the best feedback

Is you into that?

Let's break the internet!

We do it the best,

When we have cyber sex.

doja cat — cyber sex

jeon_97: последнее видео такая жиза лмао

jeon_97: ким, ты реально хорош в том, что касается троллинга над узколобым народом

jeon_97: интересно, они вообще поймут, что их затроллили? 

tae95: хахахахаха спасибо, чувак

tae95: думаю, да

tae95: типа 

tae95: даже если кто-то не поймет, он просто может зайти в коммы

tae95: там разъяснят

jeon_97: кстати, рек у моего друга

tae95: охуенно 

Этот парень прикольный. Типа, Тэхён, у которого почти сто тысяч подписчиков в Тиктоке, реально общается с ним в дм* уже, наверное, месяцев семь, из которых шесть — люто хайпует на данном ресурсе и сам поражается количеству фолловеров, которое растёт как на дрожжах. Они как-то незатейливо начали общаться сразу после того, как он — Чон Чонгук, и ему двадцать четыре осенью — заткнул в комментах у тогда только начинающего Тэхёна очередного зловонного мудилу, который начал пиздеть про то, что, мол, Ким — ёбаный педик, которых надо сжигать (таких потом дохрена ещё было, конечно, но сейчас он привык уже, но того, первого, наверное, навеки запомнит, как свой отстойный первый секс, блять). 

Чонгук тогда тому чуваку предложил сходить нахуй — познать ощущения. Тэхён поставил лайк, подписался на чужой пустой акк и написал в дм простое «спасибо», потому что он вежливый мальчик, и, если быть откровенным, ждал, что парень, который скрывался за ником jeon_97 просто лайкнет его сообщение и на этом закончится. Но они разболтались случайно — да так и пошло, что начали друг с другом взаимодействовать достаточно плотно, но только в рамках Тиктока. Ну, это когда вы реально много общаетесь, но номерами почему-то до сих пор не обменялись, даже в скайп не сгоняли ни разу, и, в общем-то, наверное, похуй, потому что друг друга видели уже: Чонгук и сам начал снимать через какое-то время. Фолловеров у него, конечно, поменьше — около восьмидесяти тысяч, — но контент горячее, потому что Чон грёбанный краш с нереальным, чёрт возьми, телом и, в принципе, имеет право похвастаться. В смысле, у Чонгука охуенно классное тело в татухах, на которое приятно смотреть: не перекаченный, но и не худой. 

И, типа, окей, Тэхён, быть может, самую малость в него влюблён, и понял это тогда, когда мысли в духе «я бы ему засадил» резко сменились на «я бы испёк ему оладушки утром» во время просмотра видео той категории, где «pov: ты снимаешь с меня рубашку и валишь на кровать, а я хочу, чтобы ты хорошенько тр@hнул меня». Потому что, да, Чонгук тоже гей. Пассивный гей, а Тэхён активный гей, и, в принципе, здесь проблем быть не должно от слова совсем, но есть одно «но»: Чон созвон ему не предлагал, а навязываться очень не хочется, несмотря на то, что к желанию печь оладушки утром уже добавилась варка какао с маршмеллоу. 

Возможно — самую малость — Тэхён уродливо ноет в трубку Мин Юнги каждый вечер. Юнги не тиктокер (нельзя не отметить, что ему в принципе похуй), но тоже гей, а ещё — его лучший друг, который обязан работать жилеткой по факту своего социального статуса. 

— Господи, просто скажи ему, что ты его хочешь, — предлагает хён в трубку как-то вечером, а Тэхён, не исключено, начинает ныть чуть сильнее. 

— Я так не могу. 

— То есть ебать рандомных мальчиков в клубе он первый, а как сказать какому-то знакомому парню, что ты хочешь засунуть ему в задницу член, так это сразу задняя, что ли? 

— Он мне нравится, — ублюдочно тянет Тэхён, лёжа щекой на столе, зажав трубку плечом и пальцем рисуя круги на поверхности.

