Бьякуя не умел проигрывать и не собирался. И даже если игра, в которую вовлекла его Киригири, ему неудобна, он планировал победить. Все его поражения были так или иначе связаны с этой девушкой. А по ее мнению — с тем, что он отрицает эмоциональную сторону жизни. И вот теперь, когда, казалось бы, это он должен был подсадить Киригири на эмоциональный крючок, то ли сам попался, то ли запутался в леске и был утянут вместе с нею на дно.

Какого черта Киригири выглядела так же, как и всегда, говорила, как и всегда, смотрела, ходила… даже думала! Между ними с тех пор так ни разу не сверкнуло того же пьянящего ощущения торжества и азарта. Он ловил взгляд Киригири, и в нем не было ничего. Не осталось того так выводящего из себя вызова. И это, как ни парадоксально, бесило даже сильнее.

В нем просыпалось что-то крайне нехорошее, когда она со спокойствием и выдержкой проходила мимо. Раньше ему не были знакомы срывы, а теперь он так близко стоял к краю.

«Чего ты добиваешься? — спрашивал он себя: — Победы? Отлично, но в чем она?»

Задумываясь об этом, Бьякуя ловил себя только на ощутимом желании сжать пальцами хрупкие плечи и коснуться вновь, коснуться, как тогда. Но это была бы не победа. А самое фатальное, безнадежное поражение.

Стоя перед зеркалом и поправляя и без того идеально сидящий галстук, Бьякуя мысленно проговаривал, что нельзя, нельзя ввязываться в это. Ему не нужна эта странная, не поддающаяся контролю связь.

Любовницы Тогами должны быть исключительными, и Киригири, черт возьми, была такой. Что даже хуже. Потому что она не вписывалась в картину: «сделать ребенка и уйти к другой». Да и не этого, вообще не этого они оба желали. Они, кажется, хотели хаоса. И это разъедало мозг, не позволяя сосредоточиться на делах.

«Просто невыносимо!»

***

Кеко всегда считала, что если она чего-то хочет достаточно сильно, то способна пойти на определенные жертвы. Предпринять необходимые действия. А теперь по всему выходило, что или она не слишком-то желала внимания Тогами, или же сильно в себе ошибалась.

Ей стоило огромных усилий не встречаться взглядом с льдисто-голубыми глазами, не поправлять прическу каждый раз, когда казалось, что он смотрит в ее сторону, обращаться подчеркнуто вежливо, глядя в лицо, но будто бы мимо. Словно как всегда. Короче говоря, она делала все не так, как хотела, да еще и с трудом.

В обычные времена Кеко не то чтобы часто смотрела на Тогами. Но почему сейчас эта дистанция давалась ей так тяжело? Кеко задыхалась от этой гонки, а люди вокруг спокойно прогуливались обычными маршрутами.

Работа ладилась, и это раздражало. Напряжение расходилось по телу током, когда Кеко наблюдала удовлетворение проделанной работой у коллег. Тяжело оперевшись на рабочий стол, Кеко сжимала зубы и убеждала себя, что так мучиться нерационально.

«Черт возьми, ну просто невыносимо!»

— Так… Э-э… Что у вас происходит? — не глядя на нее, попытался разведать обстановку Наэги.

— Ничего, — спокойно пожала плечами Кеко, но это спокойствие далось ей в край непросто. Пальцы сминали несчастный картонный стаканчик с кофе уровня «так себе», и она вот-вот была готова потерять контроль.

— Вы что, эм, никак не обсудили то, что… ну…

Наэги глубоко вздохнул, пытаясь подобрать корректные слова.

— Называй вещи своими именами, — ровно проговорила Кеко, — мы переспали, пообжимались в офисе и теперь пытаемся замять эту ситуацию.

— Ну, эм, выходит, да?.. — неуверенно отозвался друг. — И проблема в том, что?..

Кеко прикрыла глаза. Сказать вслух — как выпустить пулю в висок. Вот бы крикнуть Тогами: «Смотри, я стреляю!», — чтобы после сказать короткое:

— Я скучаю.

Наэги поперхнулся, вероятно, не от ужасного вкуса, а от ее слов, и Кеко тонко улыбнулась.

