Он был очень похож на Ройала. Та же белая кожа, те же чëрные глаза. И зовут его тоже Ройал. Он выцепил это имя из воспоминаний в мозгу и «позволил» называть себя так же, а у Робин слишком, слишком болела голова, чтобы придумать ему что-нибудь другое. Пришлось согласиться с этим «Ройалом» и не замечать бледно-голубых пятен на его «коже», которые никогда не появились бы на настоящей. Айвори бы не позволило.
Так почему он выглядит именно так? Это разум заставляет видеть его таким? Или это он — одноклеточный организм — сам выбрал себе такой образ?..
Робин почти не испугалась, когда увидела призрака. Когда она увидела Ройала с его самой сладкой улыбкой на свете, стало легче. Он вернулся, он пришёл за ней, он простил её!.. Скоро всë кончится и она снова обнимет его!..
— Ройал… Я так скучала…
Слëзы застлали глаза, но сил вытереть их не было.
Его улыбка вздрогнула.
— Прости… — и голос, голос тот же!.. — Я не совсем тот, кого ты ищешь. Но если хочешь, можешь называть меня именно так.
Робин не успела ничего осознать, как он продолжил:
— Я — амёба. И... прости, что из-за меня тебе так плохо.
Ройал сказал бы то же самое.
И как спастись теперь — непонятно. И непонятно, хочется ли вообще.
История банальна. Уехала в отпуск в далëкое Поселение, поплавала в озере, вода попала в нос. А в ней — потревоженный микроорганизм, который обрадовался переезду, где тепло, хорошо и безопасно… Было бы хорошо, если б Робин сама так считала. Особенно теперь, когда даже с постели встать получается с трудом, а каждый шаг — всë равно что подвиг.
И в этом он виноват лишь отчасти.
Этот Ройал — не человек, скованный правилами, религией и… Смертью. Да. Смертью. Столько времени прошло, разве не пора это признать? Тем более, когда его образ навечно запачкан этим паразитом, который сделает то, что не удалось Блэк, Матери, всему Концерну и даже Ему.
— Знаешь, что я почувствовал, когда подбирался к твоему мозгу? Желание не быть одной. Я чувствую то же самое, Робин. Я тоже не хочу быть один…
Для микроорганизма его мысли слишком глубоки. А могут ли такие существа думать вообще? Или, может, айвори дало им эту возможность?..
— …пусть и не по той причине, что тот, кого ты любила.
— А ты… Умеешь читать мысли? И воспоминания?
Робин не поняла, сказала она это или всë же подумала. В ответ она услышала:
— Только если мне придётся вторгнуться в твой мозг ещё больше. Но я не стану.
Сдержать улыбку не получилось. Хотелось надеяться, что она хотя бы не вышла ироничной.
— Спасибо…
Хотя откуда ему знать, что значит «иронично»?
— Нам нужно поесть.
Теперь это уже «мы»… Хотя, настоящий Ройал тоже любил торопить события.
— Мне кажется, я не встану.
— Не волнуйся, я помогу. Я всегда буду помогать…
«…если не будешь злить», — пронеслось в мыслях. Нет, это она поняла сама. Тот Ройал даже не знал, что такое гнев. До одного момента. Может ли такое чувствовать уже он, Робин выяснять не хотела. Не гневи тараканов в голове. И амëб. Особенно амëб.
Робин не сдержала горькой улыбки от этого каламбура и даже не заметила, как во время готовки «Ройал» неощутимо поцеловал её в щеку. Движения легче от этого не стали, только в щеке закололо немножко. Это кровь прилила к коже? Или это уже его работа? Но до кухни добраться получилось. Осталось только приготовить...
Стоять проще, чем идти.
— Так вкусно пахнет, — зашелестел его голос.
— Я рада, что тебе нравится.
Голос Робин чуть не потонул в брызгах масла, но он всё услышал. Или увидел, или почувствовал. Ведь его улыбка стала шире.
— Наверное, и на вкус хорошо… — прислонился он всем невесомым телом. Робин только самообладанием не позволила себе его сдвинуть: руки-то насквозь пройдут.
— Можешь отойти немного, пожалуйста? — смысла говорить громче уже нет. — Ты… Отвлекаешь. Немного.
— Ох, прости, прости пожалуйста!.. — тут же отошёл он, не переставая рассыпаться в извинениях. Ройал сделал бы так же. И извинялся бы, пока не устал язык.
Или пока Робин не простила бы.
— Всë в порядке.
Она не могла злиться на кого-то с его лицом.
Но на нём улыбка так и не появилась.
Робин в его сторону больше не смотрела, пока не довела готовку до конца и не положила жареные яйца на тарелку. К ним идеально подошёл бы жареный бекон и хлеб, но у Робин сил стоять больше не было.
— Приятного аппетита! — вдруг сказал он со слабым блеском в глазах, когда она села напротив.
Неужели это та жизнь, о которой Робин мечтала? Где она хотела видеть любимого человека всегда рядом с собой?.. С его улыбкой, с его тëплым взглядом даже в самый страшный час?.. Но тогда она приносила уверенность идти дальше. Но теперь дальше кончилось.
Осталась только дрожь в руках, которые держат вилку только чудом.
— Было бы так хорошо, будь ты настоящим.
И снова она говорит то, что нужно. Но не то, что хочет. А что хочет — непонятно. Наверное, чтобы телу стало лучше. И чтобы кто-нибудь был рядом.
— Я бы хотела коснуться тебя, — продолжила Робин.
Может быть, даже он.
В ответ он переплëл пальцы со своими. Робин ничего не почувствовала, но попыталась приложить все силы, чтобы удержать руку.
— Ты прекрасна, Робин.
— Ты тоже очень, очень красивый.
Наверное, было бы хорошо умереть, смотря в эти ненастоящие глаза.
Но что-то ещё хочет жить.
Жевание давалось тяжело, а горло норовило вытолкнуть прожëванный комок обратно. Но Робин бороться с телом не впервой.
— Как тебе еда?..
— Было очень вкусно, — но в голосе его звучала тревога. — Ты так устала, Робин… Может быть, нам отдохнуть?.. Я постараюсь помочь тебе, я помогу тебе, я…
— Спасибо, — только и сказала она. — Давай полежим.
Теперь шаг давался чуть легче, а кровать стала ещё мягче. Ройал неслышно лëг и Робин так и не смогла оторваться от его лучистых глаз.
Сил протянуть руку к его лицу уже не осталось.