— Я в курсе, бро. Я слышу об этом каждый ёбаный день, — монотонно произносит Юнги, кажется, параллельно с разговором занимаясь своими делами. Тэхён не может его осуждать. 

Но доебаться обязан, поэтому: 

— Ты вообще меня слушаешь? — ноет опять. — Что ты делаешь вообще? 

— Готовлю, — ровно и коротко отвечает его лучший друг. 

Оу. 

Оу. 

— Оу, — и Ким глазами хлопает, глядя куда-то в стену своей собственной спальни. — Это так ты теперь называешь заваривание быстрорастворимого рамёна? 

— Нет, Тэхён, готовкой я называю готовку, — и Тэхён фактически видит, как чертыхается его хён на этих словах. Где-то на кухне. Пиздец, он реально готовит, хотя терпеть не может делать нечто подобное, пусть и умеет (и умеет, что уж врать, хорошо). 

— Да ты реально любишь его, да? — негромко интересуется Ким. 

— Это для тебя, что, новость? — немного скомкано бормочет Юнги. — Типа, я думал, что если люди, встречаясь, решают съехаться и жить вместе, это значит, что они, как минимум, любят друг друга? И, как максимум, друг от друга кайфуют? 

— То есть ты кайфуешь от меня, Юнги-я? — раздаётся в трубке голос парня его лучшего друга — Хосока, чувака, который Тэхёну, если честно, по-человечески нравится очень. Хотя бы потому, что такого неловкого интровертного хёна расшевелил своей яркой солнечной аурой. — Тэ, привет! — и резковатый голос становится ближе, словно бы Хосок наклонился к чужому плечу. — Как твои дела? Поставь на громкую связь, что ты ведёшь себя как единоличник! Я тоже хочу пообщаться! 

Вздохнув, Тэхён вслушивается в шутливую ругань этих двоих какое-то время, но очень недолгое — практически сразу голоса обоих в этой семейной чете начинают слышаться не так близко, а Хосок, звуча ещё более позитивно, чем до этого: 

— По страдальческой роже своего бойфренда вижу, что ты снова страдаешь по тому мальчику из Тиктока. Чон Чонгук, да? — и делает паузу, хмыкая. — Что он учудил? 

— Ничего, — вздыхает Тэхён. — В этом и скрыт весь масштаб моей драмы. 

— Ну, вы переписываетесь? 

— Да, всё также, как раньше. Каждый день, но он всё ещё не предложил мне даже созвон. Не понимаю, что его останавливает. 

— А, может, ему... — и Ким слышит взволнованное «эй, чё ты удумал, а?!» от Юнги, а перед глазами вырисовывается та самая картинка маслом, где Чон Хосок расплывается в коварной улыбке перед тем, как выдать очередную гениальную (без шуток, ей-богу) мысль. — ...намекнуть? 

— Что? — тупо моргает Тэхён. 

— Что? — голос бойфренда его лучшего друга звучит абсолютно довольно. — Ты же популярный тиктокер, чувак. Тебя хочет куча девчонок — и не только девчонок. Можешь позволить себе разок быть дерзким и, кто знает, может быть, твой Чонгук зацепится за идею для нового треда!

***

— Ты действительно думаешь, что у тебя есть шансы завоевать меня, если у тебя нет костюма горничной? 

Это то, что он говорит. Окей, возможно, не с первого раза, потому что он нервничает, невзирая на свой борзый характер и абсолютное чувство бесстыдства (потому что он, сука, помнит, кому на самом деле адресовано видео, но не очень верит в успех, если быть честным), однако видео вполне себе получается именно броским. Заискивающим, призывающим к действию, самым, что ни на есть, намекающим, потому что на нём он реально такой, каким аудитория привыкла его созерцать: дерзкий, подмигивающий, разговаривающий довольно развязно и не без нотки ехидства. 

Охуевший, короче. 

Ну, или, может быть, сексуальный? Пожалуйста? 