— Извини, я правильно тебя понял, — медленно проговорил он, — ты скучаешь по Тогами, с которым мы видимся каждый день?..

Кеко посмотрела в глубь коридора. Сейчас было пустовато, и взгляд не отвлекался на случайных сотрудников. Так что мысленно она могла принять, по чему именно она скучала. Ей не хватало того взгляда, который делал ее единственной во всем мире, той борьбы, в которой поддаешься или ведешь, а все равно победитель, по уверенным движениям и ощущению теплого дыхания на коже. Кеко не хватало близости, странной и абсурдной, возникшей между ними как будто из ничего, в пустоте. И все же это был нежный росточек, пробившийся через толщу асфальта, хрупкий, но удивительно сильный. И теперь мешался Кеко, ломая ровную, давно выстроенную картину.

— Киригири?

— Нет, — ответила она. — Я скучаю по совсем другому человеку. Даже если его не существует.

Они помолчали. Наэги наверняка подбирал слова, а Кеко старалась размышлять холодно.

— Что мне делать? — спросила она и тут же пояснила: — Свежий взгляд на дело иногда помогает увидеть очевидное.

— Я… — Наэги замялся. Кеко была уверена, что он скажет: «…не знаю», — и на этом их разговор закончится. Но Наэги вдруг задумчиво изрек: — Я думаю, стоит каким-то образом вернуться к исходной точке. С чего все началось? Можно попробовать повторить ситуацию и провести реконструкцию.

Кеко пару секунд смотрела на друга и прежде, чем он начал извиняться за абсурдное предложение, решительно кивнула:

— Ты прав. При повторном пересмотре начальных фактов, когда известна дальнейшая информация, могут открыться новые пути.

Наэги моргнул.

— Спасибо, — улыбнулась Кеко, и друг растерянно отозвался:

— Да не за что.

Но Кеко уже устремилась к выходу.

Беспокойство за друзей только росло каждый раз, когда Макото видел кого-нибудь из них. И если Киригири просто удивляла и нервировала, то Тогами по-настоящему пугал. За стеклами очков иной раз сверкали такие злые искры, что Макото начинал скучать по обыденному льду в общении.

— Тогами, ты в порядке? — решился он на этот абсолютно неправильный в случае с другом вопрос.

Тот изогнул бровь, смерил Макото снисходительным взглядом и сообщил:

— Разумеется.

Но от Макото не укрылось, как стрельнули его глаза по двери и внутренним окнам кабинета.

— Ты не видел Киригири? — осведомился он как бы между прочим. И если бы Макото не находился под впечатлением от разговора с ней во время перерыва, он, может, и купился бы.

— Видел. Она ушла пораньше: какие-то срочные дела, — он пожал плечами.

— Срочные дела? — со скепсисом повторил Тогами. Выпрямился. Скрестил руки на груди.

— Ну да, — нервно отозвался Макото, вновь начиная ощущать себя под прицелом. — Нас же завтра пригласили на праздник в соседний отдел. Наверное, она хочет подготовиться.

Тогами хмыкнул. Они оба знали, что готовиться к тусовкам на работе, да и к тусовкам вообще, для Киригири было несвойственно.

Макото пронаблюдал, как Тогами побарабанил пальцами по собственному предплечью и все же задал вопрос:

— Она что-то говорила перед тем, как уйти?

— Да так, — Макото отвел взгляд, стараясь не краснеть, — мы поболтали ни о чем во время перерыва.

— И что она намеревается делать? — ледяным тоном спросил Тогами.

— Думаю, ты быстрее меня это узнаешь, — Макото выдержал ровный тон и через секунду тоже спросил: — А что ты́ намереваешься делать?

Пауза повисла на очень липкой паутине, но все же обрушилась и разбилась между ними.

— Не твое дело.

Макото пожал плечами. Ожидаемый ответ. И речь для такого момента уже давно отработана.

— Слушай, мы друзья, думаю, даже ты не будешь с этим спорить, — Тогами хмыкнул, но комментировать не стал. — Так что ты можешь рассказать мне, возможно, найдешь новое решение.

«Как Киригири нашла. Надеюсь, хорошее».

