Устроившись на бесформенном обломке обвалившейся стены, Курама пристально наблюдал за хозяином. Тот, держа баллончики с краской в обеих руках, ритмично встряхивал их, отчего те бренчали. После наносил цветастые линии размашистыми и резкими движениями. Исполосовывал сероватую штукатурку, двигаясь в подобии хаотичного, даже нервного пританцовывания. Чем больше слоёв, тем отчётливее вырисовывалась картина. Наруто спиной чувствовал колючий взгляд хвостатого приятеля, что не позволял расслабиться и забыться в творческом трансе, причиняя ощутимый дискомфорт. Поначалу старался не реагировать, отвлекаясь на музыку, сосредотачиваясь на мелодии и словах. Но дрожь с затылка не пропадала.

— Я не могу так! Хватит пялиться! — не утерпев, выпалил парнишка, отдёрнув наушники на шею и развернувшись. Еле сдержался, дабы не швырнуть баллончики в стену. Ладони лишь дёрнулись, но не разжались. Казалось, что рыжий смотрел укоризненно. — Знаю, о чем ты думаешь! А что я должен был, по-твоему, сделать?! Что должен был ему сказать?

Последний раз у Учих Наруто был три дня назад и более не заходил. Не просто не заходил, а избегал, точно соседский дом превратился в пристанище для прокажённых. Тогда, возвращаясь из гостей, и рассмотрел хитрую морду, сидящую на подоконнике в его комнате. Усатый видел, как он трусливо сбежал из спальни «не чужого». Юноша сам не понял, чего испугался, но желание удрать в тот момент накрыло с головой, затмив всякий здравый смысл. Неправильность происходящего зашкаливала, подстрекая делать ноги.

— Что сделано, то сделано. Толку-то уже? — рычащий «Фыр!» дал понять, что подобный ответ Кураму явно не устроил. Третьи сутки не отстаёт! — Ты пошёл за мной, чтобы осуждать? Нашёлся тут! Откуда я мог знать, что та авария обернётся этим! Да и Дураске мне никто! С чего вдруг я должен!.. — собственные слова заставили Узумаки замолчать.

Перегнул палку. Всё ж не в его духе «моя хата с краю!», да и про «никто!» переборщил в попытке оправдаться. Только перед кем? Перед крохой-котом или же собой? С долей стыда омега отвёл глаза в сторону. На эмоциях сморозил эгоистичную ерунду, и теперь совесть суетливо грызла изнутри. Хвостатый, юркнув к нему, закружил, прогибаясь в спине и ластясь. Он не издавал одобрительного мурчания, но и безучастным не оставался. Молчал и поглядывал на паренька, подводя того к дельной мысли. И Наруто не понимал, что страннее: мозговитость пушистого товарища или то, что он на серьёзных щах беседует и соглашается с ним. Н-да, в том поступке нет причин для гордости… Мог бы хоть что-то сказать, пусть и банальное, но то всяко лучше, чем сбежать как последний слюнтяй. И дёрнул же чёрт схватиться за ту книгу! Идиот! Надо же было так проколоться на дебильной издёвке! Догонялки… какие там! Узумаки не понимал, почему его не предупредили? Ждали, пока «друг» сам расскажет? Не хотели произносить вслух? Без разницы уже… Перила вдоль стен, лекарства, кресло… И как он не догадался? Слепой дурак! В «случившееся» до сих пор не особо верилось. Пусть и видел всё собственными глазами, но стойкой уверенности в реальности не ощущалось. Если подумать, то серьёзных травм все скорее ждали от него, с его-то взбалмошностью, любовью облазить каждую полуживую заброшку, да и в целом поискать приключений на свою голову. Парадокс, что спокойный, не попадающий в передряги Саске влип в подобное. Нелепая случайность, чужая неосторожность, неудачная погода… бывает же… Хреново, как ни глянь.