Хосок, впрочем, звонит ему уже через пару минут после публикации видео, чтоб: 

— Если он не поведётся, то он полный еблан и мы ищем тебе нового горячего пассивного самца с татухой-рукавом на правой руке и с волоснёй, которая собирается в хвостик. 

— Мне не нужен другой, — бормочет Тэхён. — Я хочу этого. 

— Ну, а если он дебил? Пусть он, конечно, и секси... — где-то по ту сторону провода раздаётся возмущённое «эй, ты чё вообще попутал, а?!» от Юнги, но Хосок игнорирует это. — ...но если не захотел, значит, не надо!

Вздохнув, Тэхён мычит что-то несвязаное, открывая Тикток, чтобы посмотреть количество лайков и комментов, где пара десятков моралфагов уже наверняка успела обвинить его и в сексизме, и в мизогинии в целом, и даже в зоофилии какой-нибудь, как это часто бывает. 

— Лайков уже десять тысяч, я слежу, — сообщает в трубку Хосок. Да Ким и сам это видит, уныло открывая дм. — Дай бог запишет с тобой дуэт, а? Будет приколь... 

— Блять! — криком перебивает Тэхён. 

А всё потому, что jeon_97 прислал сообщение. 

— Написал?! — верещит Хосок громче него. — Он тебе написал?! — «эй, вы чё такие геи-то сегодня, а?!» от Юнги остаётся без ответа опять. — Чёпишетчёпишетчёпишет, — тараторит фактически шёпотом, а затем выдыхает шипением одержимого бесом: — Скажи-и-и-и... 

— Я не могу посмотреть! У меня руки дрожат!

— Быстро взял в руку член! Да я не тебе, блять! — говорит кому-то (интересно, кому же?). — Тут Тэхёну его Чонгук написал!

— Он ему каждый день пишет, — нет, Тэхён не хочет слышать эти хорни-нотки в голосе своего лучшего друга. — А вот ты стал последнее время редко брать в ро... 

— Не каждый день Тэхён выкладывает провокационное видео! — шипит Чон. — Господи, да отстань от меня, отсосу я тебе, дай договорю только по телефону! Твой лучший друг, между прочим. 

— О, Господи, — упавшим голосом (что в сочетании с его низким тембром в принципе звучит достаточно стрёмно) произносит Ким. — О, Господи, блять. 

— Что там? — живо интересуется уже Мин в его динамике. — Он скинул дикпик?!

— Идиот, в тиктоке нельзя кидать фотки в дм, — ворчит Хосок. 

— Он скинул ему чужой дикпик из кинктока? — предполагает Юнги. 

— Откуда ты знаешь, что такое кинкток? — подозрительно интересуется Чон. 

— Я?.. 

— Да, блять, ты!

— О, Господи, блять, — снова выдыхает Тэхён, сбивая на ноль все их брачные игрища.

jeon_97: а у меня будет шанс, если я куплю костюм горничной?)

Вдох. Выдох. 

— Перезвоню. 

— И бросишь нас на самом интересном?! — внезапно визжит Юнги. — Что он тебе написал, отвечай! — но Ким всё равно вешает трубку, чувствуя потребность сглатывать часто и быстро, потому что, знаете ли, фантазия — та ещё сука, и как никогда разыгрывается в этот самый момент, когда он представляет Чонгука в блядском костюме горничной.

Но он берёт член в кулак, как Хосок и учил. 

tae95: все зависит от того, как скоро ты его купишь) 

jeon_97: а если я скажу, что он у меня уже есть?) 

Блять? 

А так вообще можно было? 

Типа, Чонгук сейчас флиртует с ним, блять!

tae95: хочешь завоевать меня?)

tae95: а ты уверен в себе)

jeon_97: попытаться ничто не мешает, ведь так?) 

И тут...

jeon_97: дай свой номер, чувак

jeon_97: я позвоню по facetime через час, а дальше обсудим ;)

Тэхён не согласен. 

