Он — художник, выводящий свою смерть ровными линиями на тонком запястье, словно на холсте. Порезы отзывались пульсирующией болью, что стала столь привычной. Однако, хуже всего была та боль, нарастающая где-то внутри, сдавливая лёгкие и заставляя сердце биться в бешенстве, когда в темную комнату, освещаемую лишь светом, пробивающимся из-за тонких штор, заходил, словно лучик солнца, прекрасный парень. Тошнота подкатывала к горлу. Сяо было противно самого себя. Противно от своей слабости.
— Сяо…
Дрожащий голос прорезал тишину. Итэр не впервые видел своего парня в таком состоянии, но душа, все равно, раздиралась в клочья каждый раз, когда, придя в гости, он заставал такое зрелище. Блондин смотрел на человека, чьи глаза непроизвольно заполнялись слезами, лицо бледно, как полотно, а руки плотно сжимают старый канцелярский нож. Итэр боялся навредить. Двигался медленно и осторожно, садясь рядом он нежно забрал «оружие» из трясущихся рук, после чего обнял. Ничего говорить не хотелось никому. Оба знали наперёд этот диалог, повторявшийся постоянно.
Сяо пытается. Правда хочет перестать причинять боль своему парню, но ничего не получается. От себя становится все противнее и противнее с каждым днем. Зеркала в, итак полупустой, квартире исчезли, ведь каждый раз, смотря в них, брюнет видел жалкую пародию человека. Чтобы сохранять баланс, приходится причинять себе боль. Но хуже всего каждый раз видеть испуганное лицо Итэра, чувствовать, как он волнуется, наблюдая за бело-серым облачком дыма, когда Сяо курит свои любимые сигареты, постоянные звонки и сообщения, чтобы убедится, что брюнет жив…
— Прости. — выдавил Сяо, хриплым голосом, после недавнего срыва.
— Тебе не зачем извиняться.
Слова врезались в сердце, протыкая насквозь, словно копье. Хотелось заорать во всю глотку, чтобы Итэр заткнулся, ведь не стоит возится с таким ничтожеством. Но если блондин оставит Сяо наедине с самим собой в полной тишине — будет намного хуже. Из темноты будто тянутся руки, указывающие пальцем, а тишина шепчет на ухо: «Ты слабый. Мешаешь жить другим. Умри.»
— Я сейчас принесу аптечку, подожни немного. — Итэр поднялся с пола и уже направился к выходу из комнаты.
— Стой! Не уходи, прошу. — брюнет крикнул и схватил парня за руку.
— Хорошо.
Блондин вновь заключил Сяо в кольцо рук. Объятия Итэра были единственным спасением, чтобы окончательно не погрязнуть в болоте из ненависти к себе, а нежные поглаживая по спине успокаивал, заставляя забыть о реальности, где всё уже скатилась на самое дно, откуда нет выхода. Брюнет хотел спасти хотя-бы своего парня, чтобы тот не спускался все ниже и ниже за Сяо, но ничего не получалось. Их отношения с самого начала были обречены. После стольких попыток ничего изменить не получилось. Но пока они могут сидеть в холодной квартире, согревая друг друга в объятиях, жить в своём маленьком мире, где нет боли, слушать тихое дыхание партнёра, для них ничего не важно. Когда-нибудь жизнь закончится, может быть скоро, может быть и нет, будущее невозможно предугадать, но оно так или иначе, увы, не будет счастливым.