История сия запрятана среди веков

Что ныне почитают за наследство древних,

Средь пут магических и гнева эльфьих жëн

Среди легенд дриад воспетых у лесных хором,

Поется песнь о двухсолетней были:

Там, где покоятся руины эльфьего дворца

Два ведьмака когда-то проходили...

(Небезызвестный бард с пищалью)

Клинок слабо поблескивал от тусклого огонька. Голоса подвыпивших краснолюдов возникали из вязкой алкогольной тишины, как всполохи грома средь ясного неба. Только скрип скользящего по грубой древесине острия перекрывал их.

Совсем рядом стукнулась кружка с махакамской медовухой. Сладкие капли резво подпрыгнули в воздухе и расплескались аккурат на тыльной стороне руки. Компания разразилась новым приступом смеха.

Куроо развернул голову и со слабым интересом присмотрелся к ржущим краснолюдам.

— Ну ты че, мужик? Остановил меня прямо на середине рассказа! — Тот, что был неподалеку, с рыжеватой бородой, оттолкнул своего соседа. В ответ ему рыгнули неразборчивый ответ и все снова засмеялись.

Таверна полупустая, но двоящиеся краснолюды перед глазами сошли бы за дюжину посетителей. Куроо завалился вместе с ними, но мыслями оставался где-то совсем далеко: чудилось, как он кого-то трахает, смореный повисским солнцем; держит чью-то тонкую талию, и так хорошо дело идет, так смачно стекают капельки пота по лобку к основанию, что серая реальность разбивается об эти пьяные фантазии. Будь он писакой, он бы расписал такую картину: бледная кожа, которая так и манит покрыть себя алыми укусами, точеные бедра упираются в мощеную ограду… Ах…

— Ах! — воскликнули уже совсем неподалеку.

Куроо повиновался ведьмачьим инстинктам и резко обернулся на звук, надеясь застать там обладателя изящной талии, но нашел только встревоженную женщину, к которой лип странный тип.

— Так ты знаешь, кто это был? Говорю же, посмотри на этот укус! — Он ткнул еще ближе предплечье.

Тетка попыталась отодвинуться, но дальше была только стойка с яствами, еще не поданными гостям. Ткань балахона сползла с предплечий незнакомца — и вот тогда у Куроо брови поползли на лоб от удивления. Умопомрачительный морок как рукой сняло.

— Я тебе говорю, мать, это точно стрыга была. Метнулась в ночи и как хлясь! — Скользнула своими клычищами — и деру дала в чащобу. Я уж за ней не погнался, неча вызверять волков по ночам. — Он убрал руку обратно под балахон и внимательно уставился.

— Это не стрыга была. — Тихо промурлыкал Куроо. вырастая из-за чужого плеча. Он бросил оценивающий взгляд на исчезающее запястье. — Стрыги славятся своим проворством и силой, а не ядом. Ядовитые твари подобного размера живут гораздо дальше от хаты, мужик.

Куроо умолк, смакуя выводы. Его раны шли внахлест и уже начали гноиться, вокруг образовалась уродливая бурая корка. Будто существо защищалось, убегая дальше в лес. Оно явно побольше обычного — не эндриага, но ближе к эриниям и их собратьям.

— Ну..? И чего уставился, возьмак? — Не выдержал мужик.

Тетка тем временем выскользнула и исчезла в кладовке, явно не намереваясь слушать дальнейшие бредни.

— Советую тебе обработать раны и не соваться в леса по ночам. Вполне возможно, что за золотую монетку я бы мог взяться и очистить их от нечисти.

К ним подошел другой деревенский, ничем не отличавшийся от первого.

— Да где ж мы эти деньги возьмем? Али с небес свалится на нас прибожек с несметными богатствами?

— Вот именно! Сами разберемся.

— Вы? — Куроо весело хмыкнул. — Да вы и домового побоитесь пальцем тронуть.

— Шел бы ты отсюда, шаболда*, — Тут же огрызнулся второй. — Мы народ честной, а вся казна уходит в кодлы барину местному, вот он и заплатит тебе. Если не прогонит взашей.