Он определённо не хотел бы дать дубу в их первый звонок, если честно. Но, кажется, особого выбора ему никто не предоставляет, но зато в его распоряжении есть целый час после того, как он кидает Чонгуку свой номер и начинает мотаться по квартире, как раненый зверь. 

А потом в истерике звонит Хосоку на мобильный, но трубку берёт этот, блять, как его. 

— Хён, дай Хосока, — говорит, чувствуя, как голос срывается в сраный фальцет. 

— Не дам, самому надо, — ровно парирует Мин. 

— Блять, не беси, он нужен мне срочно! Нам нужно поговорить!

— Это некультурно, — всё столь же спокойно отвечает Юнги. 

— Некультурно, блин, что?!

— Говорить с набитым ртом, — глумится этот урод. — Некультурно. 

С-сука. Хосок же обещал ему, что как договорит, то...

— Он, что, делает тебе минет сейчас? — шепчет Ким. 

— Хуй с два стал бы я тогда трубку брать. Нет, он нашёл кимпаб с лососем в холодильнике и сейчас наедает себе пятую точку и делает вид, что «Свинка Пэппа» включилась по телеку сама собой, — поясняет хён. 

— Я сейчас буду смотреть на Чонгука в костюме горничной, — выдыхает Тэхён, прикрывая глаза. 

— Чё, — вопросительной интонации здесь попросту нет.

— На Чонгука. По фейстайму. Я буду смотреть. А он будет в костюме горничной, — почти сипит местный намекатель, а потом, прерывисто дыша, шепчет: — У меня нервный срыв. 

— У тебя нет нервного срыва, Тэхён. 

— Я его чувствую. Совсем, как стояк сейчас.

— Я надеюсь, ты сейчас говоришь о кухонном, к которому хребтом прислонился, — тянет Юнги. — Иначе это жёстко даже для тебя. Ты, чё, никогда мужиков в юбках не видел? 

— Видел. На видео. Никто не звонил мне лично, чтобы продемонстрировать, как на нём сидит платье. Особенно, Чон, блять, Чонгук, — и, отвечая, Тэхён по ту сторону провода слышит звук, отдалённо напоминающий то ли сирену, то ли крик бешеной утки, то ли нечто похожее на крик петуха, если бы он вдруг резко решил рожать ёжика. Он не уверен, как именно кричат петухи в таких случаях. 

По крайней мере, пернатые, потому что то, как верещит Хосок, который тоже своего рода петух, он прямо сейчас слышит просто прекрасно. 

— Чонгук кинул ему видео?! — разрывается на заднем плане этот локальный Эйяфьядлайёкюдль, и это так громко, что по ощущениям даже Тэхёну мозги вышибает, но Юнги уже, наверное, парень привыкший, потому что отвечает спокойно и ровно: 

— Хуже. Он хочет переодеться и позвонить ему по фейстайму, — и на этом моменте в квартире четы МинЧон повисает гробовая тишина, а до Тэхёна доходит истинный смысл того, что происходит. 

Чонгук действительно позвонит ему — и это будет по видеосвязи, потому что он будет в юбке, так как Тэхён выложил тикток, в котором игриво сказал, что это — верный путь к его сердцу. 

Если это сон, то просыпаться он определённо не хочет. 

— Знаешь, — произносит Юнги ему прямо в застывший от страшного осознания мозг. — Я впервые вижу, чтобы Хосок лишился дара речи. Он буквально не молчал даже тогда, когда я ему признался в любви. Знаешь, что делал? Орал, как дурной, что думал, что до меня допрёт, когда нам будет по восемьдесят. И не мог заткнуться, когда я предлагал ему переехать ко мне, перебивая и радуясь, что мы съедемся, не успев разменять первую сотню. Поэтому сейчас мне даже обидно, — и хмыкает. — Потому что он буквально молчит. Типа, вообще заткнулся. И, кажется, даже не дышит. 

— Он позвонит по фейстайму... — доносится до Тэхёна жалкое блеяние. 

