Ночь была скучной.
Тоскливой, безжизненной, скучной! Вечер прошёл настолько безоблачно, что Джунко было просто невыносимо. Она разработала идеальный сценарий с прекрасными декорациями и феноменально-убийственным сюжетом, и чем же занимались её персонажи? Сном. Можно ли придумать что-нибудь скучнее? Может, она слишком их взволновала? Может, наоборот, недостаточно? В любом случае, результат никуда не годился.
Мастермайнд нетерпеливо постукивала идеально подстриженными ногтями по панели управления, подключённой к почти двум дюжинам мониторов, каждый из которых отображал собственный ракурс Академии. Но сколько бы она не просматривала их все, на каждом её ждало одно и то же: целое ничего. Что-то было не так, но что именно, только предстояло понять.
Особенно учитывая то, насколько тихо было именно здесь.
Может быть, она переборщила.
Как обычно, Джунко заперлась в маленькой комнате управления, наблюдая, как день переходит в ночь и время от времени заводя беседы через маленького пушистого компаньона. Но сегодня казалось, что сестра застряла снаружи на чуть больше, чем обычно.
Мукуро должна была быть там, чтобы налаживать отношения с учениками и заготавливать душераздирающие сюжетные повороты, которые раскрывались бы по мере раскрытия истории… но Джунко, конечно, была бы не прочь иногда провести время с дорогой сестрой. У неё не получалось вспомнить, чем же она настолько обидела Мукуро. Теперь, когда она смотрела в противоположный угол, она находила лишь освещённую мониторами спинку кресла и растрёпанные пучки тёмных волос, оставшихся после снятия парика.
Она молчала уже давно.
— Ну-у-у-у-у-у же, нии-сан… — драматично протянула Джунко, надувая губки. Она вращалась в кресле, не отводя взгляд от стула, где Мукуро то появлялась, то исчезала из виду с каждым оборотом. — Это так глупо… разве ты не любишь сестрёнку? Ты пришла, чтобы провести время со мной, а теперь даже слова сказать не хочешь?..
К тому моменту Джунко надула губы так сильно, что её речь стала настолько сладкой, что её было невозможно слушать. Она сделала паузу, развернувшись на кресле в последних раз, надеясь, что такое нелепое зрелище всё-таки заставит её отреагировать.
Но ничего не произошло.
Джунко кружилась, кружилась и кружилась. С каждым оборотом уголки губ опускались всё больше. Она остановила вращение, когда спинка стула оказалась напротив спинки стула сестры, давая ей ощутить горький вкус своего же лекарства.
Джунко нахмурила брови и шмыгнула носом пару раз, пока тёплые слезинки не упали на колени.
— Тебе… тебе и в-вправду наплевать, н-не так ли?.. — последние слова она произнесла, заикаясь. Несколько всхлипов вырвались из её груди, прежде чем она снова смогла заговорить. — Иначе… иначе зачем тебе быть такой ж-жестокой?!
Сил сдерживаться у неё больше не было. Она согнула ноги и схватила их железной хваткой. Джунко рыдала, уткнувшись в колени, и слёзы текли по её лицу ручьями влаги и тёмной туши.
Это бессмысленно, это абсолютно ужасно!.. Этому бойкоту, который объявила любимая сестра, не будет конца… сестра, которая всегда была самой близкой и преданной сообщницей. Мукуро, которая так долго была рядом и которая делала отчаяние ещё веселее…
Минуточку.
Джунко резко выпрямилась, и её слёзы тут же остановились. Восторженная улыбка появилась на заплаканном лице. Джунко хихикнула, сначала тихо, а потом всё громче и громче. Вскоре восторженный смех сотрясал всю комнату, когда она с силой крутанулась на стуле. Джунко взмахнула ногами и с громким стуком каблуков топнула по полу диспетчерской, в одно мгновение остановив кресло. Она не сдержала восторженного вздоха и перевела глаза на кресло сестры. Они смотрели с куда большей нежностью, чем пару мгновений назад.
— Отчаяние… Это всё ради моего отчаяния!.. — каждое слово медленно слетало с улыбающихся, ещё солёных от приступа истерики губ. — О, Муку-тян… это так мило с твоей стороны!
Джунко стояла, сложив руки на груди. Она сияла от восторга. Тусклый свет мониторов вырезал черты её безумного образа из теней, когда она медленно шла по комнате. С каждым шагом она качалась всё больше от радости.
— Неужели я правда сделала тебе больно, Муку-тян? Неужели предала? — низким, глубоким голосом сказала Джунко: так, как она говорила лишь со своей сестрой. — А теперь ты делаешь больно и мне…
Наконец Мукуро присоединилась к этой маленькой постановке и одарила её Отчаянием. Таким, какое могла вызвать только она…
Боги, это было просто прекрасно.
Теперь Джунко стояла прямо за креслом Мукуро, продолжая ворковать тем же голосом. Её пальцы медленно перебирали края спинки, подбираясь к самой вершине и едва-едва не задевая голову сестры. Джунко смотрела на неё сверху вниз, но улыбалась как никогда мягко. Громкое царапание ногтей по коже ввинчивалось прямо в голову.
— Мне так больно, что ты молчишь, нии-чан.
Изящно, словно в вальсе, Джунко развернула кресло. Поначалу Мукуро не поддавалась, безвольно упираясь ногами в пол, но в конце концов позволила сестре развернуть себя. Джунко наклонилась к её лицу, нежно погладила щёку и взяла за подбородок, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
— Но теперь… я понимаю, почему.
Рука Джунко соскользнула с лица Мукуро. Одна неверное движение, и острые, как бритва, ногти, оцарапали бы бледную, тонкую кожу. Но её пальцы лишь спускались к искривлённым плечам, к раздробленной ключице, к пронзённой груди.
Джунко ласкала совершенно свежие раны на теле сестры. Яркая кровь окрашивала пальцы с каждым движением.
Это всё так неправильно… столько разделяло плоть и кость, которые были когда-то так схожи меж собой. Но ничто не поменялось так же, как взгляд сестры. Теперь в них не осталось ничего, даже когда они смотрели в нежные глаза Джунко. Никаких эмоций, никакой жизни… и, конечно, ни малейшей искорки надежды.
Губы Джунко растянулись в ухмылке. Она хихикнула и заключила сестру в объятия.
— Это всё ради моего Отчаяния!