— Твоя взяла, дружище. Это было жалкое зрелище. Уж извини, что тебе пришлось наблюдать такое, — окончательно сдавшись, признавая всю постыдность выходки, вздохнул блондин. Ответом послужило снисходительное мяуканье. — Ждёшь от меня исправления глупости? — и снова мяфканье. — Со мной-то хоть пойдёшь? — усевшись близ человека, котёнок словно проурчал преданное подобие «да».

***

Стоя напротив соседской двери, юноша всё никак не решался постучать. Впервые с ним такое. Всегда заходил к Учихам как к себе домой, но после того бегства в душе затесалась дотошная стыдливость. Стоило только случиться беде, как он удрал, бросив вторую семью. Так не делается… Вряд ли Микото и Фугаку заметили невежественные изменения в его поведении, но оно и неважно. Сам-то Узумаки всё знал: как сбежал, как стремился игнорировать то, что казалось ему неправильно-пугающим. От себя ничего не скроешь. И как после подобного в глаза «не чужим» смотреть? Быть может, омега так бы и простоял, сверля взглядом дверную ручку, если бы несколько мелких, но острых когтей не впились в ногу.

— Ауч! — раздалось достаточно громко. — Курама, чтоб тебя!

Тому надоело ждать, пока хозяин наберётся уверенности. Не пытаясь выглядеть виновато, хвостатый, отстранившись, чуть прижался к земле, готовясь прыгнуть. Затем шустро отпружинил, оттолкнувшись лапами, зацепился за штанину и лихо вскарабкался вверх, вальяжно развалившись на человеческих плечах, как пушистый воротничок.

— Что ещё за выходка, а?!

Ответ не заставил себя долго ждать. Блондин услышал, как проворачивается замок, пощёлкивая. Возгласы привлекли внимание хозяев дома.

 — Ах ты хитрый… — не договорил, поскольку дверь открылась быстрее, а ругань взрослыми не приветствовалась. — Тётушка… здравствуйте, — боязливо Узумаки глянул на Микото. — Извините за внезапный визит. Я давненько не заглядывал, вот и…

— Ну что ты, милый! Мы всегда тебе рады, — голос подуставший, но по-прежнему ласковый. — Ты с приятелем? — добавила, заметив рыжую моську.

— Да, везде со мной ходит, — легонько пощекотав кошачий подбородок, ответил юноша. — Он смышлёный и вполне воспитанный, поэтому за мебель можете не переживать, — в подтверждение хвостатый протяжно уркнул.

— Вижу, — едва улыбнулась женщина, а затем отошла в сторону, сильнее приоткрывая дверь и зазывающе кивая, мол, заходи.

 С порога голубоглазого обдуло каким-то родным, приятным теплом, и он зашагал в дом почти без неприятного чувства провинившегося мальчишки в груди. Мельком осмотрел коридор. Итачи не приезжал, да и Фугаку, скорее всего, не дома, а на работе. У Учих всегда более тихо и спокойно, разве что тиканье часов из гостиной слышно. Послушно Наруто проследовал за Микото на кухню. Та выглядела более живенько и бодро, нежели раньше, но всё же это не то… Когда она позволяла себе расслабиться, на лице проскакивала печаль, что придавала взгляду отстранённости, опускала уголки губ и прибавляла синякам под глазами глубины. Всё изменилось — это факт, отрицать который теперь уж бессмысленно. Как бы все вокруг ни старались сохранить привычную обертку, сквозь неё проступала неутешающая реальность. Парнишка не подавал виду, что что-то не так, дружелюбно ухмыляясь тётушке, если та поворачивалась к нему. Простая вежливость, скрывающая беспокойство, подёргивающее мышцы.

— Чай зелёный, чёрный? — ставя чайник на плиту, спросила темноглазая.

— Зелёный, спасибо. — Узумаки уселся, не зная, куда бы деть руки. Обычно его почти сразу отправляют в комнату к «другу», либо же за столом присутствует кто-то ещё, но никак не один на один. Не то чтобы он был шибко стеснительным, но именно сейчас в груди трепетала неловкость.

— Дай-ка угадаю, пять ложек сахара, верно? — но доброжелательность старшей Учихи смягчала обстановку, позволяя откинуться на спинку стула и перестать подёргивать ногой. Она изо всех сил старалась поддерживать непринуждённую беседу. Разве можно игнорировать её старания?