— И как зовут этого вашего барина?

— А не твоего ума дело…

Крестьянин не успел договорить и попятился. Куроо был в два раза выше и шире, и теперь нависал над ним, сверкая нехорошим взглядом.

— Видишь два меча за спиной? Один для таких придурков, как ты. Не зли меня.

Видимо, приняв ультиматум, крестьянин зло двинул подбородком и пошел мимо, специально задевая плечом. Хлопнула входная дверь в таверну и даже краснолюды ненадолго затихли. Так ничего и не услышав, они разразились походной песней.

— Лучше бы вы их не провоцировали, господин возьмак. — Тоненько пискнула тетка, выглядывая из-за приоткрытой двери. С лица уже успел сойти первый испуг, но возвращаться к работе она не спешила. — Эти грубияны — припевалы местной своры, что хуже падали. Если уж прицепятся вошью, то намертво.

— Еще местных вошек не хватало бояться. — процедил Куроо, поднимая ближе к носу оставленную кружку. Из нее смердело скисшим пивом.

***

На выходе из деревни его, конечно же, уже ждали. Компания увеличилась в геометрической прогрессии. Кто-то поигрывал ножечком, кто-то бравировал мускулами. Около десятка недобрых взглядов уставилось на него одновременно.

— Что, долго по подмосткам шлялся, выродок? Не нашел, кому советы давать? — Забавлялись крестьяне.

— Видимо, стоило мне вас, козлы, проучить сразу на месте. — Куроо закинул руку за спину, но через секунду передумал: эту свору он и голыми кулаками оприходует. — Ну давайте, подходите.

Повторять дважды не пришлось. Самый задиристый из них полетел в драку сразу, даже не особо целясь. Куроо наклонился, подхватил за ноги и откинул. Следом за ним полетели сразу трое, затем еще четверо, образуя кучу. Куроо уворачивался, делал выверенные годами подсечки, лупил в морды. И снова. И снова. И снова. Одному — кулак в нос. Другого опрокинуть в овраг. Третьего забить сапогом, чтобы не смог подняться. Он входил в раж, лицо озарилось бесноватой улыбкой.

Его схватили за ногу и повалили, сверху придавило так, будто несколько грузовых лошадей скинули.

— Ну что, хамло, извиняться будешь?

Это уже было перебором. Его, лучшего ведьмака среди котов, оседлали какие-то оторвы?

Куроо сгруппировался и сложил пальцами знак аард, целясь в землю под собой. Крестьяне разлетелись в разные стороны — перед ним остался только один человек. Штаны не дырявые, сюртук даже украшен чем-то наподобие вышиванки, а сбоку свисало новенькое колотило. Главарь.

— Всего один? — С сожалением поинтересовался Куроо. — А я только разогрелся.

Атаман гикнул и побежал на него, замахиваясь колотилом. Куроо нагнулся, пропуская поверху удар, двинул со всей дури кулаком в живот и пинком в промежность заставил согнуться. Довершил ударом локтя в спину — тот упал то ли с всхлипом, то ли с чавканьем. Куроо потянули за ногу и они вместе покатились с пригорка вниз от деревни.

Перекувыркнувшись, Куроо схватил мужика за запястье и заломил руку, фиксируя ее каблуком сапога. Мужик метался, как пойманная кура, и Куроо позволил себе отыграться по-полной: схватив за волосы, он вбивал лбом атамана в землю, пока лицо не превратилось в мясо. Сзади снова вцепились, вырывая вздох из глотки.

В ночном проселке стало людно: послышался женский визг. Куроо резко крутанулся, уходя из неприятных объятий и, схватившись за макушки, стукнул обоих мужиков. Те опали, но Куроо было не остановить: он лупил с новой силой. На губах стоял металлический вкус — он слизнул капельки крови, запоздало понимая, что забрызгал чужой кровью лицо.