— О, ожил, — комментирует Мин. 

— У нас получилось! — взвизгивает бойфренд его лучшего друга. — Дай телефон! Тэхён! Тэ! Тэ-кун**! — оглушает героя дня пронзительный вопль. — Сука, ты это сделал! Я уж не верил!

— В смысле ты не верил, блять, это была твоя идея! — восклицает Ким. Чон на это только издаёт нервный смешок, а потом говорит, резко переводя тему: 

— Разве ты не должен выглядеть на все сто, а? 

И ему это удаётся, потому что Тэхён смотрит на время и понимает, что потратил на этих дебилов уже двадцать минут из выделенного часа, а ему... действительно нужно выглядеть на все сто перед Чонгуком сегодня. 

Для этого как минимум нужно помыть голову ещё раз. И, может быть, побриться?

И не только лицо? Ну, типа, знаете, идеально гладкий лобок как гарант уверенности в себе любимом или типа того.

***

Спустя сорок минут, которые сокрыли в себе экспресс-помывку всего тела, снова мокрую голову, которая не с самой лёгкой руки из чего-то бесформенного превратилась в относительно нормально лежащие тёмные кудри, и идиотскую репетицию мимики перед зеркалом (что), Тэхён сидит в простой белой футболке и серых домашних трениках на своей же постели, привалившись спиной к спинке кровати. Да, возможно, несколько ссытся — и это невзирая на побритый лобок, который уверенности ему не принёс. Как и парфюм, которым он зачем-то, блять, брызнулся, будто Чонгук его сможет понюхать через экран телефона. 

А вдруг он вообще не позвонит. 

Или, что хуже: всё-таки позвонит? А Тэхён крякнет, пукнет, пискнет и сдохнет при виде такого парня в костюме горничной, а? Так и будет, он уверен в этом.

Окей, ладно, похуй. Хён прав: он, что, никогда не видел горячих парней в платьях? Нереально сексуальных парней с тёмными волосами, которые собираются в хвостик, широкой улыбкой, приятным смехом и забитой правой рукой? 

Окей, ладно, похуй. Он всё-таки сдохнет, а даже завещание чёрта с два напишешь: у него из наследства только двушка, которая досталась от бабушки, и трёхлетний Мистер Муркул персидской породы, который даже не заметит его смерти. Или заметит, но нассыт на труп... 

Телефон вибрирует. Входящий видеозвонок заставляет чертыхнуться, возможно, крикнуть громкое короткое «А!», умереть, возродиться и быстро взять себя в руки, чувствуя, как от волнения крутит живот, чтоб нажать на кнопку «принять» и... 

Всё-таки сдохнуть. 

— Нравится? — широко улыбается сидящий на стуле Чонгук, слегка наклонившись к камере и неловко сводя сильные ноги, и Тэхён понимает, что откровенно залипает на кружевную окантовку короткого чёрного подола. 

И что у него встаёт член. 

— Очень, — хрипло произносит Ким, начиная часто-часто моргать, потому что от вида чонгуковых сильных рук, которые так неловко одёргивают ткань, его слегка пидорасит: Чон даже передник надел. И... ободок? Хуй знает, что это, но выглядит секси. — Ты решил меня завести в первый же телефонный звонок? — и нервно смеётся, когда тот улыбается шире и, наклонившись к камере (телефон, очевидно, на чём-то стоит, потому что Чонгука в кадре видно почти целиком. По крайней мере, до колен), шепчет: 

— А у меня получается? 

— Возможно, — возможно очень хорошо получается, потому что, технически, эрекцию уже можно использовать как подставку для телефона. И ситуация не становится лучше, когда Чон поднимается, позволяя увидеть белые чулки на себе, и оказывается совсем-совсем близко к камере, блаженно щурясь и произнося своё: 

— А что мне сделать, чтобы «возможно» изменилось на «определённо»? 