— Верно!

— Сладкоежка.

Что правда, то правда. Во второй семье сладкое не жаловали от слова совсем, что светловолосому казалось странным. Как можно не любить тот же шоколад? Оказывается, и такие люди существуют! Однако в вазочке на столе всегда находилась горстка конфет. Старшие специально оставляли её для младшего Узумаки. Тот, будучи ещё совсем маленьким, имел привычку намекающе кружить по кухне, то и дело поглядывая на желанную вкусность, безмолвно попрошайничая. Иногда хотелось добиться своего побыстрее, и тогда он спрашивал: «Тетушка, у вас случайно не будет сладенького?» — якобы не замечая конфетницу. Взрослых такая махинация забавляла.

— Извини, милый, — прозвучало вдруг более тихо и опечаленно, — Саске сейчас не в настроении принимать гостей. Лучше к нему не заходить.

— Все в порядке, тётушка, — омега припоминал, что «приятель» в их последнюю встречу был, мягко говоря, не в духе и скалил зубы даже Итачи, с которым имел достаточно тёплые отношения. Если на братца такая реакция, то что там говорить о более посторонних людях. Дураске, конечно, чутка двинутый, но и его голубоглазый мог понять. По крайней мере, пытался.

Неспешно попивая чай, парнишка беседовал с хозяйкой дома, избегая острых тем, хоть как-либо касаемых юного альфы. Те, очевидно, её огорчали. Дабы не создавать неловкой тишины, говорил обо всем: о погоде, об учёбе, о родителях, о мало-мальских планах на будущее. О чём угодно, только бы не сидеть молча. Благо, от природы язык у юнца был длинный, что позволяло нести всякую чушь фактически беспрерывно. Болтовня была обо всём и ни о чем одновременно, при этом дополнялась активной жестикуляцией, отчего кружка пару раз чуть не опрокинулась. Пожалуй, Микото ничуточки не волновал тараторимый лепет и прыжки с темы на тему. Подпирая щёку ладонью, она только слушала, изредка кивая. Вряд ли вникала в суть слов, но казалось, что в те минуты ей удавалось расслабиться и отдохнуть от постоянных тревог и переживаний. Вообще Нару планировал о чём-нибудь поговорить и с брюнетом. Возможно, извиниться. Но его матери виднее. Раз не лучшее время, значит, так и есть. И почему это ощущалось так, словно он опять сбегает, но уже с оправданием? На такую мелочь не напастись уверенности, ну и чёрт… Предчувствуя, что хозяин сдаёт назад, Курама неодобрительно уставился на него, как бы невзначай подцепляя коготками ткань футболки. Блондин лишь легонько отмахивался, мол, не мешай.

— А потом!.. — грохот со второго этажа прервал воодушевлённые, глуповатые восклицания паренька, заставив замолчать и недоумённо обернуться в сторону лестницы. — Что это?

Ничего не ответив, женщина выскочила из-за стола и едва ли не бегом покинула кухню. Ей причина шума была ясна. Это Наруто понял по её взволнованному выражению лица. Растерявшись, переглянулся с рыжей мордой, так и спрашивая «Что происходит?». Тот, мяфкнув, соскочил с плеча и метнулся вслед за темноволосой. За ним блондин. В попытке угнаться, он перескакивал по несколько ступенек, цепляясь за перила.

— Остановись, родной, — донёсся до него жалобный, с долей испуга голос старшей Учихи. — Тебе ещё нельзя вставать!

Выскочив на второй этаж, юноша остановился рядом с хвостатым товарищем, уставившись на то, как темноглазая смятенно кружила возле Саске. Узумаки недоумевал, каким образом тот вообще здесь очутился? Дополз? Доковылял? Опираясь дрожащими руками о поручень у стены, юный альфа с трудом подтягивал за собой ослабевшее тело. Нижняя часть значительно отставала от верхней. Шажки мелкие, почти не отрывистые от пола. Парень держался за перила как за последнюю ниточку надежды. Стоял шатко, полусогнувшись, едва ли не ложась грудью на перекладину, то и дело кое-как приподнимаясь. Попытки полностью выпрямиться отзывались болью и накатывающей усталостью, что грузом тянула вниз.

