожей, и ушел на кухню курить, потому как что сказать, а точнее, с чего вообще начать разговор, парень так и не придумал и теперь, потягивая сладкий пар, просто пялился на коробочку с маркой гаджета. По-хорошему надо было и на его счет придумать, что сказать, потому что такие подарки ты принимала со скрипом даже от него, отчего предпочтение было отдано не вещам, цену которых ты можешь узнать, а сюрпризом, либо совместным развлечениям, платил за которые именно Эфир, раз уж это было подарком.
Отложив испаритель, парень подхватил пакетик со смартфоном, пока неожиданно в голову ударил, если не уверенность, то адреналин, на волне которого скелет осмелел и даже не заметил, как прошел коридор до твоей комнаты, тут же без стука открывая дверь.
— Рия, я хотел- кх... — Монстр подавился воздухом, едва не закашлявшись, так и замирая на входе и в момент покрываясь стыдливым свечением, от увиденного из-за чего душа ярко полыхнула жаром возбуждения наперебой с неловкостью, потому как застал тебя парень за самоудовлетворением с яркой игрушкой в руках и не только... Судорожный выдох, твой возмущенный писк его имени и Эфир едва ли успевает сделать шаг назад и закрыть дверь, в которую звучно ударяется брошенная тобой игрушка для взрослых.
Пауза, от которой у обоих из вас звенит в ушах, а души заходятся в сбитом быстром ритме, ярко светясь у обоих, просвечивая через одежду и плед, в который ты тут же укуталась, прячась и чувствуя, как лицо горит огнем.
— Ты че, таким оружием кидаться! — Не подумав, выдает монстр, тут же прыснув от того, что первым пришло в голову, стоило постараться отбросить горячие картинки воспоминаний вашей совместной ночи, от которых душа, вкупе с увиденным едва ли не плавилась. Только ответом парню стала тишина и, кажется тихий стыдливый писк. Только просто так оставить ситуацию он не мог. Душа колотилась за ребрами, словно вспугнутая птица, будто стоит ему сейчас уйти, и он снова застрянет за стеной неловкости, что несомненно после такого случая вырастет между вами.
— А с настоящим было бы приятнее... — И снова он говорит первое, что пришло на ум, сначала мысленно обзывая себя последним идиотом, но тут же радуясь, что такая провокация сработала, и он получил ответ. Хоть какой-то.
— Свали, провокатор... — Попытка возмутиться с треском проваливается, и голос предательски срывается на обиженно-смущенную интонацию, заставив едва не заплакать от стыда и досады, утыкаясь лицом в колени и протяжно пискнув от переполняющих душу эмоций. Таких сильных, что шум сердца был слышен в ушах, которые горели огнем.
— Подать твоего дружка? — Кося взгляд туда, где за дверью предположительно приземлилась игрушка, Эфир выдает очередную провокацию, совершенно не ожидая получить на нее такой ответ.
— Ага, иди сюда. — Скелет буквально подавился воздухом, глухо кашлянув и едва не выронив пакет с подарком от того, как душа на такое приглашение сильно стукнулась о грудину, припечатав чуть влажным боком кость изнутри. И парень даже не был уверен в том, правильно ли разобрал твой голос, что звучал возмущенно и... испуганно?
— Плохая шутка, Рий.
— Просто зайди уже, блять... — Досадливо рычишь и усердно избегаешь смотреть на друга, который все-таки вошел в комнату и скосил любопытный взгляд на игрушку, что подвинулась в сторону открытой дверью.
— Не великоват для тебя? — Глянув на тебя, сжавшуюся в комочек, обнимая собственные колени, едва ли не до самого носа замотавшись в плед, шутливо фыркает Эфир, тут же получая неловкую усмешку в ответ.
— Тебе ли мне это говорить.
— Черт- — Тихо выругавшись, монстр прикрывает ладонью лицо, засиявшее морозным светом смущения, кося на тебя взгляд, вспоминая проведенную вместе ночь и то, что он, очевидно был великоват для такой малышки как ты, что... чертовски заводило, но сейчас, когда вы столько молчали, избегая вспоминать о том, что произошло, это еще и смущало до сосущего ощущения под ребрами. — Я... хотел все-таки поговорить о том, что произошло между нами... — Начал было Эфир, неловко потерев шею и жмурясь от того, как резко заледенели обычно и без того холодные пальцы, пока ты поджимаешь губы и неуверенно согласно киваешь другу, бросая взгляд на постель, предлагая присесть рядом. В животе скручивается горячий вихрь щекотливых бабочек, а лицо разгорается пожаром стыда, стоит кровати промяться под скелетом, что стал предметом твоих фантазий буквально несколько минут назад.