Вокруг собрались зрители, перебуженные криками. Его схватил за руку шинкарь из таверны, отдергивая в сторону от пострадавшего. Куроо заторможенно сжимал и разжимал кулаки, пытаясь сфокусироваться, но в драку больше не лез. На периферии заплясали огни факелов.

— Убирайся отсюда!

— Неча Зеньку трогать, нелюдь!

Проклятье, он снова перестарался. Под презрительный свист и хаянье Куроо поправил мечи за спиной и пошел отвязывать коня. Некоторые крестьяне даже вилы подняли, но с места не сдвинулись: страх перед мечами превышал желание покарать обидчика. И даже когда конь пошел прочь, никто не спешил опускать вилы. Ему теперь сюда путь заказан.

У выезда поджидал всадник в плаще. Он покачал головой и цокнул языком, словно мало было крестьянского освиста. Под безлунным небом простому человеку не так-то просто распознать его личину, но Куроо и не требовалось. Знакомый до чертиков запах разъедал ноздри, навевал воспоминания о старых-добрых временах ученичества.

— На твоем месте я бы просто применил аксий, а не дубасил тупых деревенских мужиков. Ты ведьмак, а не вышибала — забыл?

Горящие в темноте кошачьи зрачки сузились и чужак покачал головой.

— И без тебя знаю, плут.

— Плохо знаешь, курья задница, раз продолжаешь действовать кулаками быстрее, чем башкой.

Оба двинулись прочь по большаку, и вскоре деревенька скрылась за пригорком, покрытым ковром пышнолистых крон.

— Я помню, Яку, помню. — Куроо упаднически махнул рукой, закатывая глаза. — Не учи ученого кота.

— Ты даже близко на него не похож.

— Словно бы ты был примером для подражания.

Яку тяжело вздохнул и посмотрел перед собой. Мерный цокот копыт успокаивал разошедшийся по венам адреналин. Присутствие старшего ведьмака — привычно-раздражающее и такое правильное — давало ощущение надежности.

— Простой люд и без нас знает, что от Котов не жди добра. Я уже привык.

— Словно бы они присматривались к медальону. — фыркнул Куроо. — Стоит им только увидеть неестественные глаза, как тут же распоясываются. И плевать, какой школы.

Они помолчали, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Что ты здесь забыл? — наконец сменил тему Куроо, устав прислушиваться к волчьему храпу в нескольких милях от них. — Вряд ли бы стал тащиться сюда из какой-нибудь очередной глуши, чтобы поворковать этой ночью.

— Да уж лучше с девками в борделе ворковать, чем с тобой, Куроо. Я приехал сюда из поместья барона, чтобы расспросить местных. Но, вижу, ты уже всю работу за меня сделал.

— Вот так совпадение, а я как раз туда! Что, хороша плата с барского плеча? Может, мы поделимся новостями и упростим друг другу жизнь?

— Нам только предстоит узнать, какова плата. Бароновы стойла и двор разгромили, стражников разогнали. На стойлах остались следы порезов, в лесу близ замка видели следы арахнид. Я проверял гнездовья, но в них ни следа человеческой крови. Слуги жалуются на ночные кошмары и звуки, будто что-то огромное прыгает по крышам и растворяется в ночи, но ты ведь знаешь — им что угодно может померещится. Неизвестно, для чего и кем все это повторяется из раза в раз. Я бы подумал на воскрешенную нечисть, но даже духовных следов не нашел.

— Может, просто воры? — предположил Куроо, почесывая подбородок.

— По-твоему воры исчезают по воздуху? — Осведомился Яку. — К тому же, если бы это были воры — барон бы просто издал указ: дескать, у кого пальцы длинные, те будут отрезаны при всем честном народе, чтоб другим неповадно было. Барон уж больно молчаливый, с момента происшествия ни слова не проронил при слугах.

—Вдруг это большие нетопыри-воры. — Бодро гыкнул Куроо. Яку поморщился.

— Это нам только предстоит узнать. — Проворчал он, поднимая голову. На взгорье за лесом высилась крепость.