— Тебе нужно вернуться в кровать! — Микото попыталась развернуть сына к себе, дабы отцепить того от перил и отвести в комнату. Ответно на это темноглазый наотмашь размахнулся одной рукой, отчаянно прогоняя от себя. Сильно отмахнулся, так что даже качнулся, отклонившись назад, но удержался.

— Нет!!! — вырвался злостный, точно рык, крик.

Брюнет был похож на раненого зверя, загнанного в угол: растрёпанный, истощённый и агрессивный. На миг глаза блеснули алым. Быстро потухли то ли от немощи, то ли от того, что перед юношей стояла не кто иная, как родная мать. Нехватка воздуха вынудила его сделать паузу. Рука вернулась на поручень, поскольку долго поддерживать равновесие не удавалось. Приоткрывая рот, младший Учиха быстро и жадно заглатывал воздух, похрипывая и посвистывая. Наруто видел, как цвет кожи «приятеля» буквально бледнел на глазах, делая вид того всё более и более нездоровым.

— Я не останусь на всю жизнь калекой!..

Парень упорно сопротивлялся боли, продолжая не только стоять, но и пробуя двигаться ближе к лестнице, хиленько переставляя ноги. Одна лишь мысль о том, что оставшиеся годы предстоит пролежать пластом, будучи несамостоятельным полуовощем, толкала вперёд, невзирая на обжигающую пульсацию в висках. Лучше сдохнуть, чем быть прикованной к койке беспомощной обузой! Вернуться в комнату сейчас — значит сдаться и смириться. Ну уж нет! Ладони крепче сжали перила. Голова трещала по швам. Со лба срывались капли холодного пота. Стиснутые зубы не позволяли сдавленным пыхтениям перерасти в жалостливый скулёж. Руки изнеможённо прогибались под весом всего тела. Упрямец держался из последних сил, и каждое последующее телодвижение откликалось остротой в затылке и тянущем чувством вдоль позвоночника. Все прилагаемые усилия уходили куда-то мимо, развеиваясь в воздухе, и шаг не становился твёрже или увереннее. Собственные кости казались неправильно-хрупкими, до ужаса тонкими: надавишь — и трещинки-паутинки быстро разбегутся, как по битому стеклу. Прибавишь усилий — и опора разлетится в костную пыль.

Наруто стоял в невнятном оцепенении, наблюдая за оторопелой Микото, что всё никак не могла подступиться к сыну, умоляя того прекратить. Но по большей части он смотрел на надрывистые потуги «друга» доковылять, судя по всему, до первого этажа. Малоприятное зрелище вызывало смешанные чувства, во главе которых было ноющее сочувствие. И блондину не нравилось испытывать его к тому, кто в нём никогда не нуждался. Он ни разу не видел, чтобы Саске хоть раз дал слабину и попросил о помощи. Не было ничего, с чем тот бы не справился, с чем бы не совладал. Главенствуясь разумом, темноволосый в разных ситуациях сохранял невозмутимый вид. Любая задачка — ерунда! Сейчас же всё было не так. Всё неправильно. Узумаки нередко раздражало поведение Учихи, чего скрывать, однако тот стал привычной, неотъемлемой частью его жизни. Он всегда был рядом таким, какой есть: самолюбивым грубияном, которому всё по плечу. И без такого него всё менялось. Всё равно что убрать одну из колонн, поддерживающих потолок. Нельзя!

Руки альфы содрогнулись и сильнее прогнулись в локтях, не выдержав нагрузки. Он приопустился и скорёжился в болезненном позыве, полностью ложась на поручень, противясь падению. Когда на очередном рывке из носа хлынула кровь, мигом запачкавшая нижнюю часть лица, а вместе с тем и пол, парнишка интуитивно дёрнулся в сторону «не чужого». В горле застыло «Остановись!». Заметив постороннее приближение, Саске оскалился, став похожим на ощетинившегося пса.