— Слушай, я помню, что ты попросила забыть об этом, несмотря на мои слова в ту ночь, но... Черт, я почти уверен, что это был не просто... секс и... если есть хоть маленький шанс, что у нас может что-то получиться, пусть пока что ты не можешь ответить взаимностью, я бы хотел, чтобы мы были парой. Чтобы я мог не бояться, что пока ты считаешь меня своим другом, кто-то... может увести тебя прямо у меня из-под носа. Извини, но я просто... не могу быть тебе лишь другом даже не попытавшись. — И пока парень говорил, сбивая ритм собственной души, что то падала, будто с обрыва, то пропускала удар, то вообще замирала и едва ли не гасла, вновь разгораясь ярким огнем эмоций, твоя собственная замерла в растерянности, а сердце заколотилось в волнении так, что шумом заложило уши. Словно через мембрану слышался голос монстра, ровно до тех пор, пока со звоном не разлетелись все мысли, стоило ему в просящем жесте с молящим взглядом, сжать твои пальцы своими, абсолютно ледяными от того, как волнением качало его слабую душу.
— Чувства? "Слова в ту ночь"? Ты о чем? Я ничего не понимаю! — Начав тихим, севшим голосом, под конец ты и вовсе сорвалась на слезливый, и сама, не понимая отчего, заплакала, во все глаза глядя на монстра, что ошарашенно смотрел на тебя, тут же стирая рукавом свитера слезы, садясь совсем близко и свободной рукой приобнимая за спину.
— Тише-тише, дыши. — Шепчет взволнованно, и ты вдыхаешь. Прерывисто, но долго, чувствуя запах ментола и тропической жвачки – Эфир совсем недавно парил. Но снова все мысли выбивает его действиями, стоит парню уткнуться носом тебе в макушку тяжело вздыхая, обжигая своим выдохом и сбивая сердце с нервного, но ровного ритма на неравномерный пунктир аритмии светом души, что ты видишь за воротником, таким любимым запахом, его запахом. И теплом, что идет от его тела, отчего под пледом моментально становится слишком жарко.
— Люблю я тебя, Рия. Тогда... черт, я только сейчас понял, что те слова... Сказав, что нет проблемы, если нам хорошо вдвоем, я имел ввиду не просто секс. А то, что не вижу надобности ограничивать себя в удовольствии, если мы оба этого хотим и... нравимся друг другу? — Отстраняясь, с надеждой заглядывая тебе в глаза, спрашивает скелет, а голос его предательски садится, а твое сердце снова бросается вскачь от бури эмоций, горячим вихрем закрутившихся в животе, щекоча душу.
— Люблю. — Хватаясь за лиловый свитер Эфира, как утопающий за соломинку, унимая этим дрожь в руках, выдыхаешь признание, снова не сдержав слез от эмоций. — Черт, так глупо это все получилось... Люблю тебя, Эфир, давно... — Шепчешь, стирая слезы, а парень мягко смеется, выбивая из легких воздух тем, как резко сжал в объятиях, утыкаясь носом в шею и пуская горячим шепотом табун щекотливых мурашек по спине, обжигая душу и щекоча низ живота.
— О небо, как я рад, что это все просто чертово недопонимание. Будто камень с души. — Парень счастливо улыбается, но не успеваешь ты обнять его в ответ, как он отстраняется, быстро оставляя легкий поцелуй на твоих губах, заставляя душу замереть и сладко екнуть, а тебя саму растерянно посмотреть на скелета, чьи зрачки расплылись в большие шоколадные сердца, смотрящие на тебя и только. — Как же я хотел это сделать... — Довольно улыбаясь, едва не мурчит Эфир, ловя твою руку и неловко касаясь холодными пальцами, а ты счастливо улыбаешься ему в ответ и сплетаешь пальцы, совершенно не обращая внимания на холод его рук, которого он так стеснялся. — Прости за это... если бы я сразу поговорил. Да и... если бы не пошел на поводу у алкоголя тогда... — Осторожно, совсем невесомо поглаживая твою руку пальцами второй, монстр с сожалением смотрит на нервные расчесы до тонких, словно кошачьих, царапин. А ты лишь сильнее сжимаешь его ладонь, тихо звякнув замочками кожаных плетеных браслетов, что стали символами не просто дружбы теперь.
