ты задумчиво наблюдаешь за птицами за окном, и я не могу сдержать улыбки. спрашиваешь что-то у флепджека и возмущëнно вскрикиваешь, когда он задиристо клюëт тебя в ладонь. ты говоришь, что больше никогда не будешь с ним разговаривать и уже спустя пару минут снова ласково гладишь его пëрышки, примирительно добавляя, что готов его простить на этот раз.

о том, что таких "разов" было уже сотни, я тактично умалчиваю, глупо пряча улыбку за ладонью, прижатой к губам.

я всегда видела, что ты смотрел на меня, но не подавала виду, чтобы не вгонять в краску. ты всегда смотрел на меня и, о титан, как так вышло, что я начала смотреть на тебя тоже?

я не смущалась также сильно, покрываясь ярким румянцем, очаровательно оттесняющим еле заметные светлые веснушки и не морщила забавно лоб, когда отводила взгляд — по правде говоря, по мне вряд ли можно было понять, что ты нравишься мне. но я знаю, что всë кроется в мелочах, на которые ты, увы, не всегда обращаешь внимания, в отличие от твоей новообретëнной сестры. уж кто-кто, а луз точно знала всë с самого начала. смотрела, подглядывала, подстраивала всë так, что никто из нас не смог ничего скрыть от еë хитрых карих глаз, всегда открытых и всегда наблюдающих. хотя, не думаю, что мне так уж хотелось это скрывать.

с самого детства я смотрела на своих пап, иногда даже тайно, прячась за большим диваном, слишком большим для такой маленькой ведьмы, слушала о чëм они говорят, видела, как нежно они касаются рук друг друга, жутко краснела и убегала в комнату. я жила в любящей семье, видела, как она должна выглядеть и всегда мечтала о чëм-то подобном. так почему мне должно быть стыдно за это?

но я вижу — ты другой. никто не учил тебя любви, заботе, не рассказывал, как приятно может быть от простых объятий и поглаживаний по спине. никто не поправлял твои волосы, если они слишком топорщились и не говорил, какие чудесные у тебя глаза, и я не хочу, чтобы твоя жизнь так и заканчивалась.

сейчас я вижу, как сильно ты изменился: стал более весëлым, внимательным, открытым. ты смотришь на нас, не ожидая увидеть очередного врага или неприятеля, ты сам тянешься, чтобы прикоснуться к людям, шутишь над кем-то и принимаешь ответные шутки про себя, говоришь, говоришь, говоришь за все те годы молчания, когда никто не хотел тебя услышать, и я чувствую, как будто я тоже становлюсь всë более счастливой вместе с тобой.

интересно, ты веришь в родственные души?

я всегда хочу спросить, но почему-то стесняюсь. глупо — я могу с лëгкостью подколоть тебя, похвалить, сделать комплимент, чтобы снова посмотреть на то, как твои вмиг покрасневшие уши начнут еле дрожать, но задать подобный вопрос почему-то очень боязно.

интересно, ты бы обрадовался, будь я твоей родственной душой?

я помню, как ты лежал на моих руках холодный, почти не дыша. я помню, как лились слëзы, и дрожь шла по всему телу, но я всë ещë продолжала держать тебя. как будто это могло помочь. как будто это было правильно.

ты почти растворялся на моих руках, а я ничего не могла поделать. жаль, что я так и не решилась изучить магию лекарей. хотя, могла ли я помочь гримволкеру? что мне вообще было известно о них на тот момент? почти ничего. да, мне действительно стоило больше изучать магию — возможно тогда я смогла бы что-нибудь сделать, спасти тебя первой, но.

твои глаза больше не отливают тем чудесным блеском, и их нельзя сравнить с ягодным соком, который мы оба так любим, но это ничего, поверь мне, я всë ещë люблю их больше всего на свете.

ты больше не смотришь на меня, ты вообще ни на кого не поднимаешь взгляд, но мои глаза будто прилипли к твоему огорчëнному лицу. я не хочу видеть тебя таким, скажи, как мне разделить твою боль? что я могу сделать?

мне стоило изучать магию лучше. возможно, я смогла бы найти заклинание, излечающее душевные раны. возможно тогда нам бы не было так больно.

я вижу, как ты опустошëн и разбит, и это приносит гораздо больше боли, чем что-либо ещë. ты слаб и напуган, ты часто просыпаешься ночью, истошно крича и задыхаясь, и мы все успокаиваем тебя, ложась рядом и поглаживая по спине, но это не помогает.

мне тоже страшно. это чувство ползëт по моим венам, распространяется по телу быстрее, чем кислород, но я держусь. я должна быть храброй за нас двоих.

я держу твои ладони в своих и что-то шепчу тебе на ухо. это только между нами, и ты знаешь это. ты опускаешь свою голову и медленно закрываешь глаза, убаюканный тихой колыбельной. спи на моих руках, хантер.