— Прочь от меня!!! — попятился назад как от огня, машинально выставляя ладонь перед собой.

Необдуманное действие мигом израсходовало силы. Лишившись одной из важных опор, бунтующий не устоял — и точно свалился, если бы не Наруто, что подскочил и подхватил неприятеля. Не нужно иметь семь пядей во лбу, дабы понять, что падение после полученной в аварии травмы не приведет ни к чему хорошему. Словить буйного постарался крайне аккуратно. Не хватало ещё сломать тому что-нибудь на глазах у матери. Закинув руку альфы на плечо, паренёк встал ровнее, практически без усилий, за что надо благодарить нестандартное для «слабого пола» телосложение. Он планировал прислушаться к Микото и вернуть Саске в постель, но из-за того, что тот брыкался, стремясь оттолкнуть от себя, задачка усложнилась. Учихе точно сил прилило, настолько яростным оказалось хромое сопротивление. Будь он целёхонький, Узумаки давно бы свалился.

— Не трогай! Отвали от меня, идиот! Слышишь?!

— Не дёргайся, ты тяжёлый! Уроню ведь! — Но на предупреждения бунтарь не обращал никакого внимания, требуя и требуя, чтобы отпустили. Словно с цепи сорвался, ей-богу!

Мельком омега глянул на хозяйку дома, ожидая от неё непонятно чего: сдержать сына у неё не получится, да и успокоить, как видно, тоже. Её выражение лица голубоглазый моментально узнал, и всё внутри непроизвольно содрогнулось от мнимого холода. То была не просто тоска, не обычная печаль, а глубочайшее отчаяние, которое он только видел, смешанное со страхом и безнадёгой. Микото выглядела так же, как в день аварии. Её улыбка, добродушный тон — всё ложь. С той проклятой ситуации ничего не изменилось… Её упадничество придавало стимула привести Дураске в чувства.

— Уймись, придурок! Продолжишь упираться — и жизнь колясочником тебе точно обеспечена! Ты что, не понимаешь?! Включи голову!

Кровь, продолжающая обильно капать с подбородка, брюнета ничуть не волновала. Да и острая боль смущала не так сильно, как контакт с Узумаки. Раздражало это жалостливое выражение лица, этот мятущийся взгляд, аж тошно! Никогда же он не смотрел на него так! Как на смертельно больного, как на хромую зверюшку… Это заставляло чувствовать себя ещё более ничтожным. Невыносимо…

 — О чем ты думал, когда сорвался с кровати?! — Наруто, медленно таща «не чужого», с горем пополам добрался до комнаты, приоткрыв дверь легоньким пинком. — Ты вообще думал?!

— Заткись, заткнись, заткнись, заткнись, заткнись! Закрой рот!!! — разъярённо, даже истерично, протараторил парень. Поведение совсем не свойственно тому хладнокровному Саске, с которым Нару был давно знаком. Он не узнавал его и невольно задумывался о том, что, быть может, настоящий «друг» погиб в той аварии? — Отвали нахер от меня! — голос пропитан какой-то бешеной злобой. Однако он слабел с каждым следующим словом и сопротивления становились вялыми.

Столько гнева, а радужка черна, как ночь. Альфа окончательно выдохся. Не без помощи Микото блондину удалось уложить его на кровать. Тот более не вопил, не дергался, лишь хрипя дышал приоткрытым ртом и враждебно глядел сквозь смыкающиеся веки. Усталость стремительно брала своё. При всём нежелании сопротивленец лежал преспокойно, не шевелясь. Пользуясь возможностью, женщина звонко переломила кончик одной из стеклянных ампул, упаковка из-под которых лежала на тумбочке. Затем набрала в маленький шприц прозрачной жидкости, постучала указательным пальцем по пластиковому цилиндру и неторопливо ввела иглу чуть выше обмякшей ладони. Светловолосый не всматривался. Сей процесс вызывал у него мурашки. Лекарство, снотворное или успокоительное — не спрашивал.

