— А я тебе говорю, что у нас ничего не получится, Тао! — раздаётся раздражённый шёпот, в следующую секунду скомканный абы как клочок бумажки попадает в ухо соседу.

— Кто не рискует… — отвечает тот, на автомате почесав это место.

— …тот не огребает, — мрачно перебивает сидящий позади однокурсник. — И заткнитесь живо! Не недооценивайте его слух!

— Какие вы унылые! — фыркает Тао и дёргает сидящую впереди девушку за прядь длинных синих волос. — Эй, Мэри! Эй!

— Чего тебе? — буркает та, не оборачиваясь.

— Дай списать!

— Облезешь!

— Тебе жалко, что ли? — Тао надувает губы. — Я же знаю, что ты себе в лифчик целую кучу насовала! Поделись, не будь жлобиной!

— Ещё раз будешь подглядывать в уборной, уши оборву! — Мэри гневно сверкает на него глазами из-за плеча.

— Коза, — фыркает Тао, затем тянется к соседу по парте. — Такео, ну дай подсмотреть!

— У меня все шпаргалки прикреплены к внутренней стороне ремня, — едва размыкая губы, шипит тот. — Если будешь слишком внимательно смотреть туда, это будет как минимум подозрительно. Как максимум — похабно.

Сидящий позади однокурсник тихо хрюкает от смеха.

— Блин! — Тао оглядывает на него и умоляюще поднимает брови. — У тебя-то хоть какой вариант?

— Седьмой, — шепчет тот. — И списать не дам! Мне по шее получать не улыбается.

— Гад! — Тао показывает ему язык и отворачивается, затем горестно вздыхает и подпирает кулаком щёку. — И чего я совсем про этот экзамен забыл-то?.. Вон даже Джейк себе сапоги нашпиговал бомбами.

— Потому что лох — это судьба, — ехидно усмехается Такео, продолжая быстро строчить ответ на своём листике.

— Слышь ты, Рапунцель! — вспыхивает Тао. — Заплёл в косички шпоры и теперь королём себя чувствуешь?!

— Да заткнитесь вы! — снова раздаётся с задней парты.

— Успокойся, ничего он не слышит, — бурчит Тао и косится на учителя, сидящего возле доски и демонстративно читающего книгу. — Вон как увлечённо в книжку смотрит. — Затем протяжно вздыхает и снова тянется к волосам Мэри. — Ну, блин, не будь жопой, дай списать! Я тебя потом неделю в нашей столовке кормить буду!

— Больше похоже на угрозу, — хмыкает сзади однокурсник.

— Ты мне сейчас всю рекламную кампанию порушил! — бурчит Тао и оглядывается на него через плечо. — Поэтому просто обязан дать списать!

— Меня только в ресторане корми, ага? А то от столовки потом двое суток в узком кабинете ночуешь, — ехидно шепчет тот.

— Ну всё, — Тао, трагически закатив глаза, оборачивается к соседу, — я разочаровался в этом мире. В нём нет справедливости! Мы должны помогать друг другу, а вы жлобитесь! Тем более что учитель не смотрит! Бессовестные, я на вас обиделся!

В ответ ему раздаётся лишь слаженное ехидное фырканье.

А Франкенштейн, сидящий за столом и вяло полистывающий давно уже читанную-перечитанную книгу, прислушивается к своим нерадивым студентам и лишь вздыхает. Он не хочет прерывать мытарства Тао, уличать Мэри в том, что та беззастенчиво ковыряется в лифчике, говорить, чтобы Джейк вынул все бомбы из сапог, а Такео перестал чрезмерно внимательно смотреть под парту на свой ремень. И всё потому, что в противоположном конце аудитории сидит Кадис Этрама ди Рейзел — вверенный ему обожаемый племянник какого-то там через восемь линий родственника — и тоже списывает, делая это так незаметно и изящно, что Франкенштейн догадывается только по раскрасневшейся физиономии Шинву, который умудряется подглядывать в его работу.

Что ж, это даже не раздражает. Почти…

Знали бы эти лодыри, как им повезло находиться в одном классе с Рейзелом.

Франкенштейн вздыхает и перелистывает очередную страницу.