Тогами сдержанно кивнул, что означало, что он подумает о том, чтобы обсудить проблему с кем-то. Хотя Макото проблемы по сути не видел. Его друзья нравятся друг другу, так почему бы не попробовать построить что-то вместе?.. И уже тогда решать возникшие проблемы. Сейчас же они просто бежали в свои холодные миры рациональности и соперничества. И Макото понятия не имел, как их оттуда вытащить.

***

Кеко недолюбливала шумные празднества, особенно в обществе коллег, хотя прекрасно держалась во время официальной части. Но в этот раз недовольство сменилось нелегким волнением. Она уже успела поздравить главное лицо праздника, а также оставить небольшой презент Тогами. Так что теперь без конца трепала черную ленту в волосах. Кеко пыталась просчитать все пути отходов, но получалось, что она уже переступила черту, все пути отрезало. Кеко не любила сжигать мосты, но признавала риск. А в этом случае награда была ей слишком нужна. Хотя при мысли о том, что́ она могла получить, дух захватывало.

Искать Тогами намеренно ощущалось словно отправиться в темный лес без ружья и даже ножика. И все же она это делала. Проверяя, насколько уверенность, что она опасна и безоружная, обоснованна.

Сейчас ей срочно необходимо было найти трудоголика, с которым можно было бы обсудить максимально не чувственные вещи. Иначе Кеко рисковала вспыхнуть, словно феникс, прямо в зале.

Из толпы она выцепила знакомое лицо Асахины. О работе не получится, но беззаботная болтовня тоже подойдет. Асахина тоже ее заметила и помахала, привлекая внимание. Ее поклонник, плюс один к которому спортсменка, видимо, и выступала, сухо поздоровался с Кеко. Кажется, парень был из соседнего отдела, но она была не уверена.

— Рассказывай, — оживленно потребовала Асахина. — Мы не собирались сто лет, что у вас у всех нового? Имею в виду вас троих, — она улыбнулась.

И Кеко, спокойно прикинув, что можно выдать в качестве новостей, влилась в беседу. Парень Асахины отошел за напитками, а Кеко настолько расслабилась в какой-то момент, что перестала контролировать окружение. И появление Тогами застало врасплох.

— Киригири, — медленно кивнул он ей, перехватывая взгляд. Тихий, как смерть. — Асахина.

Та сначала напряглась, но потом встрепенулась. Даже хотела что-то сказать, но высокомерный взгляд Тогами пригвоздил ее к месту.

Его пальцы сомкнулись на запястье Кеко всего на миг, чтобы привлечь внимание, и нервы сразу обожгло, будто от оголенных проводов. Короткий разряд, — и Кеко расплавилась. Он бросил короткое:

— Пошли.

Возможно, она нашла бы в себе силы полноценно вступить в игру. Если бы не еще один короткий взгляд. На нее. Кеко никогда не видела, чтобы лед полыхал. И вот теперь это в глазах Тогами. Уголки губ против воли дрогнули. Кеко вновь ощущала то расплавленное торжество, что хуже наркотика. И естественно ее веселье не осталось незамеченным. Тогами убрал руку, а затем сжал ее же в кулак, хватаясь за собственный пиджак.

Кеко повернулась и вежливо попрощалась с Асахиной, обмолвившись, что работа настигла ее и сейчас. Затем последовала за Тогами, но быстро поравнялась с ним. Их шаги резким диссонансом приковывали внимание и создавали какую-то резкую, но притягательную композицию.

Предполагая, что он приведет ее в какой-нибудь офис, который будет запираться изнутри, Кеко не ошиблась. Это заставило улыбнуться еще более открыто. Она проследила, как с коротким щелчком дверь отрезала их от шумной компании, и удовлетворенно хмыкнула.

— Ты опять делаешь это! — развернулся к ней Тогами. Его претензия была абсурдна, и он сам это понимал.

Кеко прошла в глубь комнаты, не признавая вину, не отрицая и не пытаясь сыграть непонимание.

— Вручить нет особого повода, — отстраненно заметила она, ставя пакет на стол. — Но это тебе.

Тогами сбился с эмоции и уставился на нее с искренним удивлением. Правда, быстро справился с собой и нацепил непроницаемую маску. Изогнул бровь.

— Что это?

Кеко скрестила руки на груди и мотнула головой:

— Ты можешь открыть.