После того, как женщина убрала всю кровь, за исключением той, что осталась на футболке сына, они вернулись на кухню. Курама следовать за ними отказался. Узумаки подзывал его, а он ни в какую! Улёгся на краю кровати и всё. Хозяйка дома не возражала, и рыжий остался в комнате младшего Учихи.

Кружка с остывшим чаем одиноко стояла на столе без всякого внимания. Микото сидела с огорчённым, опущенным в пол взглядом, изредка жмурясь, морща нос, точно прогоняя мрачные наваждения. Наруто не пробовал завязать разговор, лишь молча держал ладонь на её плече. По-настоящему подбадривающие слова не приходили на ум, да и что они способны исправить? Они не помогут проснуться от этого кошмарного сна. Беспомощность колом вставала поперёк горла. До чего же нестерпимо видеть вторую семью в упадке. Картина, как изнеможённый Саске сквозь боль и кровь держится из последних сил за поручни, задевала недра души, заставляя ту поднывать и скулить. Как бы он ни бесил временами, сейчас хотелось сопереживать ему. Не как другу или знакомому, а просто как человеку. Мерзкое чувство — жалость к кому-то… Наверняка тот ныне видит её на лице каждого, кто взглянет на него. Отец, мать, брат, врачи, друзья, прохожие — все смотрят одинаково. Должно быть, ужасно.

— Он так не в первый раз… — тихонько послышался голос темноволосой, скачущий от шепчущего к едва пищащему. Женские ладони крепче сжали розоватый кухонный фартук. — Пробует встать и уйти… Не понимает, что нельзя…

Парнишка только слушал. Ему и предложить нечего. Связывать родного сына, чтобы тот не имел возможности вновь попытаться подняться, — звучит прескверно. Каково решиться матери на такое?.. Зная Саске, он будет кричать и упираться. Сердце Микото точно разобьётся… Возможно ли хоть чем-то помочь?

Чуть меньше часа юноша утешал тётушку. Молча, одним лишь своим присутствием. Засобиравшись домой, поднялся на второй этаж, дабы забрать хвостатого друга. Подкравшись, тихонько приоткрыл дверь. Не хватало ещё брюнета разбудить.

— Курама!.. — вполголоса подозвал омега. — Эй, Курама!.. Иди сюда, нам пора!.. — тот обернулся и продолжил лежать на месте, игнорируя. — Вот ведь, пушистый засранец!.. — процедил голубоглазый, проходя в комнату. Одна из половиц предательски скрипнула, но реакции со стороны спящего не последовало. Кажись, крепко спит. Оно и понятно! Но рисковать всё-таки не стоит. Аккуратный шаг, за ним следующий — и юнец оказался почти вплотную к кровати. — Ты что, оглох? А, морда?! — прозвучало раздражённым шепотом. — Не слышал, что я!.. — речь оборвалась, и паренек затих, уставившись на Учиху. Непрерывно мокреющие сквозь сон дорожки на щеках и влажные следы на подушке напрочь выбили землю из-под ног. Наруто никогда не видел, чтобы «приятель» плакал. Непривычно и… в груди отчего-то тяжесть. Рыжий спрыгнул к ногам хозяина. — Идем… — сглотнув ком в горле, произнёс блондин. На сей раз котёнок послушался.

__________

Спрятав руки в карманы толстовки и нацепив капюшон, Наруто прошёл мимо дома, решив прогуляться. Нужно развеяться и подумать. Достаточно впечатлений за день, и, в общем-то, на душе паршиво. Сидеть в четырёх стенах — последнее, чего хотелось. Прохлада разгружала голову, пусть и немного. Особой цели, куда идти, омега перед собой не ставил. Блуждал по петляющим длинным улочкам не оглядываясь. Всё равно знал их как свои пять пальцев. Не заблудится.