— Брось, мы оба тогда поддались. И пусть перенервничали оба, благодаря этому мы вместе. — Посмеиваешься, не в силах сдержать счастливую улыбку, ответом на которую становится поцелуй. Сначала лишь невинное касание к губам, но долгое, с просящим взглядом персиковых глаз, блестящих радостью, и ты открываешь ротик, впуская горячий язык скелета, позволяешь углубить такой желанный обоими поцелуй. Он сбивает дыхание от того, как волнительно это было, спустя столько душевной боли, и теперь уже без дымки алкоголя... Словно скрепляя слова признаний в чувствах, которые озвучили впервые и сейчас словно действием озвучивали их снова. Нежным, ласковым и трепетным, но заставляющим душу дрожать и сладко тесниться к грудине, ближе к избраннику, близость и тепло которого пускает мурашки по телу. До самой поясницы, откуда тягучим теплом перетекает в живот, вспугивая щекотку во всем теле, от которой просто невозможно спокойно усидеть на месте. Выдохнув в поцелуй, ты ерзаешь и укладываешь ладонь на груди монстра, отчего тут же распахиваешь глаза, а сам он отстраняется, потупив взгляд и заливаясь морозной дымкой стыда. — О звезды… — Шепчешь, смущенно поджимая губы, глядя на пальцы, испачканные магией Эфира в цвет его румянца и на кофту, расчерченную тенью ребер влажным пятном души.
— Мх, извини, просто после увиденного… — Неловко поджимая плечо, парень едва не ежится от мурашек, не подозревая, что своими словами пустил их колючий табун и по твоей коже. С тихим стыдливым писком утыкаешься лбом в плечо любимого, ласково проводя пальцами по тени грудины на кофте, тут же получая шумный выдох напополам с довольным урчанием, что вибрацией передается твоему телу через касание. — Черт, ты же понимаешь, как сейчас твоя рука близко к моей душе? Это уже слишком… провокационно. — Наклоняясь ниже, прижимая этим твою ладонь теснее к своей груди, выдыхает прямо на ушко Эфир, щекоча его урчащим выдохом.
— Я ведь не говорила, что против… — Шепчешь, стыдясь от того, за каким занятием была поймана монстром, который теперь непривычно смущался откровенностей. И ты понимала отчего.
— Не хочу, чтобы ты решила-
— Я все понимаю, Фир, — Прерываешь скелета, нагло подлезая под мягкий свитер рукой и касаясь горячих и влажных ребер, поглаживая тонкие косточки и размазывая по ним тягучий сок магии. — Не решу, потому что теперь знаю. И не важно, как там "правильно", просто будь со мной. — Мягко усмехаешься и тут же поднимаешь теплый взгляд, потому что слышишь одновременный смешок с твоим.
Вы всегда были такими. Разными и похожими разом. Думали и хотели то совершенно противоположного, то сходились в одних желаниях и мыслях в моменте. И так до глупого сошлись в обоюдном страхе потерять, что не видели того, что могли получить. Потому что оба давно, бесповоротно, вместе влюбились друг в друга.
— Я хочу, малышка. — Лукаво улыбаясь, подмигивает Эфир, привычно сведя в пошлую шутку, но глядя с таким обожанием и любовью, что возмущаться просто невозможно. Да и незачем, потому что парень все же скажет то, что чувствует. — Хочу быть с тобой всегда. — Невесомо погладив кончиками холодных пальцев шею, пуская щекотливые мурашки по спине, скелет плавно зарывается в волосы на затылке рукой, вовлекая в поцелуй. С неровным дыханием, которое разбило волнение и взаимный трепет душ. С немного дрожащими руками, словно то, к чему вы идете будет впервые. С замиранием влюбленной магии жизней и бешенным ритмом сердца до гула в ушах.
Любя.
И зная об этом.