Тогами приблизился медленно. Будто давая понять, насколько он не заинтересован. И это лишь сильнее укрепляло уверенность, что сценарий в его голове сильно искорежен импровизацией Кеко. Заглянув в пакет, Тогами пару секунд разглядывал коробку и молчал. Жидкий огонь, облаченный в стекло с блестящей этикеткой безнадежно напоминал их безнадежную ночь. Кеко почти слышала скрип, с которым крутились в его голове шестеренки, выстраивая ассоциативный ряд.

— Ты серьезно? — с явным скепсисом спросил он. Внутри укололо. Не то чтобы она рассчитывала на что-то иное, но… Надеялась?

Она промолчала, не считая нужным отвечать на очевидно риторический вопрос.

— Это издевка? — холодно предположил Тогами, поворачиваясь к ней. Его рука впилась в край стола, и Кеко заметила, как побелели костяшки от приложенной силы.

«Это приглашение», — мысленно парировала она, не собираясь произносить вслух. Только качнула головой, отрицая.

— Шантаж? — продолжил Тогами, делая шаг к ней. В голосе прозвучала угроза. — Напоминание о моменте позорной слабости?

Кеко вздрогнула. Прикрыла на миг глаза. Стоило догадаться, что он воспримет это так. А ещё стоило давно понять, что это просто слабость с точки зрения Тогами. Не больше.

Хотелось отступить. Сбежать. Это желание затеплилось под кожей и разбежалось по телу до кончиков пальцев. Но Кеко осознавала: если уйдет сейчас, то насовсем.

— Я не это имел в виду, — вдруг ровно произнес он, как будто разглядев что-то на ее лице.

Они молчали, растерянно разглядывая друг друга. Что темное бродило в светлой голове Тогами, Кеко даже предположить не могла, но сделала заметку, что намеки — не ее конек.

Тогами снял очки и потер переносицу. Предположил:

— Я неправильно все понял?

Кеко хмыкнула:

— Ты вообще ничего не понял, — правда, затем она была вынуждена признать: — Но и мой расчет оказался на редкость кривым.

«Какой расчет? — тут же подняла голову ее сознательность. — Кому ты врешь? Ты буквально пытаешься споить парня в надежде, что он снова заявится к тебе!»

Мысленно Кеко хлопнула ладонью по лицу, но внешне осталась безэмоционально равнодушной. В голову лезли дурацкие фразы вроде: «Давай начнем сначала?» или «Попробуем еще раз?». Вот только ничего из этого им не подходило. Что они могли начать, что пробовать, если между ними адское пекло вместо воздуха и чем ближе, тем легче вроде бы дышать, легче и опаснее.

— Я в общем-то хотела сказать, — набравшись решительности, произнесла Кеко. Она с трудом держалась, чтобы не выпалить все на одном дыхании. — Двери моей «халупы», — уголок губ дернулся в намеке на улыбку, — открыты.

С этими словами Кеко развернулась и направилась к двери, собираясь оставить Тогами, что называется, «наедине с бутылкой».

— Я тебя не отпускал, — догнал ее холодный голос.

Повернув голову и бросив через плечо:

— Стоит ли напоминать, что мне не нужно разрешение? — Кеко уже знала, что провокация удастся. Играть с огнем исподтишка у нее получалось лучше, чем в открытую.

Короткий рык стал предзнаменованием вспышки после искры, что Кеко высекла своей фразой. На ее запястье уже второй раз за день сомкнулись его пальцы.

— Бесишь, — коротко припечатал Тогами, притягивая ее к себе и в ту же секунду накрывая губы, прикусывая, играючи проходясь языком по кромке зубов.

Кеко с удовольствием мурлыкнула, подаваясь вперед. Мысли она рациональнее в этот момент, легко поняла бы, что ей мало. Недостаточно той бурлящей страсти, которая вскипала между ними при одной мысли друг о друге. Но сейчас она наслаждалась тем, что есть. Не хватало, да, но она пыталась восполнить пустоту ощущением. Вкусом губ. Теплотой тела под рубашкой. Приятной щекоткой от дыхания на коже. В конце концов, не на это ли она пыталась намекнуть своеобразным подарком без повода?

— Твоя игра, которую ты пытаешься вести, очень плохо кончится.