Ким Тэхён хочет обратить внимание всех здесь и Мистера Муркула в частности (пусть тому вообще поебать где-то на кухне), что не он это начал. 

— А что ты можешь мне предложить, а, Чонгук-а? — хорошо, что он без белья и в комфортной одежде: нигде не жмёт и не давит, а о том, что сейчас у него резко будет секс по камере, Ким старается даже не думать — пусть всё идёт, как идёт. 

— Смотря, что ты хочешь, чтобы я тебе показал? — и улыбается мило. Блядское платье. 

— А ты обещаешь быть послушным со мной, а? 

— Клянусь, папочка, — и по взгляду Тэхён понимает: ни хрена так не будет. Возможно, Чон Чонгук планирует пытать его долгое время перед тем, как позволит спустить. 

Тем интереснее. 

— Сожми себя через... ткань, — последнее выходит хрипло и немного с надрывом, потому что Чонгук в чёртовом костюме чёртовой горничной делает пару шагов назад, так, чтобы сесть обратно на стул и, губу закусив, пронзительно взглянуть в камеру и псевдостыдливо ноги скрестить. 

Положить руку на свой собственный пах, осторожно погладить (Тэхён жрёт его глазами прямо сейчас, и ему ни хрена, блять, не стыдно, но дышать всё-таки сложно), а затем — сомкнуть пальцы. 

— Так ты хочешь, чтобы я поступил, папочка? — и голову вбок клонит, позволяя очаровательному румянцу затопить свои скулы. Шкодливый ребёнок, который массирует себя у него на глазах — и, чёрт, это заводит. Реально заводит: Ким понимает, что начинает шумно дышать, но не касается паха, позволяя себе вольность в том, чтобы пока наблюдать. И, что важно, вслушиваться, потому что дыхание Чонгука, пока он распаляет себя через ткань несчастного платья, тоже сбивается. 

Потрясающе, чёрт побери. 

— Тебе жестковато? — интересуется Тэхён. Чон морщит нос: 

— Да. Я без белья. Тут изнутри тоже есть кружево, оно немного царапается.

— Тогда да, я хочу, чтобы ты так поступил, — улыбается, а Чонгук ему в этот момент, кажется, смотрит в самую душу, чтоб резко выдохнуть с тихим, почти неслышным стоном и прикрыть глаза. У него вены на татуированной руке вздуваются сильно, когда он играет с собой — и когда Тэхён замечает, что Чон начинает бёдрами подаваться навстречу таким не самым приятным касаниям, то тоже решает... сделать с собой что-нибудь. 

Опустив глаза, хмыкает: светло-серая ткань пропиталась предэякулятом, потемнела сильнее в том месте, где головка, уперевшись в хлопок, его натянула. Накрыв член ладонью, Ким негромко мычит: ощущения не из самых приятных, конечно, но тем дальше оргазм — не хотелось бы спустить за секунду только потому, что Чонгук надел платье. 

— Хён... — раздаётся шёпот в динамике. — Можно я..? Подрочу для тебя? 

— Блять, да, — на этом полномочия всё, потому что, всхлипнув, Чонгук задирает подол, позволяя разглядеть себя полностью, и закусывает блядскую ткань, чтобы она ему не мешала: его член мелко пульсирует от быстрого кровяного притока, на головке, Ким даже отсюда видит, скопилось приличное количество естественной смазки, которая срывается вниз по стволу, обильно его увлажняя, и стекает прямо на поджавшуюся нежную кожу яичек. 

Тэхён бы хотел приласкать ртом это место. Но пока что он здесь, а у него у самого в паху пиздец тяжело и хочется касаться себя плотнее и более скользяще, податливее. Вид Чонгука, который, выдыхая, обхватывает ладонью свой ствол, расставляя ноги пошире, заставляет его вообще уничтожиться где-то внутри: то, как этот мальчик дрожит от ласки, которую сам себе дарит, как шумно дышит и тихо поскуливает, сжимая в зубах чёрный подол, просто лишает рассудка. Движения ладонью резковатые, но немного сухие — его предэякулята недостаточно для того, чтобы это было в должной степени мокро и скользко. 