Сам не заметил, как вышел к небольшому каменному мостику, изгибающемуся над мелкой речкой, что скорее напоминала широкий ручей. Памятное место из детства. По ту сторону когда-то велась стройка нескольких домов, и блондинистый сорванец нашёл ей особое применение. Самое то для игры в войнушку: поддоны с кирпичами отлично подходили на роль укрытий от «выстрелов», а траншеи будущего фундамента представлялись окопами на поле боя. Попытки строителей прогнать хулиганистый молодняк добавляли перца в забаву. И сколько бы старшие ни ругались, дворовые мальчишки продолжали пакостить, а Узумаки — в числе первых. Набегавшись от «вражеских солдат», ребятня устраивала передышку на том самом мостике. Вот и сейчас юноша уселся на бортик, свесив ноги. Курама лёг рядышком, непрестанно глядя на него. Узумаки в тишине наблюдал за дрожащей рябью на поверхности воды, вновь и вновь прокручивая случившееся за прошедший месяц. Признаться честно, раньше ему частенько хотелось, чтобы кто-то или что-то спустило Учиху с незримого пьедестала, но совсем не так! Каким бы действующим на нервы тот ни был, он этого не заслужил. Да никто по-хорошему такого не заслуживает.

Блондин оглянулся через плечо, осмотрев столь знакомый мостик. Моменты из детства всплывали в памяти один за другим, картинкой вставая перед глазами. Менялись игры, лица в дворовой шайке, и только Учиха оставался в каждом воспоминании неизменно вредным. Сомнительные идеи голубоглазого сорванца он называл идиотскими, а его самого — бестолковым и дурным. Но, несмотря на это, всегда находился где-то поблизости. И всё ж Дураске не чужой, что ни говори! Помнится, как-то раз Наруто по глупости поспорил с каким-то более старшим мальчишкой. Оно как получается: младшие тянутся к компании тех, кто взрослее, дабы выглядеть перед ровесниками «круто». Возиться с малышнёй никому не охота, но проныра оказался настойчивым и всё никак не отставал.

«Мелюзга, да ты струсишь даже в речку с моста нырнуть, какой уж там с нами зависать!» — заявил старший в попытке отделаться от низкорослого прилипалы.

Был уверен, что мелкий не спрыгнет, банально испугавшись какой-никакой высоты. Два метра для пятилетки — достаточно устрашающе. И если брюнет сразу понял суть провокации, то Узумаки умишка не хватило. Зато хватило смелости! Взял да и сиганул, не раздумывая ни секунды. В тот день и узнал, насколько речушка мелкая. Удачными приземление назвать было нельзя: малец нехило отбил копчик и знатно разодрал спину на пару с ладонями и всем остальным. Да так ушибся, что самостоятельно встать не мог. Саске тогда тащил его до самого дома — промокшего, ревущего, но упорно отрицающего собственное хныканье. Усадил себе на спину, заведя руки под омежьи коленки, и зашагал. Весь путь ворчал в своей манере, обзывал дураком, упрекал за безрассудность, но всё-таки не бросил. Конечно, ему бы влетело, поступи он так с «не чужим», но всё же… И ведь так было всегда. С разбитыми в кровь коленями от первых попыток покорить скейт, со сломанной рукой или носом из-за неудачной попытки слезть с дерева, в ссадинах и обессиленного после потасовок — неважно, юный альфа каждый раз приводил «приятеля» к дверям, что бы с тем ни случалось. В детстве Наруто казалось, что Дураске специально ведёт его под ручку прямиком к родителям, сдавая с поличным, чтобы те придумали какое-нибудь наказание, а потому всегда злился на «предателя». Только повзрослев понял, что это не так, и темноглазый вовсе не желал ему зла. Напротив, поступал верно. Заносчивый, грубый, самовлюблённый и всё ж неплохой.

Откинув капюшон, омега набрал в лёгкие побольше воздуха, вытесняя тяжесть, и бодро соскочил с бортика вниз. Под обувью звонко хлюпнуло. Вода и до колен не доставала. Мостик уж не так высок и страшен, как раньше. Прогулка принесла свои результаты, и в голове зародились некоторые идеи.

— Пожалуй, — посмотрев на Кураму, начал Узумаки, — кое-что сделать я могу.

***