«Но кончим мы хорошо», — пронеслось абсолютно нелепое в голове Кеко, когда она толкнула Тогами в грудь, заставляя отступить к столу.

Они увлеченно исследовали тела друг друга, как будто, оставаясь наедине, становились иными.

— Я знаю тебя, Киригири, — отстранившись, заявил Тогами, — это попросту не в твоём стиле.

Да, он был прав. И ей это не нравилось. Как он сам сказал, бесило.

— А что в моем стиле?

Кеко сделала шажок назад и скрестила руки на груди, глядя из-под челки на Тогами. К лицу прилила кровь, щеки наверняка опалило румянцем.

Он не ответил. Только смотрел в ответ. Пристально и холодно. Долгая пауза заставляла мысленно ерзать и мяться, но внешне Кеко сохраняла спокойствие.

— Что все это значит? — наконец прервал молчание Тогами.

«Что все это значит?» — мысленно повторила Кеко. Разве не он сделал первый ход? Это значит: контратака. Она хмыкнула.

— Разве это не тот вопрос, который я должна задать?

Вызов становится их традицией.

— Ты не даешь мне уйти, — продолжила она, — но и не хочешь того, что я могу предложить.

Блеф: он точно хотел. Пока они наслаждались друг другом, Кеко весьма явственно ощутила это бедром. Играя с интонацией, Кеко прошлась по канату над пропастью. Внизу — скука и незаинтересованность. Если она перегнет, то выйдет из игры.

В ответ на ее фразу, Тогами ухмыльнулся. Взгляд опустился до ее ног и снова медленно поднялся к глазам.

— Хочу.

Во рту пересохло. Всего одно слово ее обезоружило, хотя ничего нового в ситуацию не внесло.

— А еще знаю, что привлекает тебя.

Кёко изогнула бровь, выказывая заинтересованность.

— Это твое мини-расследование, не так ли? Наскучила рутина работы? Что ты пытаешься выяснить? — в ледяных глазах мелькнул огненный всполох. — Как далеко зайдешь? Сможешь ли меня вывести?

Ирония в голосе давала понять, что он не считает это реализуемым.

«Если бы так». Кеко вздохнула. Если это расследование, то она в нем и жертва, и убийца, и детектив. Она молчала, отведя взгляд. Собственное присутствие вдруг показалось лишним. Она просчиталась, где-то сделала неверный ход. Возможно, недостаточно долго выжидала. И это сражение в войне то ли за Тогами, то ли против проиграла. Ей не хватало совсем маленького усилия, чтобы уйти.

— Или… — хищно продолжил Тогами, — это охотничий азарт?

Сказанная фраза — словно гром перед сверкнувшей молнией. Кеко моргнула и потрясенно посмотрела на Тогами. Да, азарт был. И первый раз, и сейчас. Отличие в том, что она уже взяла выигрыш, а затем снова поставила все. Никаких запасных сумм: если Кеко проиграет, прогорит до пепла.

В холодном взгляде напротив почудилось облегчение.

— Ты одновременно даришь надежду и разочаровываешь, Киригири, — Тогами качнул головой. — Те варианты, что еще были, и жуткие, и менее прозаичные.

«Азарт — прозаично?»

— И что это значит? — спросила она таким тоном, будто уже знала ответ и хотела лишь услышать его.

— Что твоя причина приемлема, — хмыкнул Тогами, обнял ее лицо ладонями и, заставляя сделать шаг вперед, поцеловал.

— В моем стиле? — выдохнула она ему в губы, не позволяя себе утонуть.

— Безусловно, — короткая пауза на то, чтобы пробежаться пальцами по верхним пуговицам, расстегивая, по талии и бедрам, позволить взгляду задержаться на руках. — Перчатки сними, — тут же потребовал Тогами как бы между прочим.

И Кеко подчинилась, аккуратно положив их на стол. Это все еще давалось нелегко: что-то неприятно тянуло в груди. Но Тогами умело перехватил внимание, касаясь губами шеи и открытой груди. В этот маленький момент сомнения Кеко бы не развеял напор, и Тогами будто ощутил это, действуя нежно, почти ласково. Несколько ударов сердца на то, чтобы сосредоточиться на ощущениях. Не помогает: картина мажется и плывет. Нельзя шагать в чужие зрачки, как в яму, нельзя путать физическую дистанцию с эмоциональной, нельзя…

Отведенные секунды на раздумья вышли, и ее мягко крутанули, руки скользнули на бедра и, подхватив, усадили Кеко на стол.