— Ты такой красивый, малыш, — с силой массируя себя через треники, невольно рокочет Тэхён. Чонгук всхлипывает, чтобы оттянуть вниз нежную подвижную кожу, а потом на громком стоне опускается пальцами к самой мошонке. — Я бы хотел сделать тебе приятно своим ртом прямо сейчас, — и как же ему нравится, как Чон послушно подаётся тазом навстречу руке. И сил терпеть нет: коротко выдохнув, Тэхён, закатав футболку, и сам приподнимается, стягивая с себя треники — шлепок влажной кожи о живот громкий, тяжёлый, но кайф, когда он обхватывает свой ствол ладонью, чувствуя тепло, влагу и быструю пульсацию, срывается с его губ куда громче. 

Чонгук громко мычит. 

— Хочешь посмотреть, а? — догадывается Ким. Тот резко кивает и, хмыкнув, Тэхён поворачивает камеру так, чтобы этот малыш увидел, как быстро он дрочит себе из-за него, совсем себя не жалея и даже не думая больше, чтобы оттянуть момент наступления яркой оргазменной вспышки. Чон Чонгук слишком горяч для того, чтобы мучить себя непозволительно долго — и слишком красив для того, чтобы Тэхён хоть раз пожалел о том, что записал это блядское видео. 

Это резонанс звуков — тихих низких стонов Тэхёна от чувственности, от картинки на экране мобильного, где Чонгук уже изнемогает, будучи, видимо, очень чувствительным, толкается в свою же большую ладонь, и где сам Ким доводит себя до влажного пика, размазывая смазку по стволу и яичкам, чувствуя, что удовольствие, тягуче скопившееся внизу живота, вот-вот выстрелит белёсой струёй. 

Так оно и происходит: он позорно спускает на светлый образ мальчика в платье, который дрочит для него прямо сейчас, открытый настежь, уязвимый ужасно — и этот оргазм очень яркий, заставляет не кричать, а хрипеть от своей силы, он долгий и пачкает ему ткань футболки, несмотря на то, что Тэхён приложил усилия для того, чтобы избежать этого. 

И просто: 

— Детка, ты кончишь для папочки? — и на экране Чон стонет протяжно и громко, слегка подвывая и задыхаясь, когда белёсые капли обильно заливают длинные пальцы, хнычет, словно ребёнок и пытается, глупый, всё ноги свести, да не получается. — Мой умница, — и Тэхён улыбается, будто бы пьяный, слушая, как шумно дышит этот малыш. 

Детка. 

Очень послушная, пусть не без гонора. 

***

— Это была любовь с первой дрочки, — мурлыкает ему Хосок в динамик мобильника спустя месяца три. — Хоть бы спасибо сказал!

— Я непременно скажу, когда ты мне уже отсосёшь, — раздаётся ворчание хёна откуда-то фоном. 

— Ты не видишь? Тут любовь, Юнги-я! Нам нужно радоваться!

— А у нас что? 

— А у нас уже не так! — глубокомысленно изрекает Чон. — У нас уже это... того... по-семейному. 

— Я сейчас убью тебя. 

Тэхён негромко смеётся, слушая перебранку четы МинЧон и почему-то задумываясь, что в этом есть особая прелесть. Впрочем, голый промытый Чонгук в ту же секунду выходит из душа, замирая прям на пороге, бровь вскинув, и долго болтать с друзьями не удаётся. 

— Мне надо идти, женатики мерзкие, — поёт им Ким в трубку. — Меня тоже... зовёт супружеский долг. Встретимся на выходных!

— Удачно потрахаться! — бодро желает Хосок. 

— Удачно сделать минет! — напутствует Тэхён и перед тем, как отключиться, слышит удовлетворённое хёново: 

— Теперь ты понимаешь, почему он мой лучший друг, да?