«К черту».

Она развела колени и потянулась к узлу галстука, ослабляя и притягивая к себе за новым поцелуем. Пуговицы рубашки под ее пальцами послушно расстегивались.

— Киригири, ты доиграешься.

Она потянулась вперед, едва касаясь губами его лица, и шепнула:

— Сделаешь так, чтобы я не пожалела?

Под его руками тело становилось мягким и отзывчивым. Еще никогда Кеко не ощущала себя столь уязвимой и столь же защищённой. Пусть иллюзия, пусть самоубеждение. На секунду можно, на минуту позволено.

Мужские руки мягко, но строго изучали ее, испытывали, хотя что там могло остаться неизвестного и тайного… И Кеко вело от ограничений со всех сторон, от того, что она могла их обойти, но просто не хотела. Вопрос лишь в том, насколько больно отзовется ее желание сейчас в далеком завтра.

С губ рвались стоны, но Кеко только громко дышала, не желая привлекать внимание.

— Я хочу, чтобы ты кричала, если хочешь, — заявил Тогами, и его рука скользнула ей на губы. — Если беспокоишься о шуме, — он перешел на шепот, и, черт возьми, ее это убивало, — то я готов сдержать тебя.

И он качнулся бедрами вперед. Кеко застонала в ладонь, принимая его. Подалась вперед. Дышать через нос вдруг стало тяжелее и волнительнее. Как будто тоненькая нить связывала ее с жизнью, и эта нить была в чужих руках. Холодные глаза напротив блестели зловеще и возбуждающе.

Тогами что-то бормотал ей в висок на низкой ноте, и его голос сливался в низкую вибрацию, щекочущую горло.

Еще толчок, — и Кеко закричала, укусила кожу на ладони, глушащей ее голос. Мокрый соленый вкус скрутил ощущения в тугой жгут.

Мысли растворились в ледяном коктейле, не осталось ничего, кроме ощущений внутри, чужой кожи на губах, ладони, придерживающей за талию.

Удовольствие прошило тело, будто медицинская игла на убойной скорости. Просто раз, — и завершено. Кеко затрясло, и через миг расслабило, заставив уткнуться носом куда-то в чужие ключицы. Шумное дыхание, ещё несколько торопливых движений, и мужская ладонь отстранилась от ее рта, напоследок погладив большим пальцем уголок губ.

И казалось бы, сейчас нужно, просто жизненно необходимо что-то сказать. Но в голове будто воцарился безбрежный космос с его абсолютной тишиной. Тогами тоже молчал, не глядя на нее. Если он сейчас так же молча ее бросит, Кеко растворится на месте. И так как слова все еще не шли, она дергано поправила юбку, застегнула рубашку, влезла в перчатки, будто в привычную шкуру и, стараясь сохранить лицо, попрощалась. Даже этот минимальный набор слов прозвучал ужасно глупо. Неловкость постепенно разгоралась в злость.

«Никаких скандалов! Нет!» — твердо сказала себе девушка и направилась к двери. «Я не бегу. Я достаточно медленно иду. Остановит — обернусь». Но Тогами не остановил. Она чувствовала его холодный взгляд затылком, это знакомое ощущение ледяного бура исчезло, только когда она закрыла за собой.

Очень хотелось сползти вниз по стеночке: ноги совсем не держали. Но Кеко одернула себя и свернула в сторону уборной. Зеркало, ей нужно зеркало. А потом она просто поедет домой. В этом нет ничего подозрительного: она всегда уходила раньше, и уже побыла здесь достаточно.

Кеко приходилось напоминать себе идти медленнее и вежливо прощаться с встречающимися коллегами. Когда наконец двери главного здания корпорации за ней закрылись, в лицо дунуло свежим ветром, и чувство, будто она убегает от пожара, отступило.

— Получила, что хотела? — сердито спросила Кеко у себя. И тут же мысленно ответила: «Нет. Получила то, чего добивалась. А чего хотела — нет».